Our golden years

Подъем, малыш. Римус, приподнявшись, размял хрустнувшую шею и схватился за протянутое предплечье. Мышцы под загорелой кожей напряглись, и его рывком поставили на ноги. В голове ещё был лёгкий сумбур и развевалось отдалённое многоголосое эхо песни. Воя. Тоскливого, надсадного воя. Он уже один раз слышал эту песню. Почти три года назад. И даже подпевал сам, но тогда её смысл извратили до жалости к человеческим жертвам. Напрасно. — Ну, что? Отложим нашу сделку? — Всучил ему окровавленные шмотки вожак. Римус опустил взгляд. Запёкшаяся кровь Кая смердела одним возможным ответом. — Я тоже так думаю. Одевайся. — Куда теперь? — Твёрдо спросил он, зашнуровав ботинки. Уголок губ Сивого одобрительно дёрнулся, и перед Римусом вновь нарисовалась протянутая ладонь. За которую он взялся без единого сомнения, а потом зажмурился перед кувырком в пространстве. Снова оказавшись на земле, Римус первым делом почувствовал аромат росы и земляники. Затем удобрений, отстоянной воды, а потом уже родной запах собратьев. Он был разбавленным, не таким концентрированным, как раньше. Привыкнув к яркости рассвета, ударившего по чувствительным глазам, он обнаружил себя перед калиткой милейшего трёхэтажного домика из светлых досок. Фасад был украшен лозой и цветочными клумбами, а за ним раздавались знакомые голоса. Но не тех, кого он больше всех хотел бы услышать. Зато был кое-кто, кого Римус навсегда бы лишил возможности говорить. Сивый, скосив на него взгляд, усмехнулся и, толкнув белую калитку, вразвалку пошёл к крыльцу. Очевидно, это место экстренного сбора на случай непредвиденных ситуаций [пиздеца]. — Мистер Сивый! — Блаженно улыбнулась открывшая дверь старушка в розовом домашнем платье. Максимально неочевидно. Римус даже не учуял человека в этом доме. — Миссис Марш, — в тон ей произнёс вожак, — старая ты перечница! — Проходите, пожалуйста, — отступила она с вежливым поклоном, — ваши детишки уже в гостиной. Ох, а этого прелестного юноши я ещё не видела, — хлопнула бабулька в ладоши, когда тот прошёл внутрь. И теперь Римус скосил взгляд на Сивого. Но уже немного недоверчиво. Она в своём уме? — Разумеется, нет, Римус, — округлил тот глаза, — уже как лет двадцать. Или больше, — хмыкнув и наплевательски пожав плечами. Миссис Марш даже ухом не повела, таращась на него масляными глазками. — Можешь делать вид, что её тут нет, — прошёл тот за её спиной вглубь дома. Римус боком проскользнул мимо поистине вызывающей крайний дискомфорт старушенции и наконец распознал исходящий от неё запах. Темной магии. Видимо, она так пропиталась поработившим её сознание проклятием, что уже и за человека не считалась. Предложение сделать вид, что её тут нет, показалось заманчивым. И он, окинув внутреннее убранство, сочетающееся с розовым домашним платьем, прыснул и двинулся на взрыв голосов. — Тише-тише, — осадил Сивый подскочивших с мягкой сплошь накрытой пледами мебели выживших. Из четырёх десятков членов стаи насчитался всего один. Включая их с Сивым. Римус привалился плечом к дверному косяку, игнорируя пристроившуюся рядом и мечтательно вздыхающую хозяйку дома. — Знаю, как вам, дети мои, хочется высказаться. Поверьте, мне тоже. Есть ли от этого толк? Сомневаюсь. Это не вернёт ваших братьев и сестёр, — скинул тот плащ, оставшись в такой же грязной футболке, как и у Римуса. — Сейчас вас переполняют ярость, голод, жажда мести. И правильно. Но, прежде всего, нам нужно восстановить силы. А затем уже перенаправить эти силы в подходящее русло. — Мудрее речи от Сивого он ещё не слышал. Еле сдерживающаяся, чтобы не ёрзать, волчица подняла руку. — Харли? — А он что здесь делает? — Вонзила она пылающие глаза в Римуса. Как и все присутствующие. Пять охотников, два рядовых и Ричи — к удивлению, и так во время речи не спускающий с него глаз, но без пренебрежения. Сивый обернулся, отклонив корпус, будто ему тоже любопытно послушать. — Я один из вас, — вздёрнул Римус подбородок, — где мне ещё быть? И Харли таки подорвалась с кресла, быстрым шагом преодолев комнату и остановившись практически вплотную перед ним. Римус вытянулся во весь рост, сопротивляясь её чуть не заставившей его отшагнуть силе. — Один из нас? — Прищурилась она, усилив напор. — Ничего не перепутал, Римус? Ты пытался сойти за одного из нас, мы тебе подыгрывали. Научили тебя всему, раскрыли наши секреты, отец предупредил тебя о затмении. И вдруг это нападение? Половина мертва, четверть арестована, а где был ты? Где ты прохлаждался, пока мы сражались?! Сейчас ему ещё предъявлять за бездействие будут. И цвет её радужки насытился от отражения его загоревшихся глаз. — Я не имею к этому отношения, Харли, — отчеканил он и шагнул вперед, заставив её, нехило удивившись, шарахнуться. — Но если ты хочешь знать, где я прохлаждался, спроси кое-кого другого в этой комнате, — Римус не разорвал зрительного контакта, но она сама перевела потухший взгляд на переминающегося у дальней стенки охотника. Вот теперь и ему можно было. — Как дела, Трой? Не поделишься, где ты прохлаждался во время затмения? Тот заискивающе зыркнул на вожака. — К тебе обращается он, — прошептал Сивый, указав на Римуса большим пальцем. Происходящее явно ему нравилось. И Трой, хватаясь за гордость, отпрянул от стены и расставил ноги для устойчивости. — Я не собираюсь оправдываться перед министерской крысой, — гадко усмехнулся тот. Когти тут же выпустились, в дёснах проснулся нестерпимый зуд, а в воздухе повисло напряженное ожидание действий Римуса. Все девять пар глаз будто прожигали его лучами, направленными через линзу. Кроме, конечно, Миссис Марш. Она крутилась, как первоклашка в новой юбчонке, и добавляла ситуации припизднутого колорита. Но ещё более раздражающим для Римуса был доносящийся из кухни размеренный звук капель, спадающих с не до конца закрытого крана. Капель, падающих прямиком на бурлящую поверхность почти под край заполненной чаши терпения. И брезгливо перекосившаяся высокомерная рожа, издавшая небрежный смешок, стала последней. Если не ошибаюсь, ты хотел что-то там ему вырвать. Римусу не нужно было напоминание. Он и так определился, в какое русло перенаправить закипающие в груди эмоции, уже сделав первый шаг по направлению к охотнику. И как только Трой, предсказуемо попытавшись его остановить, воспользовался своей силой, Римус выставил руку, через которую прошла волна энергии, и отбросил того на стену суммировавшимся прессом. Да так, что Трой пробил гипсокартон, наполовину оказавшись в соседней комнате. — Воу, я бы этого парня не злил! — Просочился возглас Сивого через пульсирующий в ушах шум. Однако он совершенно не пропускал того, что несли между плевками кровью губы пытающегося подняться Троя. Римус помог ему подняться. На колени. Схватив левой рукой за горло — прям как тот, по всей видимости, любит. И полностью обездвижив, приблизился к уже осознавшему своё положение лицу. — А об этом я мечтал целых два года, — признался он тому на ушко, после чего правая рука вошла в чужую грудную клетку как в масло. Жирное подтаявшее масло. Белки выкатившихся глаз заполнили полопавшиеся капилляры, и Римус, нащупав бьющийся в остервенении похожий на жевательный мармелад орган, толкнул тяжеловесную тушу на лопатки. — Вроде ты хотел вырвать хребет, — почесал за ухом Сивый, когда он обернулся к ошарашенно выпучившимся на него свидетелям. — И так сойдёт, — пожал плечами Римус, перевернув ладонь. Сердце с забавным шлепком рухнуло на пол. — Полагаю, я поднялся в ранге. И Сивый, облизнувшись, разошёлся в искренней удовлетворённой улыбке, одарив его ещё и аплодисментами. — Ты поднялся, просто поставив его на колени. Убивать было вовсе необязательно, малыш. — Ну, чуть увлёкся. — Вау, — повернулся тот к Харли за плечом, — я же говорил, — и кивнув на Римуса, — кровожадный засранец. Харли смерила его оценивающим взглядом и, сложив руки на груди, повела плечом. Видимо, для неё он всё равно на испытательном сроке. Главное, Троя не было жалко ни одному человеку в этой комнате. — Миссис Марш! — Выдернул Сивый пожилую женщину из подсчета летающих вокруг головы маленьких птичек. — Мои извинения за устроенный беспорядок. — Какой беспорядок?.. — неподдельно удивилась она. — Обожаю… — и Сивый, вдруг переменившись в лице, посмотрел на предплечье и закатил глаза. — Так, детишки, ведите себя хорошо, папочке пора на работу, — подхватил тот плащ со спинки ближайшего кресла. — Харли, ты за главную, — поцеловал он её в выбритый висок. — Римус, постарайся больше не вырывать ничьи сердечки, — дал наставление тот, уже скрывшись за перегородкой. — Без моего согласования! [типичное раннее утро типичной британской семьи] — Кхм, — подёргали его за край футболки, — …я оглушил одного аврора, использовав Редукто. — Римус, чуть выгнув шею, вскинул бровь, и волчонок поджал губы. — Спасибо, в общем… — Не за что, Ричи.

******

Нет! Отпусти меня! Стой! Надо уходить! Бродяга! Это уже не он!! Это уже не он! Это уже не он. Это уже не он… Не он… — Хэй, — коснулись его плеча, и сердце Сириуса едва не продырявило грудную клетку. Но это внутри. Внешне он поднял лоб с лежащих на коленях предплечий и выпрямился, зачесав волосы назад. Марлин опустилась на соседнее сидение вполоборота к нему. И вот только не надо… — Ты как? — Сириус закусил щёку и посмотрел на неё так, что неуместный вопрос отпал напрочь. Она, выдохнув, откинулась на железную спинку. Больничный коридор снова погрузился в гремящую отголосками криков тишину. Сириус больше не мог их выносить. — Он узнал меня, — сказал он скорее трещине между плит на полу. — Не как «чувака, с которым встречался». На одну секунду… — Сириус зарылся в волосы, облокотившись на колени. Ему нужно было это произнести, иначе эта мысль сведет его с ума. Ему нужно было её озвучить, чтобы убедиться насколько бредово она звучит. Выпустить и прогнать прочь. Отсеять. — На одну секунду его взгляд стал таким, каким он смотрел на меня тогда, будто он вспомнил… по-настоящему. Да, звучит как бред шизофреника. Удачно, что они сейчас в Мунго. Ему как раз по адресу. — Подсказка, Марлс. Сейчас ты должна сказать, что мне померещилось и это невозможно. — Не могу. Меня там не было. Может, и возможно… Ну, спасибо. Стало ещё хуже. Сириус бы предпочёл тоже не быть там. Чтобы метла оказалась не столь быстроходной, чтобы указавший дорогу феникс Дамблдора не объявился в Годриковой Впадине. Чтобы он никогда не открывал дверь на третьем этаже, и информация о затмении осталась погребенной под слоями пыли навечно. Но всё уже случилось. А Молния могла оказаться и более быстроходной. Тогда он бы примчался в тот кромешный ад не в последний момент. Сириус только-только спрыгнул с метлы, даже не успев понять, откуда раздался леденящий душу грохот. Подлетая сверху он видел здание, но приземлился уже в песчаный туман. Он толком ничего не рассмотрел, не обдумал, как услышал единственное нужное имя. Всего лишь в десятке метров. Ему даже оборот в сто восемьдесят градусов делать не пришлось. А потом он увидел промчавшийся отблеск и как замер тот мальчик. И ещё до того, как Римус бросился к нему, Сириус понял, что опоздал. Что всё кончено. Но та секунда, на которую их взгляды встретились, обернула два года вспять. Несмотря на весь окружающий ужас, эта секунда позволила развернуться лёгким, сделать первый полноценный вдох. И потому увидеть, как ясные родные глаза наполняются холодной ненавистью, было ещё больнее, чем не будь этой подаренной секунды вовсе. Выдуманной секунды. Ведь ему же показалось? Это невозможно… — Конечно, возможно, — Сириус, чуть не заполучив вторую пробоину в груди, разогнулся, — его ранили в затмение, заражение могло не произойти, — и мог не рыпаться. Мимо прошли два мракоборца, недобро покосившиеся на него и свернувшие за угол. — Так, с меня хватит, — поднялся он. Вернее, попытался подняться. — Куда ты? — вцепилась в него Марлин. — Грюм же сказал ждать. — Грюм может пойти в задницу, — убрал он её руку, правда постаравшись не грубо. — Это же нонсенс. Сколько погибло, Марлс? Семеро? Ему, блядь, ногу оторвали! А он даже отключиться не сподобится, лишь бы отчитать меня, — порывисто ткнув в конец коридора, где располагалась палата, превратившаяся в штаб. — Я без малейшего представления, как меня нашла долбанная птица, почему меня нашла долбанная птица и все вытекающие. Все вопросы к её хозяину. Которого, кстати, тоже в задницу вместе с Грюмом! — Развернулся он в сторону выхода. А, блин... и повернулся обратно. — Пока не забыл. И Орден туда же. Так, если что, Грюму и передай. Пожалуйста. — «В задницу», — ещё сильнее нахмурилась Маккиннон, — то есть ты… — Да, я покидаю бал. Воюйте, убивайте, наплевать, — поправил он полы куртки. — Только маленький совет, не забывайте смотреться в зеркало. Молодец, Сириус. Нашёл, на ком сорваться. Но Марлс поймёт. Должна понять. — Сириус! — Гулко прилетело в спину. — Хотя бы скажи, что собираешься… — Надерусь вусмерть и завалюсь баиньки! Au revoir! — Взмахнул он рукой, перед поворотом к выходу. И зайдя за угол, привалился к холодной стене, стиснув зубы. Он не мог здесь оставаться. Сидеть рядом с Марлин. Ждать с ней, пока Доркас выпустят из палаты — временного кабинета — Грюма. Потому что за ней выйдет Сохатый, а им сейчас лучше держаться друг от друга подальше, как несовместимым взрывоопасным ингредиентам. Сириус просто воззвал ко всем своим вымуштрованным материнскими розгами манерам, чтобы не убить его на месте. Сразу после того, как Джеймс перенёс его с поля боя, зная, что Сириус будет вынужден не сопротивляться во избежание расщепления. И он не только не убил его на месте. Он ни слова ему не сказал. Так что теперь у него было полное право сбежать куда-нибудь, где ничего не будет напоминать ему о той секунде — за пару до появления за спиной Римуса чертова Фенрира Сивого. И, желательно, где есть виски. Но Сириус, очевидно, неисправимый мазохист. Поэтому местечко он выбрал соответствующее характеристике лишь наполовину. — Мы уже закрыты, — провозгласил мягкий низкий тембр, стоило прозвенеть колокольчику. И когда второй звон не последовал, натирающий бокал бородач обернулся. Откровенно говоря, Сириус был на грани использования Конфундуса. Или Империо. — Кого я вижу, — закинув полотенце на плечо, улыбнулся владелец, — наш фанат Pink Floyd и самого дорого скотча. Ни то, ни другое не понадобилось. So, so you think you can tell Heaven from hell, blue skies from pain? Can you tell a green field From a cold steel rail? A smile from a veil? Do you think you can tell? (Ну что, сможешь ли ты отличить Рай от ада? Небеса от боли? Считаешь, что отличишь зелёное поле От стальной ограды? А улыбку от маски? Сможешь ли ты отличить?) — Что стряслось, парень? — Приступил тот к новому бокалу. — Я свои уши предлагаю нечасто, так что лови момент. Говорю впервые, так что лови момент, Блэк. Ты прав. Полностью. — Сириус, — раскрутил он янтарную жидкость на дне, — меня зовут Сириус. — А твои родители юмористы, да? — Ага, у них отменное чувство юмора, — подмахнул он стаканом и выпил всё залпом. How I wish, how I wish you were here We're just two lost souls Swimming in a fish bowl Year after year Running over the same old ground What have we found? The same old fears Wish you were here (Как бы я хотел, чтобы ты был здесь. Мы две заблудшие души Плаваем, как те рыбки в аквариуме, Из года в год Ходим всё по той же земле. И что мы нашли? Старые страхи. Жаль, что тебя здесь нет) — Что стряслось… — усмехнулся Сириус, — с чего бы начать… И Сириус выложил Хью всё. В смысле вообще всё. Абсолютно всё. Потому что незнакомому человеку всегда проще вывернуть душу. А в случае Сириуса, он просто выговорится и применит Обливиэйт. Сначала на владельце «Хромой клячи», у которого на удивление глаз задёргался только на том повороте истории, когда он просил своего лучшего друга поцеловать его в тайном туннеле, ведущем в школу волшебства. И потом уже, если наберется храбрости — как раз пошёл шестой стакан — на себе. К тому моменту, как Сириус закончил, на улице значительно посветлело, а Хью сидел на соседнем высоком стуле, сам давно плеснув себе виски из той же бутылки. — Так, просто, чтобы уточнить, — подвёл тот. — Школа волшебства? — Ага. — Магия? — Ага. — Оборотни? — Ага. — А тот жуткий мужик был верховным вампиром? — Ага. — Славненько… Сириус, решивший сделать глоток после финального «ага», прыснул фонтаном и засмеялся. И Хью тоже. Так они и просмеялись пару минут, пока приступ не поутих, скатившись к обреченным одиночным смешкам. — М-да... пора стереть тебе память, — отодвинув стакан, полез Сириус за палочкой. — Без обид, Хью. — Ну, мне-то терять нечего, — скользнул бородач со стула, учитывая габариты, с поразительной лёгкостью и зашёл за стойку. — Хотя жаль, такой материал для сказок на ночь пропадает, — принялся Хью вытирать стойку. — Но… как ты поступишь? — Сириус, не уловив суть вопроса, сощурился. — Судя по всему, это та самая любовь, парень, — повёл плечом тот, — я б не отступал. И ещё я думаю, — быстро добавив, пока Сириус, держа палочку, боролся со ступором, — что секунда была. — Это невозможно… — Ага. Как и школа волшебства, магия, оборотни и Дракула в моём баре, — уставил тот руки в боки и, таки добившись от Сириуса улыбки, махнул на него полотенцем. — Давай, делай свою абракадабру и вали спать. Я не пришёл домой, поэтому скоро сюда явится моя жена. Вот кто в гневе пострашнее любого верховного вампира, — и Хью выпучил глаза так, что не поверить ему было сложно. До площади Бедфорд Сириус доковылял пешком. Если ноги его и не слушались, то лишь слегка и в самом начале. Когда он вставлял ключ в замочную скважину, солнце уже прилично поднялось над горизонтом, а из голубой крови прогнался весь выпитый алкоголь. Да и Хью между делом сделал им по сэндвичу не хуже, чем в «Трёх мётлах». Однако, что ещё прогналось, так это сон. И Сириус в полной прострации, кинув ключи мимо комода, проплёлся в кухню, рухнул на стул, а следом и гудящей головой на стол. Зачем нужна выпивка, если от неё, вопреки обещаниям, в итоге становится только гаже? Сириус далеко не впервые задавался этим вопросом. За кратковременную эйфорию он платил опустошением, головной болью и сковывающей тело меланхолией. И тем не менее, когда было паршиво, в его руке, так или иначе, оказывалась бутылка с каким-нибудь пойлом. Он сам себя мучил, сам загнал в эту ловушку, зависимость, привязался к самообману. И всё из-за одного эффекта. В момент, когда алкоголь уже не лезет. Когда понимаешь — достаточно, но договариваешься с голосом разума, уломав его на ещё один стаканчик. Этот подлый разум мнимо соглашался пойти на уступку, словно ожидая, что сейчас этот стаканчик у него всё равно заберут. Что за ним придут и вытащат из порочного круга. Скажут: — Хватит, Сириус. Или: — Я пришёл за тобой, Сириус. Или: — Пойдём домой, Сириус. Или... — Всё ещё первым делом сбегаем заливать проблемы? Да пофиг, хоть так. Стоять… Что? Тело сковала ни разу не меланхолия. Иррациональный страх, разогнавшийся до паники быстрее, чем Молния до скорости сто пятьдесят миль в час. Мысли срочно заметались между двумя реакциями: отбежать на максимальное расстояние в противоположную часть кухни или сначала выхватить палочку. — Я бы этого не делал, — продекларировал безразличный и потому неузнаваемый голос. И Сириус через сопротивление охватившего паралича развернулся на стуле к входной арке, привалившись к которой, скрестив ноги, стоял абсолютно не тот парень, что плакал над телом мальчика восемь часов назад. Сейчас Сириус разглядел, что кожу покрывал лёгкий загар. Русые волосы были подстрижены и небрежно подняты вверх. Он разросся в плечах, которые обтягивала чёрная кофта и… стоп, это что, его кофта? — Да, — оттолкнулся тот, шагнув к нему. Сириус непроизвольно вжался лопатками в стул. — Тебя долго не было, я успел прибраться, привести себя в порядок. Принял душ, подстригся, получилось почти как было в школе, да? А, ну и пришлось одолжить твою одежду, моя была вся в крови младшего братишки, ты ж не против? — Опустился Римус перед ним на корточки. — Ну что молчишь? — Наклонив голову и внезапно тепло улыбнувшись. — Привет. — Привет, — губы дрогнули, и Сириус, выматерившись про себя, медленно моргнул. Улыбка напротив стала односторонней. Он над ним издевается?! — Нервничаешь? — Римус — Римус? — обвёл его расширенными зрачками сверху вниз, обратно, и вдруг потянулся рукой к куртке, вытащив из внутреннего кармана пачку Мальборо. И выгнув бровь, по-блядски ухмыльнулся. — Мило. Расслабься, я не собираюсь тебя убивать. — Вот-так-спасибо-премного-благодарен, — на одном сдавленном дыхании из-за ожога в том месте, где тот коснулся рёбер, доставая сигареты. Римус вставил одну меж зубов, и она тут же вспыхнула. В школе он так не умел, сколько Сириус перед ним ни распинался, пытаясь научить этому фокусу. Очевидно, это не последняя вещь, изменившаяся со школы. — Кое-что не меняется, — усмехнулся тот и выдохнул дым в его пах. — Я правда не хочу делать тебе ничего плохого... ты ему нравился. — Сириус, на миг решив, что ему послышалось, двинул вперед головой. И Римус закатил глаза. — Мне. Мне нравился. Не бери в голову, это наши нюансы, всё равно не пойм… — Да нет, я понял. — Насмешливое выражение сменилось недоверчивым, но заинтригованным. А Сириусу было абсолютно нечем смочить дерущую горло засуху. — Ты типа полностью ударился в волчью стезю, подавив свою личность… его личность. — Ореховые глаза на мгновение вспыхнули ярко-желтым пламенем. — И ты в бешенстве. — Кто-то посидел лишний час в библиотеке? Скудно выражаясь, наверное, можно сказать и так. Только я никого не подавлял, — небрежно повёл тот плечом, затягиваясь. — Если бы вы не вмешались, всё могло обернуться иначе. Но это уже неважно. Кажется, мы отошли от темы… — Ты не хотел меня убивать, — процедил Сириус, тщетно продавливая ком вниз по горлу. — Точно. Так и есть, — Римус, отвлекшись, кинул бычок куда-то за его плечо, похоже, попав точно в раковину, — но всё зависит от тебя, — и положил, блядь, ладони на его разведенные колени, — мы обсудим пару вопросов, — а затем с нажимом провёл от себя, — просто отвечай честно и, — сжав бёдра, — не выкидывай никаких глупостей. — За глазами запекло так, что Сириус поднял их к потолку, ненавидя себя за то, что совершенно ничего не мог сделать. Он сейчас дышать не мог. Выкинуть глупость, тем более. — Потерпи немного. Знаю, тебе больно, — налился сочувствием ровный тон. Конечно же, Сириус повёлся. — Твоё сердце так бьётся, словно вот-вот разорвётся. Наверное, тебе невыносимо смотреть на меня?.. Он ответа ждёт?! Сириус открыл рот, чтобы сказать что угодно, да хотя бы глупость. Но свой голос он так и не расслышал. А Римус, что-то там кивнув сам себе, убрал руки, дав ему жалкое подобие передышки, и зашёл за спину. — Так лучше? — Огладив справа шею. И Сириус не отстранился от прикосновения. — Гораздо. — Итак. Бродяга. Или Сириус?.. как тебе больше нравилось? — Он специально держался, чтобы не моргнуть, но по щеке всё равно скатился влажный след. Тоже справа. — Ясно, второй вариант. Ну, поехали? Предупреждаю, я почую, если ты соврёшь, — прошептав прямо в ухо, и тут уже Сириус из принципа резко отвернулся. Римус, как нехер делать, вернул его голову обратно и облокотился на плечи. — Как вы узнали о затмении? — Догадались. — Догадались... — переместив пальцы на основание шеи, — а кто навёл на мысль, не подскажешь? Ну, всё. — Да запросто, — сейчас Сириус ему подскажет, — один из ваших. Дав интервью под запись моему покойному дяде. — То есть догадался ты? — И раздавшийся звук, как если б кто-то рядом с ухом провёл лезвием о лезвие, заставил Сириуса инстинктивно вскочить, но его молниеносно жёстко приземлили обратно. — Ты бы так не дёргался, я ж и поцарапать мог. — Теперь у тебя, блядь, когти есть? — Наконец прорезался фирменный голос, когда тот наклонился сбоку от его лица. Римус повертел кистью, отыгрывая, будто в первый раз свой маникюр увидел. — Извини, но это стрёмно. — Зато эффективно, — и хмыкнув, тот подхватил задвинутый стул и, видимо, решив создать дружелюбную атмосферу, поставил его напротив Сириуса. — Ну так что, — выбил Римус из пачки ещё одну сигарету, непринуждённо предложив и ему. — Как хочешь. — Да. Догадался я, — чуть подался вперёд Сириус. — Но я думал вернуть тебя. — Тот, затянувшись, издал «ммм», за которое очень захотелось врезать. — Я не хотел, чтоб всё закончилось так. — Верю, что не хотел. Но всё пошло не по плану… на кого ты злишься? — Прищурился Римус. Сириус разом припомнил все самоизобретенные способы окклюменции, которыми он пытался защищать свои мысли в детстве. — На Поттера? Между вами там будто кошка пробежала, — и тот, стряхнув пепел на стол, усмехнулся, — или лучше сказать волк? Ладно, я понял, с этим разберёмся, — в смысле «разберемся»?.. — следующий вопрос. — В смысле «разберемся»?! — Следующий вопрос, — вновь загорелись глаза одновременно с налившейся сталью в голосе. — Где те, кого вы арестовали? — Понятия. Не. Имею. — Ну, пораскинь мозгами, что ли, — подпёр голову Римус. Как будто Сириус его утомил. — По идее, их должны были запереть где-нибудь в подземельях Министерства, но тогда мы бы их почувствовали. Не сходится. Так что мне нужны твои идеи. — Ну, спешу расстроить, ты не по адресу. Меня в такие дела не посвящают. — Жаль. Хорошо, поступим следующим образом, — добил тот сигарету, потушив бычок об стол. — Передай, пожалуйста, кому-нибудь компетентному, что мы очень хотели бы снова увидеть братьев и сестёр. Если вы их отпустите, мы будем убивать выборочно. А нет… как «выборочно» наоборот? — Взглянул тот в сторону окна. — Вспомнил, — вернувшись к Сириусу. — Без разбора. — Ты… — Да, я абсолютно серьёзно, — пулей пролетел второй бычок в раковину. — Хотел ты, Сириус, не хотел, вообще похер. Вы перебили половину стаи. Честно, за некоторых я даже благодарен, но большинство… — и Римус так сильно сжал челюсти, что у него вена на лбу вздулась, а Сириус снова до боли вжался лопатками в спинку. Но вдруг его лицо расслабилось, и губ коснулась усталая улыбка. — Да ты и сам понимаешь, что я чувствую. «Бешенство» — это очень мягко сказано. Римус, вскинув брови, мол, ну, приятно было побеседовать, поднялся, задвинул стул и — Сириус аж растерялся — зашагал в выходу. Рука сама потянулась к палочке, опередив полноценно созревшую мысль, как тот круто развернулся в проёме, схватившись за лоб. — Самое главное забыл! — Сириус, как кретин, притворился, словно у него поясница зачесалась, и Римус, снисходительно поджав губы, выдохнул и сделал манящий жест двумя пальцами правой руки, в которой враз оказалась его, Сириуса, палочка. Моментально треснувшая пополам и полетевшая в сымпровизированную пепельницу палочка. — Просил же без глупостей, — покачав головой. — Так вот, главное. Кто использовал Флагелло Ма́ксима? То самое заклинание, имитирующее хлыст... Обычная его форма не способна нанести смертельный урон. Но усиленная… в сочетании с хрупкостью объекта… просто наложение факторов. — Я не знаю, — сглотнул он, — честно. — Ясно, — буднично, будто принял к сведению. — Всё равно выясню. Ладно, кажись, тебе не мешало бы поспать, — спасибо за совет, блядь, — и советую защиту наложить получше, — донеслось из коридора, — в память о старой дружбе! — Дружбе… — не веря своим ушам, глазам, рассудку, выдохнул Сириус в лихорадочные ладони, — ...и что ты сделаешь, когда выяснишь? — Спросил он вполголоса, не сомневаясь, что Римус расслышит. Но ответа не последовало. — Римус?! И дверь захлопнулась так, что на Сириуса осыпалась пыль с потолка.