Our golden years

— Полундра!! — Ударил по ушам металлический бой. — Давайте! Подъём! Три часа сна вполне достаточно! Скорее мыться, бриться и за спасение самой важной для вас жизни! — Со всей силы вдарил тарелкой о тарелку марширующий по кругу Фокс и вскинул их вверх, когда он разодрал пересохшие веки. — Моей! Но сперва завтрак, — уйдя в кухню. Римус подтёр в уголке губ слюну, усиленно моргнул, потупил на раскрытую на коленках книгу, обвёл мутным взглядом начавших раскачиваться на диване Доркас и Питера, видимо, тоже заснувших в процессе поиска невозможного. И вывернув затёкшую шею, обнаружил проснувшегося в кресле, которое он и подпирал, растирающего лицо Сириуса. — Мне уже надоело видеть его первым после пробуждения, — прохрипел он. — Не говори… — попытался рывком подняться Блэк и охнул, оказавшись в ловушке между подлокотниками и с развившимся за три часа сна в этой позе радикулитом. — Вот именно, Римус! Не говори гнусности и топай заправляться! Без энергии умственные способности застаиваются, а нам это совсем не нужно, — продолжал кружить Фокс возле заставленного горой выпечки стола, на котором к тому же откуда-то взялась белая скатёрка. — Заряд витаминов для бодрости! — Обрушил тот два кувшина, очевидно, свежевыжатого апельсинового сока. И они вчетвером [Сириуса пришлось доставать методом подъемного крана] молча переглянулись с всепоглощающим осознанием, что деваться всё ещё было некуда. — Кофе? — Повела полностью исцеленным плечом Доркас. — Кофе. — В голос. Фокс надул губы. Всё, что они пока смогли сделать — это быстро пролистать имеющиеся в домике собрания по Тёмным искусствам [теперь с другим ключевым словом для поиска] и отрубиться от накопившейся усталости. Фокс же не помогал от слова совсем на правах несчастного страдальца, а симптомы неумолимо приближающейся смерти проявлялись лишь в жуткой медленно разрастающейся отметке на шее, периодически подтекающей из носа крови и, когда Римус заглянул под нижнее веко, слизистая явно была светлее обычного. Римус не сомневался — тому было действительно погано, но пока это никак не мешало Фоксу сворачивать им кровь и быть собой [не в себе]. Однако… — А это откуда? — Указал Хвост на нагромождение, состоящее из трети какой-нибудь захудалой библиотеки. — А! — Взмахнул Фокс ножом. Которым нарезал яблочный пирог. Все за столом разом вжались в спинки. — Это, Пити, вам на сегодня, — буднично пояснил тот. — Пока вы наслаждались сновидениями, я прошерстил кучу злачных местечек и забрал всё имеющее отношение к тёмным существам. Некоторые образцы настолько изветшалые, что среди страниц могут быть споры бубонной чумы! Глубоко не вдыхайте. Какая забота. — А можно попросить перестать давать клички и коверкать наши имена? — «И размахивать грёбаным ножом!» выгравировалось на лице Сириуса. — Мерлин, расслабьтесь! — Опять всплеснул тот руками. — Хорошо, если вам так будет спокойнее, давайте уберём из дома все колюще-режущие. Но должен предупредить, — положив ладонь на плечо недрогнувшей мулатки, — одной девчушке я как-то вспорол грудную клетку ложкой. Чайной… — осклабился тот и призадумался, — ...кошмар. Но вы же слышали выражение «у меня был плохой день»? У меня были очень плохие сорок лет, — вытаращился Фокс. — И нет, нельзя! Ты же не возражаешь, Печенька? — С извращенной нежностью спросил тот Медоуз. Как Доркас, решительно стряхнув с себя чужую клешню, встала из-за стола, смерила задержавшего дыхание [как и все] Фокса разгоряченным взглядом и, забрав с верхушки горы кекс, а с крючка — свою укороченную дублёнку, вышла, хлопнув дверью. — Похоже, я ей не нравлюсь… — огорченно вздохнул тот в сторону окна, за которым их подруга уселась на качели. — И нечего так презрительно на меня зыркать, Бродяжка. — А чего ты ожидал, Фокс? — Зашипел Римус. — После своих методов убеждения. — Что мы возьмёмся за руки и прочтём молитву?.. — хмыкнул тот. — К черту, — выдвинулся стул справа, — пойду поговорю с ней, — вполголоса обратился к нему Сириус. И уже Фоксу: — Можно же? — Ненадолго, — спародировав ту манеру речи Блэка, когда в каждом слове сквозит «пошёл в задницу». — Спасибо. — В той же манере. — Но пойду я, — поднялся Римус. Губы Сириуса беззвучно раскрылись, и он, поджав свои, едва мотнул головой. Ему давно пора было уже прийти к Доркас, и вероятнее всего, лучшего момента не предвидится. Сириус отрывисто кивнул. Римус, вопросительно глянув на Питера, дождался его кивка, мол, ты иди, а мы развлечём это контуженное исчадие ада, и забрав кружку Доркас, двинулся на выход, игнорируя неотрывно следящие за ним черные глаза. Но прежде чем нажать на ручку, всё же обернулся. — Как человек, считавший себя уродом всю свою жизнь, могу поделиться опытом. — Фокс, натянуто улыбнувшись, подмахнул подбородком. — Никто и никогда не презирал тебя сильнее, чем ты сам. И Римус, абсолютно не имея интереса к реакции на свои слова, закрыл дверь с обратной стороны. Свежий воздух. Пение птиц. Протяжный скрип раскачивающейся качели. Дербанящая кекс Доркас. А ведь это утро могло быть намного лучше… Римус наложил на свитер чары, подогрел кофе, чтобы от кружки потянулась танцующая струйка пара, и подал её подвинувшейся подруге. Она сделала один глоток и отдала кружку обратно. Посидели. Доркас оторвала кусочек кекса и кинула его в сторону, откуда в сию же секунду его подхватила спикировавшая маленькая птичка. — Каким он был?.. — смотря на остатки нетронутого завтрака. — Самым светлым и добрым из членов стаи, — с полуулыбкой ответил Римус. — Ему было всего семь, но он был взрослее волчат в два раза старше и даже давал мне советы, как не падать духом, — теперь с полноценной улыбкой. — Любознательный, жизнерадостный… он потерял всю семью и всё равно не ломался под натиском этого мира. Или не успел сломаться… — Доркас почесала нос. — Когда Сивый заставлял меня убить Спенсера Миллера, виновного в смерти его родителей и сестры, — полностью сошла улыбка с его губ, — Кай сомневался, что тот заслуживал смерти. Ему было больно, но он сомневался. Я провёл с ним каждый день в течение полутора лет и… — Римус, сглотнув, посмотрел на светло-серое затянутое перистыми облаками небо. Над верхушками деревьев за домиком, в котором Сириус что-то экспрессивно объяснял Фоксу, пробивался еле заметный лучик. И Римус заручившись его поддержкой, повернулся к скрытно утёршей об овчинный воротник подбородок подруге. — Кай бы ни за что не пожелал, чтоб из-за него истязал себя такой добрый человек, Доркас. Он бы не винил тебя. Вы оба не заслужили то, что произошло в ту ночь. — Ну, — втянув щёки, придушенно усмехнулась [всхлипнула] Медоуз, — твой волк считает иначе. Римус отпил из её кружки и непроизвольно поперхнулся от крепости напитка. Если он и пил чёрный кофе, то разбавленный настолько, что это скорее кипяток был разбавлен кофе. — Как показала практика, — вручив иронично сжавшей губы кофеманке тару с горькой смолой, — всё сказанное кое-кем-здесь можно смело делить на два. Кроме обещаний убить всех нас, конечно... — тут можно смело приумножать. — Животные чувства примитивнее. Горе отдаёт тупой яростью, это человек отвечает за их раскладку на сложные эмоции. А учитывая, в каком он сейчас теле, — кивнув вбок на окошко, — там с человеческими чувствами всё в принципе запущенно. И ставлю шансы найти противоядие, пырнул тебя не мой волк. Это не личное, Доркас, просто… — Просто ему страшно, — железным тоном закончила мулатка, вздёрнув подбородком. И смотрела она точно на замершего с не донесённым до рта стаканом сока Фокса. — Он боится умереть, — вперив столь же категоричный взгляд в Римуса. — А я нет. Не имеет значения, когда это случится, я обещала одному человеку делать всё, что в моих силах, — …знакомые слова. — Если теперь это означает искать несуществующее противоядие для угрожающего моим друзьям сына Сивого, значит, так тому и быть. Я делаю это не из-за страха или чтобы искупить вину, Римус, — мотнула она головой. — Её ничем не искупить. Я делаю это, потому что пообещала не сдаваться. И уж точно я не боюсь труса, причиняющего боль тем, кто не способен дать отпор, — вновь всмотрелась она в того, для чьих длинных ушей эти слова предназначались, и слабо улыбнувшись уже не знающему, с чего сейчас больше охуевать, Римусу, прихлопнула его по коленке, встав с качели. Он лишь подумал: хвала Годрику, Доркас с нами. И пусть они с Медоуз не успели сблизиться в школе, а после его возвращения они обоюдно старались близко не контактировать, он почувствовал к ней уважение. Впервые поймав себя на подобной мысли по отношению к своим друзьям. — А почему всё-таки ковёр на стене?.. — У моей бабушки были свои традиционные причуды, — навалилась мулатка на дверь и сразу пронесла к дивану стопку книг с верхушки нагромождения, приманив из-под носа обделённого вниманием Фокса свой пакет твердейших бискотти. Они с Сириусом и Питером, тоже взяв по своей ноше, перекочевали в гостиную, разложившись на полу и занырнув в таки добравшееся до них мучительное беспросветное отчаяние. Мало того, что информации по инферналам не набиралось даже до объёма капли в море. Пробежавшись по диагонали по собранию, посвящённому оборотням, Римус понял, что, если им всё же повезёт и они что-то нароют в филькиных исследованиях — вряд ли это хоть как-то поможет. Фолианты отбрасывались в бесполезную кучу один за другим. Заискивающие взгляды натыкались на неутешительно-отрицательные. Предложение Блэка: забуриться в огромный дом с бассейном огневиски и накачаться опиумом, чтоб к моменту резни они были уже в такой нирване, что ничего не почувствуют — казалось всё более привлекательным. Тем временем Фокс страдал херней, исследуя пресловутый журнал по Прорицаниям. — Римус, глянь! — Сунул тот практически ему в лицо кружку с кофейной гущей на дне. — Похоже на кричащий от боли череп? — Нет, похоже на твою рожу после хука правой, — отодвинул он мешающую читать ладонь, перехватив лестно вздёрнувшийся уголок губ Сириуса. К наступлению вечера они уже снова уселись за стол. Кроме оставшейся в гостиной мулатки, на которую Фокс периодически бросал виновато-обиженные [именно так] взгляды. — Ну, что? Время штурма? — Видимо, заскучав, поднялся тот. — У кого есть идеи? — Хлопнув в ладони и завертев головой между их троицей и вполоборота обернувшейся Доркас. — У меня есть, — с грохотом захлопнул Блэк книгу, испустившую облако пыли вместе со спорами чего-то наверняка похуже бубонной чумы. — Есть идея, как создать инфернала, как уничтожить инфернала, как скоропостижно дать дуба от яда инфернала. Уловил, чего нет и не будет? — О, нет. — Идеи, как вылечиться от яда инфернала! Сколько бы ты нас ни запугивал или использовал в качестве подушек для иголок, она не появится, Фокс. Потому что это невозможно! Чё пыришь? — А Фокс, словно давясь чем-то, уже изо всех сил сжимал челюсти. — Давай, зарежь меня, если хочешь, идея же сразу свалится с неба! — Сириус, перестань. — Напрашиваться. — Да нихрена, Лунатик! — Взъерепенился тот. — Я затрахался читать этот бред, не имеющий ничего общего с реальностью, — порывисто сдвинул Сириус и книгу, и свой стул. — Потому что никто из этих ученых писак не удосужился даже постараться изучить магических существ! Я бы с удовольствием вернулся в ту пещеру и перекинулся парой ласковых с одним из инферналов, чтоб спросить: «эй ребятушки, а ваш яд вообще лечится?», но нет! Невозможно! Потому что «что»?! Потому что нежить, блядь, не разговаривает!!! И он резко поднял голову на борющегося со своей новой косухой Блэка, пытающегося достать из кармана пачку сигарет, и сел ровно, встретившись с так же вытаращившимся на него Питером. Доркас с такими же расширившимися глазами выпрямилась на диване. — Что?.. — завертел теперь головой Сириус в повисшей гробовой тишине. — Одна нежить точно разговаривает, — озвучил он наклёвывающуюся общую мысль. — Мою ж мать… — опустились руки подоспевшего к озарению Сириуса. — Вампиры, — ошеломлённо выдохнул Питер. И вмиг посеревший Фокс, содрогнувшись, подлетел к умывальнику и согнулся от хлынувшей фонтаном изо рта густой чёрной крови.

***

Из любой трудной ситуации необходимо извлекать если не пользу, то хотя бы выводы. Так формируется жизненный опыт. Первый: если дело выгорит, Римус заречется когда-либо ещё пытаться пресечь концертные выступления Блэка, в разгар которых рождается истина. Второй: хвала Годрику, с ними Доркас. — Не-а, меня всё-таки не глючит. Я реально понял около половины того, что он сказал. — Потому что у французского и румынского одна основа, — кинула им Медоуз и поблагодарила торговца, продавшего им местную карту и недоверчиво покосившегося из окошка ларька на «балласт» Римуса. Третий: Всегда будь готов оказаться с висящим на шее полудохлым оборотнем в грёбаной Трансильвании! — Погоди-погоди, — выставил ладонь Блэк, когда подруга подошла к их кружочку, разворачивая покупку, — то есть в школе ты понимала половину моих… эм, психованных речей? — Доркас пространно угукнула, уже бегая глазами по карте, и кивнула на столики вдоль дороги с краю перевалочной и явно непопулярной в здешних краях автомобильной стоянки. Пока Сириус переосмысливал свою жизнь, Римус дотащил до зоны отдыха полумёртвый груз, опустил рухнувшего на скамью Фокса [теперь пышущего симптомами неумолимо приближающейся смерти] и склонился с остальными над рвущейся унестись ветром схемой, в которой ничего не понимал. Ориентирование на местности. Румынский язык. Откуда у Доркас навык вождения? Как войти и выйти живыми с нужной информацией из логова вампиров? — Римус нихрена не понимал. Ниточка надежды, приведшая их в Румынию, обрывалась в Бухаресте, где Доркас прожила четыре месяца, выполняя особое поручение Грюма, пока Римус жил в стае. И это волшебный подарок судьбы, что связано оно было не только с поиском союзников, но и с налаживанием связей между волшебниками и вампирами. Не в целях перетащить их на свою сторону, в целях — убедить, по меньшей мере, не переходить на сторону Волан-де-Морта. Однако ниточка эта не просто обрывалась, а кончалась узлом проблем и отягчающих обстоятельств. Вампиры сами, если соблаговолят, выходят на волшебников. Не наоборот. От способностей Фокса в этом деле было проку, как от козла молока, потому что вампиры не пользуются трансгрессией. Вечная жизнь — спешить некуда. Более того, чем трансгрессировать в их владения [то бишь — всю Трансильванию], проще выписать себе билет к Господу Богу, ибо это то же, что с ноги пнуть дверь и без приглашения войти в дом. Надо ли упоминать, что вампиры не особо сговорчивые и приветливые ребятушки, спешащие делиться своими секретами? Если им в принципе будет, чем делиться. Но время нещадно истекало, других идей не предвещалось, а Фокс резко решил сдать позиции. Притом настолько, что вера в выполнимость его угроз так же резко подкосилась… — Не сомневайся, друг, перебить десяток людишек у меня сил хватит, — осипшим голосом заверил тот, еле-еле дернув уголками губ уже оттенка асфальта. …и пора было однозначно предпринимать какие-нибудь опрометчивые шаги. — Так. Мы здесь, — ткнула мулатка [куда-то] в карту, — шестьдесят миль на север и дальше пешком. — А где живёт Дракула? — Сириус, нет никакого Дракулы! — В десятый раз в голос с Доркас и Питером. — Пешком куда? В лес? — Не увидел Римус ничего кроме зеленой области там, куда провела кончиком пальца подруга. — Да. Это «прихожая». Как только мы зайдем поглубже, — загнула та палец, — нас учуют, — второй, — схватят, — третий, — приведут на «кухню», — четвёртый, — и у нас будет около минуты убедить их не превращать нас в мешки с кровью. — Великолепный план, — отбил Блэк «кулачок». — Убедить по-румынски? Может, в качестве задабривания ковёр подарим? Или цыганский танец? — Поиграв плечами. — Они знают много языков, Сириус, клан многонационален. И не будь таким рассадником стереотипов! — Доркас, у нас на заднем сидении ковёр! — Взмахнув рукой на стоянку. — А меня чуть не увели цыгане, — поёжился Питер, ещё не отошедший от прошлой остановки в Синае. — Полагаю, кое-кто посидит в машине, — стрельнул Римус глазами на растёкшегося по столу Фокса, в отместку вяло треснувшего его по бедру. — И не он один, — без иронии произнесла подруга. — Хуже, чем без разрешения завалиться в клан вампиров, будет только завалиться туда всей оравой. Максимум двое. И одно место уже занято. Мной. Я встречалась с его представителями, может сыграть на руку. — А я встречался с верховным вампиром британского клана, — преисполнившись гордости. — Ты бортанул верховного вампира британского клана! — В голос с Медоуз. — Который хер пойми где, — вздохнул Римус. Если бы не глубокие корни, знания и опыт Доркас, их «озарение» гроша ломаного бы не стоило. — Но я ему понравился! Моя харизма очаровывает и оборотней, — подмигнув ему, — и вампиров. — Я согласен остаться с Фоксом. — Пи-и-ити… — протянул умирающий лебедь, подняв большой палец. — Надо ведь ещё и крестраж охранять, — чуть помявшись, напомнил Хвост, и Римус, быстро, но туго соображая, повернулся к повернувшемуся Блэку. — Ты не пойдешь!! — Одновременно. — Сириус, я заварил эту кашу, мне и расхлёбывать, — надавил Римус. — Ты бывший оборотень, тебя там на куски порвут! — У вас есть час, чтобы решить эту проблему, — менторски разняла их Доркас, буквально растолкнув и пройдя к голубой консервной банке на колёсах. — Поехали! — Помнишь, я говорил, что она любит командовать? — Приложился тот о его грудь, двинувшись за капитаном идущего ко дну корабля. Римус помнил, но как же он был не против этой черты Доркас. И осмотрев на самом деле завораживающий горный пейзаж, покрытый зелёно-голубым лесом, он опустил взгляд на облокотившегося на стол серо-зелёного Фокса, протягивающего ему ручку, закинул её к себе на плечо и потащил тело в машину. Где того, усаженного посередине между Блэком и Римусом, ждал тазик, дабы смертоносный убийца, сохраняющий энергию [цитата], не оросил салон своей кровью, брызжущей из [ура] в кои-то веки заткнувшегося отверстия. Питер, чья очередь ехать впереди наконец настала, преспокойнейше наслаждался видами на пассажирском рядом с Доркас, а они с Сириусом в итоге, в тесноте и в оба уха Фокса проспорили всю дорогу, кто должен в худшем случае пойти на Кровавую Мэри. — Да захлопнитесь уже!! — Рявкнул тот и, похоже, перехватив взгляд Доркас в зеркале заднего вида, поумерил тон. — Бродяжка идёт. Римус остаётся. — Фокс, у тебя… — отклонившись, идентично натянули они с Сириусом по нижней губе, — …кровь из ушей. — Так конечно! Вы их час насилуете, — утёр тот подтеки рукавами пальто. — Если ты переживаешь, что я умру и ты вернёшься в свою «тюрьму», то неприятно говорить, но вероятно, ты умрёшь раньше. — Время для огневиски и опиума? — С улыбкой повернулся Питер и, завидев лицо Фокса, уставился на дорогу, вжав шею в плечи. Никого ты не убьёшь, — качнув головой, отчетливо произнёс про себя Римус и, заполучив меткий прищур промеж глаз, выгнул бровь. — Но гляди, мы всё равно пытаемся спасти твой зад. — На месте, — затормозила Доркас. Так резко, что ему пришлось ловить решившего вылететь через лобовое стекло Фокса, снова извергнувшего черную жижу. — Как раз к закату. Второго [ебучего] дня. Осталось только убедить клан вампиров, которые лишь могут что-то знать о другой нежити, помочь оборотню. Что может пойти не так? Фокс, разогнувшись и утерев рот, прожег взглядом зеркало заднего вида и, откинувшись на сидение, застеленное ковром, повернулся к Римусу, чувствительно, но не до боли сжав предплечье. — Ты. Остаёшься. Здесь. — Мы поняли, Фокс, — цокнул Блэк. — Лунатик, на минутку, — открыв с жутким скрежетом дверь и выбравшись наружу. Римус выдернул свою руку и вышел на пустующую до обоих крутых поворотов с двух концов дорогу, обрамлённую высоким хвойным лесом, купающимся в алых лучах. Мерлин, пусть это будет хороший знак… Блэк опёрся на багажник и с пугающей серьёзностью подозвал его указательным пальцем. — Сириус… — выдохнул он. А дальше что? «Будьте осторожны»? «Постарайтесь не умереть»? «Пожалуйста, разберись по ходу дела, как умеешь»? Римус не знал, что сказать. Но ему и не потребовалось ничего говорить, потому что Блэк утянул его на себя за шею и запечатал рот, прижавшись своими губами. Вкладывая в одно затяжное нежное прикосновение все светлые чувства, на которые они опирались, которые вели их вперёд и уберегали от тьмы. [чувство юмора и крепкую дружбу] Это был негласный уговор — прежде чем расставаться, неважно насколько, прежде чем идти на очередную миссию — не целоваться так, будто этот раз последний. Да и ребятам в машине, наверное, будет неловко, если он усадит Блэка на багажник и поцелует того так истошно жадно, как хочется всем телом. — Всё будет хорошо, — утянуло его теперь вглубь мерцающего серебра. — Ну, шансы есть, — хлопнула дверью Доркас, застёгивая дублёнку. — Мы соблюли все правила, проявили всё уважение, что у нас есть, так что сказать слово нам должны позволить. А дальше… — Я заговорю их до смерти, — подкинул храбрящийся Сириус бровь. Римус выгнул свою. — То есть до их смерти… второй смерти. Уровень неуместной шутки выражал тужащийся скрип ручного механизма для открытия заднего окошка. — Не переживай, я за ним присмотрю, — просунула ладони в карманы подруга, приподняв плечи и скосив кофейные глаза на улизнувшего к кромке леса Блэка. Подальше от своих юмористических фиаско. Римус двукратно кивнул, стараясь дышать ровно. — Будьте осторожны, — хоть что-то… И когда он подошёл к водительской двери, а двое переступили порог леса, Фокс по другую сторону таки справился со злосчастным окном. — Удачи, Бродяжка! — Сириус, не поворачиваясь, вскинул руку в салютующем жесте. — И тебе, Доркас!! — У Римуса вытянулась физиономия. Как и у оглянувшегося Блэка. Доркас же, удостоившаяся быть окликнутой своим именем, обернулась, пройдя пару шагов спиной вперёд, и вскинула средний палец. — ...а Печенька сто процентов по девочкам? — Беспардонно спросил тот, стоило Римусу рухнуть рядом с Хвостом за руль. — Что?.. — забегав невинным взглядом с него на так же скептично развернувшегося Питера. — Просто любопытно. — Просто держи свой тазик, — фыркнул Римус, отвернувшись и встряхнув головой. Этого им ещё не хватало. Следующие три минуты сопровождались тем же натужным скрипом, пока Фокс закрывал окно. И солнце окончательно зашло за горизонт. — Вот дела, да?.. — протяжно вздохнул Хвост. — Мы неделю назад вышли из дома Сохатого, а уже в Румынии. Если Доркас и Бродяга справятся… что нас ждёт в дальнейшем? Римус невесело усмехнулся наблюдению и чуть развернул корпус, прислонившись плечом к спинке. Очень неудобного водительского кресла. Как Доркас вытерпела в нём столько часов? — У нас есть время поговорить, — чтобы не думать о словах подруги «если через час не вернёмся». Питер скользнул на него неуверенным взглядом и облокотился на выпирающий «подоконник». — Лунатик… — потёр тот лоб под светлой чёлкой, — то, что я сказал на поминках. Забудь, ладно? — На самом деле он не хочет, чтобы ты забывал, — раздался позади наставнический шёпот. — Фокс, закрой уже калитку и береги энергию! — Хорошо-хорошо, можете представить, будто меня здесь нет! — Я пытаюсь!! — Вообще-то, Фокс не проблема, — сдулся Питер и вывернул шею. — В смысле ты пугаешь до чертиков, но на последнем издыхании и без ножа в руке… тебе очень даже идёт. — Спасибо, Пити. Я та ещё лапушка, — подмахнул тот железной тарой с кровью. — Тогда кто проблема? — Прервал Римус минуту комплиментов. — Я?.. Сириус?.. все? — Я. Я сам для себя проблема, — пожал плечом Хвост, — …но я пытаюсь работать над этим. Римус непонимающе прихмурился, видя на худом треугольном лице и в спрятавшемся взгляде определённую борьбу. Допытываться и воротить душу казалось не вариантом. Он и так замечал, как Питер то пересиливает себя, чтобы произнести какую-либо участливую реплику, то выпаливает мысли как на духу. Обычно короткие. Но довольно ёмкие и по делу. — Просто… из-за того, что ты узнаёшь меня заново, мне немного легче, Лунатик. Ты не помнишь, каким я был в школе, — неуверенно почти улыбнулся тот, — для тебя я могу быть не просто дрожащей мямлящей тенью. — Питер, это… — Это так. — Обрубил Питер. — Я никогда не был весёлым, остроумным, как вы, храбрым... не мог угнаться за вами. А когда пытался подражать… это вызывало только насмешки. Мой голос был как у девчонки до седьмого курса… тихий, его было попросту неслышно. Моя незатыкающаяся мама вечно кричала «что ты там мямлишь, Пити?», а когда я пытался повторить громче, она кричала «жуй и не болтай за столом». Когда на шестом курсе вы были постоянно заняты чем-то своим, я вступил в шахматный клуб, хоть в чем-то я оказался хорош... и там не нужно было ни с кем разговаривать. Я приходил раньше всех, уходил последним, но однажды со мной заговорил один человек и… было не как с вами, я не заикался, не нервничал… только по началу, — смущённо усмехнулся тот и всмотрелся куда-то Римусу за плечо. — И тогда я спросил себя... это меня не было слышно или меня просто не слушали? — Мерлин. — Наверное, всё вместе, но с этим человеком я мог говорить часами, а возвращаясь к вам, понимал, что задыхаюсь. Что не могу произнести ни слова... — Это был Крауч? — Сдавленно спросил Римус. — Это девушка, — с ноткой хвастовства вернул Хвост зрительный контакт. И опустил взгляд. — Она общалась со мной, только потому что её заставляли... чтобы через меня добраться до вас. Я подслушал её разговор с братом. Но мне было всё равно. Потом на седьмом она призналась. Я так и сказал: мне всё равно, — повёл Хвост бровью. — Потому что с ней мне было хорошо... теперь это уже в прошлом. — Питер, почему ты... нас просто не послал? — Ну, мы ж друзья? Ближе вас у меня никого нет. — Насколько же Питеру не повезло. — Ты был прав. В «Дырявом котле». Я был обижен, но… видимо, так глубоко, что сам этого не понимал. Все потом начали пытаться со мной поговорить, а я даже не мог четко сказать почему. Я пытаюсь говорить, но у меня не получается, мне будто сковывает горло. Потому что все во мне видят того зашуганного толстяка, — шмыгнув, почесал нос Питер. — Я рад, что ты теперь не видишь, Лунатик. Он меня самого достал. Я хочу забыть о нём, чтоб он не сдерживал меня, не трясся в моей груди. Хочу, чтоб на меня перестали смотреть с жалостью и снисхождением из-за него. А тот голос, который я услышал в себе, когда парализовал кузину Бродяги… я хочу обрести его снова. Поэтому и пошёл с вами. Я устал трястись. Хочу хотя бы попытаться быть отважным. — Ты уже невероятно отважный, Хвост. Ты только глянь на это, — кивнул он с вымученной усмешкой на заднее сидение и... — Фокс? — ...напрягся. Питер спешно выглянул из-за спинки. — Эй, — потряс он за коленку словно уснувшего под их «унылую беседу» парня. И таз с кровью скользнул с бёдер, с железным перезвоном перевернувшись в салон. Нет... — нет-нет! Только не сейчас! — Переполошившись, стремглав рванул он из машины, тут же открыв заднюю дверь и стянув на сидение обмякшее тело. — Эй, ублюдок, ты куда собрался?! Несколько пощёчин, встряхивание за плечи. Полный ноль. — Проверь пульс! — Окликнул его Питер. Римус, опомнившись, надавил лихорадочными пальцами под углом челюсти, на которую уже забрались чёрные узоры. Ничего. Он ничего не мог нащупать! — Да не может, блядь, быть! — Думай-думай-думай... вот же настоящие экстремальные условия, а котелок что-то не… точно! И Римус, живо достав и едва не выронив палочку, зажёг Люмос и приоткрыл веко Фокса. Белки были расчерчены темными капиллярами. Но зрачок сузился. Фух. — Фокс, не смей идти на свет! — Затормошил он того изо всех отчаянных сил. — Ты меня слышишь, паразит ты волчий?! Эй? Да очнись же!! — Лунатик, — замогильно просипел Хвост, — ...кажется, у нас проблема. Ещё одна?! — Резко повёл головой Римус. И столкнулся с предельно округлившимися голубыми глазами, направленными сквозь заднее стекло, где на пустой дороге в свете фар стояли два обращённых в их сторону и облаченных в плащи силуэта.