Our golden years

Вернуться в дом, на дорожке перед которым он простоял хрен-знает-сколько времени, было вроде единственным логичным вариантом. Просто перестать всматриваться в равнодушное ночное небо, где в неизвестном направлении исчез след черного дыма, выбросить из головы гремящие обрывки фраз, поднять валяющиеся на крыльце ключи и пойти спать. Сириус поднял ключи, закрыл глаза и через мгновение оказался на дорожке совершенно другого дома. Единственного дома, который он мог назвать родным, но так ни разу и не назвал. Ему всегда казалось, что он не заслуживает подаренного им тепла — неоценимого и безвозмездного. Однако как бы он ни открещивался, источник тепла не иссякал, принимая его в свои объятия и при этом никогда не требуя ничего взамен. И стоило оказаться на его крыльце, держаться прямо стало особенно трудно. Сириус, прислонившись плечом около двери, занёс кулак — звонить уже было поздно. Стук вышел намного слабее, чем планировалось — таким, что его запросто можно было бы не услышать, а для второй попытки кончились силы. Но за дверью послышалось обнадёживающее мельтешение, через вставки декоративного стекла на улицу выглянул зажженный свет, и она открылась. Эта дверь всегда открывалась для него, сколько бы он — образно выражаясь — ею ни хлопал. — Сириус? — Не скрывая удивления, осмотрел его поверх очков для чтения седой мужчина, и Сириус, перевалившись вперёд, уткнулся лбом в махровый халат, накинутый поверх пижамы в полоску. Ни допроса деталей, подтверждающих его личность, или почему он не на свадьбе. Флимонт просто обхватил его свободной рукой, утянув внутрь, закрыл дверь с негромким щелчком и похлопал по спине. — Что случилось, дружок? — …можно мне посидеть с ней? — Конечно. И на этом всё. Ни одолжения, ни осуждения, ни упрёка, почему он не приходил раньше. Флимонт провёл его наверх и впустил в комнату, в сторону которой Сириус даже не смотрел последние несколько месяцев. Он думал, запах будет напоминать запах лазарета, но пахло так же, как от махрового халата мистера Поттера. Бергамотом от оставленной на прикроватной тумбочке чашки чая, апельсиновым деревом, стоявшим в углу, и шарлоткой, но ею пахло во всём доме. Видимо, Эванс быстро испекла перед выходом. На той же тумбочке лежала книга с торчавшей закладкой-кисточкой, а кресло ещё было тёплым. Когда Сириус в него опустился, Флимонт чуть приглушил наблюдающий сверху торшер, сжал его плечо и вышел, совершенно бесшумно прикрыв за собой дверь. И вот снова. Снова он сидел перед постелью погруженного в глубокий сон человека. Дорогого человека. Снова единственным звуком в комнате было биение стрелок часов. Но их ему уже нельзя было взрывать. Сириус придвинул кресло поближе и аккуратно взялся за ослабленную ладонь. А затем, сложившись пополам, приложился лбом рядом, обхватив уже сильнее, словно это прикосновение передаст всю благодарность, которой он обязан миссис Поттер. И снова это чувство, что давно основательно засело в нём, а за эту ночь преумножилось в три раза. Беспомощность. Он ни на что не годится, ничем не может помочь. Юфимии. Друзьям. Брату. Никому из них. Просто бесполезный мешок из костей и плоти, но совершенно, по своей сути, пустой... — … ну уж нет, — ласково провели по его волосам, и Сириус резко вскинул голову, встретившись с добрейшим взглядом миссис Поттер. — Раз решил-таки навестить старушку, то не стоит затапливать её простыни, — вытерла она влагу с его щеки. Откуда она там? И сколько он так просидел? — Лучше подай ей стаканчик тыквенного сока, — кивнула она на кувшин рядом с чашкой недопитого мужем чая. Сириус ликвидировал образовавшиеся без его ведома следы потопа на лице и подхватил кувшин, забившийся о горлышко стакана из-за непослушной конечности. — Простите, — совсем тихо и не за устроенное наводнение. Юфимия сделала скорее символический глоток и одарила его слабой понимающей улыбкой, — простите, что не навестил раньше. — Всё хорошо, дорогой. Каждому требуется своё количество времени, — сжала она его руку. Сириус уставился на потолок, выдохнув вверх струю воздуха. Юфимия успокаивала его, хотя должно быть с точностью наоборот. — Могу я что-нибудь для вас сделать?.. — хоть что-нибудь. Миссис Поттер отмахнулась. — Для начала не казнись и не трави душу ни себе, ни мне этими грустными глазками, — смешок заглушился кашлем. Сириус снова подал ей стакан. — Старики имеют свойство уставать, Сириус. А у тебя какое оправдание? Совсем исхудал. — Так это по вашей вине, Юфимия, — вроде получилось взбодрить тон, — никто больше не запрещает мне вставать из-за стола без двойной порции добавки. — Надо провести инструктаж Лили, — подыграла миссис Поттер, но улыбка вышла ещё более обессиленной. — Прекрасная девушка… за Джима моё сердце может быть спокойно. — Да, Джеймс в хороших руках. — Но за тебя я волнуюсь, как и прежде. Тебе тоже нужен тот, кто позаботится о тебе, — с лёгким нажимом провела она большим пальцем по тыльной стороне ладони. — Тогда вам нужно скорее поправиться, — стряхнул он чуть не сбежавшую вниз влажную дорожку, насильно поднимая уголки губ. А Юфимия вдруг посмотрела так выразительно, словно в её словах был заложен вовсе не обобщённый смысл. — Он скоро вернётся, дорогой. Я чувствую это, — и пока выражение Сириуса выбирало подходящую из всего спектра эмоцию, за его спиной скрипнула половица, и она перевела взгляд немного правее. — Смена караула, дружок, — похлопал его по плечу Флимонт, держа новую кружку. — Ступай, тебя кое-кто ждёт. Сириус развернулся обратно к миссис Поттер, она благосклонно кивнула, отшутившись на его обещание обязательно прийти ещё, мол, не надо ей угрожать. И перед тем как выйти из комнаты, представляя, кто его поджидает, он разве что проморгался, даже не думая расправлять плечи и надевать свой любимый непробиваемый образ. Снаружи, скрестив руки и подпирая поясницей перила, как и ожидалось, стоял Джеймс. И припоминая их диалог двухчасовой давности, Сириус открыл рот, чтобы начать первым, но тот, предупредительно выставив перед собой ладонь, оттолкнулся, промариновал его в ну-ты-и-кретин-взгляде — собственно, с этого признания Сириус и собирался начать — и, вздохнув, сократил расстояние, сгребя его в охапку. Вокруг менялось всё, но только не любовь Сохатого к обнимашкам. — Я ведь правда исчез, — в плечо друга. Джеймс сдавил тиски сильнее, — прости, Сохатый. — Главное, сейчас ты здесь, — шмыгнул тот, а следом и Сириус. — Ну всё, хорош разводить сырость, — прыснул он, отпрянув. — И знаешь, мог бы вообще-то позвать, без меня ты наверняка выбрал самое безвкусное кольцо во всей Англии. Дай угадаю, камень с голову и в форме лица Эванс и душещипательные признания в три ряда с внутренней стороны. Вместо ответа Джеймс лишь усмехнулся, залез рукой в карман брюк и достал маленькую бархатную коробку изумрудного цвета. Он нажал на золотой замочек, та щёлкнула, и перед глазами Сириуса предстало самое подходящее для Эванс кольцо. Изящное, практичное, наверное, даже спокойное, но с изюминкой. Переплетение желтого и белого золота и классический бриллиант в форме груши, сразу же поймавший гранями свет и подмигнувший ему, мол, выкуси Сириус. Сириус просто не мог остаться в долгу. Так что он закрыл милую коробочку и, обхватив запястье Поттера, положил другую руку на сердце. — Прости, Сохатый, я не могу принять его… — Да ну тебя, — сбросил тот его ладонь, спрятав коробочку. Джеймс снова улыбался, будто ничего не было на лестничной площадке в доме Долгопупсов. Будто одного объятия, виноватого вида и шутки достаточно для примирения. Но по факту он опять делал ему скидку. Хватит отмашек, улыбочек, масок. — Джеймс, оно прекрасно, — без ужимок. Сохатый, однозначно не ожидав, посмотрел на него со всей серьезностью. — Вы прекрасная пара, а я отстойный друг, и это не обсуждается, — язык всё равно проворачивался через силу, видимо, с непривычки. — У меня не получается жить дальше, это правда, — просто, если честно, он не мог найти, ради чего ему жить дальше. Ради возвращения в пустой дом? — Но я постараюсь всё исправить, — проступил выдающий с потрохами хрип в голосе, — и мне очень жаль, что твоя мама больна. Ты поэтому хочешь сделать предложение? Побыстрее. — В том числе, — отрывисто выдохнул Джеймс, переступив с ноги на ногу. — Она всегда мечтала увидеть день моей свадьбы, — Поттер вроде и улыбнулся, но вокруг покрасневших глаз не нарисовалось ни одного лучика, и тряхнув головой, словно выбрасывая плохие мысли, пронизывающие эту тему, подтолкнул его к лестнице. — Пойдём. — Одному Джеймс уж точно у него научился. Притворству. И теперь уже Сириусу нужно было сделать ему скидку. — Кое-кто будет рад тебя видеть. — Нынче это редкость, — признал он ещё одну правду. Джеймс усмехнулся, даже не пытаясь опровергнуть этот факт, и очевидно, они переступили барьер заглушающих чар, потому что стоило спуститься на пару ступенек, в доме стало на порядок громче. Из гостиной доносились разнобойные голоса, звон посуды и шипение старого граммофона. — Вы что, устроили афтепати? — Обернулся он у подножья, как в бок врезалось что-то мелкое, прилипчивое и действительно радостное-его-видеть. — Дядя Сириус! — Просвистела его имя девчушка. И он, прижимая её к себе, схватился за сердце второй раз. Пощадите, ему же всего девятнадцать. — Сколько раз я говорил, Дора? — Оторвав племянницу от земли и закрутившись вокруг оси под её пищащий смех. — Просто Сириус. — Осторожнее, дядя Сириус, поясницу заклинит, — примкнул к вражескому лагерю Сохатый. И Сириус, проводив того красноречивым взглядом — я тебе это припомню — наткнулся на умиляющуюся картиной пару серых глаз. К слову, Дора в тот момент тянула его за волосы. — Помощь нужна? — Любезно поинтересовалась Андромеда. — Напомни обезоруживающее заклинание против пикси, — поставил он комок энергии на ноги, чтобы приобнять кузину. — Откуда вы здесь? — На свадьбу пришлось припоздать, мы приехали уже под конец, но кое-кто настоятельно требовал продолжения банкета. — Сириус посмотрел вниз на подрастающую королеву вечеринок. Дора мастерски сделала вид, что совсем не понимает, о ком идёт речь. Даже ярко-розовые волосы не окрасились в зеленый цвет. Вытянув шею, Сириус пересчитал собравшихся в гостиной. Марлин, кто бы сомневался, перебирала пластинки рядом с томящимся в ожидании граммофоном, переговариваясь с определенно только мешающим Хвостом. Мэри расставляла чайные пары на журнальном столике. Серьезно, вечеринка с чаепитием? Эванс прятала по шкафам неубранные вещи, бормоча извинения за беспорядок. — А Тед где? — Папа в ванной, — без промедлений сдала отца пузатая мелочь, потянув его за пиджак, — его укачало и стошнило прямо в кусты! — Маленькая предательница, — вышел из уборной Тонкс серо-зеленого оттенка, — Сириус вовсе не хотел знать всех подробностей. — Почему? Уснуть бы не смог без них, — шагнул он навстречу, пожав крепкую ладонь. — При всём уважении к вашему миру, — округлил Тонкс темно-зеленые глаза, передавшиеся Доре, — такси явно стоит доработать. — Сириус вопросительно выгнул бровь. — Мы с Тедом домчались на Ночном рыцаре, — объяснил Сохатый, — приняв все меры предосторожности, естественно. — Дядя Сириус, — затеребили вновь несчастный пиджак за пятьсот фунтов, — а когда придёт красивый мальчик, страдающий лунатизмом? Сириус сглотнул с так и застывшей на лице полуулыбкой и, чувствуя обратившиеся на него насторожившиеся взгляды, присел на корточки, чтобы быть с племянницей на одном уровне. За перегородкой тоже все притихли. — Ну, понимаешь, он очень занят подготовкой к встрече с самой яркой звёздочкой во вселенной. Наверное, прямо сейчас он перебирает все свои рубашки, чтобы не выглядеть перед тобой простофилей, — поддел Сириус её аккуратный носик. И Дора, удовлетворённая ответом, повторила его жест и убежала, заслышав спасительный призыв Эванс атаковать шарлотку. Она видела его всего один раз — летом перед шестым курсом, на дне рождения Юфимии. Весь тот вечер Тонкс-младшая не отлипала от него, не переставая смущать шестнадцатилетнего парня заявлениями, что это любовь с первого взгляда и она выйдет за него замуж. Доре было почти четыре года, казалось, она должна была забыть об этом на следующий же день, но вот ей почти семь, и при каждой их встрече она заставляла Сириуса с замиранием сердца придумывать отмазки, где же пропадает её будущий жених. Выпрямившись, Сириус кивнул не спускающему с него глаз Сохатому — всё в порядке — и тот прошёл к ребятам, забрав с собой и Теда. — Хочешь подышать воздухом? — Словно прочитав его мысли, спросила Меда, и они, воспользовавшись отвлекающим манёвром Эванс, вышли на крыльцо. Ноги уже отказывались держать его, поэтому Сириус сразу присел на нагревшиеся за день ступеньки, передал одну сигарету кузине, а вторую прокрутил в пальцах полминуты, прежде чем прикурить. Ему так хотелось просто закрыть глаза и выпустить как на духу скопившуюся за день усталость. Рассказать ей о приходе Рега на площадь Бедфорд, как в очередной раз облажался, отпустив его. Не как член Ордена — Пожирателя смерти. Облегчить хоть на толику это давление в груди. Он не сомневался в том, что Андромеда поймёт его. Она всегда всё понимала. Но знать о метке, отпечатавшейся на сетчатке и мерещащейся теперь, куда бы он ни взглянул, как минимум, небезопасно. Он не мог подвергать её такой опасности, взваливать бремя, потому что устал нести его. Всё, что сегодня произошло — прямые последствия принятых только им решений, его никто не подталкивал, не науськивал. Не внушал вести себя как засранец. Так что и расплачиваться за них ему придётся тоже — самому и в одиночку. — Поверить не могу, — спустилась к нему Меда. — Мне двадцать три, а я прячусь на крыльце от дочери и мужа, чтобы они не узнали о моей вредной привычке. Похоже, скрывать что-то от семьи у нас на роду написано. — Махнёмся тяжестью секретов? — Чуть навалился на неё плечом Сириус. — Только если ты в довесок возьмёшь на себя часть обязанностей по воспитанию маленькой непоседы. — Так себе идея, у тебя и самой отлично получается, — подмигнул он двоюродной сестре. — Серьёзно, Меда. Она прелесть. — Хоть у кого-то из Блэков получилось сделать что-то хорошее. И осевшая между ними мысль заставила обоих поглубже затянуться порцией никотина. — Тогда наведывайся почаще. Эта прелесть скучает, — Андромеда положила голову на его плечо, пощекотав шею мягкими русыми волосами. — Ты для неё пример, Сириус. Сириус от неожиданности закашлялся. — Мерлин, как ты это допустила? Я самый дрянной пример из всех возможных! — У неё не так много родственников, с которых можно было бы его брать. Дора хочет вырасти такой же храброй, чтобы её окружало столько же хороших людей. Ты отражение своего окружения, — скорее невыносимая обуза для окружения, — даже если ты сам этого не видишь, она видит. — Это что-то из серии, мол, дети всё чувствуют? Смотри Андромеда ему в глаза, концентрация скепсиса повысилась бы автоматически. Но Меда достаточно знала его. Они так же раньше сидели на окраине Хогсмида — рядом, соприкасаясь плечами, смотря на дома вдалеке, и оттого возникало ощущение, что каждый разговаривал сам с собой. А значит, и не было нужды никого из себя строить. — Саму суть. Дора чувствует твою искренность… и грусть тоже, — вновь прислонилась она к его плечу. — Говорит, раньше дядя Сириус улыбался по-другому. Вот как... — А ты? — Отвечаю, что он очень сильно тоскует по любимому человеку. А на вопрос, почему вместо того чтобы тосковать, им просто не быть вместе, говорю, что иногда на пути у настоящей любви встают разные препятствия, но если людям суждено, они всё преодолеют. Как было у нас с Тедом, — услышал он улыбку на её губах. — Как романтично, — потушив бычок, — и безнадёжно. Вы с Тедом одни на миллион, Меда, — подал Сириус ей руку, помогая подняться. — Пока ты без него «улыбаешься по-другому», — огладила она его по плечу вверх-вниз, — ничего не безнадёжно. На долю секунды Сириуса даже проняло. Словно всё не просто так — его бессонница, неудачные попытки изолироваться, забыться. Как будто это не только проявление слабости, что он никак не может перечеркнуть прошлое, до сих пор веря, что это не конец. Можно ли, всего лишь думая о человеке, поддерживать жизнь их истории? Но когда секунда прошла, крыльцо залил зеленый свет, вспыхнувший в окне, и они молниеносно сорвались с места. Наглядный пример изменчивости мира, в котором они оказались. В один удар стрелки часов ты смог почувствовать себя лучше, а следующий раздаётся раскатом грома и бьёт тебя под дых. К счастью, зеленая вспышка была всего-навсего от пламени из камина, но счастливое облегчение улетучилось ещё до того, как оно погасло. Стоило лишь увидеть физиономию материализовавшегося посреди остановившейся во времени гостиной Грюма. — Спенсер Миллер пропал, — глухо огласил мракоборец, но общее оцепенение спало не сразу. Лишь через долгую, задержавшуюся для возможности переварить услышанное секунду. Когда раздался звон разбившейся об пол керамической чашки, выпавшей из рук Марлин. — Действовать нужно незамедлительно, — прервал Грюм посыпавшиеся вопросы, — Маккиннон, за мной. У тебя одной есть доступ к его распорядку. Мне нужна вся информация. — Х-хорошо, — с небольшой заминкой ответила она, подорвавшись с дивана. — Грюм, я тоже пойду, — выступил вперёд Джеймс. — Незачем, Поттер. Меньше людей, меньше внимания. Надо забрать все бумаги из его кабинета до журналюг, желающих состряпать посочнее первую полосу. Идем, — развернулся тот к камину, как вдруг остановился, вперив в Сириуса свой излюбленный прищур. — Никакой реакции, Блэк? Глава Отдела регулирования популяций похищен, а ты не спешишь рваться в бой? — Мерзко оскалился мракоборец. Все присутствующие, кроме Теда и Меды, поймавших за плечи возмущенно подскочившую Дору, так же недоверчиво покосились в его сторону. Сириус, натянув уголки губ и не разрывая зрительного контакта, лишь двинулся вперед, параллельно снимая пиджак, и накинул его на голые плечи Марлин. — Я выучил свои уроки, Грюм, — и уже адресуя Марлс: — будь осторожна. И только они исчезли в пламени камина, показная улыбочка треснула, а Сириус, обняв на прощание племянницу, вкинул третьесортную брехню, почему ему пора, и стремглав направился к выходу. — Куда ты? — Выбежал за ним Поттер. — Бродяга, сейчас нужно держаться вместе. — Надо кое-что проверить, — сотню дневников, в которых может быть полезная информация, — по-моему, я утюг не выключил. — Джеймс закатил глаза. — Мне правда нужно идти, позаботься о Тонксах, ладно? — Что ты недоговариваешь? — Прости. Сейчас не могу, — пропустил он через себя ещё один укор и крутанулся в воздухе. Ему действительно было жаль, но он не мог посвятить Сохатого в свои, так называемые, исследования. Он не знал, что ищет и что ему удастся в конце найти. А Сохатый был слишком предан идее Ордена и ставил общее благо выше личных интересов. Именно поэтому Сириус никогда не расскажет ему, что убрал имя Рега из донесения, о встрече, и по той же причине не мог поведать о своём новом досуге. Сириус и с девчонок взял слово не разглашать, чем он занят на третьем этаже дома Альфарда. Потому что, если ради того, чтобы всё исправить, вернуть его, придётся нарушить закон, Сириус сделает это не задумываясь. И в таком случае ему будет необходима фора. К слову, о возвращении в пустой дом. Ничего подобного. Это, блядь, не дом, это… — …проходной двор какой-то! — Выругался он на повёрнутую к нему спиной подругу. Он выдавал им ключи на крайний случай, но почему-то все восприняли его жест дружелюбия как зеленый свет заявляться без предупреждения. — Доркас, — шагнул он в зал и только сейчас заметил разбросанные по полу дневники. Того, что Сириус бросил перед выходом, на комоде не было. — Доркас? — Начиная беспокоиться, и она так резко обернулась, что Сириус схватился за сердце в третий раз и, впервые за день, не наигранно. — Моргана, зачем так пугать? — Я нашла! — Мои запасы кофе, очевидно, — обнаружив сооружение из наставленных друг на друга чашек на столике, — Доркас, ты в курсе… — Сядь, завали и слушай, — не дала Медоуз ему озвучить дерьмовую новость. — Я нашла, Сириус, понимаешь? Всё, — обвела мулатка ладонями превратившуюся в свалку комнату, — всё сходится! — Так, — опускаясь в кресло и почему-то стараясь не делать лишних движений. Курчавые волосы Доркас наводили на мысль, что она узнала секрет Сохатого, как попадать под молнии. — Всё здесь, — показала она не отличающийся обложкой от других дневник. — Ты оставил его на комоде, загнув страницу. Ты начал читать о разговоре Альфарда со старым оборотнем? — Хотел начать, — но кое-кто утащил его на злоебучий праздник. — Этот оборотень из Канады словно исповедовался твоему дяде… — затараторила она ещё быстрее. — Доркас, давай ты выдохнешь, я не успеваю. Медоуз, остановившись, вняла его словам и присела в позу по-турецки на ковёр, где стояла ещё одна чашка. Чашка. Чашка с подтёками. Чашка с подтёками без блюдца. Чашка с подтёками без блюдца на дорогущем персидском ковре. Зерно, посеянное в нём Орионом Блэком, таки дало росток, но он, раздавив его, удержал стремившееся вытянуться лицо. Допив остатки кофе, Доркас откусила без-понятия-откуда-вытащенный бублик и выдохнула. — Короче. Его звали Айк, — отлично, к бесполезнейшей информации прибыло, — его обратили, когда он был ещё школьником. Естественно, жить прежней жизнью он не мог, а времена были не из лучших, и не зная куда податься, он вступил в действующую тогда на севере Канады стаю. Здесь много повествуются о тех ужасах, что они творили, — пролистала страниц пять подруга, — они вырезали семьи, маглов, волшебников, всех без разбора. Никто не мог их поймать, а тот, кто встречал, пропадал без вести. Но для нас важно другое. Айк был славным, до обращения он и мухи не обидел и, придя в стаю, долгое время сопротивлялся их порядкам. Пытался оставаться собой… — Доркас зажевала губу, бегая глазами по записям. — Но? — Всегда есть какое-то «но». — Это сложно объяснить, — захлопнула она дневник. — Их иерархия основывается на животных инстинктах, вожак имеет огромное влияние, сопротивляться которому обычный рядовой волк просто не может. Даже если он человек сильный духом, постепенно волчья натура подчиняться более сильному берет верх. Но в случае Айка, он говорил о ещё одной вещи. Привязке. Иногда укушенный обретает особую связь с тем, кто его укусил. Айка укусил именно вожак. И даже несмотря на понимание, отвращение к взглядам стаи, Айк не мог перечить ему. Единственным способом разорвать эту связь было убийство. А победить столь сильного оборотня по силам не каждому, особенно, по сути, мальчишке... — Альфард писал, что тот оборотень был одиночкой, — припомнил Сириус, на чем именно его оторвала от чтения Мэри. — Значит, ему всё-таки удалось? — Вот и самое интересное. По словам Айка, ему нужно было хотя бы пять минут, когда тот ослабеет, и небо предоставило ему эти пять минут, а дальше… — Доркас потрясла головой. Сириус, приготовившись слушать, подался вперед. — Страницы вырваны. — Что?! — Сам посмотри, — протянула она ему дневник, и Сириус, мигом выхватив его, быстро пролистал половину, отыскав то место, где из корешка торчали неровные обрывки листов. — Но всё сходится! Он же сказал, ему пришлось уйти. Он собирался вернуться, — заговорила она уже не про Айка. Сириус и сам начал перебирать посыпавшиеся с запылившихся полок воспоминания. — Что если он не смог, потому что его держит такая же связь? Она сильнее человеческих желаний. — Похоже на фантазию. Объяснение, в которое хочется верить, потому что больше не во что. — Даю руку на отсечение, в этих нехватающих страницах способ разорвать её. Я перерыла все запечатанные коробки, — осмотрела она груды хлама, — думала, может, Альфард просто вложил их в другой дневник. Но... Куда же без треклятого «но». Сириус окинул поверхностным взглядом предел мечтаний домовых эльфов, давая себе минутку. Он уже слышал эту историю — и нет, не про невинного мальчишку, столкнувшегося с несправедливостью жизни. Её подавали вскользь, сухо, без эмоциональной составляющей. И у неё точно не было цели внушить сочувствие. — Когда это было? — Прикинул он, насколько «старым» мог быть тот оборотень, и на каком году жизни его встретил Альфард. — Мы ведь проходили на ЗОТИ. В конце девятнадцатого века всю Канаду терроризировала стая, называвшая себя Пастырями, а потом они просто исчезли, — Доркас так удивилась, что при других обстоятельствах он бы оскорбился. — Никто так и не понял, что произошло. — Если речь о той стае… думаешь, Айк убил их всех? — Если они были убийцами, а он хотел освободиться, то почему нет? Сама же сказала, он исповедовался, — неопределенно повёл он плечом. — Это было в тысяча девятьсот седьмом году. — Выражение Медоуз стало в двойной степени удивленным. — После того урока мы... мы почти месяц убеждали Лунатика, что не все оборотни убийцы. Вот и запомнил... — Сириус вновь уткнулся в дневник, вчитываясь в последние перед вырванными страницами строки. — «Небо предоставило». Кто так выражается? Небо предоставило. Небо. Предоставило. — Если вы обратите внимание на взаимосвязи, чаши весов не просто выровняются, они перевесят в вашу сторону. — Никто так и не понял, что произошло. — Ты знал, что Альфард год преподавал в Ильверморни? — Не может быть… — Что?.. — выдернула его из потока мелькающих образов Доркас, и он как ошпаренный рванул с дивана к дальнему стеллажу, хранившему бессмысленные до этой минуты прибамбасы. Сириус открыл стеклянную дверцу и, даже не удосужившись закрыть, вернулся к Медоуз, поставив перед ней устройство, состоящее из двух частей. Исписанный вдоль и поперёк на первый взгляд хаотичными линиями куб графитового цвета с встроенной ручкой, как у музыкальных шкатулок, служил подставкой для литого матового шара. — Сириус, — осторожничая, позвала мулатка, когда он сел напротив, — что это? Не в состоянии вымолвить ни слова, будто, если он ответит, выстроенный воздушный замок надежды рухнет, Сириус достал палочку и, погасив лампу, коснулся кончиком шара, как тот, замерцав, поднялся над их головами. А через миг всё вокруг осветило голубое свечение от множества обручей, вырвавшихся их парящего элемента. Самые различные по ширине, они закрутились вокруг сферы, устроив им настоящее световое шоу, и замерли каждый на своём расстоянии от центра. Доркас вертела головой с подлинным детским восторгом, будто Сириус привёл её в планетарий. По факту, это он и был. — Армиллярная сфера… — завороженно произнесла Медоуз. Сириус, приятно удивившись, кивнул. Они не пользовались ими на уроках. Доисторическая модель этого устройства стояла на шкафу в углу кабинета, и не пришлось бы Сириусу как-то, матерясь, начищать до блеска бесчисленные мелкие детали, он бы в жизни её не заметил. Когда же он нашёл навороченную модель Альфарда, ему вновь пришлось поматериться, чтобы разобраться, как она работает, но теперь он без проблем определял значения и линий на кубе, и каждой мерцающей окружности. Взявшись за ручку, Сириус принялся крутить её против часовой стрелки. Орбиты тут же пришли в движение. — Всё просто, пересечения линий, — указал он на куб, — соответствуют дню, месяцу и году. Отматываешь время, и обручи встают в порядок, в котором небесные тела тогда находились по отношению к Земле. — Хочешь сказать, — начала Доркас, и Сириус кинул на неё такой молящий взгляд, что она запнулась. Сириус не верил в приметы, но сейчас боялся слово лишнее взболтнуть, лишь бы не сглазить. — Долго же крутить баранку придётся… — Не совсем. Мы на двадцатых. Я накуривался, ложился на пол и... — губы Доркас превратились в ровную линию, — не осуждай меня, это лучше говорящего ящика, в который пялятся маглы. — Да ладно, Блэк, я тебя расцеловать готова. Оказывается, ты реально учился. — А вот теперь следовало бы и оскорбиться. Тысяча девятьсот девятый. Тысяча девятьсот восьмой… Сириус убавил скорость, и они с Доркас, не сговариваясь, стали следить за одними и теми же двумя переливающимися полосами света, ожидая, когда они встанут параллельно друг другу. И после очередного оборота это произошло. Тринадцатое июня тысяча девятьсот седьмого года. Оба, застыв, переглянулись. Сириус, унимая дрожь, оставил ручку в покое, Доркас, засучив рукав кофты, взглянула на часы. И пока медленно движущиеся в реальном времени объекты не разошлись снова, они практически не дышали. — Пять минут, — шумно выдохнула мулатка, Сириус едва ли не прослезился. — Полное лунное затмение, — прикрыв веки. — Даю свою руку на отсечение, если поднять газеты с того дня, мы не найдем ни одной новости о нападениях. — Это же логично! Раз луна даёт оборотням силы, то… — Затмение лишает их преимуществ, — закончил он за неё, всё ещё до конца не веря. — Сириус, ты понимаешь? Твой дядя невероятный человек. Он уничтожил эти записи, чтобы их не нашли. Узнай об этом правительство, они бы за пару десятилетий истребили всех подчистую. Невероятный человек… чтоб тебя, Альфард. Сириус вытянул ноги и лег на ковёр, продолжая рассматривать неоновую схему планет, спутников и созвездий. Наконец-то чувство беспомощности отступило. — Грёбаная астрономия… ты была права, Доркас, — с неподвластной улыбкой на лице признал он и вдруг поднял голову на развеявший наваждение всхлип. — Доркас? — Облокотившись, дотянулся он до прячущей лицо в ладонях подруги. — Ты чего? — Я была права, — сотряслась она всем телом, — права. — Сириус ненастойчиво убрал её руки. В заливающем зал голубом свете её слёзы казались перламутровыми. — Впервые… впервые мы знаем что-то, что может помочь. Если мы найдём его... клянусь, Сириус, я лично пришибу его на месте, — с надрывом в голосе. — Из всех вас, он выбрал меня... сказал именно мне, что уходит. Любой бы из вас понял, что он собирается сделать, а я нет. Я думала... думала, Римус напился и собрался перекурить, и сказала «долго не пропадай», — содрогнулась она в новой волне истерики. Сириусу приходилось иметь дело с плачущими девчонками. В принципе, при прикладывании особых стараний, он умел управляться с захлёстывающими людей эмоциями. По крайней мере, всегда можно использовать ход с обнимашками и похлопываниями по спине. Однако рыдания Медоуз ввергли его не иначе как в ступор. Она никогда не позволяла себе настолько расчувствоваться при нём. — Доркас, тут нет твоей вины. Знаю, что успел на седьмом курсе наговорить всякого... — хоть он и извинился уже не один раз, вспоминать первое полугодие после случившегося было подобно нырку в чан с помоями. — Но даже тогда я понимал, что ты ни при чем. И когда мы найдём его, прости, тебе придётся встать в очередь, — выдавил он добрую усмешку ради подруги. — За мной. — И вместо всхлипа, послышался сдавленный, но всё-таки смешок. Растерев лицо, Медоуз судорожно вздохнула и вроде подуспокоилась. — Хорошо, ладно, значит, — прочистила она горло, — всё, что нам нужно, вычислить дату следующего полного затмения над Англией и такого длительного, чтобы хватило времени его вытащить, — Медоуз хлопнула кулаком по ладони и ни с того ни с сего осязаемо ушла в себя. — Сириус... — отрешенным тоном, — вдруг до него не один год? И теперь в себя ушёл уже Сириус. Но вокруг была не тьма, а мягкий свет полупустого бара с одиночными посетителями. — Не затягивайте, мистер Блэк. Ваше время истекает. — Вопрос скорее в том, — сфокусировался он на почти черных глазах, отражающих его собственное лихорадочное безумие, — успеем ли мы найти их «базу», — сел он в вертикальное положение, снова берясь за «баранку» и приготовившись к долгой ночи без сна. Однако ночь Сириусу грозила ещё длиннее, чем он мог себе представить. Потому что внезапно за их спинами раздался «вежливый» тройной стук. — Ну, раз пошла такая пьянка, у меня тоже есть вопрос, — от знакомой бесцветной интонации пробежал мороз по коже. Сириус, проклиная всё на свете, обернулся к стоявшему в проёме гостю. И написанный на фиолетовом от злости лице Джеймса вопрос Сириус знал уже наперёд. — Как долго ты собирался молчать об этом?! Ебанный. Проходной. Двор.