Our golden years

Плотно задёрнутые и не пропускающие солнечный свет шторы были его спасением. Благодаря им он мог лежать в погруженной во мрак комнате хоть до полудня. Вакуумная тишина создавала иллюзию пограничного состояния, предшествующего дремоте. И это то, что Сириус называл отдыхом. Однако, вылезая из постели, он не спешил раздвигать велюровую ткань, подвешенную на массивных карнизах, обходясь одним зажженным торшером или настенным светильником в каждой комнате двухэтажного дома на площади Бедфорд — на самом деле был и третий этаж, но Сириус туда лишний раз не заглядывал. В полумраке не так бросались в глаза детали, напоминающие ему место, где он вырос. Хоть интерьер здесь был и вполовину не столь вычурным, помпезным и кричащим, имелось и много общего. Резная мебель с изогнутыми линиями и с доходящим до абсурда назначением — тысяча и один вид комодов, украшенных живописными вставками, секретеры с тайниками; рабочие, читальные, игральные, курительные — блядь — столы. Но даже если оставить придирки к рациональности обстановки, декор некоторых элементов всё равно вызывал рвотные позывы. Лавровые веночки, позолоченные лебеди, грифоны и, конечно, куда же без лестницы с балюстрадой! Первая ведь необходимость. Так что Сириус не впускал солнечный свет, чтобы его проживание здесь было, по меньшей мере, терпимым. Не проще ли было бы съехать? — объективно вытекающий вопрос. Особенно, вкупе с тем фактом, что его имущество не ограничивалось этим скромным двойником таунхауса на площади Гриммо. Сириус вполне мог бы жить в другом месте, в другом районе. Там самая простецкая и практичная мебель, всего три комнаты, одна ванная и никаких лестниц. Окна выходят не на парк с причудливыми мраморными статуями, а на шумный магловский рынок. Рядом не музеи и арт-галереи, а несколько расположенных подряд подвальных клубов. Там светло, уютно и пахнет заурядной счастливой жизнью. И с того момента, как Сириус подписал договор купли-продажи, он не прожил там ни дня. А этот дом в стиле бидермейер ему оставил Альфард Блэк вместе с запасом золота, которого хватит ещё на три поколения таких же расточительных Блэков. Сказать, что свалившееся наследство стало для него неожиданностью — то же, что сказать, мол, Сириус слегка избалован. Когда он ушёл из дома — когда его выгнали — в кармане оставалось галлеонов десять. Сириус потратил их в первые же выходные в Хогсмиде. Ещё несколько десятков завалялось на дне чемодана, и он потратил их в следующие месяцы, спустив остаток, кажется, на свой день рождения. Наверное, не получи он заветное письмо на совершеннолетие, к концу года оставил бы в «Трёх мётлах» все свои хоть чего-то стоящие вещи. Он не привык задумываться о деньгах. Не хотел привыкать. И как же хорошо, что в итоге ему так и не пришлось обзаводиться столь унылой привычкой. Вопросом: что за приступ щедрости случился у его родственничка? — он тоже особо не задавался. Брат его матери или — как Сириус её называл про себя — суки, что его родила, мелькал в детских воспоминаниях от силы раза четыре. Не на пышных приёмах — вроде на них Альфарда и не приглашали, не на воскресных обедах. Вообще-то, если так прикинуть, его семья только и делала, что выдумывала поводы, чтобы принарядиться в старомодные платья и фраки, да хорошенько бухнуть… о чём это…ах да! Альфард. Дважды Сириус слышал его имя в ряде красочных нелестных эпитетов, кажется, потому что того не прельщал инцест. Один раз видел воочию на пиру, где главным блюдом было наследство отъехавшего деда. Зрелище, кстати, было непередаваемое, а визгу-то! Сам же дядя предпочел составить компанию им с Регом на галерке, угостив их грильяжными конфетами. И второй раз — когда тот вернулся из очередного кругосветного путешествия и навестил их в отсутствие родителей. Они тогда уехали понаряжаться и побухать во Францию. Сириус смутно помнил самого Альфарда. Как и все Блэки, он был статным, высоким, с фирменными угольными отпущенными волосами. Худое лицо, длинные пальцы пианиста. Единственное отличие — у него были голубые глаза. Голубые и очень добрые. Вот их Сириус запомнил хорошо. И ещё перекосившуюся физиономию Беллы. Они с Альфардом взаимно друг друга недолюбливали, но кузина его ещё и побаивалась. В тот день дядя отвел его в отдельную комнату и вручил самый значимый для Сириуса подарок. Парное сквозное зеркало. Он и Регу что-то привёз, но в тот год они уже принципиально друг с другом не общались. То есть Сириус упёрся в принципиальную неприязнь, приведшую к нынешнему положению вещей. Или нет… сейчас уже не узнаешь, как сложилась бы фреска, если бы он не открещивался, не принижал брата за то, что тот попал на чуть ли не фамильный факультет. И вряд ли можно все свои действия оправдывать проклятой фамилией, клеймом поставленной при рождении. Но что поделать, если в ней всё дело. В голубой крови, которая по всеобщему заблуждению считается кристально чистой. Это не так. Она отравлена, заражена незыблемой принципиальностью, затмевающей основополагающие человеческие чувства. Просто каждый Блэк сам определяет для себя один непреложный принцип и следует ему до конца. Даже если этот путь сведет его в могилу раньше срока. Для матери это всегда была власть, отсюда и подмена понятий. Вместо любви, ею двигало желание обладать, подчинять. Она не внушала надежность, только страх. И, похоже, вырезала себе сердце задолго до появления Сириуса на свет, как рудимент. Для отца — важнее всего была роскошь, обеспечиваемая именем, поэтому он делал всё, чтобы сохранить статус в Магической Британии. Ради своего положения Орион был готов и проглатывать вместе с костями оказавшихся на пути «счастливчиков», и лизать зад тем, кто мог эту роскошь преумножить. И как ни сопротивляйся наследственности, они с Регом выросли такими же узколобыми в своих позициях. И с Сириусом всё ясно. Его мания — идти наперекор семье. Напролом и вслепую. Ему просто повезло на этой дороге найти людей, которые с силой и боем оторвали закрывающие глаза ладони. Буквально заставили остановиться и разглядеть то место, где он оказался. В итоге он опять, можно сказать, отличился, сменив приоритеты. Потому что эти люди стали его новым непреложным принципом. Но что Сириус так и не сумел понять, так это — что движет братом. Почему, несмотря на всё то обращение, которого не заслуживает ни один ребенок, он предан дому? Почему, восхищаясь в детстве миром маглов наравне с Сириусом, он вырос одержимым чистотой крови? Почему он стал Пожирателем смерти? Каждый этот риторический вопрос был задан Регулусу в лицо. Вернее, в безразличную удаляющуюся спину. И единственным напрашивающимся ответом было — назло. Теперь проще добровольно сесть на раскаленный железный стул инквизиции, оснащённый шипами, чем размышлять на эту тему. Прошлое не исправить, а настоящее обвивает по рукам и ногам, сдавливая в тиски. Нет места и, тем более, времени для сожалений. Для работы над ошибками. Есть только последствия. Всё просто. Вкушай и давись ими, пока они не встанут поперек горла, и ты не задохнёшься из-за перекрытых дыхательных путей. Последний раз Сириус видел его на вокзале Кингс-Кросс, когда Регулус сошёл с Хогвартс-Экспресса, на который ему больше не нужно будет садиться. За седьмой курс он вытянулся едва ли на дюйм, но на лицо повзрослел на несколько лет. Регулус всегда был более собранным, сдержанным, всегда лучше контролировал свои эмоции и в какой-то момент, казалось, их просто выключил. Потому что если на пятом году они ещё кричали друг на друга, то на шестом тот вернулся без капли жизни в глазах. Попытки добиться ответов от холодной кирпичной стены были бы продуктивнее. И с тем же мёртвым выражением тот простился с лебезящими лакеями и прошёл мимо сидевшего у колонны черного пса, даже мельком не бросив пренебрежительный взгляд. А затем достал из внутреннего кармана пиджака серебряные часы, замер на пару секунд, приосанился и словно хотел обернуться, но через миг просто исчез с перрона. Последний раз, когда Сириус видел его. И он молил Мерлина, чтобы больше никогда не увидеть брата, если следующая встреча им уготована по разные стороны на поле боя. Так что, в принципе, Сириус теперь особо не перечил Грюму — разве что для профилактики, чтобы не расслаблялся — когда тот отправлял его на унылые парламентёрские миссии. Естественно, его восстановили. Не прошло и трёх суток, как к нему домой заявилась серебристая пантера, прорычавшая голосом мракоборца: «Блэк, хер ли ты не в штабе?!». Сириус бы посмотрел, как бы тот сам агитировал волшебников присоединиться к ним. «Выбирайте: либо вы с нами, либо кочерга в одно место». Короткие были бы переговоры. Как этот пещерный человек добился такого высокого расположения в аврорате — более непостижимая загадка, чем создание Зеркала Еиналеж. Возможно, его просто побаивались и отдали бразды правления, лишь бы тот не пырился своими жабьими глазищами. Да, пожалуй, как раз жаба подошла бы Грюму в качестве патронуса гораздо больше. Но, если честно, не Сириусу стебаться на эту тему. У него самого так и не получилось вызвать патронуса. Ни разу. И это ещё один повод напомнить, какой он никчемный винтик в механизме Ордена, не владеющий главным способом передачи сообщений. Сириус отшучивался, мол, он просто не хочет лишать Грюма возможности лицезреть его великолепную персону. Представить рожу мракоборца не составляет труда, хотя так-то она постоянно пузырилась от гнева, когда тот на него смотрел. Вот прям как сейчас. Но на этот раз и Сириусу не удавалось держать мимику в узде. — Ещё раз повторяю, я пойду один или не пойду вообще, — скрестил он руки на груди. — Мелюзге слова не давали. — Две дылды у окна синхронно прыснули. — Напомнить, что ты учинил в прошлый раз? — Поразительно высоко вскинул бровь мракоборец. У него на лице было явно слишком много лишней кожи. Как называется та порода морщинистых собак?.. — Тогда были обстоятельства, — процедил Сириус. — Моргана, Грюм! Мне не нужны няньки, — бросив убийственный взгляд на рыжую парочку. — У вас что, другой работы нет? — Для справки, Блэк, мы тоже не горим желанием прибирать за тобой, если ты напортачишь, — ухмыльнулся Пруэтт. — А ты напортачишь, — поддакнул второй близнец. Фабиан отбил Гидеону пять. Или наоборот. Сириус всё ещё их не различал, да и не особо старался. — Хер с ним, — выдохнул он. В конце концов, сам загадил свою репутацию. — Но можно хотя бы кого-нибудь другого. Алиса? — Окликнул он почти ласково копающуюся в кипах бумаг девушку на другом конце прямоугольного стола. Она подняла снисходительный взгляд и пробежалась им по всему Сириусу. — Нет. Ты мне не нравишься, — уткнувшись снова в отчеты. — Вот сейчас обидно было. Будущая Долгопупс даже бровью не повела. Фрэнк поставил рядом со своей невестой кружку свежесваренного кофе и поджал губы в полуулыбке. — Мы через два часа сменяем Джеймса и Лили на патруле, — назвал хозяин квартиры настоящую причину отказа. — Можешь опросить хоть всех членов Ордена, — оскалился Грюм, скрипя зубами. Точно! Вылитый шарпей. — Никто не хочет с тобой работать. — Так что у тебя есть только мы, — и оба близнеца рванули в его сторону, угрожая обнимашками. Сириус ловко сманеврировал, обежав стол. — Детский сад на выгуле, — цокнул мракоборец, отвлекшись на затрезвонившие карманные часы. Точнее, на связку карманных часов с похожими на месиво перепутавшимися цепями. — Всё, у меня нет времени. Блэк, встреча в восемь. Явитесь за час осмотреть местность. Какую местность, узнаешь… — Я в курсе протокола, — совсем-не-рявкнул он, и Грюм, прочавкав своими квадратными губами что-то нецензурное, грозно протопал мимо к выходу из временного штаба. — Жди нашу открыточку, Бродяжка, — подмигнул ему Пруэтт-номер-один, нарисовав пальцами в воздухе сердечко. — Ненавижу. Кажется, он выждал достаточно, чтобы Грюм успел испариться. И, кивнув Фрэнку, Сириус вышел на лестничную площадку и последовал его примеру. Он, конечно, не испытывал искренней ненависти к этим двум кадрам, но предпочитал как можно реже оказываться с ними в одном замкнутом пространстве. Как минимум, потому что они коверкали его позывной и были чересчур шумными. И до нелепости яркими. Аж глаза резало. Теперь вдобавок их приставили к нему в качестве надзирателей, а ведь, помимо одной внешности, им на двоих достался ещё и один объем серого вещества. Раздражало до чертиков, но Сириус во что бы то ни стало решил поднять свой авторитет, чтобы его чаще привлекали к работе Ордена. И если для его воскрешения надо некоторое время вести себя как паинька, то так уж и быть. Его достало без дела слоняться по дому до наступления вечера, а с вечера до глубокой ночи слоняться на магловских вечеринках среди богемы. Это бездействие доводило до ручки. Грани. Если его мыслям было нечем лакомиться, они возвращались к одному и тому же несъедобному блюду, а Сириус старательно отгонял их всеми возможными способами. Начистоту, он вообще вычеркнул его из меню. Однако в черепушке не было обслуги, которая вынесла бы протухшую пищу для размышлений, как мусор. Поэтому оставалось занять себя хоть чем-нибудь отвлекающим. Так почему бы не войной, которая толком существует пока лишь на языках, да в заголовках «Ежедневного пророка»? Естественно, это не жалоба. Сменив кожаную куртку и обтягивающие джинсы на приталенный костюм с незастегнутой на верхние пуговицы белой рубашкой, он заскочил к Поттерам и, чтобы скоротать время, трансгрессировал на Лестер-сквер. Грюм сказал — приказал — выглядеть «попрезентабельнее». Сириус промолчал, что он даже в пижаме выглядит «презентабельнее», чем тот в своих лучших тряпках. Но в данный момент Сириус выглядел буквально никак, потому что по-другому появляться в Министерстве ему не стоило. Мало ли кого посчастливится встретить. Миновав дежурный пост, Атриум и поднявшись на шестой этаж, он прошёл, уворачиваясь от бесконечных атак бумажных самолетиков, через лабиринт коридоров из малахитовых стен, юркнул в помещение площадью с его ванную и наконец сдёрнул с себя мантию-невидимку. Висевшее рядом с дверью бесхитростное зеркало оповестило о его шикарном виде — а как иначе? — и он, рухнув в удобное кожаное кресло, занял не особо удобную эффектную позу, закинув ноги на край педантично убранного стола. Спустя минут пять Сириус от скуки выдвинул верхний ящик, в котором оказался отполированный ранет, и недолго думая впился в яблоко, подтерев тыльной стороной ладони сок в уголках губ. Дверь распахнулась — Сириус помахал надкушенным яблоком — и быстро захлопнулась. — Ты из ума выжил?! — Зашипела подруга, накладывая запирающие и заглушающие чары. — И я рад тебя видеть, Марлс, — максимально широко улыбнувшись. Маккиннон грохнула стопку папок на стол. — Ого, трудишься в поте лица? — Вон с моего места! И яблоко на родину, — вытянула она руку. Сириус, незлобно закатив глаза, убрал поочередно ноги и, сделав ещё один укус, шлёпнул фрукт ей на ладошку. — Обожаю, когда ты командуешь, — присаживаясь на стул напротив. Марлс вгрызлась ровными белыми зубками в кожуру так, словно это был её первый приём пищи за день, и пододвинула стопку к её стороне стола, склонившись над ней. — А ты не хочешь меня проверить? — С канючащей внимание интонацией. — В этом нет необходимости. Таких засранцев больше не существует. — Она даже носа из своих злополучных документов не высунула. — Грюм бы не одобрил, — хмыкнув, откинулся он на спинку, — и наверняка бы согласился. Марлс сдула лезущую в глаза отрастающую челку и, обреченно замычав, упала в кресло. — Штотыште… — Сириус ухмыльнулся, и она, подняв указательный палец, тщательно пережевала свой поздний завтрак. — Что ты здесь делаешь, Сириус? Тебе не стоит так беспечно разгуливать по Министерству. — Тебе тоже. Но ты только посмотри на нас, — развёл он ладонями, обводя каморку, называемую кабинетом. — Как поживают права униженных и оскорбленных? — Завуалированно спросил он: «Как ей бегается на побегушках у главы Отдела регулирования магических популяций?». Маккиннон мило свела свои русые бровки, всё ещё думая, что так она выглядит угрожающе. — Как поживает моя любимая кастрюля? — Я отдал её бездомным, — отмахнулся он. — Сириус! — Что? Им нужней. Но стряпня отменная, спасибо. — Марлин вздохнула, покачав головой. На долю секунды Сириус почувствовал себя скотиной. Она же должна понимать, что, во-первых, он прикалывается, во-вторых, это верх проявления его благодарности на словах. Хоть сейчас они и видятся гораздо реже, по сравнению со школьными временами, это понимание без слов не могло взять и заржаветь. — Как ты, Марлс? — Конкретнее. — Сириус встряхнул волосами, мол, недопонял. И подругу не на шутку прорвало. — «Как дела дома?» «Как продвижение по крутой карьерной лестнице, будучи маглорожденной?» «Как дела с расследованием по делу Сивого?» Что конкретно тебя интересует? — Закончила она, опершись на стол и тяжело дыша. А Сириус просто сидел и до боли прикусывал свой язык. Очевидно, у кое-кого тяжелый день. И он ничего не сказал, но Марлин переменилась и, охнув, свесила голову. — Сириус, я… — Всё нормально, — получилось более сухо, чем хотелось бы. — Меня интересует, как ты тут держишься, но, по всей видимости, ты уже ответила, — теперь получилось почти мягко. — Тяжко? — Очень, — прошла она к подносу, на котором стоял чайник, и левитировала ему полную чашку эрл грея. Сириус не пьёт чай, поэтому он отхлебнул лишь для приличия. — Не хочу говорить об этих надутых индюках. — Судя по заходящимся плечам подруги и дергающемуся веку, ещё как хочет. — Этот Миллер! — Да, хочет. — Он даже моё имя не удосужится запомнить. Я работаю почти год, а он будто из принципа называет меня как угодно — Марьянн, Мириам, Марла, Марго! Мисс Маккиннон, высокомерный ты кусок… — сжала она бедный фарфор. — У них сегодня было совещание. Совещание, Сириус! Знаешь, как проходят эти совещания? — Сириус с непричастнейшим к мужскому полу видом мотнул головой. — Они курили сигары, обсуждали жён и в конце за пять минут решили, что раз за последний месяц происшествий в Лондоне не зафиксировано, то они прекрасно справляются. Чудно поработали, господа! О нет, это всё ваш законопроект, мистер Миллер! Уму непостижимо! — Действительно непостижимо, — она метнула в него строгий взгляд, и он всё-таки отпил половину чашки. Скоротал, блядь, время. Марлс скоро на людей начнёт бросаться. — Ладно, — сжала она переносицу, делая вдох-выдох. — А что по поводу тебя? У меня на самом деле нет никакой новой информации... — Да я и не за информацией, — небрежно усмехнулся он, надеясь, что попытку засчитают. — Просто заскочил к подруге перед важным поручением. — Ты снова в деле? — А можно не так удивленно? — Формально ещё с прошлой недели. — Мне волноваться? — Пфф. — Марлин надавила взглядом исподлобья. — Нет же. Пошушукаемся с одним вампирёнышем о своём, о женском. Дел-то! — Кстати «о женском», — уцепилась она. И вот Сириус прям ощутил маленький винтик, нацелившийся точно в центр лба. — Мэри. — Произнесла она как заглавие реферата, по которому намеревается прочитать долгую и занудную лекцию. Знал Сириус её краткое содержание. Хватит использовать друг друга для подавления чувств бла-бла-бла ваши игры в «просто сожителей» до добра не доведут бла-бла-бла Мэри не такая черствая, какой кажется бла-бла-бла. Исчерпанная тема, и Марлин отлично известно, насколько Сириусу она набила оскомину и насколько он не хочет её обсуждать. Да и обсуждать нечего, всё в прошлом, а две недели назад просто джин по мозгам вдарил. Тем не менее, очевидно, они перетёрли всё за чашечкой своего любимого чая, и вот теперь Маккиннон не терпелось запихнуть ему в глотку очередную неперевариваемую тираду. Но не на того напала. У него тоже припасена тема, которую та наотрез отказывается обсуждать. Сириус подался вперед, облокотившись на стол, и переплел пальцы, зеркально повторяя важную позу подруги. — Доркас. — С идентичной интонацией. — Нечестно! — Стукнула она по столу. — По-другому не играем, — он вновь вальяжно расселся и непроизвольно вытянул из кармана в подкладке пачку Мальборо, тут же выматерившись. И не потому, что у Марлин в каморке не была предусмотрена пепельница. — Так говоришь «не за информацией». — Прямо сейчас надо бы встать и выйти. Приятно было пообщаться, пора и честь знать. — Тебе она больше не нужна? — Сириус не двигался. Марлин нахмурилась. — Почему? — Я забил, — пожал он плечами. — Сириус… — «Доркас», — предостерегающе выставил он ладонь. Марлин, успевшая привстать, села обратно, сомкнув губы. Но, видимо, дважды использовать одну и ту же уловку дохлый номер. — Ну, а та квартира… — Всё, я пошёл, — резко поднявшись, Сириус направился к выходу, жалея, что не сделал этого минутой раньше, как в спину прилетело: — Ты всё ещё куришь его сигареты! Не похоже… — Забирай! — Точным броском кинул он пачку на стол, и она, проскользив по гладкой поверхности мимо стопки, упала Марлин под ноги. — Они мне никогда не нравились. — Не смей швыряться в меня си… — устремилась Маккиннон вдогонку, но не успела преодолеть и половины расстояния, как в дверь постучали. Сириус, торжественно улыбаясь, натянул мантию, и Марлин не прекращая буравить его, даже невидимого, поправила выбившиеся из прически пряди, блузку и, взмахнув палочкой, выкрутила дверную ручку. — Питер, — расплылась она в неподдельной улыбке. Сириус по привычке щёлкнул языком. Улыбка стала натянутой. — Привет, Марлин. Закончила на сегодня? — Подруга оглянулась на возвышающуюся на столе гору документов. — Мы с Барти идём ужинать, думал, может, ты присоединишься... но, видимо… — С удовольствием, — с энтузиазмом ответила та и махнула рукой за спину. — Работа никуда не денется. — Правда?.. — Правда? — Прошептал Сириус, но с совершенно другой интонацией. Марлин пнула наугад пространство за дверью и попала прямиком по голени. — Правда. Подождите меня в Атриуме, — добавила она уже в сужающийся проём и, не двигаясь с места, стянула с него мантию. — Ми-сь-бярти-идём-узинять, — передразнил он. — Прекрати немедленно. Он же твой друг, — в грудь пришёлся ощутимый тычок. — Ага, в гробу я видал таких друзей, — подхалим крысиный. — Ну, эта неловкая сцена подката от Хвоста стоила задержки, а теперь мне пора. Важные сведения сами себя не добудут, — Сириус всё же не научился произносить «важные сведения» без доли иронии. — Так нельзя, Сириус. — Можно, — сделал он выпад вправо, чтобы обойти живую упрямую преграду. — Ой, да брось, Марлс. Это же Хвост. Дай пройти. — А я не про Питера. Я про Джеймса и Лили, — вот заладила. — Хватит уже держать дистанцию. Когда ты последний раз заходил к ним просто так? — Сегодня, — продемонстрировал он мантию-невидимку. Она показательно наклонила голову. Верно. Получается, не просто так. Да и Сохатого с Эванс дома не было. — Ладно, давай считать, что я выслушал нотацию, вкинул пару искромётных шуток, ты ударила меня по лбу, и разойдёмся? Удачи в свержении патриархата, — поменял он их местами, обхватив Маккиннон за плечи, — позвони Доркас, — и, не дав ей вставить и слова, набросил мантию и выскользнул за дверь. Сколько они протоптались на «отвлеченной» беседе, прежде чем дошло до нравоучений? Десять минут? Своего рода рекорд. Но надо отдать должное Марлин, она старалась. Сириус сам подкинул ей зацепку. Нужно было разве что сперва утянуть хотя бы одну сигарету из пачки, а затем уже разбрасываться благами. И еле одёрнув себя, чтобы не задеть плечом воркующую парочку слюнтяев возле фонтана Магического Братства, он покинул мнимую колыбель власти и закона всея Англии. Когда Марлс сообщила о том, что её взяли на работу в Министерство, Сириус знатно так просмеялся — прям от души — пока не понял, что смеётся он один. Он прокрутил новость с разных ракурсов несколько раз, и как ни крути, она оставалась несусветной тупостью. Он, конечно, видел, что Марлс увлеклась на седьмом курсе правами магических существ, но Сириус думал, это временное помутнение — способ справиться и всё в таком духе. Кто ж знал, что помутнение было гораздо более серьезных масштабов. И да, свой человек в таком Отделе, которого никто не замечает — это удобно. Бесспорно. Для Ордена. А ещё опасно, безрассудно и самонадеянно! Но кого это волнует? Сириуса волновало. И в тот день у него впервые зачесались руки, чтобы всерьёз врезать Сохатому, радостно поддержавшему объявленный бред сивой кобылы. «Марлс, ты молодец, ты привнесёшь неоценимый вклад!». А по обомлевшим, но от гордости и восхищения лицам остальных Сириус понял, что он один умудрился сохранить здравый рассудок. С тем же успехом Марлс могла просто нарисовать на себе мишень, чего мудрить-то. Но сколько бы он ни убеждал её не привлекать к себе внимание, не выставлять себя фактически на витрину, всё без толку. Маглорожденная в секретарях у главы одного из ведущих отделов Министерства — вот что уму непостижимо! К слову, высмеять аргумент, что Хвост так же работает в Министерстве, Сириусу хотелось ещё сильнее. В отличие от Марлс, тот не спешил пихать своё мнение в пасти зажравшимся чиновникам — у Хвоста и мнение своё отсутствует как таковое. Сидит себе, как мышь, среди десятков таких же безликих посредственностей в редакции «Ежедневного Пророка» и доволен, что уходит ровно с ударом часов в шесть вечера. Так что это ни разу не одно и то же! — К сожалению, Пэлл Мэлл закончился, — довольно участливым тоном оповестила карга, заглядывая под прилавок. Даже грубить перехотелось. — Есть Кэмел. — Нет, от Кэмела его тянуло харкать кровью. — О! Осталась одна упаковка Мальборо. Да вы издеваетесь… — Блэк, давай в темпе вальса! — Поторопил его Пруэтт. Сириус вместил всё, что он думает, в один кроткий взгляд и снова повернулся к старушке, торгующей газетами. — Ладно, Мальборо сойдет. Быстро закурив злосчастную сигарету, Сириус выдохнул дым прямо в аляпистую рубашку неуёмного близнеца и кивнул, мол, ну и куда держим путь? — Тут бар за углом. Территорию мы уже прошерстили. — Ага, потому что некоторые барышни долго наводят марафет. — Некоторым здесь тоже не мешало бы провести лишний час в гардеробной, — окинул он взглядом безвкусицу, которую стоило бы запретить на законодательном уровне. Колхозные джинсы, похожие на ржавые трубы, колхозные рубашки в клетку — Сириус ненавидел клетчатые рубашки — и несочетающиеся яркие водолазки. И, вообще-то, он опоздал, так как застрял с Сохатым, забежав на «пять минут», чтобы отдать мантию. Оба близнеца переглянулись, видимо, забавляясь допущением Сириуса, что у них дома есть гардеробная. Пофиг. Он добил сигарету и, кинув в урну бычок, прошёл мимо выделяющихся на фоне унылой лондонской серости двух ошибок природы. Интересно, какой паб выбрал этот неуловимый житель ночи.

«Хромая кляча» открыто

Да вы издеваетесь! Другого не нашлось? В Лондоне же несколько сотен баров. — Не-не, хрен там, — отмер он, резко обернувшись к Пруэттам, подпихивающим его к входу, — вы со мной не пойдете. — Те синхронно сложили на груди руки. Моргана, неужели ему нужно объяснять такие элементарные вещи? — Напрягите свои скудные извилины. Наш объект желает встретиться только со мной, и он не просто так выбрал магловский паб. Если учует других волшебников, плакала вся операция, а Грюм опять спустит на меня всех собак. Спасибо, не надо. — А мы бы на это посмотрели, — расплылись они в бесящих лыбах. — Грюм приказал не спускать с тебя глаз, — сказал тот, что был в зелено-желтых шмотках. Зрачки Сириуса обратились внутрь черепа и вернулись обратно, срочно выискивая что-нибудь способное спасти ситуацию. Ухмылка сама заползла на лицо. — Раз так, я сяду за столик возле окна, а вы следите сколько влезет из магазина напротив, — указал он на вывеску за их спинами. — «Секреты Жозефины»? Это же магазин нижнего белья! — Вытянулись конопатые физиономии. — Может, подберете себе что-нибудь элегантное, — Сириус поиграл бровями. — Давайте-давайте, — и ободряюще хлопнул их по плечам, — в темпе вальса. Голос разума в рыжих головушках таки победил, и они, поочередно оборачиваясь, скрылись за дверью с розовой шторкой. А Сириус, поправив полы пиджака, сделал глубокий вдох и дёрнул на себя дверь с долбаным колокольчиком, надеясь, что бармен его не узнает, во избежание всякой излишней гостеприимности. В прошлый визит он приходил сюда немного в другом образе, но в том, что владелец его опознал с первого ошеломленного взгляда, сомнений не было. Однако бородач никак не выделил его, поприветствовав дежурным тоном и спросив, где Сириус предпочитает присесть. Сириус прохладно попросил два стакана и бутылку лучшего виски и отчалил за подмеченный с улицы стол у окна. Приглушенный свет, рассеянные по пабу с мебелью ручной работы из красного дерева одинокие посетители, тихо подвывающие Eagles и сразу же опрокинутые пятьдесят грамм создали подобие умиротворяющей атмосферы. Две недели назад Сириус толком ничего здесь не рассмотрел, но теперь он мог бы назвать обстановку даже комфортной. Откинувшись на спинку, он всмотрелся в пункт слежки через дорогу, чуть откровенно не рассмеявшись с картины, как Пруэтты судорожно объясняют что-то стремящейся выполнять свою работу женщине около стойки с кружевными комплектами, и затем, бросив взгляд на настенные часы, уставился на дверь. Этот кровосос вполне имеет право опоздать, после того как Сириус кинул его. На самом деле, учитывая, насколько вампиры гордые, удивительно, что тот вообще согласился на повторную встречу, но ещё более удивительно, что ровно в восемь колокольчик оповестил о новом посетителе. Сириус моментально приосанился, и только дверь закрылась, в пабе стало на порядок холоднее. Вампирёныш, ну-ну. Высокий седовласый мужчина, которого язык не повернется окрестить стариком, кивнул в ответ на приветствие бармена и всем телом повернулся точно в его сторону. Отстукивающая трость являлась скорее украшением, чем необходимостью, и через семь глухих ударов острого наконечника об деревянный пол Сириусу протянулась костлявая обманчиво немощная ладонь. Костюм из плотной ткани с серебристой нитью безупречно сидел на худощавом теле и стоил, очевидно, дороже его собственного в десять раз. Это был не какой-то безымянный вампир. — Себастьян Маркус, — представился тот, крепко пожав его руку. — Сириус Блэк. Узко посаженные светло-серые почти бесцветные глаза опустились на стоявшую посреди круглого стола бутылку и одобрительно сверкнули. Кроме этого отблеска, обтянутое кожей лицо не проявило ни одной эмоции. Сириус присел только после его собеседника. Он давно уяснил, что пытаться строить из себя того, кем не является, не имеет смысла. Подлизываться — тем более. Однако все до единого, с кем он встречался, больше всего ценили манеры и как нельзя кстати хороший виски долгой выдержки. — Отмечу, мистер Блэк, — отставил тот трость, пока Сириус наполнял его стакан с кубиками льда, — после проявленного вами неуважения наша встреча состоялась только благодаря моей признательности брату вашей матери. — Бровь выгнулась сама по себе. — Благодаря ей же вы сегодня уйдете с тем же количеством пинт крови, с которым пришли. — Приношу свои извинения, — учтиво кивнул он, — и премного благодарен. Мне очень нравится моё количество крови, — чего не скажешь о качестве. — Вы знали дядю Альфарда? — Сейчас не об этом, — вдумчиво посмаковал тот послевкусие, — отличный скотч. Карамель, мёд, груша… изысканный букет. У вас хороший вкус. Ну, не у него, а у бородача. Сириус в выборе алкоголя ориентировался в основном на содержание спирта и цену. Чем больше, тем лучше. — Рад угодить, мистер Маркус, но позвольте перейти к делу. — Вы куда-то спешите, мистер Блэк? — Сощурился тот. Вот и первый промах. — Вовсе нет. — Или, может, вас поторапливают две дотошные пары глаз из лавки напротив? — Представитель нечисти стрельнул цепким взглядом поверх его плеча. Блядь. Сириус, поборов инстинктивный порыв прикрыть на всякий случай шею или взяться за палочку, отмахнулся, словно вскрывшаяся деталь не стоит внимания. — Могу прогнать, если эти болваны вас смущают. Это формальность. Они не доверяют мне, а не вам. — Любопытно, — скрипучий голос слегка смягчился, но пронизывающий взгляд ничуть не потерял своей остроты. — Вы не пользуетесь почетом даже среди сторонников? — Просто у меня необузданный потенциал, вот они и бесятся, — ухмыльнулся он. Маркус отрешенно раскрутил виски на дне стакана, приняв более расслабленную позу. — Альфард упоминал, что вы своевольны, — будто разговаривая сам с собой, — сумасбродны, упрямо не подчиняетесь правилам. Но, как это ни прискорбно, мятежный дух принесёт больше вреда, прежде всего, вам самому. — Сейчас бы поучения от вампиров выслушивать. — Когда живешь на свете столько, сколько прожил я, начинаешь ценить кротость. Сколько ни плыви против течения, оно доставит нас туда, куда задумало, с той лишь разницей, что вымотавшихся и обессиленных. — Тем не менее, вы пришли, значит, силы побороться с течением у вас ещё остались, — отсалютовал он бокалом с немного вымученной улыбкой. Глубокомысленные метафоры немного раздражали. — Одно из двух, так? Бороться или сдаться. Однако существует больше двух вариантов, мистер Блэк, — вонзились в него белесые сливающиеся с белками зрачки. — Можно плыть поперек течения и выбраться в нейтральные воды. — То есть сбежать. Видимо, его категоричный тон умилил кровососа, так как тот снисходительно усмехнулся. — Возможно, для вас так оно и выглядит. Вампиров не волнуют распри волшебников. Продолжительность нашей жизни преуменьшает значимость многих вещей, мистер Блэк. Я отойду ко сну, а когда проснусь, эта война уже закончится, и половины из вас не останется, — Себастьян непринужденно повёл плечом и опустошил свой стакан. Ему было далеко параллельно до разворачивающихся событий в Магической Британии. И в чем тогда суть этой дискуссии? — В таком случае почему вы изъявили желание встретиться? — Напрямую спросил Сириус. — Насколько мне известно, у вас имеется важное донесение. Вампир с ленцой человека, у которого действительно в запасе была целая вечность, осмотрел каждого посетителя и особенно долго задержался на владельце, переговаривающемся с каким-то замученным работягой у дальнего столика. И когда тот заговорил, Сириусу показалось, что, во-первых, его вопрос пошёл на хер, во-вторых, он может устраиваться поудобнее — это надолго, и, в-третьих, он вообще тут не особо-то и нужен. Маркус опять словно просто рассуждал вслух. — Человеческая жизнь так быстротечна и непредсказуема. Вот в один миг людей одолевает уверенность, что они прочно вкраплены в её полотно, а в следующий она может оборваться, — притянул тот к иссушенным губам вновь наполненный на одну треть стакан. — В моей жизни предсказуемо абсолютно всё, поэтому мне нравится наблюдать за столь хрупкими созданиями. И, к сожалению, даже нежити не чужды человеческие слабости. Мы не люди, но многие из нас не до конца забыли каково это — быть людьми. Наблюдения напоминают мне об этом, о том, что я любил и был любим. Нам не дано любить, но когда на твоих глазах вырастают и сменяются поколения, может случиться так, что рождение и смерть разбередит даже самую окаменевшую душу… — Маркус сделал паузу, за которую Сириус, уже чувствуя себя слегка не в своей тарелке, успел допить и снова подлить себе виски. Как тихий отчужденный тон сменился резким и непреклонным. — В вашем мире назревает война, однако вы, волшебники, глубоко заблуждаетесь, считая этот мир вашим. Что вы можете устроить на нём поле боя, — поднявшийся разгоревшийся взгляд заставил неконтролируемо сглотнуть. — В нём живут те, кто пришёл задолго до вас и кому придётся жить, когда вы уйдете. Те, кто из-за ваших войн лишится дорогих людей. Это неизбежно. История всегда повторяется, нет резона вмешиваться в естественный ход вещей, но как я и сказал, нам не чужды человеческие слабости, пороки. И один из них непомерная гордость, мистер Блэк. Нас не интересуют оппозиционные игры, у нас не чешутся клыки доказывать своё непоколебимое право на существование. Как и многие магические существа, мы нетерпимы к высокомерию волшебников. Пока оно варьируется в допустимых значениях, мы спускаем вам эту блажь, но всему есть предел, — узловатые пальцы сжали стенки стакана, — и тот, кого называют Темным Лордом, его перешёл. Вот почему я здесь. — Вы встречались с ним, — практически уронил Сириус. — Не в таких приятных обстоятельствах, как с вами. Чванливый недоросль заявился в мой клан, — Сириус едва не поперхнулся, — и посмел предложить примкнуть к нему, действовать под его руководством. Едва ли наберется больше десятка равных ему по силе волшебников, но на моей памяти наберется несколько сотен таких же недальновидных носителей палочек, не удосужившихся вникнуть в природу магических существ. И я даже говорю не о том, что ни один вампир и на смертном одре не преклонит колени перед волшебником, — уголок губ пренебрежительно дёрнулся, перед тем как тот вылил в себя остатки скотча, и Сириуса осенило. — Вы не встанете на одну сторону с оборотнями. Точнее, они и справлять нужду в одном поле не станут. Если вампиры вообще справляют нужду. — Я в вас не ошибся, мистер Блэк, — чуть задрал подбородок глава-мать-его-клана. Грюм не мог предупредить, с кем именно ему предстоит встретиться? — Этот-Лорд и сам не понял, какое нанёс оскорбление, тем самым дав мне повод выйти на вас. — Сириус как бы между делом обновил пустые стаканы. Сдерживать расшалившиеся нервишки удавалось теперь с трудом. Но тот же сказал, что не планирует обескровливать его... блядская Моргана, он бортанул верховного вампира! — Я владею информацией, которая поможет вам уровнять чаши весов, однако мне нужно кое-что взамен. — Мы сделаем всё, что в наших силах, мистер Маркус, — слишком быстро выдал он. — Моего клана и след бы простыл, но тёмный волшебник не просто глупец, он тщеславный глупец. Таких не стоит недооценивать. Они не принимают отказов. А как я и говорил, слабости есть у всех. Имена жертв, всплывающие в газетах, — Себастьян понизил голос до полушёпота, — на первый взгляд в них нет никакой связи. Потому что они не имеют значения для масс, у каждого из них своя индивидуальная цель. Это плата за неподчинение. — Хотите сказать, несогласных примкнуть к нему… — Он наказывает, забирая у них самое дорогое, да. Хоть и дураков, слепо следующих за ним, немало... немало и тех, кем движут глубинные личные мотивы. Спорный вопрос — чья преданность выше, мистер Блэк. Человека, которому нечего или есть что терять? — Склонил тот голову к плечу. Даже не будь вопрос риторическим, Сириусу всё равно было бы нечего на него ответить. Его будто отбросило далеко назад. В место, о котором он хотел забыть и в которое возвращался по ночам, оставаясь в одиночестве и в гулкой тишине. В место, наполненное эхом гудящего ветра, шёпотом волн и другого вопроса, оставшегося без ответа. А следом в ещё одно, где шум моря заглушался удаляющимся стуком каблуков начищенных туфель и гомоном оживленного перрона, но вопрос был тем же. Почему? — Здесь имена людей, — повысил голос Маркус, сняв с него оцепенение, — которых мы очень не хотели бы увидеть в заголовках газет, если вы понимаете, — сложенный пергамент прошуршал по поверхности стола. — Ваш Орден сможет это обеспечить? Сириус развернул его по сгибу, пробежавшись глазами по списку, изложенному в алфавитном порядке. Многие имена объединяла одна фамилия. …когда на твоих глазах вырастают и сменяются поколения, может случиться так, что рождение и смерть разбередит даже самую окаменевшую душу… Целые семьи маглов, небезразличных клану вампиров? — Думаю, да… — всё ещё под впечатлением. Маркус прочистил горло, и Сириус, встретив его взгляд, спохватился, придав своему голосу больше уверенности. — Да, мы их защитим. Несколько тяжелых секунд тот словно сканировал его насквозь и, видимо, удовлетворившись тем, что увидел, кивнул и снова потянулся ладонью во внутренний карман пиджака. — А это имена тех, кто сопровождал темного волшебника в ту ночь, — оказался перед Сириусом второй лист, — и вдобавок тех, кого нам удалось выследить. У каждого из них есть метка. На левой руке. — Отчего-то Сириус смотрел на обычный лист так, словно он с секунды на секунду может взорваться. — И вот тут мы возвращаемся к моей признательности вашему дяде. Мне кажется, мистер Блэк, вам захочется убрать одно имя, прежде чем передать этот список «наверх». Лишь отогнув верхнюю половину пергамента кончиками пальцев, Сириус, зная, под какой буквой ему нужно искать то самое имя, о котором говорил вампир, прикрыл веки и спрятал его к первому. — Спасибо, — попади этот список сразу к Грюму… — не знаю даже, как вас отблагодарить. — Всё наоборот. Однажды Альфард спас мне жизнь. Я не могу вернуть долг усопшему, но могу сделать хоть эту малость для его племянника. — Альфард, сукин ты сын, кем ты вообще был? — Вы были дороги ему, мистер Блэк. Как и ваш брат. Жаль, что всё сложилось таким образом. — Мне тоже, — выдавил он. — Как хорошо вы знали его? — С неясной пока что интонацией спросил тот. Очевидно, речь не о Реге. — Сдаётся мне, что меньше, чем вас, — поджал губы Сириус, смочив их тут же виски. Маркус, похоже, остался доволен его ответом. Словно Сириус дал ему возможность вновь пуститься в разглагольствования, приправленные очередными метафорами. — Мой друг… да, пожалуй, я могу его так назвать, не обзавелся детьми. Подобно вам, он презирал место, где ему довелось родиться, и он даже не допускал мысли, чтобы принести в это место наследника. Альфард посвятил себя путешествиям. Он был ненасытным, жадным до знаний, стремился познать наш мир. Магических существ. Наши пути пересекались семь раз, и каждый из них он прожил с нами несколько месяцев. Он был единственным волшебником, которого принял мой клан. Полагаю, с другими видами дела обстояли так же. Он мог пробиться даже через самую застоявшуюся неприязнь, но что меня поражало больше всего, я не могу вспомнить Альфарда без пера в руке, — Сириус непонимающе приподнял бровь. — Он наблюдал и записывал. Изучал книги, взаимосвязи явлений и магических потоков и записывал всё в свои дневники, что носил с собой. Возможно, доживи он до возраста, когда бродячая жизнь уже в тягость, они преобразовались бы в важнейший для нашего мира труд. К чему я веду, мистер Блэк? Вы же живёте в его доме. Я настоятельно рекомендую вам отыскать эти записи и прочесть их. — И что я должен там найти? — Припоминая башни из коробок, захламляющих третий этаж. Сириус тогда открыл дверь, выдохнул «ну нахрен» и закрыл её на ключ. — Этого я сказать не могу. Существует некий… пакт, — уклончиво произнёс Маркус, и уже второй раз Сириус прижал стакан дном к столу, чтобы не стала заметна дрожь в руке. Пакт. Заключенный пару веков назад мирный договор между вампирами и оборотнями, не дающий им истребить друг друга. Своими руками. — Но если вы обратите внимание на взаимосвязи, чаши весов не просто выровняются, они перевесят в вашу сторону. Думаю, я достаточно сузил область поисков. — Предельно, — со скрипом изобразил он полагающуюся вежливую улыбку. Просто смехотворно. Почему, именно когда он решил больше не лезть в эту «область», забыть, забить, идти в противоположном направлении, дорога, вильнув по кругу, привела его обратно? И если весь этот год нужная информация хранилась над его головой, а ключ к ней в прикроватной тумбе… ох, Сириус пока не мог определиться смеяться ему или плакать. — Не затягивайте, мистер Блэк. — Вампир, уже опираясь на трость, стоял перед ним в полный рост, и Сириус, опомнившись, приподнялся в небольшом поклоне. — Ваше время истекает. И только раздался звон колокольчика, Сириус рухнул на стул и, опрокинув стакан, стремительным, но никак не твёрдым шагом направился в уборную, чудом оказавшуюся свободной. А затем, защёлкнув задвижку неслушающимися пальцами, развернулся к унитазу и упал перед ним на колени, согнувшись пополам и попрощавшись с выпитыми двумя сотнями фунтов. — Блэк, мы здесь, выходи! — Обрушился на дверь решительный стук. Сириус, прижавшись затылком к прохладному кафелю и вытерев рот рукавом, достал из прорези пиджака сложенный пергамент, параллельно вытаскивая палочку. Одно невербальное заклинание, и имя брата исчезло из сдвинувшегося вверх списка. Это не предательство, а список не являлся доказательством вины. Он лишь подтвердит предположения, даст Ордену ясность, с кем именно они имеют дело, кто скрывается под масками. Но в нём были имена волшебников, на которых даже не падало подозрений. О том, что Рег получил метку, знал только один человек. Сириус больше никому не рассказывал о том, что происходило на шестом курсе, и тем более не делился случившимся тем летом, когда брату исполнилось шестнадцать. Пусть так всё и остаётся. Однажды он должен будет сам с ним разобраться... но в глубине души Сириус просто до сих пор надеялся, что когда-нибудь Регулус придёт к нему и попросит шанс. — Если не давать шанса человеку, который оступился, который просит, умоляет дать ему этот шанс, то я не понимаю, за что мы собираемся сражаться! Три удара — чужого голоса в его голове, затылка об кафель, нетерпеливого стука в дверь — и Сириуса снова чуть не вывернуло. — Блэк, ты там утопиться решил?! — …чья преданность выше, мистер Блэк. Человека, которому нечего или есть что терять? Ему так хотелось уверовать в эти слова, зацепиться за них. Вдруг ты думал, что у тебя нет выбора? Один вопрос. Два человека. И в чей он адрес?