Our golden years

— Подъем, Мародеры! Это приказ старосты! — Лунатик, быстро в душ! Это приказ старосты! — Бродяга, освободи ванную! Это приказ старосты! — Хвост, заправь постель! Это приказ старосты! — Ещё один приказ старосты, и я тебе на лоб присобачу этот значок, Сохатый, — вышел из ванной Блэк мрачнее тучи. В таком расположении духа наша Царевна Несмеяна пребывала со вчерашнего дня, и просветы пока не предвещались. Да вы издеваетесь… — обреченно рухнул на диван Сириус, когда Джеймс заявился в гостиную с выпяченной грудью. На предсказание отбивающегося от Лили Римуса, что Макгонагалл забрала Поттера, чтобы назначить префектом, Сириус издал лишь своё коронное «пфф». Но узрев воочию сверкающую брошь, тот вскрыл злополучный ящик хереса и прообнимался с бутылкой до конца вечеринки [поминок его друга, проглоченного системой]. — Кому, блядь, в здравом уме могла прийти идея сделать префектом это? — Ткнул он в сторону убежавшего умываться горе-командира, сыплющего указаниями направо и налево, хотя сам до сих пор был в пижаме. Завязывая галстук, Римус с максимально недоумевающим видом мотнул головой в придачу с ходящими ходуном плечами, зарёкшись даже под самыми страшными пытками сознаваться, что именно он порекомендовал Сохатого на эту должность. Тем не менее, за завтраком в бочку дегтя добавилась ложка мёда в лице [в прямом смысле] Нюниуса, просверливающего через пол зала в затылке Римуса отверстие ты-поплатишься-Люпин-взглядом. Сириус Блэк умел распускать свой павлиний хвост в любой ситуации. Он добродушно помахал тому рукой, переводя на себя внимание, а потом закинул её на Сохатого, оттянув вверх мантию, чтобы был виден значок, и с улыбкой выкуси-ублюдок показал Снейпу средний палец. Позади раздался режущий по ушам дребезг, как если бы кто-то уронил целый сервант. — Это было не обязательно, Блэк, — насупилась Лили справа от Римуса. — Это самая что ни на есть крайняя необходимость, Эванс, — парировал повеселевший Сириус, — мы не говорим на парселтанге, вот и приходится использовать язык жестов. Римус перехватил вздернувшийся только для него уголок губ Сириуса, мол, занесём хук левой туда же, и приглушенно усмехнулся, возвращаясь к содержимому своей полупустой тарелки и переполненной черепной коробки, но аппетит приступать и к тому, и к другому отказывался разжигаться наотрез. Искусственная атмосфера, предельно мягко выражаясь, не располагала. Они впервые с минувшего полнолуния собрались все вместе за одним столом, логично перетасовавшись таким образом, чтобы конфронтирующие стороны сидели подальше. И то, что все делали вид, будто так оно и было, нехило придавливало сверху многотонным прессом. Разумеется, Сириус чертовски доходчиво объяснил: нечего примазываться со своим чувством вины к их с Марлин расставанию. Разумеется, это не возымело никакого эффекта. Римус вымазался в нём с ног до головы так, что материализуйся оно, на него слетелись бы все мухи в округе. И ему совершенно было невдомёк, как у Сириуса получается настолько профессионально блефовать. Словно все его огорчения сводились только к предавшему их философскую жизнь Поттеру. Он даже мимолётно не посматривал на Маккиннон, расположившуюся через Лили и Мэри от Римуса и увлеченно болтающую с Медоуз. Однако как раз эта тонкость и выдавала его с потрохами. Марлин сидела с краю их компании и глубокой занозой в сердце Сириуса. Римус видел это столь же отчетливо, как чувствовал расходящуюся по разным траекториям тоску. Одна в направлении него, вторая в направлении поглощённой вопросами неравенства в магическом сообществе и размахивающей хлебной палочкой девушки. Сириус тихо хмыкнул себе под нос, и Римус мог поклясться, что услышал пронёсшуюся в его голове мысль. Зануда. Он хотел бы любить её иначе, но он любил её. Поэтому сейчас Римус не мог представить даже в самых общих очертаниях, чтобы их отношения с Сириусом перешли, так сказать, к первой главе. И на границе подсознания всё равно маячила засечка — паника, охватившая в тот момент, когда Сириус просил его встретиться в Астрономической башне. Не то чтобы Римус не доверял его словам, его желанию, проглядывающемуся в черном омуте. Он не был уверен, что Сириус может доверять самому себе. Блэк на протяжении нескольких лет запрещал себе испытывать любые чувства, кроме дружеских. И в отличие от Римуса, ему хватило упорства убить их в себе. Да, не подчистую. Они проросли, подобно сорнякам, через слои пепелища, на котором тот строил их с Марлин уютный домик. Но как проросли, так ведь и подохнут на испорченной многолетней работой почве. Возможно, это лишь излюбленные выдумки Римуса. Подвергать сомнениям человеческие мотивы в топе его хобби. Возможно, ему стоит спросить у Сириуса, не хочет ли тот взять свои слова про пролог назад. Потому что начистоту — это был понт. Притом дешевый. Римус не думал, что тот ответит. Римус думал, Блэк побледнеет, закашляется или отшутится. А Блэк взял и снова удивил его. Да так, что Римус промотал этот эпизод бесчисленное количество раз, не сомкнув глаз за всю ночь. Возможно. А возможно, Римус так долго желал его, что теперь просто боялся заполучить желаемое. Желаемое, сидящее напротив и закатывающее глаза на разглагольствования об изменениях, которые Сохатый намерен внедрить в устав школы [раз он теперь староста!] — что-то про упразднение наказаний за взрывание туалетов. Желаемое, кидающее на Римуса умоляющий застрелить его взгляд. Желаемое, уводящее этот взгляд в сторону, когда он — задержавшийся на Римусе дольше нужного — становился совершенно иного характера. Желаемое, которое пока что Римус не имел права брать. Этот урок он усвоил — на своём практическом опыте. Не начинать новую историю с кем бы ни было, если в сердце живёт другой человек. Сириус должен либо переболеть Марлин, либо осознать, что Марлин та самая, и он совершил ошибку. А Римусу пора перестать быть бесхребетной тряпкой и набраться смелости разобраться со своей историей, как бы ни было болезненно. Он заслужил всё, что Нейт ему выскажет или сделает, потому что он не сдержал обещание. Всех приложенных усилий оказалось недостаточно, и вчерашняя вспышка Нейта прямое тому доказательство. Не сразу, но до Римуса дошло, что именно он вчера разглядел в блондине — кромешную тьму. Ту же, что была в нём. Он стал для Нейта тем, кем был для него Сириус. Даже хуже. И если это такая ироничная пирамида по переламыванию людских душ, то жизнь — настоящая паскуда. Только решения принимает не мистический тянущий за ниточки кукловод, а сами люди. Личная ответственность, мать её. Пора повзрослеть, Римус. Спасибо, отец. В кои-то веки дельный совет! Но, как назло, до проявления взросления ещё херова гора занятий и домашней работы, как бы напоминающая, что он ещё ребёнок. Сложи ручки и слушай взрослых дядей и тётей. Плюс курсы трансгрессии — единственный совместный по расписанию урок с Нейтом — и что-то подсказывало, он сегодня опять никуда не переместится. Разве что тому на плечи. И вроде пытаться поговорить раньше тоже не вариант. Тот весьма ясно выразился — разговор пройдёт не на его условиях. И всё же назревал актуальный вопрос. Неужто, предвещая недержание Римуса, Нейт решил перестраховаться и не показываться на завтраке вовсе? Сначала Римус не придал пустующему месту должного значения, мало ли проспал. Потом, когда в зал зашла Оливия под руку с подружкой, он подумал ещё немного подождать, невзначай послеживая за главным входом. Но столы уже прилично облысели, слежка не принесла никаких результатов, а беспокойство одержало верх. И Римус, отодвинув от себя нетронутую тарелку — в принципе, он был сыт по горло самоедством — поднялся, бросив Мародерам, чтобы не ждали его, и направился к бывшей девушке его ещё-не-бывшего парня. То ли Холланд притворялась, что не замечала его, то ли правда была всецело захвачена, очевидно, превеселым рассказом пуффендуйки — выяснять не было времени. Римус из вежливости дал ей пять секунд почувствовать его нависающее присутствие и легонько постучал по плечу. Шатенка обернулась с показательной неохотой отрываться от собеседницы и с ленцой кивнула, мол, что надо? Видимо, приветствий не будет. Тогда сразу к делу. — Где Нейт? — А тебя заботит? — С вылитой сириусовской улыбкой [выкуси ублюдок] протянула Оливия. — Заботит, Лив, — отчеканил Римус. Перманентно приподнятая тонкая бровь Холланд устремилась ещё выше. — Просто скажи, почему его нет, — смягчил он тон, и девушка, промариновав его несколько долгих секунд, щёлкнула языком и встала из-за стола. — Он собирался в лазарет. Не думаю, что тебе стоит сейчас к нему лезть. — Спасибо, но я сам разберусь, — учтиво откланялся Римус. Как же он позабыл, что в комплекте с расставанием прилагаются ненавидящие его близкие друзья. Макдональд вон — ярчайший пример — игнорирует существование Блэка похлеще Марлин, и Римусу постоянно мерещится омерзительный звук, будто кто-то рядом натачивает ножи. Одна маленькая загвоздочка — они, блин, ещё не расстались! Римус быстрым шагом вылетел из зала, отмахнувшись от злостного шипения со слизеринского стола, и взбежал по парадной лестнице. Кабинет Макгонагалл направо. Больничное крыло налево. Выбор очевиден. Как и тот, кто нагнал его сзади. Не дожидаясь, пока его дёрнут, схватят за шиворот и далее по списку, Римус повернулся сам. До начала урока оставалось меньше пяти минут, вряд ли он успеет, поэтому: — Прикрой меня. — В смысле «прикрой»? — Произнёс тот с такой интонацией, словно впервые слышит это выражение. Ну, почему перед ним не мог быть Сохатый? — У нас тест. — Я в курсе, Сириус. Скажи, что мне нужно в лазарет, Макгонагалл уже сама додумает, — оглянулся Римус, остерегаясь вполне реальной подлянки от судьбы, что Нейт вывернет из-за угла, именно когда он опять «прохлаждается» с Блэком. — Ты к нему бежишь? — Одернул за рукав тот, возвращая участие Римуса. Сириус очень не любил, когда внимание разменивается на кого-либо ещё кроме него. Но если бы дело было только в этом… А Римус от безысходности начал уже заводиться. Что ни делай, всё равно кого-то он да обидит! — Да. Сейчас мне нужно к нему, — слишком озлобленно — глаза в глаза — заебавшиеся в упрямые — а потом просительно, — сейчас мне нужен мой друг, Сириус. Пожалуйста. И Блэк отпустил его мантию, кивая больше самому себе. Римус не медля, пользуясь мгновением, на которое серые глаза стали стеклянными, прошептал «спасибо» и ломанулся по извилистому длинному коридору, надеясь успеть поймать Нейта у Помфри, потому что, если тот будет отлеживаться в гостиной Пуффендуя, Римусу останется только взрывать вход Бомбардой [и один выговор до вылета из школы]. Завернув за последний поворот, он, подгоняемый невидимой плетью, ускорил шаг, как прозвенела колокольная трель, заставившая зажмуриться — он пробегал прямо под звонком. И когда Римус, помотав головой, чтобы разложило уши, сосредоточился снова на своей миссии, дверь лазарета выпустила наружу ещё перебрасывающегося какими-то фразами с целительницей блондина. Но поблагодарив и попрощавшись, Нейт перевел взгляд на стоящего в метрах десяти Римуса и молниеносно направился в поперечный коридор. Дожили. — Нейт, постой! — Выкрикнул он вдогонку на автопилоте. Естественно, эхо разлетелось во все стороны. Ровно с таким же успехом можно проорать «внимание, тут ученик прогуливает урок!». Прописав себе ментальную пощёчину, Римус помчал вперед, в два счета настигнув Белла и пристроившись в полушаге позади. — Нейт, что стряслось? Зачем тебе в лазарет? — За книгами зашел, — цокнул префект, распустив волосы и полностью загородившись ими, как ширмой. — Римус, зачем ещё люди обращаются в лазарет? Я приболел. К вечеру буду в норме. Иди на урок. — Никуда я не пойду. Давай поговорим, — в пустую, — я не хочу ждать вечера, — вдвойне в пустую, — да остановись ты, — чересчур остервенело рванул он того на себя за мантию, испугавшись и своего действия, и характерного треска расходящейся ткани, и мелкой капиллярной паутинки вокруг карей радужки. — Ты, что… — Заткнись, — Белл моментально отвернулся, пытаясь стряхнуть с себя его руку. Безрезультатно. — Я «ничего», ясно? Отстань от меня, сказал же, встретимся вечером. Почему тебе надо доебаться до меня прямо сейчас? — Потому что я переживаю за тебя, — сдерживая рык, пока тот боролся с его хваткой, царапая пальцы. — Ага, ну. — «А тебя заботит?» — Да че ты прицепился? — Поднял тот почерневшие от бессильного гнева глаза. — Я не хочу выглядеть слабым перед тобой! Римуса осекло как от реальной пощёчины, но он лишь закусил изнутри щёку. Заебись разговорчик назревает. А не одним ли из самых важных критериев отношений является возможность показать свои слабости другому человеку? Но, видимо, это уже не про них. И Римус долго не думая потянул сопротивляющегося Белла за руку к ближайшей двери всегда-пустующего женского туалета, перегораживая собой выход. — Думаешь, ты мне безразличен? Уже обсосал мне кости со своей бывшей? Похвально, ничего не скажешь. У меня вот только вопрос, Нейт. Какого черта ты всё решил без меня?! Расположенные напротив Римуса зеркала давали возможность разглядеть лишь нос опустившего голову и опиравшегося ладонью на раковину префекта. Тишину прервал плеск в дальней кабинке туалета. Римусу было плевать с высокой колокольни на затаившееся там приведение — хочет, пусть попкорн прихватывает. И затем по неотапливаемому помещению прокатился сбивчивый нарастающий смех, лишённый всяких сходств с тем, которым обладал Нейт. Но смеялся именно он. — А разве ты не этого хотел? — Откинул тот пшеничные волосы, предоставив ему обзор на искривленные подрагивающие губы. — Ещё когда я вернулся после полнолуния, м? — Римус поперхнулся собственным отрицанием. — Я пойму, если ты не хочешь встречаться с уродом. Как великодушно. Что, язык проглотил? — Нейт… — выгораживать себя не было смысла, — я правда старался, чтобы у нас всё получилось. — Да херня это полная, — прыснул ядом Белл, не отводя ещё сильнее покрасневших глаз. — Абсолютно всё. Изначально. Между нами. Всё херня. — Ты не прав, — сердце обливалось кислотой. Видеть его таким было невыносимо. — Ну да, не изначально, — усмехнулся Нейт, присаживаясь на раковину. — С твоего признания своим Мародерам. И месяца не прошло, как Блэк разошёлся с Маккиннон. Внезапно. Ни с того, ни с сего, да? И где ты пропадаешь весь следующий день? С ним. Надеюсь, ему понравилось моё маленькое представление, а то из лазарета он меня выпроваживал, будто уже вовсю претендует на твой зад. — Блядь, Нейт, я не изменял тебе! — Хотя охуенная такая была возможность. — Физически? Не держи меня за слабовидящего кретина, Римус. Я сам прекрасно справляюсь. Я ведь сам себя наебал, думая, что ты реально можешь выбрать меня… но у меня не было и вшивого шанса. Это всегда был Блэк, — пробил грудь Нейт, вырывая прожженное желчью сердце, чтобы лучше рассмотреть уцелевшие места. — Ещё бы. Он и знал про ликантропию, и был с тобой, когда тебя выгнали из дома, теперь вы ещё будете круглый год жить под одной крышей. Какая, мать её, идиллия! — Прости. Возможно, если бы я рассказал тебе раньше… — Но ты не рассказал, — …это бы всё изменило, — а знаешь, что? Желаю счастья, Римус. Вам обоим, — оттолкнулся тот к нему, жеманно поправляя мантию. — Я бы с удовольствием понаблюдал за развитием событий, но боюсь, мне не удастся, так как кровь из глаз будет немножечко мешать, — тактичный кивок в придачу с переливающимся всеми оттенками ненависти взглядом попросили отойти в сторону [и по дороге заглянуть на хер]. — Это говоришь не ты, — заметался он между злорадно насмехающимися карими зеркалами. Твоё творение, Римус. Любуйся. — Правда? — Светлые брови взметнулись в наигранном удивлении. — Считаешь, ты хорошо разбираешься в людях? — Принялся тот, как бы между делом, поправлять и мантию Римуса. А потом взялся за галстук. — У меня для тебя сенсация, Римус Люпин, — резко затянувшийся узел вжался в кадык, оттого как Белл притянул его к себе, прикладываясь губами к уху, — ты ошибаешься. И в Блэке тоже. Но в чем ты не ошибся, так это в том, что он эгоцентричный собственник, — петля сильнее сдавила горло, и Римус машинально обхватил запястье парня, нашёптывающего ему его собственные глубоко запрятанные мысли. Он уже не различал, исходит лихорадочный жар от Нейта или от него самого. — Я забрал его любимого прирученного волчонка? И он захотел его назад. Но что будет, когда ты прибежишь, ты задумывался? Блэк не гей и даже не би, ему просто нужно, чтобы ты был у его ног и ел с его руки. На что он пойдет, чтобы удержать тебя? Сможет он прикоснуться к тебе так? — Требовательная ладонь сжала беспрекословно отозвавшийся тяжелым спазмом пах. — Ласкать тебя. Засунуть язык в твой рот. Позволить себя трахнуть, — у Римуса подкосились колени. Он сглотнул. Было больно. И оглушительно громко. Нейт отодвинулся, всматриваясь в глаза. По факту, в душу. — О да... — растянулись губы в сардонической улыбке, — ты задумывался. И правильно. Непроизвольное полуслово-полувозмущение-полустон застряло в передавленной глотке, превратившись в судорожный выдох, подхваченный припавшими к нему губами Белла. Это был не поцелуй. Настоящая пытка. С горьким железным вкусом, льющимся от прокусанной ранки, и с запахом высохшей на лице Нейта соли. Римус, как выпотрошенная кукла, не мог его оттолкнуть. Ничего не мог. Как вдруг острый болезненный импульс пронзил лобную долю. Но Нейт его не ударял, не прекращая ни на секунду терзать его замерший рот. А Римус поневоле оказался в туннеле до Хогсмида, снова ощущая расползающуюся от близости Сириуса негу по всему телу, его молящий взгляд. Поцелуй меня. Взбунтовавшиеся воспоминания закрутило в сводящем сознание водовороте. Тени собирались в знакомые места, образы и вновь развеивались. Хаотичные вскрывающиеся в памяти отрывки. Портсмут. Я не стану укрывать преступника. Ещё глубже. Его ладони держат заветный конверт. Вы зачислены в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс, молодой человек. Ещё глубже, в непроглядную бездну, и откуда-то издалека надрывный крик. Это и моя вина! Но он всё ещё наш мальчик, Лайелл! Он человек! Нет, хватит. Снова наверх. Туннель. Кабинет на втором этаже. Астрономическая башня. И голос. Голос. Голос. Сириуса. Ты влюблён в меня? Ты взял и признался, когда уже ничего не вернуть и не исправить! Лунатик, ты всегда был чем-то большим. И всё закончилось так же внезапно, как и началось. Голова просто раскалывалась, словно его огрели битой. Римус открыл заслезившиеся от яркого света глаза, заново осмысливая, где он находится — всё ещё в женском туалете — и кто стоит над ним — всё ещё Нейт — в умилении склонив голову. — Даже интереснее, чем я представлял, — присвистнув, пропел Белл и отпихнул его от двери, — ну удачи в покорении вершин наслаждений, Римус. Судя по всему, вам понадобится много выпивки. Отрезвляющий грохот вдарил по барабанным перепонкам, и он мешком рухнул на холодную кафельную плитку, освобождая узел на шее и глотая воздух, которым впору было только захлебнуться. Несмотря на полное опустошение, было ощущение, что его сейчас вырвет. Это ведь была она? Легилименция? Так же нельзя… На миг ему показалось, что наступило землетрясение. Но трясло не пол. Римус попытался закрыть лицо заходящимися будто в старческом треморе руками. Через проломленный барьер сочились давно выцветшие картины прошлого, объединяющиеся в неудержимый поток. И его накрыло с головой. Римуса безжалостно кидало на скалы бушующими волнами памяти. Словно действие заклинания продолжалось. Его нельзя выпускать из дома! — У него должна быть нормальная жизнь! Откуда это взялось? Этот голос... мама… она боролась за него? Думаешь, ты хорошо разбираешься в людях? Ты ошибаешься. И в Блэке тоже. Я изо всех сил убеждал себя, что ты не принадлежишь мне… На что он пойдет, чтобы удержать тебя? Обрывки слов, фраз пулями бились о стенки черепа, измельчая мозг в киселеобразную субстанцию, и он потерял всю связь с органами чувств, полностью погрузившись в себя. Поэтому неожиданно ворвавшееся чужеродное прикосновение перепугало его до смерти. Первая заверещавшая мысль была о том, что Белл вернулся и сейчас всё повторится. — Не трогай меня! — Римус инстинктивно подсобрался, пытаясь подняться, но кеды проскользили по кафелю. — Эй, спокойно, это же я, — исчезло прикосновение, а обеспокоенный тон точно не принадлежал Нейту, и Римус, возвращаясь в действительность, разжал веки. Прямо перед ним на корточках сидел ошарашенный не меньше его Сириус с поднятыми ладонями. — Лунатик, ты чего?.. ч-что он сделал? — Ничего, — провел он с нажимом по лицу, приводя себя в чувство и таки вставая на ещё потряхивающиеся ноги. Сириус выпрямился следом, не сводя с него не верящего ни на йоту пронизывающего взгляда. — Как ты нашёл меня? — Блэк двинул головой назад, мол, тебя это волнует? Римуса волновало сейчас всё, что уведет разговор в другое русло. — Закончил тест, взглянул на карту и отпросился, — на одном дыхании. — Зачем ты носишь с собой карту? — Шагнул он вбок. — Римус, какая нахрен разница? — Кончилось у того терпение, и Блэк перегородил ему дорогу, выставив поперек груди Римуса руку. — Не переводи стрелки. Что с тобой? Столько искренней тревоги в вопросе, а во взгляде ярко выраженная обида. Ты обещал не закрываться. Но Римус смотрел на него и будто не видел за застилающей пеленой сомнений. Сердце отбивало сумасшедший ритм в продырявленной грудной клетке. И, наверное, ему просто нужно было хоть как-то залатать её. Нужно было то, что перекроет впитавшийся в подкорку отравляющий шёпот. Наверное, Римус просто рехнулся, потому что найти более неподходящий момент надо было, блядь, ещё постараться. Но он вообще не отдавал себе отчета, когда наклонялся к Сириусу. Зато не прошло и секунды, как этот чуть запоздавший отчёт вмазал ему по щам, вставляя мозг на место. И Сириус не врезал ему, нет. Сириус только закрыл его рот своею ладонью на расстоянии дюйма от его лица. Тем не менее, эффект был тот же. И пока они с одинаковой степенью испуга пялились друг другу в глаза, гадкий смех, больше похожий на то, что кто-то водил пилой по стеклу, впечатал Римуса лопатками в стену. — Вот это герой-любовничек! — Хваталась за живот Плакса Миртл, раскачиваясь на умывальнике. — Второй красавчик за десять минут! Не туалет, а будка поцелуев! У Блэка упала челюсть, и он под аккомпанемент заливистого хрюканья развернулся к Римусу с такой красноречивой претензией, что мог уже её не озвучивать. — Серьезно? Сразу после него? Серьёзно, мог не озвучивать, так как она никак не подействовала на Римуса. Решил уцепиться за издёвку перевравшего в корне всё, что тут происходило, приведения? Без проблем. Лишь бы Сириусу лучше спалось. — Прости, — наскрёб он остатки сожаления, но для второй части сожаления нашлось с лихвой, — это была ошибка. Полагать, что Сириус сможет переступить своё хваленное прошлое покорителя-дамских-сердец, было ошибкой. Другое дело — липнуть к Римусу, ужравшись в тло огневиски. …что будет, когда ты прибежишь, ты задумывался? Напряженное выражение Блэка тронул отблеск прозрения, как будто он интуитивно прочувствовал вложенный в извинение Римуса контекст. Губы приоткрылись, но единственным разбивающим молчание звуком оставалось уже стихающее хихиканье. Сказать-то и нечего. И Римус, обогнув застывшего изваянием Сириуса, вышел за дверь, увеличивая скорость с каждым шагом, и от прогремевшего звонка, как по команде, помчался на всех парах на третий этаж к статуе Одноглазой ведьмы, намереваясь до конца дня скрываться в Хогсмиде. Хотя точно знал: теперь Сириус в любом случае не станет его искать.