Его нет…
Укутывающее до кончика носа пуховое одеяло прогрелось и пропахло его медленным дыханием, а от слабого аромата сандала уже не осталось ни одной нотки. Оцепенение, поразившее тело и заставившее его смиренно смотреть на просчитанную до каждого слова, до каждого жалобного взгляда расправу, учинённую его руками, спало. Но на его место вернулось другое — знакомое и столь же непреодолимое. Как и когда-то, он не мог встать, наверное, уже оставив пролежень на матрасе в форме своего тела. Как и когда-то, не испытывал ничего кроме бесконечного падения. Ни жажды, ни голода, ни желания начать говорить с периодически проведывающим его Сириусом, всё громче и громче хлопающим дверью, не добившись от него ни слова. А Римуса даже не волновало, каково тому снова видеть его в таком состоянии. Не волновало, где он находится… вроде в доме на площади Бредфорд не было светлоокрашенных стен?.. плевать... Всё, что ему хотелось, это чтобы его не трогали. Оставили наедине со звенящим внутри вакуумом. Со скатывающейся время от времени из уголка глаза влагой, пропитывающей подушку. С настигающим его под веками прожитым… …ты не мог… о, ещё как мог!.. с любым другим оборотнем, тесно сплетённым со своим волком — нет, но с тобой… в отличие от тебя, Римус, я не буду его подавлять или воспринимать как должное… Наволочка под виском вновь промокла, и Римус, сделав максимальное усилие, зарылся носом в одеяло, как вдруг дверь с дребезгом впечаталась в стену. — Отпуск окончен! — Послышался скрежет резко сдвинутой шторы, впустившей ударивший по глазам яркий блик, пойманный медной ручкой комода и вынудивший зажмуриться. Спешные шаги остановились совсем рядом, и в бок пришёлся неприятный толчок. — Хватит хандрить, я сказал. Римус! — Опять без толку пихнули его. — Немедленно открыл глаза и посмотрел на меня! Нет? Хорошо... сам напросился, — и укрывающее его одеяло исчезло, побудив машинально поджать ноги от контраста прилипнувшей прохлады, а затем его рывком стащили на край постели за лодыжку. — Живо встал, мудила ты эгоистичная!! — Да че ты приебался ко мне?! — Прорезался его осипший голос. Прямо в вытянувшееся лицо проморгавшегося Сириуса. — …приебался? — замогильно повторил Блэк, мечась меж его немигающих застилающихся глаз. Римус непроизвольно громко сглотнул, и тот, зарывшись пальцами в свои волосы, стянул их на затылке и выпрямился. Пелена сорвалась вниз. Мерлин… он вообще не чувствовал Сириуса. — Ясно, — скривился Блэк. — Сорян, житейской мудрости Флимонта у меня нет, а у тебя больше нет времени изображать умирающую моль. Поэтому поступим вот как… — и Сириус, схватив его, еле сопротивляющегося, под локоть, поднял с кровати и потащил на выход, за которым слева оказалась белая дверь. За которую тот его и запихнул. — Марш в душ и сразу на кухню!! Римус судорожно вздохнул от раздавшегося по ту сторону удара и обернулся на скромную так же светлую ванную. Только с самым необходимым. Ничего лишнего или помпезного. Он уже был в ней. День или два назад. Может, больше… Сириус отмывал его от смешанной с грязью крови. Крови Сивого. А Римус только и помнил, что захлёбывался, пока не упал на подушку. Избежав своего отражения и сняв с себя бельё, он встал под горячий душ, начав растирать ослабленными руками лицо, но через несколько минут собственные движения ускорились. Ожесточились. Стекающий по торсу поток обжигал свежий саднящий шрам. А пустоту заполнила до краёв отравляющая злость — и не на использовавшего его кукловода. На самого себя. За то, что позволил себя использовать. За то, что оказался совершенно бессилен. За то, что был настолько слепым и глухим к самому себе. Волк был его частью, был с ним практически всю жизнь. Насколько надо быть дерьмовым хозяином, что он взбунтовался против него, предпочтя первую протянувшуюся руку? Оставив его одного. Выпотрошенным. И даже ведь не зашитым обратно как следует. Словно зияющую дыру просто залатали ржавыми скобами, а затем его выбросили на свалку. И это ещё одна причина возненавидеть себя до порыва рвать волосы — то, что возвращение к Сириусу он называл свалкой. Когда он ступил на коврик, на тумбе рядом с раковиной уже лежала чистая одежда. Джинсы и футболка. В начале октября. В неотапливаемых апартаментах. Он так и не сказал Сириусу, что случилось. И выйдя из ванной, Римус поёжился, обхватив себя за покрывшиеся мурашками плечи, и повернулся к гостиной, переходящей в кухню, где напряженной спиной к нему импульсивно гремел посудой Блэк. Взгляд вяло обвёл нежилую обстановку с голой мебелью, состоящей из дивана, стеллажа и вешалки для одежды, и зацепился за сложенный на подлокотнике плед. Собственно, закутавшись в него, он и присел на высокий стул перед столешницей, только вблизи почуяв ароматы кофе, корицы и хлеба. Слишком слабые, чтобы быть сейчас аппетитными. Сириус, круто развернувшись, скептично выгнул бровь на его шерстяной кокон и поднял ожидающий прожигающий взгляд на его глаза. — Прости, — вполголоса, — я не хотел… — Вести себя как мудила? — Вежливо подхватил Блэк. — Простить за то, что заявился весь в крови и нервном срыве, три дня валялся пластом, положив на меня хер, и первым внятным вопросом, которого я удостоился, стал: «чё ты ко мне приебался»? — Замариновав его в кипящем обидой яде. — Да, — уронил он. — За это. — И только спустя пол-натужной-минуты Сириус, шумно выдохнув, тряхнул головой и поставил перед ним тарелку с тремя сэндвичами. И кружку с его любимым кофе. А аппетита всё равно не было. — Спасибо. — В жопу твоё спасибо… — незлобно и щемяще устало прошептал Сириус, рухнув на стул через барную стойку. — Так кого нет? — Римус застыл с не донесённым до рта сэндвичем. — Ты только и делал, что в бреду повторял «его нет». — Сэндвич заходил ходуном, и на сжавшуюся в кулаке вторую руку легла тёплая изящная ладонь. Как же её было недостаточно… он чуть было её не одёрнул. — Что произошло, Лунатик? Что произошло? Римус рассказал, что произошло. Его голос даже ни разу не споткнулся. Он смотрел на постепенно пустеющую кружку, на стыки между белыми ящиками над головой Сириуса, на незанавешенное окно, в которое стучался дождь, на едва надкушенный сэндвич. Его голос ни разу не споткнулся до той части, где он очнулся рядом с устроенным посреди леса пожаром, растерзанным телом и светящимся от счастья парнем, красующимся заполученными коготками. И только тогда он посмотрел в распахнутые до предела серебристые глаза в тандеме с приоткрытыми и успевшими пересохнуть губами. Впрочем, Сириус их тут же облизнул и, переваривая явно несъедобную информацию, сполз со стула, отошёл к гарнитуру, достал бутылку джина, сделал один глоток прямо из горлища и, закупорив, сел обратно. Прочистил горло, по-новому оценил накинутый на плечи Римуса плед и заговорил только с третьей попытки. — Ещё раз, — облокотившись на стойку. — Обобщая. Сам дьявол, к которому ты в последний момент вдруг решил проникнуться сочувствием, повержен твоим волком, обратившимся без полнолуния благодаря особым силам, дарованным чистокровными клыками, но на сдачу мы получили способного поглощать эти особые волчьи силы и перемещаться, куда захочет, антихриста, к которому проникся твой волк, добровольно перекочевавший к новому хозяину. Я правильно понял? — Римус кротко кивнул, стараясь не заострять внимание на саркастичных акцентах в изложенном Блэком подведении итогов. — Получается, ты… больше не оборотень?.. — теперь без сарказма. Римус, помедлив, пространно кивнул. Сириус странно нахмурился, снова беззвучно открыв пару раз рот. — И в чем проблема? — И Римус двинул головой вперёд так, что щелкнула шея. — В каком ещё смысле «в чем проблема»? — Хватит на меня огрызаться! — Начал тот массировать виски. — Я лишь пытаюсь разобраться. Была б возможность, я лично понатыкал бы в этого Фокса серебряных зубочисток! Но… — поднявшись и почему-то отвернувшись. — Римус, если он намерен вывести оборотней из военного уравнения, сейчас это не самая плохая новость. Каким бы двинутым он ни был. А насчёт волка... — вздохнув, подпёр столешницу Блэк и повёл плечом, — разве ты сам не этого всегда хотел? Быть просто волшебником. — Быть нормальным. У Римуса аж глаза на эту беспечность из орбит полезли. — Когда хотел, Сириус? Два года назад?! Поверить не могу, что ты это сказал, — отодвинул он угощения, направившись то ли в спальню, то ли за палочкой, то ли… — А ну стоять!! — Мерлин, ну не надо... пусть и без волчьего чутья, Римус помнил этот тон. Помнил, что следует после этого надрыва. И оборачиваясь с пониманием, что увидит едва сдерживаемые в серых глазах слёзы, даже не посмотрел в них. — Ты обещал. Обещал, что вернёшься, и мы начнём заново! А вместо этого предъявляешь, будто я нихрена о тебе не знаю спустя два года, на которые ты сам меня и оставил?! — Приложился Сириус о столешницу. — Ты, блядь, это сейчас имел в виду? — И Римус поднял взгляд. Конечно, нет, — единственный ответ, который можно дать, когда на тебя неотрывно смотрит любимый человек, цепляющийся за тебя и за ту же столешницу уже из последних сил. Однако с языка слетел не он. — Видимо, — совсем тихо, но прозвучало до жути громко, как и оборвавшаяся натянутая до предела струна в душе Блэка. — Не знаю, — мотнув головой, развёл он руками, — …я даже не знаю, кто к тебе вернулся, Сириус. И кто всё это говорит… — Зашибись, — издал тот опустошённый смешок, пронзивший больнее клинка, — класс, — и допив разом свой кофе, засунул палочку за пояс. — Знаешь, что? — Пошёл я в задницу? — В едкий насмешливый тон. Боже, зачем он это говорит?! — Нет, — дрогнули в кривой улыбке губы Сириуса, огибающего барную стойку, — нет, там уже всё занято Грюмом. — И выдохнув ему прямо в лицо: — Ты иди на хуй, Римус. А затем, пихнув его в плечо, пулей вылетел из квартиры, сотряся стены и всё покрывшееся инеем нутро Римуса. Римуса, сорвавшегося следом спустя всего одну упущенную секунду, но Сириуса за дверью уже не было. Как и на лестничных площадках всех расположенных под ними этажей. Зачем-зачем-зачем?! — согнувшись, упёрся он в перила, сжав их до боли, соразмерной со стоящим в глотке криком. С разъедающей ненавистью к самому себе. Он не хотел, чтоб так вышло, не хотел вымещать всё на Сириусе, но словно специально оттолкнул его, ударив по живому и прокрутив лезвие. Будто хотел, чтобы ему стало так же плохо, хотя даже не спросил, что произошло без него за эту неделю. Не спросил, получил ли Регулус зеркало. Не спросил, где он проснулся, пусть и догадывался. И от этой догадки стало во сто крат хуже, потому что не таким должен был быть их первый разговор в этой квартире. Которую Сириус купил для них. Не таким должен был быть их первый разговор после его возвращения. Но он же всего лишь признался. Честно. Тот, кто вернулся, был уже не тот человек, который покинул пляж Портлевена после нападения на Министерство. И Римус заебался бы перечислять, сколько раз на его веку можно было бы этими же словами описать его уходы-возвращения. Снова. Он снова понятия не имел, кем являлся. Как много его самого принадлежало волку? Характер, упорство, храбрость? Он ничего теперь о себе не знал. Каково это — быть нормальным? А вопрос Блэка, на котором его и переклинило, пришёлся пробившим насквозь центр мишени острым наконечником. Разве ты сам не этого всегда хотел?***
— Зашибись… — вытащил его из дрёмы хлопок аппарации, — то проходной двор, то обездоленные на пороге. — Римус, сняв с лица нажатием ладони сонное выражение, разлепил опухшие веки и запрокинул голову к стоявшему перед ним на лестничной площадке Блэку. С перекинутым через локоть чехлом для одежды. С такими же опухшими и покрасневшими глазами. — Выбежал за мной, дверь захлопнулась, и ты просидел так пять часов? — Ледяным тоном. Римус слегка кивнул. И Сириус, выждав давящую паузу, цокнул. — Зачту в качестве наказания, — на полтона теплее, которого хватило согреть промёрзшие лёгкие. Он только открыл рот, чтобы извиниться, но Блэк будто прочёл всё по его физиономии и предупредительно выставил руку. — Даже не начинай… — и протянул её. Римус, смотря под ноги, вошёл за повесившим чехол на вешалку Сириусом, который молча направился на кухню, доставая бутылку джина и два стакана. Ему так бы хотелось слышать, что тот сейчас думает… — Рег… — только начал он, подходя к стойке. — Да, получил. Мы уже успели посраться, — отставил тот бутылку, — но главное, зеркало у него... — всё же благодарно моргнув ему. И благодарность показалась чем-то инородным. Ведь Сириусу не нужно было благодарить его. Однако Римус, так же моргнув, присел через столешницу. Или на краю собственноручно выкопанного обрыва. — А... — только начав осмотр квартиры. — Ага, — вновь оборвал его Блэк. — Тот дом теперь отдан на растерзание мракоборцам во главе с одноногим бульдогом, — и он, не донеся стакан до рта, вопросительно приподнял бровь. — Мы в пизде, Римус, — рухнув на высокий стул, — Министерство пало, Волан-де-Морта там уже опахалами на руинах обмахивают, — сглотнув так, словно выпивка вообще не шла. — В общем, мы в пизде, в подполье и в меньшинстве. И поэтому есть момент, требующий разговора, — очень нехорошим тоном. Деловым тоном. С каких пор между ними появился этот тон? — Дементоры пока не переметнулись, но ты сказал, что этот лис-типа-волк может устроить побег из Азкабана. Я попросил Марлс напрячь свои связи. Пока все пленники на месте, но… блядь, не верю, что я это говорю, — встряхнув головой и уставившись в упор. Слишком серьёзно. — Надо доложить обо всём Грюму. Чтобы усилили защиту. Мало ли какая моча ему в голову ударит и кого он ещё высвободит... — Сириус, — еле поднял он челюсть, — не верю, что я это говорю, — с трудом удерживая голос. — Тех, кого Фокс собирается освободить, посадили туда незаслуженно. — Да никто не спорит, что жизнь несправедлива, Римус! — Воскликнул Блэк и сжал переносицу, прерывисто вдохнув. — И ты вроде хотел её добиться. Как полагается. Побег не очистит ничью репутацию. Когда всё закончится, мы попытаемся вытащить невиновных, по всем правилам. Оспорим приговор. Новый глава Отдела вполне адекватный мужик, правда, от Отдела почти ничего не осталось… — увёл тот взгляд к окну, за которым так и не прекратился дождь, — …скажи, что понимаешь, что я прав, — чуть ли не умоляя, взглянули на него мерцающие серебристые глаза. Так, что не оставили Римусу выбора. — Хорошо, — облегчённо выдохнул Сириус после его кивка и, осушив свой стакан, поднялся. — Потому что я уже всё доложил. — Можно было и догадаться. — Он назвал тебя героем... — обернулся Блэк. — Ты победил Фенрира Сивого. Сейчас это хорошая новость, — поджав губы. И Сириус, выудив из косухи Мальборо, посмотрел на пачку пустым взглядом и, бросив её на столешницу перед Римусом, обошёл его. С тем же успехом мог кинуть эти сигареты ему в лицо. Римус даже слова бы ему в упрёк не сказал. А на периферии только и гуляло: никакой я не герой... — Я в душ и спать! Можешь и дальше занимать кровать, лягу на диване. Надо выспаться... завтра тяжёлый день. — …а что завтра? — развернулся он на стуле, и Сириус застыл у двери ванной, метнув на чёрный чехол не нуждающийся в расшифровке взгляд, от которого ушла земля из-под ног. — Нет... кто? — Юфимия, — вообще без интонации, — три дня назад, — и сжав челюсти, качнул головой. — Даже не вздумай опять захандрить. Ты нужен мне. Если можно было почувствовать себя ещё ничтожнее, то Римус этого добился. Вцепившиеся в стул руки онемели в такт щелчку замка, не осилив и такой жалкий порыв, как вытереть скатившиеся по щекам капли. сейчас это не самая плохая новость… У него было уже столько возможностей спросить, но он в очередной раз зациклился только на себе. Он же видел, что Сириусу плохо с самой первой секунды, но не попытался увидеть насколько. Рассмотреть причину. Будто чересчур привык инстинктивно ощущать душевное состояние людей. Теперь же — если он не чувствовал сотрясающие человека эмоции, их словно и не было. Но они были. А миссис Поттер была для Сириуса фактически матерью, принявшей его после изгнания. Как и Римуса ведь… и он так нечестно-мало о ней помнил. Только уходящие, как песок, сквозь пальцы нещадные обрывки воспоминаний с всегда улыбчивой женщиной, которая много готовила. Зато одного тяжелейшего взгляда Сириуса хватило, чтобы перед глазами пронёсся его другой взгляд — счастливого мальчишки, сбегающего на один месяц летних каникул в дом Поттеров из дома на площади Гриммо. И всё равно его было мало. Три дня назад он потерял самого себя. Три дня назад ушла Юфимия. И за этот день он отчаянно делал всё, чтобы потерять ещё и Сириуса... — … как Джеймс? — Опустился он на пол перед диваном напротив раскрытых в никуда глаз, продолживших смотреть сквозь. — Он долго к этому готовился, — спустя две невыносимые минуты, — но к этому невозможно подготовиться, — прошуршал кадык по подушке, и Римус, надеясь, что тот позволит, просунул под неё руку, нащупав прохладную ладонь. Сириус позволил. И перевёл на него взгляд. — Будет только обед. Теперь не до церемоний под открытым небом. Мы должны поддержать Сохатого. — Мне жаль, — прошептав и сильнее сжав затрясшиеся тонкие пальцы. — Я не хочу говорить, — вытер тот висок об наволочку. — Об этом… или со мной? — Я не хочу с тобой говорить, — предельно доходчиво повторил Сириус, наконец сжав его ладонь в ответ, но Римус непроизвольно и молниеносно её убрал. — Серьёзно?.. — Сириус… не сейчас, я просто не могу, — не сумел он даже посмотреть на приподнявшегося на диване Блэка, закрыв лицо. И тот жёстко потянул его за запястье. — Что не можешь, Римус? — Зашипел тот. — Прикасаться ко мне? — Стиснув запястье ещё больнее. — Хочешь сказать, теперь без волчьих повадок у тебя на меня не встанет?! …интересно только, это ты таким родился или сексуальные предпочтения появились с обращением? — воплотилась вместо Сириуса бесстыдная наглая ухмылка, и когда мираж развеялся, ошарашенное лицо Блэка, уже в сидячем положении вжимающегося в спинку дивана, было бледным, как мел. — Т-ты издеваешься?.. — Да нет же! — Отмер Римус. — Блядский боже, нет, — обхватил он Сириуса под заходящейся коленкой, прижавшись к ней лбом, — ...пожалуйста, не принимай всё на свой счет. Сириус, умоляю… — буквально в ногах, — дай мне время привыкнуть. Сейчас касаясь тебя, я вспоминаю только, как это ощущалось раньше... вспоминаю раскалённый клинок в своём животе, который не мог вытащить, потому что волк замуровал меня в своём же теле. Вспоминаю, как относился к нему, к себе… как не видел всей картины, поверив в то, что мне было удобно, когда этот паразит вешал мне лапшу на уши. Вспоминаю... каким всё время был кретином, не ценившим то, что имел… — Ты не ценишь, что имеешь, прямо сейчас, — перебил Блэк так резко, что от свернувшего желудок спазма Римуса едва не вывернуло. — Твою мать… да что же это... всё, Лунатик, — подался тот вперёд, — прости меня, — и задрал его голову, удерживая дрожащими пальцами за скулы, — …я тоже облажался. Просто... эта неделя… последний раз, когда я нормально спал, это в день перед твоим слушаньем. Ты вернулся и сразу же исчез. А я так устал, что… — сокрушённо выдохнув, ссутулился Сириус, переместив ладони на плечи. — Отмотаем назад, — и сжал их, взбодрив тон. — Я себе воротник сделаю из этого Фокса, когда мы до него доберемся, ясно? — заставив Римуса слабо улыбнуться. — Если это возможно, а границы возможного явно расширились, мы вернём твоего волка. И вообще, — взвинтился голос с просочившимися любимыми манерными нотками, — как эта паскуда посмела свалить, если я ей нравился настолько, что вы смогли подавить связь! — Очевидно, я ему не нравился больше, — повёл Римус плечом, коснувшись сжимающих его и согревающих пальцев. — Значит, тебе придётся толкнуть новую чумовую речь, — заговорщически подмигнул бровью Сириус, заставив его уже полноценно улыбнуться, хотя глаза у обоих были на мокром месте. Блэк разогнулся и немножко раздраженно осмотрелся, зачесав волосы назад. — Пошли спать? Здесь холодно и этот диван меня бесит! — Это я и хотел предложить, — усмехнулся он. Но стоило подняться, тот отвесил ему чувствительный подзатыльник. — Ай, да за что? — За то, что мои прикосновения «недостаточно жгучие», придурок! — Прошлёпал Блэк в спальню. В одном обтягивающем черном белье. Нет, как бы там ни было, он сто процентов «таким родился». И обнимая Сириуса со спины — на сегодня — на эту ночь — Римус почувствовал, что этого ему уже достаточно. Ощущать его тепло, упругие мышцы живота под ладонью, вдыхать его запах, зарывшись в волосы на затылке. А Сириус, как бы ни хотел большего, чтобы забыть о мире за пределами их квартиры, уснул через пару секунд, после того как Римус накрыл их одеялом и прижал его к себе. Кто ж знал, что обещание начать заново означало начать настолько заново?.. Но если покопаться в переплетениях вернувшихся воспоминаний, они ведь ни разу просто не спали вместе… возможно, это и не такое уж плохое начало. И Римус, поцеловав горячую шею, притянул Сириуса ещё ближе и провалился в сон.***
Утро же выдалось не из самых приятных. Потому что Блэк подскочил на кровати так, что заехал ему локтем под дых. Потому что они «всё проспали», хотя в запасе оставалось три часа. Потому что кончилось молоко [Сириус, я и без молока кофе люблю]. Потому что Сириус очень-очень сильно переживал, и у него всё валилось из рук, а Римус старался это «всё» подхватывать, хотя его рефлексы явно притупились. Пока они завтракали [недоеденными Римусом вчерашними сэндвичами], Блэк с набитым ртом выкладывал ему положение «подпольных дел», каждый раз называя Грюма новой породой собак, но всегда одноногой, и параллельно пытался состряпать план по возвращению «шерстяной паскуды». Когда Сириус надел свой костюм, у него развилась паранойя по поводу мятых складок [их не было]. И когда тот ломанулся укладывать волосы уже в третий раз, Римус спрыгнул с подоконника, выбросив сигарету, и поймал Блэка за плечи. — Ты справишься, — всматриваясь в оживающую серебристую гладь, — мы переживём этот день и вернёмся домой. Вместе. — Хороший план… — шмыгнул Сириус с дрогнувшими в полуулыбке губами и необходимо прищурился, — не подскажешь, кто его придумал? — Один из сильнейших людей, кого я знаю, — заправил он угольную прядь за ухо, и Сириус вдохнул полной грудью, но выдох Римус уже поймал своими губами. Не углубляя поцелуй и всего на пару секунд. Даже их оказалось достаточно, чтобы свело лёгкие. И отстранившись, понял, что ответить нужно было иначе. — ...один человек, которого я очень сильно люблю. — Не заставляй меня реветь!! — Выйдя из астрала, взъерепенился Блэк. — Сохатый убьёт любого, кто вздумает сегодня развести сырость! — [похоже на Сохатого...] — Так... Что «так» погрузилось в гробовую тишину, повисшую после настойчивого тройного стука в дверь. Они быстро переглянулись и выхватили свои палочки. Сириус кивком указал ему спрятаться за стеллажом слева от двери. Римус кивком указал ему проследовать туда же. Спор затянулся на непозволительные десять секунд. Сириус выиграл. И приблизившись к глазку, осторожно сдвинул заслон и повернулся к выглядывающему из-за стеллажа Римусу. С максимально недоуменной физиономией. — Лунатик, — полушёпотом и ткнув пальцем в дверь, — там пиздюк какой-то… А? — Лажа, блин! Кто тут пиздюк?! Мне почти четырнадцать! И Римус, опустив палочку, возвёл глаза к потолку.