Our golden years

Замок защёлкнулся, но Сириус не стал накладывать заглушающие чары. Девчонки с Питером остались в зале, и у него и мысли не возникло, что они попытаются подслушать их разговор. Да и — смотря на выражение Джеймса, его состояние, оценивая своё состояние — он пройдет не на повышенных тонах. Сохатый окинул невидящим взглядом читальный кабинет — самая необходимая комната в любом доме — и повернулся к нему, поправив очки. Подбирал слова. У каждого свой ритуал. Сириус по своему необыкновению не собирался его торопить или начинать первым. Маленький свербящий принцип не давал облегчить другу задачу. И всё же, ещё до того как они поднялись на второй этаж, Сириус уже простил его. — Я правда считал, что поступаю верно… — Знаю. Джеймс, надавив пальцами на веки, провёл ладонями вниз по лицу и подпёр поясницей стол. — После ухода Лунатика… — вновь поправив очки, — весь седьмой курс я думал только о том, как вступлю в Орден, буду выполнять свой долг, сражаться на хорошей стороне. Это, — запнулся Сохатый, уткнув взгляд на середину ковра, — это придавало смысл моей жизни больше, чем что-либо… кто-либо. Я постоянно повторял себе: «у тебя, Джеймс, есть долг, есть обязанности», и я думал… — ладони настолько сжимали край стола, что были красно-белыми, — думал, если буду делать то, что от меня требуется, всё потом окупится. Потом всё наладится. Мы положим конец войне, и всё станет как раньше. А Лили сказала, — голос всё сильнее искажала нарастающая дрожь, — если ты не посмотришь по сторонам сейчас — когда всё закончится, ты оглянешься и обнаружишь, что рядом никого не осталось, — поднял тот покрасневшие глаза. Сириуса самого пробрало. Эванс умеет проникновенно донести мысль. Копьём. В сердце. — Я не хочу этого, — закачал головой Джеймс. — Не хочу потерять её… тебя, — губы заплясали вверх-вниз, — но я настолько боялся потерять в итоге и вас, что забыл о главном. Что вы есть у меня здесь и сейчас. Прости меня, Бродяга… — и Сириус, начавший сокращать расстояние ещё после цитаты Эванс, сгрёб того в охапку, — прости, — булькнул Джеймс в его плечо. — Уже простил, — зажмурился он. — Просто не смог отказать себе в удовольствии послушать твою слезодавительную речь. — Изверг, — сдавил его крепче Джеймс перед традиционным хлопком по спине. — Это ты ещё Лунатика не видел, — надо же… у него получилось вполне искренне усмехнуться. Не весело, разумеется. Джеймс пристально заглянул в его глаза. — Только не спрашивай, как я. — И не собирался, — выдавил Поттер из него второй смешок и, рвано вдохнув, снова упёр ладони в стол. — Марлин нам всё рассказала... Бродяга, послушай, — произнёс друг не предвещающим ничего хорошего тоном. — Я не оправдываюсь и никого не оправдываю, просто выслушай. — Сириус сложил руки на груди. Всего лишь защитная реакция. Как и смешки. — Штурм не должен был так пройти. У нас была стратегия, мы понимали, что вряд ли застанем кого-то прямо там. Сперва они должны были принять человеческую форму и только затем по одному, по два вернуться на базу, часть авроров с ищейками быстро бы прочесала лес, сопротивление было бы минимальным. Но… — Что-то пошло не так? — Всё, что могло пойти не так, пошло не так, — замогильно произнёс Сохатый. — У нас должна была быть ведущая позиция, но вся стая переместились на базу разом, с палочками, мы оказались окружены. Как будто они знали, но судя по удивлению, нет, — мотнув головой, — они не знали. А потом просто открылся перекрёстный огонь. Началась неразбериха… — «Неразбериха»? — Да блин! Бродяга, — Сириус поднял руки, мол, молчу-молчу. — Я помню, что только, как дебил, кидал во все стороны Экспеллиармус. Мне никогда не было так страшно. Времени подумать вообще не было, однако его хватило на мысль, что будь мы вместе, было бы менее страшно… и ещё на мысль о побеге, — почти беззвучно. Сириус понимал, насколько другу было стыдно признаться в этом даже себе. — Я и о Лунатике забыл, еле успевая отбиваться. Но мне здорово так напомнили… — выпучившись на его грудь, замолк Сохатый. Сириус, подождав продолжения секунд пять, наклонился под траекторию отсутствующего взгляда и кивнул. Джеймс, вздрогнув, опомнился. — Да… меня прижали к стенке. Уже из последних сил я использовал Депульсо, отбросив нападавшего прям в другой конец коридора. Сильно… — без намёка на хвастовство, — и он пролетел мимо выходящего из поперечного прохода. В нескольких метрах от меня. Это был Сивый, — Сириус непроизвольно схватился за свою шею. — Он посмотрел на скользнувшего на пол оборотня и уставился на меня. Бродяга, он будто знал, кто я. Знал, качал головой и улыбался! Без понятия, как я тогда смог сделать выпад в его сторону, но он моментально обезоружил меня, и на этом всё. Просто, лыбясь, прошёл мимо. — Почему?.. то есть, — вмиг исправился Сириус, — охренеть как пронесло, у тебя чумовой ангел-хранитель, но почему? — Да я как бы тоже об этом подумал! — Взвинтился голос друга до необычайных высот. — У него на роже читалось «не-е-ет, тебя я убивать не буду». Словно ему невыгодна моя смерть. Обратный отсчет уже практически закончился, и я без задней мысли ломанулся искать Лунатика. Но стоило мне выбежать из здания, оно обрушилось, видимость стала нулевой, и тут я услышал… — Имя. — Да… — уронил тот, — я побежал и увидел тебя... Римуса на земле, как за ним появился ещё более довольный Сивый, и время вышло. Они начали обращаться, нужно было отступать, а ты всё равно продолжал идти к ним, и тогда… единственное, о чем я уже думал, это вцепиться в тебя и не отпускать. Сириус, зажав рот, опустился на софу, принявшись расчёсывать затылок и рисовать в голове расширенную версию прошлой ночи. Он и не размышлял о ней с такого ракурса. — Сивый и меня не убил… мог ведь? — Как два пальца! Ты там как лакомая мишень для Авады стоял, — возмущённо от волнения взмахнул руками Поттер и уткнул их в пояс. — Мне кажется, и Лили тоже, Сивый не тронул нас с тобой из-за Римуса… — Римусу нет до нас дела, Сохатый, — замассировал он виски двумя пальцами. — А если есть? — Присел тот перед ним. — Ну, вернее, было… — смазано добавив. — Марлин сказала, тебе показалось, что он вспомнил тебя, — и отодрал прикрывающую половину его лица ладонь. — Что если не показалось, Сириус? Даже со всеми махинациями нашего профессора-русалки. — Сирены. — Да блин, мы ж не на экзамене! — Сохатый отвёл пространный взгляд в сторону. — У меня дежавю… — и встряхнул головой. — Врубаешься, что это значит? — Встряхнув уже его. За плечи. — Не всё потеряно! Каким-то образом мы остались важны Лунатику. Он ввязался в это ради нас, и мы будем бороться за него. Вместе! И да, — положив руку на его плечо, — Орден в задницу. — Насколько глубоко? — Выгнул бровь Сириус. — С сегодняшнего собрания — по самые гланды! У них и не стояло первоочередной задачи найти его. Марлин разнесла там всё в пух и прах, — восторженно округлил тот глаза, — ты бы видел. — И правда, надо было заглянуть, — невесело усмехнулся Сириус. В третий раз. — Ну всё, — потеребил его тот, встав с корточек, — за дело, — и протянул руку для краба. — Нас ждёт самый важный и трудный пранк нашей жизни! — Заставить Лили сказать тебе «да» — самый трудный пранк твоей жизни. — Справедливо, — поднял его Сохатый и подтолкнул к двери. — Ты, кстати, предложение-то когда будешь делать? — Открывая дверь, обернулся Сириус. — Жду не дождусь увидеть её… — физиономия друга внезапно стала такой, будто он опять Сивого увидел. Перепуганный взгляд вильнул на него, снова на проём, и Сириус, сглотнув, медленно повернул голову к точно так же таращащейся на Джеймса Эванс. — Зараза. Ну, лицо он увидел.

***

Сириус, подпирающий висок двумя пальцами на манер пистолета, скользнул в пятый раз скептичным взглядом по стоящему перед ним парню. Вниз, вверх, обратно, ещё раз. Смуглая кожа, широкие мощные плечи, вкаченный торс, выделяющиеся косые мышцы живота, треугольником уходящие в явно коротковатые брюки. На грудь, которой глаз можно кому-нибудь выколоть, спадали раздражающие, как и всё, что он сейчас лицезрел, дреды. В принципе, остальные в кухне занимались тем же — пялились — девчонки даже совсем бесцеремонно. И у всех как у одной был румянец на щеках. — Как-то это неловко, — осклабился тот, сам рассматривая своё тело. Все, моментально засуетившись, отмерли. — Да, Питер, — прочистила горло Марлс, — пока оденься, — обмахивая щёки ладошкой. У Сириуса аж рот открылся. — Чёрт, если оборотни такие красавцы, то я не прочь заполучить одну царапинку, — ухмыльнулась Мэри, поиграв бровями. Рот открылся ещё ниже. Хиппи-Питер с мучительной гримасой вновь накинул на себя разошедшуюся при перевоплощении по швам рубашку. — А кто этот парень? — Хахаль Римуса, — послал ей Сириус улыбку, от которой у неё лицо треснуло, — так что облом, Макдональд. — И повернувшись обратно к тужащемуся вдеть пуговицу в петельку Питеру, выдохнул. — Чисто для справки. Это самый фиговый план, что у нас когда-либо был. — Это твоя идея! — Хором. — Именно! — Поздняк метаться, — поднялась Эванс со стула, — всё уже готово, — прошла она мимо него, сжав попутно плечо, и обхватила лже-Питера за высокие впалые скулы. — Питер, не волнуйся, — тот закивал слишком быстро для человека, который не волнуется. Кажется, от этой фразы стало только хуже. — Мы будем прикрывать тебя с четырёх точек. Тебе ничего не грозит. Марлс, — крутанулась она, вытянув руку, и та вложила в неё флакон с оборотным зельем, — возьми, — всучив Хвосту, — помни, каждый час. — А если вы отвлечётесь, — проныл тот. Моргана, им хана… — Мы глаз с тебя не спустим! — Может, всё-таки это сделаю я? — Сделал ещё одну попытку Сириус. — Бродяга, нет, — непоколебимо произнёс Сохатый, — твой запах он сто процентов учует. Рисковать нельзя, — и тоже подошёл к «живцу». — Соберись, Хвостик. Мы не дадим тебя в обиду. Всё, — хлопнув того по спине и, похоже, удивившись солидной комплекции. Как правило, при поттеровских дружеских жестах Питер по инерции ещё минуту пошатывался. — Вперёд и с песней! Ещё два стула за столом выдвинулись, и Марлин с Мэри, держащие каждая свою ответственную часть миссии под мышкой, погладили его, как остающегося дома пёсика, и двинулись на выход. За ними Хвост, честно признаться, лучше ещё не выглядевший в своей унылой жизни. И Лили, обменявшаяся счастливым ласковым взглядом с Сохатым, который, проводив её, повернулся к нему. Уже менее счастливый. А Сириус снова приставлял к виску «пистолет». — Вся эта операция сплошной риск. — Мы знаем, — без наигранного энтузиазма. — Но давай хоть капельку побольше оптимизма. — Я назвал план фиговым, я очень оптимистичен, Сохатый. Ты Хвоста видел? У него же на лице написано «а можно домой?». — Питер справится. Один за всех и все за одного, Бродяга, — вот теперь с наигранным энтузиазмом. — Как только мы его поймаем… — Тащить свою задницу, — поднял он зеркало на уровень глаз. — Я понял. Сохатый стянул со столешницы мешок с усовершенствованными вонючими бомбами, напичканными аконитом, закинул его на плечо и вышел в коридор. А Сириуса посетила мысль, что Хвосту лучше оставаться в его собственной одежде. Тогда секундная фора выльется в настоящий ступор, когда Римус увидит это зрелище. Тем не менее, стоило Мародёрам и Ко в неполном составе покинуть дом, на кухню вырулил тот, по сравнению с кем, Сириус был амбассадором оптимизма. — Уже ушли?.. — борясь с зевком, тускло спросила мулатка, попробовав расчесать пальцами спутанные волосы и забив на эту идею после первого же колтуна. Сириус утвердительно угукнул и, вывернув шею, проследил, как она ослабленными руками подготовила кружку, зёрна и турку. — Давай лучше я, — хоть с чем-то он может справиться сам. И Доркас безропотно опустилась на стул. За два дня, которые они возились с «пранком», Медоуз окончательно раскисла, проспав наверху половину второго дня и спустившись под вечер третьего. То есть вот сейчас. Марлин ничего путного ему не сказала, кроме того, что ей досталось. Но после истории Сохатого можно было представить, каково там пришлось Доркас, если даже самому отважному из них было нешуточно страшно. Сириус поставил перед ней чашку ароматного кофе и вернулся за ту же сторону стола, положив сквозное зеркало рядом со своей кружкой. Смотря на Доркас, аж самому захотелось разбавить атмосферу наигранным энтузиазмом. — Знаешь, когда мы его вернём, могу пропустить тебя в очереди высказать Римусу пару ласковых, — использовал он по-максимуму полуироничную-полуподдерживающую интонацию. Медоуз не проняло. Она и глаз от поверхности кофе не отодрала. — Доркас, что происходит? Ты на инфернала похожа. Без обид, — поджал он губы в вымученной полуулыбке, таки добившись её внимания. — Я… я не могу перестать думать, что, если дело выгорит, он всё равно не станет собой, — м-да, оказывается, нелегко играть роль Джеймса в борьбе с окружающим тленом. — Не захочет — заставим. Элерс сказал, что для этого мы и нужны там все вместе, — Сириус тщательно пытался подобрать джентльменскую формулировку совета, чтобы она привела себя в порядок, а то сейчас её и мать родная не узнала бы. Однако его совет не пригодился. — Я не пойду… — кинув на него мимолётный взгляд, — не могу пойти… — Сириус не успел распознать то, что заметил в нём, но Доркас подняла кружку на пару дюймов, и та затряслась так, что напиток перелился через край. — Ты настолько боишься его... — нахмурился он, — почему?.. — и мулатка, закрыв лицо ладонями, вся содрогнулась. А Сириус понял, что вообще не хочет знать ответ на свой вопрос. Но уже знал. — Нет… — инстинктивно отодвинулся он, будто заразившись этой дрожью. — …это вышло случайно… я не хотела, я… — начав задыхаться. — Нет, Доркас, замолчи, — привстал он, цепляясь за спинку ещё дальше сдвинувшегося стула, — не говори мне ничего. Но она уже не могла остановиться. А Сириуса вновь сковало оцепенение. — Всё произошло так быстро… — замотав головой, — здание рухнуло… я ничего не видела дальше руки… и он… он прошёл так близко… Сивый… я лишь должна была схватить его… н-но когда я уже замахнулась палочкой, кто-то прокричал имя Римуса и я… я отвлеклась… на одну секунду, Сириус, — захлёбываясь, опустила она ладони на нижнюю половину лица, — одну секунду… и хлыст вильнул в сторону… а потом… тот мальчик… — и снова спряталась, — всё это из-за меня… — Нет, — сказал он больше сам себе, — это случайность, — ужасная несправедливая случайность, — ты не виновата… — Виновата, — ударив по столу, и Сириус, силясь, посмотрел на зарёванное лицо подруги. — Во всём. Из-за меня погиб ребёнок! — С надрывом закричала Доркас. — А Грюм сказал, это «сопутствующая потеря». Я… из-за меня Римус стал таким… ты сказал, ему нужен тот, кто убил мальчика… может, так и лучше… пусть… — Прекрати! Даже не смей заикаться об этом, — не выдержав, отвернулся Сириус, опёршись на столешницу, и со всей ненавистью пнул гарнитур. — Твою мать! Блядь, да что же это… Он так её сейчас ненавидел. Только за то, что рассказала именно сейчас. Он же не сможет совладать со своими эмоциями, он будет сам бояться за неё, переживать больше, чем за исход операции... — Бродяга! Оба, задержав дыхание, молниеносно взглянули на серебряное зеркало. Почему так быстро?.. — Дуй сюда! Получилось! — Раздался снова голос Сохатого. Сириус, подбежав к раковине, импульсивно свернул кран и плеснул в лицо ледяной воды. Озноб не уменьшился ни на один балл, словно внутри бушевало настоящее землетрясение. — Спрячься где-нибудь, — обернувшись к Доркас. Тёмные губы разомкнулись, и Сириус резко выставил руку. — Не говори мне где, — засунул он зеркало в карман, попав в прорезь со второй попытки. — Не высовывайся, пока не получишь чей-нибудь патронус. Он честно хотел произнести это, смотря ей в глаза, но взгляды напоследок разминулись, и Сириус, сделав глубокий мало успокаивающий вдох, трансгрессировал в уговоренный номер на последнем этаже «Дырявого котла». Местечко достойное плана. Как он «пошутил» не один раз. Сириус теперь всеми фибрами души надеялся, что нет. — Почему так долго?! — Подпрыгнул Сохатый, рядом с которым он очутился. Очутился и тут же поморщился от крепкого стоящего в комнате запаха. — Прихорашивался, — буркнул Сириус, окинув тяжело дышащих ребят, и только потом перевёл взгляд на середину номера. Свешенная голова, заломанные назад руки, оплетающие щиколотки серебряные цепи, прикованные к стулу. И непроглядывающееся дыхание. — Вы сколько бомб использовали? — Все, — явно не гордясь, пояснил Джеймс. — Он явился почти сразу, словно был поблизости, Хвост даже переодеться не успел, — Сириус наклонился вперед, увидев дальше всех стоящего хиппи со среднестатическим выражением лица Петтигрю. — За Элерсом уже… — и Сохатый мгновенно прервался, повернув голову на скрип. Сириус нахрен запретил себе вообще о чем-либо думать. Аконит и серебро, конечно, ослабят выдающиеся эмпатические способности, но не выключат. Не в таком количестве. — Да у нас тут прям вечеринка намечается… — через кашель прыснул Римус и, размяв шею, обвёл каждого светящимися глазами, которые потухли, вонзившись в Сириуса, — а вот и её король. Соскучился? — Подмигнув бровью. — Что все такие напряженные? Ребята, переглянувшись, тоже впились в Сириуса. — Я предупреждал, — «непринужденно» дёрнул он плечом. — Только посмотрите на себя, — попытался тот выпрямиться, сжав челюсти от принесённой этим манёвром боли. Слой одежды, очевидно, защищал от ожогов, но всё равно в груди всё сжалось оттого, как они вынуждены обращаться с ним. — План хорош внезапностью, но вы даже не врубаетесь, насколько неудачный выбрали момент… — Ой, да завали уже, — выдохнул Сириус, вытащив руки из карманов. Глаза опять угрожающе загорелись. Где Элерс? — выпучившись на Сохатого, и тот перенаправил вопрос Марлин. Которой, похоже, аконит в голову ударил! Потому что она ни с того ни с сего шагнула к Римусу. — Марлин, — предостерегающе повысили голос почти все, и она, отмахнувшись, присела перед тем на корточки. Римус сейчас ничего не мог ей сделать, но Сириус всё равно встал с палочкой за одним её плечом, и Сохатый — за другим. — Ты же можешь читать нас, Римус? — Положила Марлс ладонь на его колено. — Чувствуешь, как нам больно видеть тебя таким? Мы беспокоимся, потому что ты важен нам. Мы же друзья, так почувствуй это через нас, — к удивлению, Римус не шевелился, пристально всматриваясь ей в глаза. — Помнишь, наш разговор, когда ты пришёл с вечеринки Пуффендуя? — Сириус недоуменно покосился на Джеймса. — Я просила тебя относиться к себе бережнее. Это ведь снова случилось, да? Ты испытал потрясение, как после того Рождества, когда отец отказался от тебя, — и Сириуса как в ледяную ванну с головой окунули. Он совсем забыл об этом, не прокладывал параллель... — Ты снова провалился во тьму, потерялся, — положила она вторую ладонь, и глаза Римуса, под которыми залегли тени, внезапно заслезились. — Почувствуй, что ты не один, Римус. Почувствуй, как сильно мы хотим помочь тебе, — сжала Марлин его колени, подавшись чуть вперёд. — Я чувствую… — скакнул голос Римуса, как и кадык. И сердце Сириуса. Но через миг, поверхность ореховых глаз высохла, а брови жалобно приподнялись, — что ты решила устроить мне сеанс психотерапии. Марлин, — чётко проартикулировав, добавил тот таким тоном, что она мигом убрала руки и отшагнула. Римус надул губы, будто реакция его обидела, и вновь растянул в надменной ухмылке. — Теперь моя очередь? Давайте посмотрим, — просканировал он их и вперился в Марлс. — Тебя гложет чувство вины за раннее отвращение к оборотням, и поэтому ты пытаешься отчаянно бороться за права меньшинств, будто это очистит твою совесть. А ты, — переключившись на Мэри, — каждый день встаёшь с постели в страхе, что тебе придётся сражаться. Хочешь казаться храброй, но будь твоя воля, ты бы сбежала и не возвращалась. А ты, — перейдя к Хвосту, — глубоко обижен на всех присутствующих в этой комнате, но слишком труслив, чтоб высказать претензии в лицо. — Все как один оглянулись на сглотнувшего Питера. — Кстати, это тело тебе не идёт. Ну-ка… Джеймс Поттер. Тебе надо что-то делать со своим желанием всем угодить. Ты… просто молодец, — хмыкнул тот, окинув Лили. — Ну, а ты… — поднял он на него смеющийся взгляд так, что Сириус еле оборвал порыв трансгрессировать подальше, и Римус, прищурившись, завертел головой, — а ещё одна где? — И вот надо было ему машинально перехватить красноречивый вспыхнувший паникой взгляд Марлин. Блядь… как вдруг та сторона её лица, что была ближе к окну, затемнилась. — Похоже, вечеринка окончена… И ещё до того, как Сохатый рядом с ним обернулся к окну, Сириус на периферии увидел чёрный дым, и голос прорезался отдельно от соединивших факты воедино мыслей. — ЛОЖИСЬ!!! Но его приказ перекрыл оглушительный дребезг выбитого взрывной волной стекла, мизерной крошкой вонзившегося в ладони, которыми он еле успел прикрыть голову. С улицы раздались пронзительные сливающиеся крики, сменившиеся грохотом. Сириус оторвал лоб от деревянных досок и, охнув, попытался подползти к без сознания лежавшему Джеймсу, замечая так же разбросанные на фоне тела друзей. Из четырёх двигалась только Мэри, запустившая в волосы на затылке пальцы, которые через секунду стали ярко-алыми. В переулке вновь прогремели взрывы, уже не отметившиеся скованным разумом, потому что их перебил кроткий лязг цепей. Зато Сириус успел отметить, что аконитом и не пахло. — Что-то вы помелочились… — приблизились неспешные шаги, и Сириус резко перевернулся на спину, пытаясь нащупать палочку, как будто она ему поможет. — Надо было захватить серебра побольше, — явно умиляясь, растёр запястья Римус и, наклонившись к нему, за горло поднял с пола, впечатав в стену так, что на глаза выступили слёзы. — Ты начинаешь очень сильно меня раздражать, Сириус, — утробно прорычал тот почти в лицо. На улице послышался до ужаса знакомый заливистый смех. — Угадал. Не хочешь заглянуть на семейную встречу? — И Римус, погано ухмыльнувшись, потащил его за ворот к дыре в стене, что сейчас была на месте окна, и тогда со стороны Мэри сверкнула вспышка света. Но тот, выбросив руку, оправил её обратно. Палочка Мэри выпала из рухнувшей на пол обмякшей ладони. — Что ты наделал?! — То, что она собиралась. Без разницы. — Сириус упёрся ногами в пол, и Римус, пнув под коленку, развернул его спиной к обрыву. — Спрашиваю второй и последний раз, — схватив за грудки. — Где ещё одна? Та, что не с вами. За которую ты так испугался. — Я ни слова тебе не скажу, — процедил Сириус, — кто бы ты ни был. Бровь Римуса дернулась вверх, и он, промычав, отпустил ворот его кофты, заботливо поправил полы куртки и… — Ладно, — и толкнул его в грудь. Номер находился на четвёртом этаже. Сколько нужно лететь с высоты в десять метров? Сириус без понятия. Однако явно быстрее, чем длилось по ощущениям это свободное падение. И на долю секунды — лишь на долю остановившейся секунды — он подумал, что не против так сейчас умереть. Просто чтоб больше не испытывать абсолютно ничего. Но за мгновение до освобождения, дарованного ударом о землю, лопатки и бёдра сцепили железной хваткой. — Поймал, — поставил его на ноги тот, кого он надеялся уже не увидеть. — Ты ж не думал, что я действительно дам тебе умереть? — Сдавил Римус его плечо, посмотрев исподлобья. А затем, резко крутанув, как куклу, прижал спиной к себе и заговорил прямо на ухо. — Сначала тебе стоит кое-что осознать… И Сириус не спросил, что он имеет в виду. Весь уходящий вдаль Косой переулок горел, задыхаясь непроглядным дымом, внутри которого вспыхивали тусклые разноцветные огоньки. Повсюду лежали покрытые гарью тела с открытыми глазами. Кто-то кричал — истошно. Кто-то — ликующе. Сириус уже ничего не слышал, уткнувшись в одно яркое пятно посреди монохромного тут же размывшегося полотна. Прямо в паре метров от него. Аквамариновые глаза были наполовину закрыты белёсой плёнкой. Окоченевшие пальцы намертво вцепились в палочку. А посередине фиолетовой блузки растекалось чёрное пятно, окрашивающее брусчатку под телом бывшего профессора в тёмно-бордовый цвет. Сириус моргнул, и скулы мгновенно обожгло двумя сорвавшимися влажными дорожками. — Жаль, — обожгло ещё и шею, — по-моему, у вас были на него какие-то планы? Из облака дыма послышался быстро надвигающийся топот, и Сириуса за локоть утянули назад. В боковой узкий проход за гостиницей. Как он понял не сразу. Как и то, что Римус нависал над ним, уперев ладони по бокам в стену. Кажется, Сириусу теперь вообще было плевать на всё, что с ним произойдёт дальше. — Это я убил мальчика... — уловил он свой глухой голос и поднял взгляд на сверлящего его Римуса. — Можешь отрываться на мне как угодно. Я использовал то заклинание. — Десять баллов за попытку принести себя в жертву, — шлёпнул его по щеке Римус. Легонько. Но показалось, будто тот влепил ему смачную затрещину. — Я тоже проявлю благородство, — оттолкнулся Римус. — Можешь передать Доркас, что у неё есть пара дней проститься с близкими, — и вполоборота повёл плечом, — у Кая такой возможности не было… — Да что с тобой такое?! — Рванул вперёд Сириус. Наверное, потому что инстинкт самосохранения подавился всплеском адреналина. Но скорее потому, что ему уже было нечего терять. И он, сам не отдавая отчёт своим действиям, впечатал Римуса в стену, на задворках соображая, что тот просто позволил. — Тебя вообще ничего не смущает? Это была случайность! Ты не навредишь своей подруге! — Пихнул он того в плечо, но добился только той же умиляющейся мины. — Неужели в тебе совсем ничего не осталось? Ты же не чудовище, Римус! А что меня тогда не убьёшь?! — Ещё сильнее, и глаза напротив загорелись животной яростью. — Давай! В чем, блядь, проблема? Я прямо перед тобой! — И Римус, перехватив его замахнувшуюся для очередного удара руку, стиснул челюсти и задышал в два раза быстрее. — Ну, я жду! Как вдруг жёлтые фары потухли. Сириус потупил на кольцо пальцев, удерживающих запястье. Они ведь даже не сжимались в полную силу. Не больше, чем нужно было. Я правда не хочу делать тебе ничего плохого... Сивый не тронул нас с тобой из-за Римуса… Кое-что не меняется… Каким-то образом мы остались важны Лунатику… Думал, что я действительно дам тебе умереть? Ты ему нравился. И Сириуса осенило. А тот, словно опять всё прочитав, отпрянул от стены, вынудив его отшагнуть. — Ты не можешь меня убить… — ещё один шаг назад, — не можешь, потому что это заденет его, да? Пробудит, — ещё один, — а тебе, очевидно, не очень-то хочется потерять обретенный контроль. Сириус буквально услышал, как по горлу Римуса поднимается низкий рык. Также он услышал новый взрыв и совсем близко раздавшиеся голоса Пруэттов. Но самым громким был взрыв фейерверка в подкорке. И, кажется, нарастающий в собственной глотке нездоровый смех. — Не особо радуйся, — опять оказалась кирпичная кладка под лопатками. — С Доркас мы близки не были. И ты, Сириус, — оттянул тот ворот его кофты, — только что сократил её срок до одного дня, — и приблизился так, что между их лицами осталась пара дюймов, а Сириус перестал дышать. — Где бы вы ни спрятались, я найду её, и тогда, хоть грудью своей заслоняй, я пробью тебя насквозь, если потребуется. Тогда-то и посмотрим, заденет это твоего Лунатика или нет, — скользнул Римус расширенными зрачками на его губы и поднял обратно уже воспламенившиеся. — Ты меня понял? — Понял, — придушенно выдавил Сириус. — Вот и умница, — отступил тот, дав ему возможность сделать вдох, — время ещё одного дружеского совета? Я бы на твоём месте поскорее проведал Мэри, — натянул Римус нижнюю губу, отчего Сириуса бросило в холодный пот. — Ну, — безразлично пожав плечами, — или поискал бы здесь брата. — Что?.. — Выбор за тобой, принцесса, — улыбнулся тот один в один, как улыбался Лунатик. Его Лунатик. И от всколыхнувшихся из-за этой улыбки истязающих чувств, от которых не было и никогда не будет освобождения, Сириус окончательно пожалел, что не разбился насмерть.