Our golden years

Натаниэль не стал панацеей, но был приятным местным обезболивающим. Они проводили друг с другом по несколько часов в день, совпадавшие либо с тренировками команды Гриффиндора, либо с общими сборами Мародеров и Ко в их спальне после ужина, с которых Римус ускользал по любой максимально неинтересной причине, чтобы ни у кого не возникло желания увязаться за ним. Например, утомительные переводы древних рун. Римус «невзначай» утаскивал с собой карту, хотя вряд ли кто-то подумал бы проверять, точно ли он в библиотеке. Хвост, в принципе, не привык подвергать сомнению чужие слова. Сириус слишком занят обожанием Марлин. А Джеймс и так догадывался [определенно знал], к кому он уходил. Одна Лили пару раз обронила, что он слишком строг к себе — «мы и так проводим в библиотеке по четыре часа в день, Римус, вечером можно и отдохнуть» — при этом её отвернутый от друзей уголок губ был иронично приподнят. Зараза. Видит Мерлин, когда-нибудь [определенно скоро] от прямого разговора он не отвертится. С Беллом было легко. Римусу нравилось его чувство юмора, его невысокомерная улыбка, его бархатный тембр, нравилось, как он целуется, как забирается пальцами в его волосы, когда голова Римуса лежит у него на коленях, пока Нейт рассказывает ему о своей жизни. Безмятежной, полной любви, понимания. Нейт родился и вырос в Корнуолле недалеко от прибрежного рыбацкого городка Сент-Айвс. И судя по рассказам, это самое чудесное место во всей Англии, а то и в мире. Пряничные домики, зеленые луга, сказочные замки. Из окон его небольшого, но уютного дома, открывался вид на лазурное море с белоснежным пляжем. Римус не ошибся тогда на вечеринке, распознав в его стиле сёрферский отпечаток — Нейт стоял на доске ещё до того, как начал уверенно передвигаться по суше. — Живя в моих краях, невозможно не влюбиться в океан. Римус слушал его с лёгкой завистью. Он тоже вырос на побережье. Но его океан был серым, промозглым и пах гнилыми водорослями. Нейт смотрел через окно с белой рамой на флиртующие с ним волны, пока мама пекла ему блинчики. Римус смотрел через пыльное чердачное окно на безразличную подсвечиваемую луной зыбь, пока его прикованные к балке конечности не начинали выворачиваться. Мистер и миссис Белл завели ребенка довольно поздно, но не ввиду каких-то ужасных обстоятельств, нет — по самой здравой причине. Они решились на такой шаг, когда действительно почувствовали, что созрели для него, когда научились отдавать безвозмездно. И потому Нейт рос в окружении лёгкости, любви и, конечно же, юмора. Кстати весьма жесткого. — Никто не способен пошутить надо мной лучше, чем мои родители. Однажды, я сказал маме, что это платье с этими туфлями — ужасная ошибка, она ответила, чтобы я пошёл и взглянул в зеркало на её главную ошибку. — Нет! Не может быть! — Ещё как может! Такое можно себе позволить только при полной уверенности, что вырастил устойчивую целостную личность. — И скромную. В семейном кодексе Беллов, и правда, будто существовал пункт: «День прожит без подкола близкого? День прожит зря». Так что Нейт впитал безобидный сарказм ещё, наверное, с молоком матери. И Римусу доставалась приличная его порция при каждой встрече. Он не возражал. Пока Нейт расплывался в своей обаятельной улыбке, Римус ни на что не возражал. С детства Нейт был волен выбирать, чем он хочет заниматься. Помимо сёрфинга, он увлекался графикой — «будешь хорошо себя вести, покажу свои рисунки», романами, немного музыкой, отец научил его играть на гитаре — «Мой старик держит музыкальный магазин, вот уже четыре года каждый день дома я начинаю с Stairway to Heaven. Нет более жестокой шутки для владельца музыкального магазина». И, тем не менее, Нейт с отцом, даже побывали на том самом концерте Led Zeppelin, на котором был знакомый Римуса, подписавший для него подарочную пластинку. Да о чем тут говорить, ему даже самому предоставили решать, хочет он поступить в Хогвартс или продолжить обучение в магловском учреждении — «Естественно, я выбрал Хогвартс. Мантия! Какой ещё аргумент нужен одиннадцатилетнему пацану? Жаль, только доску я теперь вижу всего два месяца в году». В общем и целом, с таким стартовым набором Белл просто не мог не вырасти открытым дружелюбным парнем, но не без доли очаровательного нахальства. И неудивительно, что у него не было особой узкой группы друзей, как у Римуса. У него был весь факультет. Фактически каждый пуффендуец видел в нём своего близкого друга, с которым можно и посмеяться, и попросить совета в самых личных переживаниях, и устроить подпольную тусовку в теплицах. И чем дольше он слушал Нейта, тем отчетливее в голове формировался вопрос: «нахрена ему вообще сдался Римус?». Поломанный, закрытый, неуверенный в себе, да ещё и с чемоданом секретов и условий. Конечно, он тоже поделился своей историей детства — совсем не лазурной и не приправленной ароматом блинчиков с черникой, рассказал частичную легенду становления Мародеров, о любви к книгам, учебе. Однако по большей части чувствовал себя весьма ущербно оттого, насколько скудной и убогой у него получалась автобиография — без упоминания хронических душевных и телесных страданий. — Ты невероятно сильный человек, Римус Люпин. А это пригодится по жизни гораздо больше, чем безукоризненное исполнение риффа Stairway to Heaven. Вот так просто. И у Римуса в голове в момент прекращались все погрузочные работы. И, к сожалению, возобновлялись, стоило вернуться к своим друзьям. С каждым днём становилось всё невыносимее скрывать правду, хотя, честно говоря, ему лишь хотелось, чтобы Белл был рядом. Потому что с ним Римуса отпускало. Если бы он мог привести его в свою компанию, пусть и пока как друга, ему не было бы так больно смотреть на Сириуса. Возможно, процесс реабилитации пошёл бы быстрее. И идя вечером на очередное свидание в теплицы, Римус решительно настроился хотя бы поднять эту тему, надеясь, что Нейт согласится со свойственной ему лёгкостью на подъем. Их встречи практически всегда проходили в той же комнате, в которой всё и началось. Белл трансформировал пару старых табуреток в мягкие кресла-мешки, но, как правило, использовали они только один, так как префект предпочитал сидеть на бедрах Римуса и брал всё от разрешенного доступа к «поцелуям и петтингу». Они целовались до саднящего жжения в губах, распаляясь до предела и делая маленькие перерывы, чтобы остыть. Нейт не нарушал договорённости — не пытался залезть к нему под одежду, отыгрываясь разве что на оголенной шее. Зато Римус, вопреки справедливости, наслаждался матовой кожей, обтягивающей упругие мышцы спины, пресса, проникая ладонями под мягкую кашемировую ткань, а блондин и не жаловался. Наоборот, сильнее выгибался в пояснице, прижимаясь к его груди, откровеннее раскачивался на пахе Римуса и крышесносно стонал прямо ему в рот. И, несомненно, всего этого было катастрофически мало. — Когда ты понял, что ты гей? — Задыхаясь раскаленным воздухом, спросил Римус, пока Нейт выцеловывал ложбинку под ухом. Нужно было срочно делать перерыв. — Я и не гей, — оторвался тот от своего пожалуйста-никогда-не-останавливайся занятия. Нейт, пальцами зачесав волосы назад, выпрямился. — А ты гей? — Эмм, да. И ты даже не представляешь, в каком я сейчас тупике. — Римус обвел глазами позу блондина с расположившимися по сторонам от его бёдер коленями. — Ещё как представляю. Я буквально слышу, как проворачиваются твои шестерёнки, — рассмеялся Белл и устроился поудобнее, то есть придвинулся ещё ближе. — Скажем так, Римус, мне не важны половые признаки партнёра. «Моего бывшего» зовут Оливия. — А так можно?.. — Конечно, — в голосе Нейта не было пренебрежительной надменности, с которой объясняют элементарные вещи. Это ещё одна черта, так нравившаяся Римусу. — Можно испытывать разные чувства к разным людям. Можно испытывать одни чувства к разным людям… а можно испытывать разные чувства к одному человеку. Всё, что происходит здесь, — постучал он пальцем по рёбрам Римуса, — неподвластно тому, что заложили другие или ты сам здесь, — Нейт, еле касаясь, постучал по его виску. — Ощущаю себя пещерным человеком. — Нет, это я прилетел из будущего, чтобы научить людей любить друг друга, — усмехнулся префект. Римус бы не удивился, если б это оказалось правдой. — Лив сейчас даже встречается с девушкой. — Погоди, это они тогда были на вечеринке? — Да, и от неё ты принимал «паровозик». Теперь он ясно вспомнил шатенку с пышными кудрявыми волосами, танцующую рядом с ними. Она ловко захватила губами подожженный конец и притянула его к себе за затылок, чтобы он затянулся с другого конца. А потом вместо неё возник Нейт, и Римус выдохнул струйку сладкого дыма ему в рот. — Погоди-погоди, она знает? Ну, о тебе и мне. — Она мой лучший друг, конечно знает. Ей и говорить не пришлось. Кто, по-твоему, не дал никому сюда завалиться, пока ты решался на первый шаг? — Так всё было спланировано! — Дошло до Римуса, и он хлопнул префекта по бедру. — С такой хитростью ты не на том факультете. — О, я прям чувствую твоё упирающееся в меня недовольство, — саркастично заметил Нейт, сделав провоцирующее движение тазом. Римус рывком перевернул его, подхватив за бедра, и навалился сверху. В таком положении префект сразу терял всю свою прыть, превращаясь в пластилиновую массу, способную только принимать ласки и подставлять губы под поцелуи. А Римус заводился с утроенной скоростью от ощущения власти так, что в горле застревало волчье рычание. Мерлин, он издевался над ними обоими. — Не хочешь на выходных вместе сходить в Хогсмид? — Навис он сверху, пытаясь «протрезветь». — Мы могли бы погулять почти как все, сходить в «Три метлы». — А своих Мародёров ты куда денешь? — Выгнул бровь Нейт. — Никуда, они тоже будут в пабе. — У меня есть идея получше: оставим всё как есть, — Нейт потянул его вниз, но Римус упёрся руками в пол, удержавшись на весу и не дав заткнуть себе рот. — Почему? — Потому что я не хочу, — префект шумно выдохнул, отпустив его шею. — Сильный аргумент. — Его недооценивают, — уголки холодно дернулись вверх. — Ты такой кайфоломщик, Люпин! Слезь с меня. Римус неуклюже отодвинулся, усаживаясь обратно и растерянно наблюдая, как тот поднимается и неторопливо поправляет одежду. — Нейт, тебя расстроило предложение познакомиться с моими друзьями? — Я знаком с ними, Римус. Мы учимся в одной школе уже пять лет. Просто… — надавил он пальцами на глаза, —… да блядь, — это первый раз, когда префект выругался при нём, — давай не будем об этом, хорошо? — Римус неуверенно кивнул, и Белл снова стал самой любезностью. — И у меня есть ещё одна прекрасная идея. Я завтра патрулирую, как насчет встретиться в одиннадцать в Ванной старост? Можешь купаться в одежде, но меня о том же даже не проси. — Ладно, — тоже поднимаясь и не стараясь звучать непринужденно, что не ускользнуло от Нейта. И он подошёл и прильнул на несколько секунд горячими губами к щеке. — Пожалуйста, не накручивай ничего. Я знаю, это твоё хобби. Завтра в одиннадцать? — Завтра в одиннадцать, — подтвердил Римус [теперь стараясь звучать непринужденно]. Нейт искренне улыбнулся и вышел за дверь. Невозможно предсказать, когда в отношениях что-то пойдет не так. Это как прогулка по канату. Можно задержать дыхание и пробежать быстро, хапнуть страсти, адреналина, не успев посмотреть вниз, и снова оказаться на твердой поверхности в полной безопасности. А можно двигаться медленно, шаг за шагом, бороться с ветром, контролировать дыхание, держать равновесие. Но вся проблема в том, что в отношениях вас всегда двое и вы в связке. Не то действие, не то слово, не тот взгляд — мелочь для одного, сейсмический толчок для другого, и баланс нарушен. Что поможет его вернуть? Точно не «давай не будем об этом». За свою жизнь Римус чётко уяснил данную аксиому. Абсолютно все его отношения были расшатанными, неустойчивыми благодаря именно этой фразе. И его уже начинало порядком от неё подташнивать. Однако имел ли он вообще право что-то требовать от Нейта, принимая во внимание предъявленный ему собственный перечень запретных тем? Конечно, нет. Римус понимал, и, как всегда, понимания было недостаточно, чтобы не начать копаться в возможных причинах перемены. Белл ведь действительно вышел из себя от его вопроса, но у Римуса в подобных делах опыта кот наплакал, и он вообще не врубался, что сделал не так. Что не так в перспективе провести время с его компанией? Римуса же он пригласил на свою вечеринку, где были только пуффендуйцы. Римус [его обдолбанная версия] даже, как выяснилось, был знаком с его лучшим другом и по совместительству бывшей девушкой ближе, чем сам думал. Просверлив дыру в потолке в течение половины ночи, он так ни к чему и не пришёл, кроме как к тому, что, похоже, ему не обойтись без мудрого совета. Только единственным введённым в курс происходящего человеком был Джеймс “Эванс, спорим, ты влюбишься в меня к концу года” Поттер. Точно не вариант. По крайней мере, не по части отношений. Сириус, естественно, отлетает. Марлин? Простите, нет. Лили, безусловно, рассудительна и великодушна, но эмпирических знаний в таких делах у неё едва ли больше, чем у Римуса. Хвост? Его инфаркт хватит. Оставалась только Мэри. И это немного пугало. Римус рассчитывал каким-нибудь образом выкрасть пять минут с ней после библиотеки, где они собирались готовиться к полугодовым тестам. Но он вновь не учел вмешивающийся в его жизнь закон подлости, который плевать хотел на построенные Римусом планы. Он пришёл пораньше, занял любимое место возле окна и уже достал учебник по Нумерологии, как внезапно вбежавшая в проход Эванс бросила сумку на стол и, перегнувшись к нему, затараторила: — Если что, у Мэри раскалывается голова, и она осталась в башне, — Лили, остерегаясь, оглянулась, будто за ней кто-то гнался. — А на самом деле? — Римус недоумевающе метнул взгляд ей за спину. — На тренировке у Кори. Не проболтайся Поттеру, его задержала библиотекарь. Мы должны её прикрыть. Быстро сообразив, Римус закинул учебник обратно и поднялся, чуть опять не снеся стул. — У меня тоже раскалывается! Видимо, это всё погода. — Неправда! — Скрестила руки Лили. — Разумеется, нет. Прикрой меня, — подмигнул он подруге. Эванс фыркнула и снисходительно покачала головой. Римус, крадясь, почти пробрался к выходу, следя за облокотившимся на стойку Джеймсом, и спрятался за последним стеллажом. Незаметно прошмыгнуть мимо друга не получилось бы — дверь попадала как раз в его поле зрения. И Римус прижался к полкам, взяв первую попавшуюся книгу, чтобы в нужный момент скрыться за ней, и попробовал прислушаться. — …идёт этот пучок, мадам! А благородная седина так подчеркивает глубину ваших болотных глаз! Римус ударил себя по лбу книгой. — Даю вам два дня, мистер Поттер. — Мерлин, неужели это сработало? — Спасибо! Я всё верну! — Джеймс на радостях промчался мимо так, что Римусу даже не пришлось шифроваться, и он поспешил поскорее ретироваться. Мадам Пинс, его и не заметила, так как была поглощена заигрыванием со своим отражением в маленьком карманном зеркальце. Ладно, возможно, Поттер в чём-то и шарит… либо они находятся в том мире, в котором сравнение глаз с мутным водоёмом считается комплиментом. Тогда у Римуса вполне есть шанс не умереть в одиночестве. Призвав тёплую мантию и шарф, Римус направился к полю. Заходить в последнее время в спальню, если Сириус и Марлин пропадали из виду, было травмоопасно для психики. Температура днём ещё стойко держалась на уровне пяти градусов, неправомерно оттягивая пришествие первого снега, и потому облысевшие окрестности выглядели серо и уныло в ожидании, когда их уже укроет волшебным белым покрывалом. А пока по ним разгуливал неприятный порывистый ветер, играющий на рядах трибун, как на гармошке. Желающих поглазеть на тренировки команд в такую сырость можно было пересчитать по пальцам, и видеть среди них Макдональд было чем-то из рода фантастики. — То есть Вуд стоит твоей отмороженной пятой точки? — Припомнил Римус её категоричный отказ приходить сюда в гриффиндорское время. Мэри обернулась на голос и, узнав его, ухмыльнулась. — Кори хорош в согревающих чарах, у меня под мантией настоящий пожар. И не только из-за чар, — недвусмысленно добавила она. Римус нервно кашлянул в кулак, опускаясь на скамью. — Ой, ладно, не буду смущать моего самого любимого Мародёра. Да ещё и отважного, не боишься, что Поттер тебя тоже окрестит предателем? — У меня алиби, и Лили его отвлекает. Но… — Римус представил грозно возвышающийся над ним силуэт Джеймса на фоне разверзнувшегося багрового неба и поёжился, — пусть лучше мой визит останется между нами. — Без проблем. В крайнем случае, можешь использовать моё оправдание. — Что я тоже встречаюсь с Вудом?       — Я не жадная, — звонко засмеялась Мэри, возвращая взгляд на поле и выискивая своего парня среди летающих игроков. Ловец выписывал восьмёрку между двумя дальними башнями. Не ясно было, гонялся он за снитчем или оттачивал повороты на высокой скорости. — Ты пойдёшь в Хогсмид с Кори? — Решил начать издалека Римус. — А как же, у нас тут не велик выбор в романтичном времяпрепровождении. — Значит, нужно будет найти ещё один свободный стул, — Мэри непонимающе мотнула головой, — ну ты же приведешь его в бар? — Моргана упаси, зачем мне это?! — Ну, разве это не обычное дело — налаживать контакт между половинкой и друзьями? — Римус, ладно ещё ты, но ты видел Поттера? А Блэка? Какова вероятность, что они не будут вести себя как напыщенные придурки? — Справедливо. — Вот-вот. У Кори самого с этим проблем нет, но я не кину его в яму со львами. Получается, у Мэри обратная ситуация... — А с его друзьями ты общалась? — Да, после тренировок, и как раз завтра вечером они позвали посидеть с ними в гостиной. Так что, если что, подыгрывай Марлс и Лили. — Опять его сделали соучастником чего-то секретного. Веселый будет вечер. Пока что полезных сведений определенно маловато. Вернее, полный неутешительный ноль. Римус повернулся к подруге. Она с поистине влюблённым выражением следила за мелькающей точкой на краю поля. Эта девушка отличалась от той, что стреляла остротами направо и налево и щеголяла с виляющими бёдрами по Хогвартсу, чуть ли не перешагивая поклонников. И Римус впервые разглядел в ней хрупкую милую девчушку, а не бестию, откусывающую ухажерам головы. — Мэри, помнишь, ты сказала, что мои объяснения как песни Боба Дилана? — Она, не отвлекаясь, кивнула. — Мне нужен мой собственный Боб Дилан. Мэри окинула его внимательным взглядом и полностью развернулась к нему корпусом. Кажется, Римус никогда не видел её такой серьезной. — Допустим… мне понятно, почему кто-то может не хотеть сближать человека со своими друзьями, если недостаточно уверен в их адекватности. Но… гипотетически. Почему человек сам может противиться познакомиться с ними поближе? — Гипотетически? — Гипотетически. — Ну, по-хорошему, надо спросить причину у этого гипотетического человека. — Видимо, у него что-то дернулось на лице, так как она поджала губы и задумалась. — Но, если поговорить начистоту не выходит, то, возможно, гипотетический человек просто боится… — Кого? — Чего. Знакомство с друзьями — то же, что и с родителями. Повышение ставок. Может, гипотетически, человек ещё не готов и его устраивает то, как протекают отношения сейчас. Может, он не хочет большего. Римус, гипотетически может быть сколько угодно вариантов. — Ответ завис в воздухе…* — Как и просил, всё по Дилану. — Невесело усмехнулась она и склонила голову к плечу, насколько позволял намотанный шарф. — От гипотез к практике перейти не хочешь? Стало бы легче. — Гораздо легче. — Могу попробовать угадать. — Хах, это затянется надолго… — Ты встречаешься с Натаниэлем Беллом? — У Римуса упала челюсть, он попытался её поднять, но безуспешно, и Мэри ласково подтолкнула его подбородок вверх. — Что? Как? Но… о боже, — сжался он, ссутулившись ещё сильнее и борясь с порывом закрыть лицо ладонями, но всё равно заставил себя посмотреть на Мэри. Она победно и счастливо [?!] улыбалась. — Настолько очевидно? — Совсем нет, отлично конспирируетесь. Просто у меня хороший опыт, и я улавливаю флюиды, даже когда вы сидите в разных концах класса. Ну, а то, что ты по парням — немножко, прости. Мог хотя бы притворяться, что заглядываешься на женские формы. — Мэри, это галантность! — Не в четырнадцать лет, Римус! — ЧТО? — Да, я так давно догадалась. Поздравляю, Белл очень-очень горячий. Но при этом не горит желанием устраивать с нами чаепития? — Да… и это на него не похоже, он легко находит со всеми язык. — Мэри быстро захлопала ресницами. — Прекрати. И кого-то из вас он уже знает. С Лили он уже два года на собраниях пересекается... — Я общалась с ним на вечеринке Блэка. Вернее флиртовала, конечно, но он не поддался. Ты ведь в курсе, что он би? — Со вчерашнего дня. И что такое «би» тоже. Моё сексуальное образование в беспросветной жопе... — Как и у всех. Поэтому в моде метод проб и ошибок. Они потупили некоторое время на поле. Мэри вовлеченно. Римус отсутствующе. — Так, что ты теперь думаешь о вариантах? — Да хрен знает, их так же — сколько угодно. — Что?! Ты же сказала, если перейду от гипотез к практике, то поймёшь, в чем проблема? — Нет, я сказала, что тебе полегчает. Полегчало? Поговори с Беллом. — Я уже говорил! — Поговори ещё раз! — Безапелляционно повысила тон Макдональд, и он таки зарылся в ладони. Мэри выждала минутку и слегка сжала его колено. — Римус, ты собираешься открыться остальным? Римус, надавливая пальцами, провел по лицу от центра к вискам. Дневной свет резанул по глазам. — Ежедневно… я вроде как жду подходящего момента, но его будто не существует. — Существует. И как только почувствуешь его, если что, прячься за меня и Лили, мы за тебя любого порвём. Марлс скорее всего приплетёт какую-нибудь статистику, сколько людей с нетрадиционной ориентацией приходятся на квадратный метр. Питера придётся откачивать. Ну а с Поттером и Блэком я лично разберусь. — Вообще-то, Сохатый уже в теме. — Поттер?! — Да что ж у всех такая реакция? — О-хре-неть. Впредь буду к нему помягче. А Блэк… пусть только рискнёт ляпнуть какую-нибудь ересь. У меня уже язык чешется рассказать, что у Джеймса Дина, по которому он теперь так сохнет, заднеприводный не только мотоцикл. — Кошмар! Мэри, это звучит отвратительно! Стоп… что? Джеймс Дин был геем? — Мерлин, забери меня из дремучего леса непроходимых идиотов, — вознесла руки к небу Макдональд, пока Римус переосмысливал свою жизнь последних трёх лет. На подходе к Ванной старост Римус был уверен в трёх вещах. У него лучшие на свете друзья. Всем вокруг известно о нём больше, чем ему самому. И он во что бы то ни стало должен поговорить с Нейтом ещё раз [доебаться до Нейта]. Потому что предположение, что тот не хочет «повышать ставки», укрепляло свои позиции в сознании с каждой секундой и никак не входило в план Римуса влюбиться друг в друга так, чтобы Белл принял его «пушистую проблемку». Часы показывали пять минут двенадцатого. Он опаздывал. Незаметный побег из башни после отбоя требовал удачно «совпавших» обстоятельств. Поттер специально проторчал в душе лишние полчаса, чтобы запустить туда изнывающего Хвоста в нужное время, но Питер всё равно развернул ненужную возню, и в итоге Джеймс уже буквально затолкал его в ванную силой. Оставалось проскочить мимо Сириуса с Марлин в общей комнате, и здесь без друга тоже не обошлось. Он, нарочно громко топая, спустился по ступенькам и отвлёк парочку на себя, пока Римус под мантией осторожно выскользнул за портрет. Да, с Поттером, без сомнений, он отправился бы и в разведку, и на поле боя. Убрав мародерский атрибут в сумку ещё за углом, Римус легонько постучался в дверь на пятом этаже, как его окликнул приглушенный свист. Он рефлекторно обернулся, распознав в полумраке подпиравшего стену в нескольких метрах от него Нейта. — Это кладовка для швабр, — едва сдерживая смех, сказал Белл и указал на соседнюю дверь, — а это Ванная старост. — Он вразвалочку подошёл к входу, произнёс пароль «Пряная ваниль» и поманил его рукой. Римус только и мог, что глупо смущаться своего нелепого промаха, но сразу забыл о нём, стоило попасть внутрь. Белые мраморные стены, огромный бассейн, сверкающий самоцветами, и преломляющие лунный свет витражные стёкла вмиг вынесли все мысли, словно он поймал флорентийский синдром. — Ты что, ни разу здесь не был? — Нет… — продолжая завороженно осматривать просторное помещение. — Как-то было не до острых ощущений принимать ванну там, куда есть доступ ещё у двенадцати человек… минимум. — Зря. Надо пользоваться благами, — Нейт ухватил его за свитер и потянул на себя, прошептав уже в губы, — а то получается, ты стал старостой только ради идеи. И не дав Римусу ответить, что он особо и не страдает и все обязанности на себя изначально взяла Эванс, впился голодным поцелуем. Римус тоже соскучился, но оцепенение успело спасть, возвращая беспокойный ворох мыслей о неразрешенном вопросе, и он отвечал уже не так охотно, придерживая префекта за талию и непроизвольно удерживая его на расстоянии предплечья. Нейт отстранился с долгим проницательным прищуром и вдруг резко скинул с себя его руки. — Ты всё-таки это сделал! — Раздраженно воскликнул он. — Ты накрутил! — Ну, прости, что я не кладу хер на твоё странное поведение, — чересчур язвительно парировал Римус, прикусывая язык. Перед ним Нейт. Не Сириус. И они ещё ни разу не ссорились. Он даже не знал, предпочитает Белл хлопать дверьми в конце спора или решать всё как взрослые, но уж точно не стоило повторять модель выяснения отношений с Блэком. — Ну, давай. — Взмахнул волосами блондин, усаживаясь на высокий бортик. — Поведай, на что там способна твоя светлая головушка. — На то, что ты не хочешь ничего усложнять. Чтоб между нами всё становилось серьёзным... — почему-то, когда он это озвучил, всё, и правда, показалось накрученным бредом. Пшеничные брови комично взлетели вверх. — Святые барсуки! Ты недолго думал, да? — Римус сконфуженно усмехнулся. Нейт втянул щёки. Подбирал слова. Взвешивал. Примерял что-то на него, так и застывшего на входе. — Ну, ты сам напросился. Не «усложнять», Римус. Я не хочу упрощать. Задачу. Тебе. Видишь ли, ты можешь завалиться в теплицы с моими друзьями, засосать меня посреди танцпола и тебе и слова не скажут. Это называется комфорт. Но когда ты приглашаешь меня на ваши заманчивые посиделки — это называется перекладывание ответственности. — В каком смысле? — Он интуитивно уже догадывался, в «каком». Вопрос скорее был защитной реакцией. — Римус, если люди — пара, по ним это видно. Ты не можешь найти в себе силы признаться друзьям, что ты гей, и, осознанно или нет, подталкиваешь меня к линии огня, чтобы я сделал всю работу. Они увидят нас вместе, у них возникнут правильные вопросы и ох, надо же, как удобно, ты просто ответишь на них. Извини, я не собираюсь участвовать в этом погорелом театре. Ты обязан пройти через это сам. — Ты прав, — выдохнул Римус. Мерлин, он, что ли, один такой недалёкий, что всем приходится учить его жизни? Римус сбросил с плеча сумку прямо на пол и приблизился к префекту, положив ладонь ему на пылающую жаром шею. Нейт напряженно дернулся. — Я не должен был просить тебя о таком, пока не разберусь со своими личными головняками… На самом деле, уже двое знают, возможно, трое, — пришла на ум Лили, — и они были неожиданно добры. — Тут нет ничего неожиданного. Если вы действительно друзья, то им всем будет плевать на то, с кем ты предпочитаешь спать, — отрешенно прокомментировал Белл. — Я скажу остальным, и тогда… — Тогда я буду искренне рад за тебя. Но, Римус, — Нейт упёр ладонь в его грудь, — я всё равно не вступлю в ваш мародерский фан-клуб. — Почему? — Ну, что опять не так? Нейт оттолкнул его, вставая на ноги и зарываясь в волосы. — Да блядь… — второй раз и тем же тоном, — неужели не понятно? Потому что я не собираюсь соревноваться за твоё внимание с Сириусом Блэком. Выплюнутое имя хлестнуло плетью, рассекая пространство между ними. Римус не разрешал самому себе произносить его, когда был с Нейтом. — При чем здесь вообще он? — Да при всём! — Всплеснул руками Белл. — Он чуть ли не задушил меня взглядом в прошлый раз, когда увидел тебя со мной. Как ты там сказал? Эгоцентричный собственник? Ну так у меня для тебя сюрприз, это называется ревность!— Пфф... — И не говори, что она не лелеет твои потаённые чувства. — Нет у меня никаких чувств к Блэку, — процедил он. Каждое слово — очередной удар, разрезающий плоть до крови. — И кому ты сейчас врёшь? Римус, у меня есть глаза, и, похоже, нет чувства собственного достоинства. И веришь, нет, я понимаю, как это бывает влюбиться в своего друга. Но ответь честно, вот прямо сейчас если он расстанется со своей Маккиннон и поманит тебя пальцем, ты хоть на секунду вспомнишь обо мне? — Нейт… — ему больше нечего было сказать. Белл не только снял свою маску, он срезал её и с его лица. Тупым ножом. Вместе с мясом. На короткий момент в карих глазах выступила просьба, надежда и тут же скрылась за опустившимися веками. — До тех пор, пока ты точно не сможешь отрицательно ответить на этот вопрос, даже не рассчитывай, что я сяду с ним за один стол. Потому что ты правда нравишься мне, Римус, и, честно, я просто боюсь, что в итоге ты разобьёшь мне сердце… — Нейт скривился, будто его сейчас вырвет, — фу… гадость, какая драма, — он издал низкий смешок, и взгляд снова потеплел. — Это всё из-за тебя, Римус Люпин! Римус уже обожал, когда Нейт обращался к нему полным именем, являвшимся одновременно белым флагом, намёком и приказом «подойди и поцелуй меня сейчас же!». И он выполнил его. Поцеловал, обхватывая лицо, забирая страхи, что Нейт носил в себе эти недели, заглаживая вину за причинённую боль — осознанно или нет [осознанно]. Он не заслуживал такого потребительского отношения, он был солнечным светом, рассеивающим застоявшуюся тьму внутри Римуса. И если Римус не научится его ценить, он либо потухнет, либо обратит свои лучи на кого-нибудь другого, более достойного. — Ты превратил меня в распускающую сопли девчонку, — фыркнул Белл. — Нейт, я даю слово, я постараюсь заслужить твоё доверие, — прижался он к тёплому лбу, проведя большим пальцем по точёной скуле, — ты мне тоже нравишься. Очень. — Подожди, это я ещё не раздевался. Самая соблазнительная угроза в жизни Римуса. И не безосновательная. Увлечение сёрфингом не прошло даром, под ровной смуглой кожей перекатывались жгуты мышц, и даже когда он наклонился, чтобы расшнуровать ботинки, на прессе не собралось ни одной складки. Нейт медленно снял с себя всю одежду до белья, дразняще подцепил тугую резинку боксеров и, видимо, сжалившись над уже красным до ушей гриффиндорцем, отпустил её обратно. Римус приложил тонну усилий, чтобы не заплакать при повторном отказе «присоединиться», и Нейт, прошлёпав босиком до трамплина и подпрыгнув пару раз, сделал в воздухе сальто и занырнул в фиолетовые облака пены. Ему точно нужно как-то ускорить программу выполнения плана «влюбить в себя Нейта». Хотя когда он в первый раз разденется перед ним, обнажая десятки шрамов, это вряд ли будет так же сексуально. Он реально верил, что этот день наступит. Белл вынырнул из воды рядом с ним и, опершись на мраморный бортик, подтянулся вверх, высовываясь по пояс, как русалка. — Время пришло, — хитро улыбнулся он, закусив губу. — Для чего? — О, ты же должен был понимать, что я это сделаю? — Что сдела… — Римус не успел договорить. Нейт сцепил руки на его шее и свалил его, полностью одетого, в бассейн. Все напускные возмущения завернулись ещё в горле, и наружу пробился только живой озорной смех. Но ему нужно было отомстить, и когда Нейт выплыл наверх, он загрёб воду с пеной, направляя её в вытирающего глаза блондина, за что тут же получил сдачи. Они так и проплескались до потери сил и пробуждения нехилого голода, поэтому по дороге к гостиной Пуффендуя заглянули на кухню к трудягам-эльфам, которые были, как всегда, безмерно счастливы, снабдить учеников целым подносом выпечки. Попрощавшись с Нейтом, Римус достал лежащую под мантией карту, чтобы проверить, не гуляет ли кто-нибудь на пути к башне Гриффиндора. Он пробежал глазами по лестницам, учебным коридорам, и наконец перевернул на подземелья. Померещилось? Римус поднёс карту к носу. Не померещилось. Запихивая на ходу мантию и карту в сумку, он ускоренным шагом преодолел расстояние до кабинета Зельеварения и замедлился, ступая теперь бесшумно. Из-за приоткрытой двери доносились позвякивания склянок и проникал тусклый зеленый свет. Римус потушил палочку, убирая в карман, но не выпуская из ладони. Просто на всякий случай. Он аккуратно расширил проём, чтобы увеличить обзор. Слава Мерлину, дверь не скрипнула, но и парень, стоящий спиной и остервенело перебирающий ингредиенты на расположенной неудобно высоко полке, был так занят, что не заметил его. На столике уже были выставлены флаконы с утренней росой, корой дуба и травой молли по одному экземпляру. Римус знал эти составляющие не понаслышке. — Сушенные златоглазки в третьей секции. Регулус мгновенно замер, но не дрогнул, не закопошился, а спокойно поставил склянку и деловито развернулся с вздёрнутым тонким носом. Он похудел ещё сильнее. Под тёплой мантией виднелась висевшая изумрудная шелковая пижама. — Люпин. Ты что здесь забыл? — Почти по слогам. — Я староста факультета, и патрулирование школы входит в мои обязанности. Так что тот же вопрос. Под прозрачной кожей зашевелись желваки. Даже если Регулус и распознал его блеф — для патруля было поздновато, не похож он на любителя вступать в полемику, учитывая, что его поймали за более значительным проступком. — Уйди прочь, и будем считать, никто никого не видел. — А потом кого-то недосчитаются на уроках? Кому вы намереваетесь подлить сонное зелье? — При определенной дозировке с его помощью можно погрузить человека в глубокий сон, из которого не вытащить ни одним заклинанием. Только вот… для подобного эффекта нужно намного больше отвара, чем получится из этого количества ингредиентов. Римус ещё раз окинул слизеринца пристальным взглядом. Худоба. Изнемождённый вид. Синие тени под глазами. Ледяными и безжизненными. Вот дерьмо… — Оно для тебя. — Верхняя губа Блэка брезгливо дернулась. — Ты не спишь. — Пятьдесят очков Гриффиндору. А теперь проваливай, — кинул он, поворачиваясь к третьей секции. — Как давно? — Поддался порыву Римус. Непонятно откуда внутри взялось беспокойство. Он не считал Регулуса врагом — не после того, что поведал Сириус. Да и никогда не считал. И у него бессонница. Настолько долгая, что он вынужден прибегнуть к колдовским методам. Значит, его что-то мучает, он переживает. Из-за чего? — Вопрос осел на языке. Из-за семьи? Из-за брата? — Люпин, мне кажется, ты меня с кем-то перепутал. — Искусственно протянул слизеринец. — Он живёт с тобой в одной комнате, вертит на хую родных и трахает грязнокровок. — Римус инстинктивно сжал палочку, а Регулус с вызовом ухмыльнулся, возвращаясь к поиску оставшегося компонента. — Иди и веди с ним задушевные беседы, а меня оставь в покое. — Отдавай приказы своим сальным шестёркам. — Он не мог обратиться к нему. Ни по имени. Ни по фамилии. — На меня они не действуют. И не смей так говорить о моих друзьях. Ты же не такой. Ты не должен быть, как они. Блэк втянул воздух, стукнув донышком склянки о деревянную поверхность, и снова повернулся к нему. — Давай проясним один момент. Я не трогаю тебя с твоими «друзьями» не потому, что мне есть какое-то дело. Я всего лишь не желаю марать руки о паршивую чернь. И ради своего же блага убирайся отсюда, пока я добрый. — Как знаешь, — время положить хер. Регулус, словно не ожидав такого ответа, чуть было не нахмурился. Римус отступил, толкая спиной дверь. У него связаны руки, что ещё делать? Довести ситуацию до дуэли? Читать проповеди? Не в полночь. Не в пятницу. Не в каморке Слизнорта. И не Римусу. Но кое-что было ему по силам. По крайней мере, от него не убудет, если он спросит. — Сириус оставил на Гриммо одну вещь. Круглое серебряное зеркальце. Если ты передашь его, это не будет значить, что тебе есть какое-то дело, — сухо добавил он, смотря во вспыхнувший синим огнём лёд. Римус, не разрывая тяжелого зрительного контакта, протянул руку к верхней полке, поставил на стол флакон с последним нужным ингредиентом и ушёл прочь. Оставив Регулуса Блэка в покое.