Уравнение.
Когда ты после трёх недель исчезновения с радаров объявляешься целым и невредимым у друзей, видевших тебя последний раз в день миссии, с которой тебя выдернули таинственным образом, и не можешь чётко развёрнуто ответить ни на один из валящихся оползнем на голову вопросов... Вопросов возникает ещё больше. И на них ты уже не имеешь права отвечать. На выходе мы имеем пять сомневающихся в целости и невредимости, по крайней мере, по части рассудка лиц. Небезосновательно. — … то есть у вас имеется то, что поможет победить Тёмного Лорда, но вам нельзя говорить, что это… — скрупулёзно тужился у камина Сохатый, подводя итоги, — потому как это очень опасно. Но вы предлагаете пойти с вами, чтобы разузнать больше о том, о чем нельзя говорить, и, возможно, решить ход войны. Я ничего не упустил? — Очень-очень опасно, — внёс правку Римус, опёршись на спинку кресла. Сириус внизу поддерживающе закивал. Пять лиц усомнилось в их здравии ещё явственнее. — Нам запретили распространяться, но, как мы поняли, «если очень хочется, то можно». Мы с Лунатиком в любом случае теперь должны уйти в тень и «посвятить себя этой высшей цели»… — И мы не призываем и не обязываем идти с нами, — уточнил Римус. — Да, но если кому-нибудь очень хочется, то можно с нами. Волонтёром. Как-то так… — затарабанил Блэк по подлокотникам, отстрелявшись, и сполз по креслу. Они специально не смотрели никому прямо в глаза. Не отбирая право на естественные колебания между рвением проявить себя лучшими друзьями, бросающимися друг за другом в медные трубы, и миллионами личных причин не перечеркивать свою имеющуюся, пусть и нестабильную, жизнь. По существу, крестраж приплыл в нужные руки. Им с Сириусом нечего было терять, некого оставлять. На всех же остальных висел определенный долг — родители, действительно важное участие в Ордене. Мэри так совсем не смогла вырваться. Сомневаться — это нормально. Как и бояться. И, наверное, как и Сириус, спустя несколько тянущихся минут обрушившегося на них молчания, Римус пожалел, что они вообще предложили друзьям этот несправедливый выбор. Надо было просто поставить всех перед фактом, что они вынуждены отправиться в долгое плаванье, выпить чаю, поплакать друг у друга на плечиках и проститься. — Я… — подала раздавленный голос Марлин с ближней стороны диванчика, заправив чёлку за уши, и оба, выдохнув, прикрыли веки, — …не могу, — слава Годрику, — не могу пойти… — Сириус тут же перегнулся вперед. — Мне нужно быть рядом со Скрим… — Всё хорошо, Марлс, — взяв подругу за руку, — мы полностью понимаем. Не вздумай даже оправдываться перед нами. Знаете, всё! — Ожидаемо подорвался Блэк. — Забудьте… — Я пойду, — пересек запоздавшую попытку в благородство твёрдый голос, и все посмотрели на сидевшую поодаль от совсем побледневшей Марлин мулатку. — Я с вами, — ещё твёрже произнесла Медоуз, — и не вздумай даже отговаривать меня, Блэк. — Доркас, — опередил того Римус, хотя в голове парадоксально проносилось всё то же «слава Годрику», — ты должна понимать, что ввязываешься… — В самое отборное дерьмовое дерьмище, — подобрал наилучший термин Сириус. — Отлично, мне подходит. Мои родители уехали, а Орден найдёт на замену другого рядового. Повторяю в последний раз, — угрожающе присмирила того исподлобья Медоуз, — я с вами, — и разминувшись взглядом с поднявшей голову Маккиннон, плюхнулась обратно. — Ты же опять будешь жевать свои окаменелости, — зачесав волосы, проворчал Блэк что-то невразумительное. — Обязательно, — усмехнулась мулатка на тяжёлом выдохе, машинально встретившись глазами с Римусом, и от усмешки не осталось даже тени. Ей всё ещё было нелегко в его присутствии. И в то же время она вызвалась уйти с ними, а ведь Доркас было кого оставлять. Человека, сжимавшего до белых костяшек свои пальцы на другом конце дивана. Но на миг Римус допустил мысль, что та наоборот урвалась за шанс сбежать от него... Развития мысль не получила. Её прервало перешёптывание со стороны гипнотизирующей — с самого начала их невнятного экскурса — поверхность зеленого чая Лили, перед которой теперь присел Джеймс. — Может, мы как-нибудь сможем помочь отсюда? — Бесцветным тоном. — Лунатик?.. — Вряд ли, Сохатый. Нет смысла взваливать на себя в два раза больше. — Однозначно, — подхватил Сириус, — мы в дерьмище, но и здесь не малиной пахнет. — Здесь отлично пахнет, Блэк! — Оскорбилась Лили. — Да-да, чаем и жасмином, — капитулировался на шаг тот, — я же образно, Эванс! То есть Поттер, — тут же исправившись, — Моргана, никогда не привыкну… — воззвав за поддержкой к Римусу, качнувшему головой, мол, с Лили давай сам. И Поттеры, обменявшись выразительными, но совершенно не читающимися взглядами, обменялись ещё и кивками и повернулись к ним. — Ребят, — вдруг покраснел Джеймс, — в другом положении, вы знаете, мы бы ни за что не отказались… — все резко выпрямились, свернув себе шеи, а Римус, поймав тоскливо-извиняющийся испуганный, но одновременно счастливый взгляд Лили, неверяще округлил глаза. Рыжая бровка, подыгрывая, вздёрнулась вверх. Мистера Внимательность-к-деталям же нихрена не смутило. — Сохатый, можно не так официально. У всех… — Сириус, — мягко позвала Лили, — ты не слышишь. В другом положении, — по слогам, — мы бы не отказались. Римус наблюдал враз оцепеневшего Блэка только с затылка. Зато в его распоряжении было пять испытывающе-забавляющихся выражений. Даже Питер подошёл поближе для лучшего обзора. — Кажется, доходит… — прошептала Доркас прямой репортаж с места событий. — Не-а, ушло, — Лили. — О, вернулось! — Сохатый. — Уже почти-и-и… — продолжила привалившаяся к подруге Марлин. — Дошло!!! — Хором. — Серьезно?.. — судя по голосу, собравшись разреветься, вымолвил Блэк, бегая с Лили на Джеймса. Те осторожно кивнули. И всё. Вопящая какофония визгов, писков, поздравлений и череда объятий вытеснили все тревожные мысли и, очевидно, разбудили всю Годрикову Впадину. Блэк и Поттер в итоге взялись за руки и принялись кружиться, прыгая от радости. — Это невероятно!! — Что я буду отцом?! — Да!! — Да!!! — Действительно невероятно, что это будет отцом, — тихонечко заметила Лили, прижавшись к его плечу. — Мне так жаль, что мы не можем помочь, Римус. — Лили, — приобнял он её ещё крепче, — ваша с Сохатым миссия во сто крат тяжелее нашей. — Мы сами на днях узнали… и не могу поверить, мы целый час обсуждали, как преподнести эту новость Блэку. Дословно: «Лили, что мы скажем Бродяге?». Не родителям. Блэку. М-да, безусловно, не то, что хочет услышать девушка, сообщившая парню [пардоньте, мужу] о беременности. — Возможно, прозвучит не очень, — сразу предупредил он, всматриваясь в зеленущие глаза на мокром месте, — но эта новость — лучшее, что вы могли подарить нам в дорогу. Эванс-Поттер повисла у него на шее, решив срочно увлажнить его джемпер, и Римус, взглянув на так же обнимающихся Сириуса и Джеймса, у отношений которых раскрылся новый нездоровый ракурс, перевёл взгляд на взбудоражено шепчущихся у окна двух подруг и понял, что в гостиной недостаёт ещё одного Мародёра. — А где Питер?.. — Оглянувшись, у всех и ни у кого спросил он и наткнулся на подкравшегося со спины Петтигрю, как раз собравшегося хлопнуть его по плечу и быстро одёрнувшего руку. А приглушенный вопрос удачно попал в паузу между всеми ведущимися разговорами, так что внимание к Питеру приковалось всеобщее. — Ты чего такой бледный, Хвост? В смысле больше обычного… — лучше б не пытался реабилитироваться Блэк. Римус аж прочувствовал, каких сил тому стоило оторвать намертво прилипший к полу смутившийся взгляд. — Я т-тоже хочу пойти. — Куда?! — В унисон. Все, кроме Римуса, держащего зрительный контакт, и Питер, вдохнув полной грудью, расправил плечи. — С вами. Оу…***
Задача.
Невежливо ли отказывать человеку, добровольно вызвавшемуся на рисковое самоотверженное дело, из побуждений уберечь его от несоразмерных силам тягот, по факту, считая его обузой? Или ещё хуже — согласиться из вежливости, чтобы не задеть ранимые чувства, по факту, благословив человека на самопожертвование? Римус задался этой дилеммой один единственный раз, отрезвляюще вмазал себе по ментальным щам и взял себя в руки. В конце концов, кем Римус себя возомнил, чтобы считать себя достойнее для преодоления подстерегающих их испытаний? Будь у него выбор, он бы сам с превеликим удовольствием сошёл с дистанции. Питер — такой же сильный сражающийся на линии обороны волшебник, иначе его не взяли бы в Орден. Так? Питер спас Сириуса от его кузины — фанатичной последовательницы Волан-де-Морта — в Министерстве. Питер… Питер был на удивление сообразительным и обладал скоростью чтения в два раза быстрее, чем они все вместе взятые. А их отряд «Три четверти Мародёров и Доркас “Это печенье или щебень?!” Медоуз» пока что напоминал именно книжный клуб. Если кратко, когда все карты были раскрыты, Доркас даже выглядела бледнее Питера. Однако первый этап, требующий штудирования тонн книг, присланных им Дамблдором, не ввергал в мучительное беспросветное отчаяние — видимо, ещё ждущее их впереди. Хотя поиски лишь упоминания о крестражах среди описаний самых жутких магических ритуалов порой требовали отложить самые-самые древние фолианты, написанные ещё до времён Салемских ведьм, в сторону и заняться дыхательной гимнастикой, чтобы подавить дрожь и рвотные позывы. Эта участь отвелась им с Сириусом. Доркас и Питер сортировали информацию о жизни Тома Реддла. Раз в пару часов подводились неутешительные выводы. А медальон до сих пор лежал в коробочке из-под Берти Боттс. Они не имели права отвлекаться или устроить себе вечер передышки. В каждую уходящую минуту гибли люди, а Тёмный Лорд пускал глубже корни в обсиживаемый трон. Не имели, но маленькие передышки были просто необходимы. И на самом деле здесь Питер тоже пришёлся как нельзя кстати. Питер, напоминающий три раза в день, что пора бы и перекусить. Ведь смерть от голода лицом в ветхий пергамент вряд ли ускорит победу над тёмными силами. Да, маленькие передышки и перекур. Хотя бы три раза в день... — … прошло меньше недели, — выдохнул Сириус плотное облако дыма, подкрашенного теплом тела на фоне декабрьского воздуха. — Невозможно найти что-то столь важное так быстро, Лунатик, не драматизируй. Блэк учтиво дал ему выкурить одну сигарету в самобичующем одиночестве, прежде чем выйти на улицу следом и потеснить его на скрипящей от малейшего движения качели. — Ты прав... — затянулся Римус, — это твоя прерогатива. — Сириус боднул его в плечо, да так и остался, прижимаясь и преумножая согревающие чары. В горящем окне лесного домика семьи Медоуз подруга обучала Питера готовке. — Ладно, — апатично стряхнул тот пепел, — что не так?.. — хороший вопрос. — Кроме того, что всё не так, естественно, — выведя сигаретой оранжевый круг. — По моим подсчетам, у нас есть минут десять, перед тем как Хвост даже под руководством Доркас спалит ужин, и тебе придётся готовить макароны с сыром. — Не знаю. — Римус знал, и ему так давно хотелось выговориться. — Не знаю, как сказать... — «как, блядь, есть!» отразилось на лице Блэка. — Просто всё это задание. Пролезть в мысли, исследовать прошлое, — нарочно не пересекался он с серебристыми глазами и в итоге закрыл свои. — Я пытался то же проделать с Сивым и… проебался практически во всём. — Тебя всё ещё не отпустило? — Нет, Сириус. Не отпустило. — Без злости. Он злился не на Сириуса. — Я… не оправдываю его. Одни воспоминания о нём вызывали у меня приступы удушья, он снился мне в кошмарах, он выпотрошил человека у меня перед глазами и ещё дохрена всего, — судорожно затянулся Римус, облокотившись на колени. — Я не хочу оправдывать его… — Но? — Прохладно. Из-за плеча. — Но теперь я жалею, что убил Сивого. Должен был быть какой-нибудь другой выход. Я хотел бы с ним поговорить... всего один раз. Он делал непростительные вещи, не спорю. Он был ужасным как человек, но что-то ведь сделало его таким. Думаю, потеря семьи и почти всех детей может наложить смачный отпечаток… — Римус. Сивый крал этих детей, — назидательно перебил Блэк и замялся, оттого как резко он развернулся, выбросив окурок. — Харли была сквибом, и её подвергали пыткам. Ричи бросили, Сивый забрал его из детдома. Парню, которым притворялся Фокс, он не дал утонуть. Уверен... если продолжить список, найдется ещё с десяток тех, кто был не против своего «похищения». — Ну а с тобой что? — Ожидающе вскинул тот брови. — Ну, я был актом возмездия, — признал Римус, — до того, как он меня увидел, думаю… — Римус сойдёт за нашего маленького Лео. — Не знаю, Сириус, — рухнул он на спинку, — я не знаю, что думать, потому что возможности узнать не было. Я считал, Сивый оставил меня, чтобы привязать потом к себе. Но теперь мне кажется, он оставил меня, так как боялся, что Фокс просто убьёт меня в стае. Он не мог не понимать, что происходит. Обращал сам только в крайнем случае. Может, он просто хотел... семью?.. — пожал Римус плечом. — Он убийца, методы соответствующие, и всё же он не желал мне зла. Прости, что говорю об этом… — Сириус подмахнул подбородком, а-ля вываливай уже. — Когда я спросил, куда все обращённые Сивым исчезли, Дэмиан ответил «ты такой милашка», и вроде суть же очевидна. Мол, такой наивный вопрос, конечно же, кормят червей. Но оказалось, Дэм был каким-то сверх-сверхчувствительным эмпатом и, видимо, прикрывал меня очень долгое время. А смысл был в том, что он чувствовал… глубоко внутри я сам для себя уже выбрал ответ, и умилялся тому, какой я тупой осёл, упёршийся в то, что Сивому на нас всех плевать! Он не желал мне зла… он заставил меня уйти из Хогвартса, чтобы я в запале не убил никого из вас, — свесил Римус голову, в которой ни разу не становилось легче. Однажды ты это поймёшь. — Лунатик, ты бы никогда… — Это могло произойти. — Не дав Блэку разбавить краски. — Ты помнишь, как я выходил из себя после совершеннолетия. — И Сириус помнил. — Это происходило почти с каждым членом стаи до прихода в неё. Возможно, я спятил, но... теперь даже те психологические пытки, что он мне устраивал, мне видятся уроками самоконтроля, — самопроизвольно усмехнувшись с прорвавшегося из него бреда. Или нет? — Но знаешь, в чем я точно не спятил. Когда я обратился под долбанным солнцем и понёсся на Сивого, он попытался меня отбросить, пытался остановить, но не убил. Он направил палочку и помедлил. А затем, когда я должен был вгрызться в его горло, он просто посмотрел в лицо своей смерти, мне в глаза, и сказал что-то, что я не расслышал. Одно слово. Я не могу вспомнить, как ни стараюсь… я очень сильно хочу вспомнить. Меня не отпустило, Сириус… — затряслись зачем-то стремящиеся растянуться в улыбку губы. — Потому что буквально всё, что я знал, было не тем, чем казалось. Потому что я по-крупному облажался. Потому что я хладнокровно убил человека. Даже двоих… это теперь у нас считается быть героем, достойным спасать мир. Кого я могу спасти, если я вообще не понимаю, кто я и что делаю?.. у меня чувство, будто небо и земля поменялись местами, и меня просто раздавило между ними, — прошептал он уже в свои ладони, а холодные пальцы давили на шпарящие веки. Ему так хотелось, чтобы Сириус понял его хотя бы отчасти. Он ни разу не повысил голос, он и не смог бы из-за перекрытого солёным комом горла. Из-за стоячего вокруг на тёмном дворе мягкого шума светлячков, в котором каждое слово уже било наотмашь. Как например: — Ясно, — выдохнул Блэк, зашуршав пачкой Пэлл Мелла и доставая себе новую сигарету. Римус, разогнувшись, глянул на уставленный в окно невозмутимый профиль и, поняв, что тот «не договорил», отвернулся. Сириус чуть оттолкнулся кожаным ботинком от земли и упёр его в край сидушки, запустив размеренный скрип качели. И когда он смолк, а сигарета в едва зажимающих её пальцах сотлела, Римуса таки окатило монохромным размеренным, как тот же скрип, тоном. По волне мурашек на предложение. — Мой брат убил человека в Косом переулке. Чтобы доказать свою преданность Тёмному Лорду. Чтобы тот не тронул нашу семью. Нашу мать, которая впала в забвение. А затем, считая, что заслуживает умереть, решил выпить обрекающее на мучительную смерть зелье, хотя у него для этого был домовой эльф, и принести себя в жертву во имя спасения мира. Он возрадовался, что его смерть будет ненапрасной. Он отталкивал меня, чтобы защитить. И защищал как мог, несмотря на то, что я относился к нему как к уроду и не был рядом пять лет. Он хочет заботиться о женщине, которая физически пытала его половину детства. Какого-то хрена у него ещё и порезы на груди и руках, словно от бритвы. Об этом он решил со мной не секретничать, — горько усмехнулся Сириус и, щёлкнув языком, вздохнул. — Так вот… он герой или злодей? — И Римус таки встретился с отблёскивающим преломляющийся свет из окна взглядом. — А я? Тот, кто обрёк его на всё это своим безразличием. А Доркас?.. — надломился держащийся на остатках самообладания голос. — Все совершают ошибки, — стиснул Блэк зубы, — за ними ещё одни, и ещё. Это был бы прекрасный мир с пони и единорогами, если бы в момент решающего выбора, мы знали бы все обстоятельства, точки зрения и последствия, да… но мы не знаем, — качнув головой. — Никто не знает. И самое несправедливое, по отношению ко всем, мы оказались в мире, в котором наши ошибки стоят жизней. Нам остаётся только делать то, что от нас зависит, выкладываться по полной, и может быть, когда-нибудь, когда это закончится, однажды мы сможем сказать себе, что сделали всё возможное. И если так прикинуть, Лунатик… ты в каждый момент времени делал всё возможное, что было в твоих силах. Мы не герои. Не злодеи. Мы просто люди. Римус, осознав, что непроизвольно задержал дыхание, ещё когда посмотрел на Сириуса, сделал глубокий вдох и ненароком увёл взгляд в небо, упав обратно на деревянную спинку, ибо на лице Блэка жирным шрифтом читалось: если ты полезешь обниматься или утешать, я тебя ударю. Он более чем понимал, насколько тому было тяжело говорить о брате. А о том, насколько весомыми являлись произнесённые слова, и говорить было нечего. — Но Тёмный Лорд — злодей, да? — Легонько боднул он Сириуса в плечо. — Определенно, — без задержек отозвался тот. — Правда, копаясь в его биографии, мы можем вдруг узнать, что он спасает котят с деревьев… тогда придётся его пощадить. — Может, мы найдём другой выход… — безнадежным шёпотом. — Может, тебе удастся ещё раз поговорить с Сивым… — в тон обронил Сириус, но Римуса изнутри обдало волной тепла, и он чуть повернул голову под сочувственное понимание в печально улыбающихся ему любимых глазах. — Может, пора спасать ужин? — Кивнув на окно, в котором разворачивалась уже угрожающая жизни Хвоста с помощью кухонной лопатки борьба. — Да, определённо! — Спохватился Блэк и, крутанувшись, оглянулся. — Где, кстати, носит Фокса?.. — двинувшись по дорожке спиной вперёд. — Он же хотел тусить с нами. — Прошу, — через спазм в пустом желудке, — давай не дразнить закон «помяни чёрта». Вышеупомянутый чёрт был отдельной темой для отдельного разговора, проведённого с Доркас и Питером перед отчаливанием. И Римус поведал свой малый, зато насыщенный опыт взаимодействия с где-то пропадающим на пути исправления социопатом во всех дотошных подробностях. Потому что в противовес одному поистине хорошему поступку существовал тянущийся за тем длинный кровавый след. Конечно, можно закрыть глаза, убедив себя, что отчаянные времена требуют отчаянных мер, но забывать напрочь об этом нюансе не стоило. А учитывая, что ребята по своей воле запрыгнули с ними в одну лодку, умолчать даже об одном кажущемся маловажным факте — будет попросту нечестно. Они должны всецело осознавать, во что ввязываются. Тем не менее, слегка неуравновешенный могущественный оборотень не ввергал тех в такой ужас, как охота за душевными составляющими Волан-де-Морта. И раз они готовы на второе, то первое воспринялось обычным осложнением. Которых всплывёт ещё не одно и не два. На том и порешили. — … и пользуясь случаем, хочу передать четырём ушлым гадам, посмевшим не попрощаться, что когда они вернутся, мало не покаже… Арвалис!!! И комнату наполнило зловещее шипение из стоявшего рядом с плитой радио. — Предлагаю… — сглотнул Хвост, звякнув вилкой о борт железной тарелки, — не возвращаться. — Принимается, — кивнули все трое. — Мы принесём победу, а потом Мэри забьёт нас острым каблуком, — нарисовал красочную [оптимистичную] картинку Сириус. — Я думала, вы «пошли заглянуть» к ней перед уходом, — указала на них Доркас, выбрав в качестве ответчика Римуса. — Ну-у-у… — Блэк, выкатив глаза, мотнул головой, мол, не смей. Римус выкатил свои, мол, мы договорились ничего не скрывать. — Нет, мы пошли покупать Сириусу куртку. — Что? — Ушёл тот в нападающую защиту против сжатых в линию тёмных губ. — Мы не в курсе, с кем придётся столкнуться, а встречают по одёжке. И я задолбался ходить в мантии! — Важно встряхнул Блэк волосами, скрестив руки. Доркас кашлянула в кулак отчетливое «позер», забрала у них тарелки из-под макарон, составив их башенкой, и отправила в доисторический умывальник, заколдовав моющую щётку. — За работу? — Сев обратно между Сириусом и Питером. Все вздохнули и придвинули с середины стола по своей стопке книг, папок и бумаг. В домике имелся единственный стол, расположенный в зоне перехода кухни в маленькую гостиную с раскладным полосатым диваном и служащий одновременно рабочим и обеденным пространством. Для первой локации это было отличное место. Тесноватое, зато уютное. Расползающаяся на мили во все стороны глушь дарила уединение, покой и некое ощущение безопасности в оторванности от всего остального мира. Словно они действительно собирают материалы для заданного по Истории магии эссе. Наверное, думать так было чуточку проще. Совсем же непросто было общаться. Вчетвером. Между Римусом и Доркас была натянута осязаемая, не поддающаяся обсуждению трагедия. Между Сириусом и Доркас понимание было налажено. Однако внушительный пласт общих впечатлений занимали скитания по лачугам ради спасения Доркас от волка Римуса. Как несложно догадаться, безобидные шутки на эту тему тоже не заходили. На выходе: ни у кого не было проблем — опять же — только с Питером. Блэк даже чересчур старался перекрыть участливым поведением своё школьное отношение, порой ещё больше смущая Хвоста, допытываясь: не хочет ли тот добавки, не холодно ли, не жарко ли, не хочет ли тот спать на диване? Римус же, ловя крики о помощи в голубых глазах, отвлекал Сириуса чуть ли уже не посредством фрисби. — … у меня уже мозги в кашу, — провыв и захлопнув фолиант, запрокинул голову Блэк на спинку стула, как на плаху, — я познал все способы расчленения человека и ничего про душу! — Аналогично, — завершил на сегодня внеклассное чтение Римус, перехватив безумный взгляд Сириуса и кивнув на улицу. — Про медальон тоже никаких зацепок. — Само собой. — Но… — заглох Питер от тут же обратившихся трёх пар глаз. Они с Сириусом обернулись уже перед выходом. — Но он выглядит антикварным. Мы могли бы разузнать у знатоков?.. — Дамблдор говорил не предпринимать никаких шагов, — подавляя зевоту, протянула Доркас, налив себе стакан воды. — Даже спрашивать ведь о такой вещи не стоит. — Лично я за Хвоста, — встрепенулся Блэк. — Ты просто задолбался читать, — усмехнулся Римус, заполучив тычок в грудь. — Давайте утром проголосу… — заглох он сам, стоило потянуть дверь, чтоб пропустить вперёд Сириуса. Блядь. — И я рад тебя видеть, Римус, — фыркнул с порога Фокс, кутающийся в черное пальто и как ни в чем не бывало двинувшийся внутрь. — Бродяжка, — кивнув солидарно с Римусом нахмурившемуся Блэку. — О, новые старые лица, прекрасно, так ещё веселее! Римус, ожив и решив даже не размениваться на вопрос, с каких пор тот в принципе пользуется официальным входом, запер дверь, вернувшись к насущному. К уже осмотревшемуся и направившемуся к застывшей Медоуз насущному. — Как мило, это мне? Спасибо, — забрал тот стакан воды и, сделав глоток, поморщился. — Не за что, — уронила Доркас, немигающе смотря на парня снизу вверх. — Фокс, — призвал Римус гуляющий по мулатке пытливый прищур. — Можешь, пожалуйста, вести себя чуть менее стрёмно и объяснить, что тебя принесло. — И где носило? — Вежливо дополнил Блэк по левую руку. — Если хочешь, конечно, — и Фокс, ещё раз окинув Доркас любопытным взглядом, отошёл, дав ей выдохнуть, помахал пальчиками свободной руки неуверенно помахавшему в ответ Питеру и шагнул к ним. — То здесь, то там, — пренебрежительно ответил тот, взмахнув стаканом. — Но твоё волнение такое трепетное, Бродяжка, мне приятно, — положив руку на сердце [не с той стороны]. — Неприятно другое, — вперились в Римуса черные глаза с залёгшими тенями. Так, что ему еле удалось подавить инстинктивный порыв выхватить палочку. Фокс криво ухмыльнулся одним уголком. — У нас с тобой проблемка, дружище… — и тот, покатав язык во рту, плюнул в стакан и любезно подал его Римусу. Стакан с водой, в которой плавала кровавая слюна. А Фокс оттянул высокий ворот пальто, обнажая очаг черных вен там, где почти четыре недели назад была рана. — Кажется, я умираю!***
Аксиома.
От яда инфернала нет противоядия. — Почему ты не пришёл раньше?.. — не понимал Римус, что в этой башке напротив, если не плавленый сыр. — Думал, само как-нибудь рассосётся, — беспечно пожал плечами Фокс, скинув пальто и устраиваясь на диване с торчащими пружинами. — Боже… — взмолился Сириус, облокотившись на комод в углу. — Не-а, этот засранец тут ни при чем, — разглядывая убранство, умудрялся лыбиться тот. И вдруг насупился. — А почему ковер на стене? Римус посреди комнаты ненароком обернулся туда, где стояли не менее шокированные происходящим Доркас и Питер, и тряхнул головой. — Да, какая нахрен разница! Фокс, ты понимаешь, что буквально разлагаешься? — Поверь, Римус, более чем, — округлил тот глаза. — Но у меня есть ты. Ты умный. Ты, пожалуйста, и разберись с этой проблемкой, — сверкнул тот ровным оскалом и, облизнувшись, закусил губу и наклонил голову. — Отчего это дама стоит? — И похлопал рядышком с собой по обивке. — Давай. Я не кусаюсь, — подмигнув бровью. — Детоубийцы должны держаться вместе! — Отстань от неё, — жестко предупредил Сириус. Фокс напряженно сощурился. — Всё нормально, — вскинула ладони Доркас, выйдя из-за его спины и аккуратно опустившись в полуметре от довольного, как медный таз, умирающего. Выглядело как поведение заложников. На самом деле, по всем ощущениям, так и было. И сердце Римуса бешено билось в пульсирующие барабанные перепонки. Не только из-за стрёмного поведения и объективного страха перед оборотнем, пребывающим не в настроении. Из-за того, что он понятия не имел, что можно предпринять в подобном случае! Потому что от яда инфернала не существует противоядия! И этот парень умрёт вместе с его, блядь, волком! — Римус, ты хоть иногда можешь думать о хорошем? — Раздражённо попросил Фокс. — Вообще-то, это всех касается. Угнетаете. Нет противоядия, нет противоядия, а вы возьмите и найдите. Сколько надо? День? Два? — Полупал тот глазками. У Римуса просто дар речи пропал. — Конечно! — Зато к Блэку вернулся. — Два дня! Никто не нашёл его за все прошлые столетия, а мы найдём за два ебучих дня! Сейчас, только разбежимся и споткнёмся!! — Споткнулся Сириус о его молящий не будить лихо взгляд и поуспокоился. По крайней мере, внешне. — Фокс, его реально нет. — Волчья регенерация может излечить многое. Если она затянула рану, но не справилась с ядом… — к удивлению, произнесла это Доркас, отведя свой взгляд от прищура Фокса, и тот вонзил его в Римуса. — Она права. — Качнул он головой. — Щурься хоть до посинения, — [иронично, блядь] — это не лечится… И Фокс наконец внял их словам и, очевидно, задумался о плохом, сникнув и уставившись на ковёр. На полу. — Ладно, — двукратно кивнул тот, — видимо… — шмыгнув носом и пространно обведя кухню. — Видимо, я неясно выразился. — Налился свинцом язвительный тон. И Римус знал этот тон. Но он даже среагировать не успел в ту секунду, за которую с кухни промелькнул холодный отблеск, и Доркас, тут же вскрикнув, зажала губы, а из трёх рук враз вылетели палочки. — Так яснее? — Свёл брови Фокс, держащий рукоять ножа, вошедшего ниже ключицы их шумно втягивающей воздух подруги. — Ещё шаг, Бродяжка, и отправишься спатки, — не отводя знакомого безумного взгляда от Римуса. — Фокс, отпусти Доркас, — процедил он, — и мы всё обсудим. — А-а. Как я понял, Римус, твой котелок без экстремальных условий не варит. — Да нет противоядия!! — И тот, сжав челюсти, провернул лезвие, вырвав из Медоуз сдавленный крик, и взмахом руки сдвинул Сириуса на полтора метра. — Я буду прокручивать его каждый раз, как услышу эти слова. — Римус в панике посмотрел на подругу, и она [боже!] со скатившимися вниз слезами заверила его кивком, мол, всё в порядке. — Разумеется. Она-то знает, что заслуживает помучиться! А знаешь, — ласково обратился тот к Доркас, — это ведь Римус понял-простил тебя за «случайное» убийство волчонка, но его волк… ух, он ещё нереально зол. Я его еле укрощаю... — Хватит, Фокс!! — Снова выступил вперёд Блэк. — Она не виновата! — О, ещё как виновата. Её сжирает чувство вины, — умиляясь катящимся градом слезам по смуглым щекам, — значит, виновата. Я всё вижу, грызун мелкий!! — Повернувшись к замершему в считанных дюймах от своей валяющейся возле стола палочки Питеру. — Что там с противоядием? — Вернувшись к Римусу и крепче ухватившись на рукоять. — За молчание я тоже буду крутить лезвие. А если ты хочешь побороться, не думай, что я не сломаю тебе все конечности, — с приветливейшей улыбкой прокомментировал Фокс его едва созревшую мысль броситься уже на того, хотя бы чтоб отвлечь. — Так ты исправился, да?! — Разрываясь, выпалил Римус уже из отчаяния. — Тебе же не плевать на моих друзей! — Краем сознания отмечая один дрогнувший на лице мускул. — Какого хрена ты, по-твоему, творишь, Фокс?! Тебе самому не тошно? И тот, переменившись, снова прищурился, глянул на нож, на зажмурившуюся Доркас, поводил губами из стороны в сторону и вырвал из мулатки ещё один крик. Резко вытащив охотничий нож. Сириус, сразу же подхватив её, увёл к креслу и подобрал свою палочку. Фокс, стерев выступившую под носом черную каплю, рывком встал с дивана и шагнул к нему. — Это последний раз, — проведя лезвием с кровью Доркас о его грудь, — когда я позволил тебе сыграть на моих чувствах, Римус, — очистив другую сторону. — Да, мне не очень приятно мучить вас и истязать. Очень не очень. Но знаешь, что? — Приблизившись вплотную. — Если потребуется, я переступлю через себя и вернусь к старым привычкам! — Разошёлся Фокс в широкой улыбке, вскинув брови. — Ты решил, что раз я подыхаю, то смирюсь и в качестве предсмертного благого дела попробую вернуть тебе волка? Ты так и не понял, чего я хочу больше всего, Римус? Я хочу жить, — выдохнул тот ему в лицо и наконец отшагнул, метнув насмешливый взгляд на остальных оцепеневших слушателей. — Я попытал кучу лекарей, они тоже ничего не знают! Я прекрасно врубаюсь, в каком дерьме!! — Раскинул тот руки. — Но… — и закинул правую [ту, что с ножом] ему на плечо, — если ты меня не спасёшь, друг мой, — кончик лезвия коснулся затылка, — я клянусь. Последние минуты своей жизни я потрачу на то, чтобы убить всех близких тебе людей. Их близких и близких их близких. Бродяжку вместе с братом, из-за которого я и заразился, в первую очередь. Я выпотрошу их всех. А тебя, Римус... — обхватил тот его за шею, — оставлю жить, чтоб ты убил себя сам. Теперь я ясно выразился?! — Ясно, — осёкся Римус от шлепка по щеке. — Взаимопонимание такая классная штука! — Мечтательно вздохнул Фокс и повернулся к креслу с Доркас. — Прости, Печенька... я честно не хотел, чтоб до этого дошло. Но кто-то должен был стать показательным примером, а то Римус у нас на словах не пони… Фокс вдруг замолк, двинув головой назад, и он таки обернулся, увидев медленно поднявшегося с пола Сириуса. Медоуз, зажимая рану, возвела на того распахнутые до предела глаза и приняла палочку, которую ей вяло вручил Блэк, зачесавший волосы и устало направившийся к ним. — Что такое?.. — мягко поинтересовался Фокс. Сириус умиротворённо посмотрел тому в глаза, затем Римусу, следом на Питера в другом конце комнаты. И стоило Фоксу лишь на миг повестись своим любопытным носом, Блэк молниеносно зарядил тому в челюсть. — Твою мать!!! — Согнувшись пополам и отшатнувшись. — Она самая, — тряся кистью, выплюнул Блэк. И, проморгавшись, пока тот корчился и ныл от пропущенного удара, повернулся к Римусу. К выпавшему в осадок Римусу. — Как ты… — восхищённо. — Просто не надо думать, — пожал плечом Сириус. — Залечим Доркас и сделаем всё возможное, чтоб эта плакса не окочурилась.