Ты живёшь в перманентном страхе потерять меня.
Он сказал это Сириусу, но теперь сам в полной мере понимал это чувство. Естественно, сколько Римус себя помнил [в здравом уме], оно ютилось под рёбрами. Однако с того момента, как Регулус свалил на них очередное осложнение в набросанных на коленке представлениях о будущем, оно прочно обосновалось в каждом закоулке его души. Выходит, Бродяжка у нас бомба с часовым механизмом! Сириусу нельзя было вернуться к поискам крестражей. Нельзя было вернуться домой, засесть в штабе, переночевать у Сохатого или у кого-либо из друзей. Даже ничтожная вероятность, что его местоположение удастся обнаружить с помощью утерянного подарка Альфарда, в любой момент могла обернуться бесповоротными последствиями. И сколько Римус ни тужился придумать план, как уберечь Сириуса от этого риска, он ничего не мог придумать. Серьезно. Хоть иди и лично потроши карманы каждого Пожирателя — либо пока не найдётся злосчастный артефакт, либо пока он не убедится, что тот мирно покоится под многотонным завалом. В итоге эти потуги привели лишь к однажды промелькнувшему в голове самому идеальному плану. Запереть Блэка в спальне навечно. И что тогда — в ночь заключения роковой сделки, похерившей его юность — что сейчас, этому плану не было места в жизни Римуса. Как и мешающему четко рассуждать и оценивать ситуацию навязчивому страху. У него ведь это получалось именно благодаря тому, что Сириус был в какой-никакой безопасности. И, по сути, здесь тот же глухой эгоизм, сочащийся в отравленном взгляде Блэка: Почему выходит так, что я должен сидеть и ждать, а? Сидеть и надеяться, что ты не подохнешь, переворачивая свой ход противостояния? Потому что Римусу так было удобно. Он готов был вытерпеть что угодно, зная, что тот сидит и ждёт его. Ведь только эта мысль и подпитывала хладнокровие. Если работа Сириуса — напоминать ему, кем они были, возвращать его. То работой Римуса всегда было защищать Сириуса. Чего бы ему это ни стоило. Похоже, даже если цена этой защиты — безопасность стаи, в которой он оставил Блэка, уповая на одно лишь чутьё. Безусловно, его люди почувствуют, если кто-то близко подступит к лагерю, но даже рассматривание такого сценария вскрывало тот факт, что как вожак Римус ничем не отличается от Сивого. Или ещё хуже. У Сивого не было брешей, ставящих под удар стаю. У Римуса же была не то что брешь — огромная пробоина, способная потопить весь корабль. Потому что со дня его слушанья ничего ведь не изменилось. Ты моё главное преимущество… — …но ты и главная моя слабость, — прошептал он, невесомо заправив любимую прядь за ухо. Сириус, слегка поморщив точеный нос, вжался в подушку, и Римус, аккуратно убрав с себя его руку, развернулся на кровати и присел на край. Снаружи палатки разносилось только шипение волн, и переступи кто-либо защитный барьер — они бы тотчас об этом узнали. Но он всё равно не мог сомкнуть глаз. Возможно, подремал урывками пару минут, а затем его моментально выталкивало из зыбкого марева, будто Римус не имел на него права. На прикроватной тумбочке покоился флакон с переливающейся молочной дымкой, который Римус практически не снимал с той минуты, как вышел из банковской ячейки. И прежде чем пойти осмотреться, ради мнимого спокойствия, он надел на шею шнурок, поправил волосы и хотел уже встать. Как вдруг сильная рука обхватила его поперёк живота. Мышцы непроизвольно сократились от контраста пылающей кожи. — Куда собрался? — Немного хриплым тембром спросил Блэк. — Просто на обход. Можешь спать. — В отличие от тебя, да? — Ни на йоту не ослабла хватка. Сириус даже подтянул его от края, параллельно приподнявшись в вертикальное положение, и через миг в основание шеи упёрся горячий лоб, а по позвоночнику прошла волна тепла от обдающего его дыхания. — Останься… — скользнули ладони по исполосованному солнечному сплетению, — никто сюда не сунется. — Ты не можешь быть в этом уверен, — провёл он по скрещенным на груди предплечьям. И Сириус развернул его голову на себя. — Я уверен, что если ты не поспишь, то завтра не сможешь сосредоточиться, — строго сверкнуло черное серебро. — А ещё уверен, что даже если кто-то, к своему несчастью, забредёт на этот пляж, шоковая терапия обеспечит нам фору, — недвусмысленно ухмыльнулся Блэк, у которого зрачки разлились до краёв радужки, оттого как Римус с нажимом провёл большим пальцем по запястью и нежно убрал удерживающую его голову ладонь. Только чтобы поцеловать паутинку вен под прозрачной кожей. Он бы сказал, что так и так не сможет сосредоточиться, зная, что Сириус находится на том же поле битвы. Сириус бы сказал, что им пора уже научиться тому, что они никак не освоят за три года — безоговорочной вере друг в друга. Тому, что всё будет хорошо. И пусть их распределили в разные отряды, они оба обязаны вернуться с миссии живыми, чтобы встретиться вновь. Они обязаны справиться и — потому как других вариантов нет и быть не может — справятся. Римус бы прошептал, что легче сказать, чем сделать… Ещё Сириус бы непременно добавил, чтоб Римус не смел приставлять к нему Фокса и чтоб Римус перестал кудахтать над ним, как над беспомощным птенцом. А Римус бы промолчал о том, что когда Блэк усмехается, у него дрожат уголки губ. Тех самых податливых губ, что он сейчас вновь сминал, не в силах оторваться после одного дразнящего соприкосновения. Пока была возможность. Наконец выпавшая возможность. И кто ж знал, что однажды именно полнолуние подарит её, позволив им сбежать на одну ночь от всего мира на самый юг Магической Британии. И только утопая в их вкусе и влажном жаре, Римусу удавалось полностью забыться. Словно вся его ответственность сводилась лишь к тому, чтобы собирать с этих губ вибрирующие придушенные стоны, хаотично бьющие по помутнённому сознанию. Сознанию, кажется, вот-вот готовому расплавиться от слияния температур тел. Вымотавшемуся сознанию, в кои-то веки сподобившемуся умолкнуть хоть на несколько часов. Прежде чем в него вторгся какой-то причитающий бубнёж, доносящийся снаружи. Можно было бы, конечно, испугаться, но если никакой тревоги не было, значит, барьер впитали, а это мог сделать только один… — …что за черт? — просипел Блэк, облокотившись рядом на простынь. Римус наоборот зарылся лицом в подушку. — Рота, подъем!! — Да, вот этот самый черт. — Шуруем на завтрак! Очевидно, они проспали рассвет и, очевиднейше, нехило — судя по стрелкам на циферблате и прилично поднявшемуся над горизонтом солнцу, пробивающемуся сквозь перистую пелену. Римус, привыкнув к свету, убрал от лица козырёк и опустил-таки с непроизвольным выдохом взгляд на хлопочущего вокруг костерка черта. — Что-то говорит мне, ночка выдалась жаркой! — Сделал Фокс вид, будто принюхивается. — В тебе всё ещё столько такта, — фыркнул Римус, пропустив из палатки Блэка, у которого порозовели кончики ушей. Впрочем, ветер тут же прикрыл волосами эту милейшую деталь. — Без эксцессов? — Поинтересовался он на предмет прошедшего полнолуния, недоверчиво осмотрев плоды полевой готовки. — Ну… — сидящий на корточках Фокс потыкал палкой в золу, — картошка вот подгорела. — Сейчас стукну. — Деспот, — стёрлась лучезарная лыба. — Бродяжка, как ты его терпишь? — Рассеял тот внимание, и Римус чуть не прорычал. — Да боже ж мой! Не надо нервничать, нормально всё прошло. Только Рион с Харли сцепились под утро, но я их разнял. Думаю, это любовь, — похлопал Фокс ресницами снизу вверх и поджал губы на слеветированную Блэком картофелину, превратившуюся в уголь. — Не годится, да? — Сириус, держа лицо, качнул головой. Ибо чего Фокс ждал, просто кинув картофель в костёр? — Так, ладно, — бросив палку, подскочил тот, — сейчас вернусь! — Он ведь опять за своими кексами? — Смиренно обернулся Блэк, Римус вскинул рукой, мол, куда же ещё? Культура питания после сорока лет изоляции Фоксу давалась ещё тяжелее, чем выстраивание адекватных коммуникаций. И, спрятав флакон под толстовку, Римус взмахом палочки собрал палатку, оставив возле прогоревшего дотла костра, обложенного камушками, три походных стула. Но не успели они присесть или перекинуться даже парой слов, Фокс нарисовался с бумажным пакетом выпечки под мышкой и тремя стаканчиками кофе. — С пылу с жару! Налетайте, пока горячее. — Ты сечёшь, что подрываешь экономику булочных по всей Англии? — Угостился Римус. Тот, протянув пакет Блэку, бесстыдно поиграл бровями. — Скажите спасибо, что никого не режу, — видимо, решив, что это хорошая шутка. — Мне же надо творить хоть какие-то бесчинства! — Спасибо, — с идентичной интонацией ответили они с Сириусом, заняв рты мучным. — Итак! — Опустился тот на такой маленький, что скорее детский стульчик. — Я уже покумекал с нашим одноногим квазимодо, — Римус едва не поперхнулся, представив эту картину, — до движухи есть ещё пара часов, поэтому нам необходимо обсудить пару моментиков. — Нам? — Выгнул бровь Блэк. — Ну-у, вообще нам с Римусом, — осклабился Фокс, — но тебе, Бродяжка, как первой леди разрешаю поприсутствовать. — Упокою, — скрипнул зубами Блэк, а в сгустившейся вокруг того ауре померли бы даже мухи. Мухи, но не бесцеремонный моральный дух Фокса. И Сириус, подвигав нижней челюстью из стороны в сторону, продолжил пережевывать шоколадный кекс. — Позже. — Так и что за «моментики»? — Разнял Римус зрительный поединок, избрав единственную действенную в случае с придурошными припадками Фокса тактику. Абстрагироваться. Тот сразу воодушевился. — Да, первый! Незначительная поправка в плане, — отмахнувшись, — шпион Дамби… Дамбрл… бог с ним! Короче, каминную связь нам откроют, но после того как все завалятся в Министерство, перекрыть её нужно будет нам с тобой, партнер. Вроде как… честно говоря, он так долго об этом бормотал, что мне стало скучно. Что-то про Атриум, кабинеты высших инстанций, и потом уже присоединяемся к стае на третьем уровне. — Ясно, — только и хмыкнул Римус, игнорируя забравшийся под ворот холодок. Не от морского ветра. И не от задержавшегося проницательного взгляда черных глаз. — А второй? — Второй… — нараспев протянул Фокс и, кивнув сам себе, поднял указательный палец и прищурился, повернув голову вправо. Блэк, словно до этого ушедший в астрал, очнулся и прищурился в ответ. — Дай-ка это мне, — пользуясь смятением, забрал Фокс из рук Сириуса стаканчик кофе и вставил его в песок. — Второй моментик… да где же?.. — похлопал тот себя по полам пальто. — А! Вспомнил, — и звонко щёлкнул пальцами. Как Блэк сложился пополам, рухнув грудью на колени. — Фокс, какого хера?! — Тут же подорвался Римус. — Спокойно, всё пучком, — заботливо распрямил тот Сириуса, откинув на спинку стульчика, — просто убаюкал, — поправив запрокинувшуюся голову вперед, — м-да… затечет, наверное… — Зачем?! — Жестко оттолкнул он того от Блэка. Фокс, переменившись, вздёрнул подбородком и шагнул к нему впритык. Обычно за этой переменой следовали нанесения увечий, но в этот раз у Римуса даже предостерегающей мысли не промелькнуло. — А сам не догадываешься? — Сощурились смоляные глаза. — Второй момент: Блэк никуда не идёт, — с металлическим акцентом на каждом слове, и рьяное сопротивление в груди столкнулось с облегчением. — Прикажешь мне его разбудить, чтобы он через пару часов бился в другой части Министерства, где ни я, ни ты не сможем ему помочь? Давай, — будто беря на понт, ухмыльнулся тот. — Прикажи. — Это решать ни мне, ни тем более тебе, — надавил Римус, буквально ощутив, насколько неубедительным вышел твёрдый тон. — Так нельзя… — В том-то и дело, Римус, — выпучился Фокс. — Можно. Как обидится, так и разобидится. Зато останется жив. Моя задача охранять тебя. И знаешь, мне будет немножечко легче, если ты сегодня тоже будешь заботиться о себе, а не о том, как же там твой ненаглядный. Более того, — ушли кривляния в сторону, — если волк почует, что он попал в неприятности… — покатал тот язык во рту и наклонил голову, — мне напомнить, что было в день падения Министерства? Не требовалось ему никаких напоминаний! И Римус отшагнул, зачесав волосы и сцепив пальцы на затылке, словно хотел снести сам себе голову. — Сейчас он волнует тебя в разы сильнее стаи, Римус. Из-за него мы оба становимся уязвимыми, — продолжал фаршировать его мозг Фокс. — Да, другие считают, что во время битвы никто не станет искать Бродяжку по магическому компасу. Но, скажи, ты готов поставить на этот кон абсолютно всё? Лично вот я не очень! Как и твой волк. Я лишь сделал то, что ты сам хотел сделать… — Да знаю я! — Перебил того Римус, приземлившись на стул и спрятав лицо. Всё он знал. И почему Фокс это сделал, и почему он прав. Именно в отношении побуждений Римуса, а не в вопросах морали. Будь у Римуса достаточно решимости — он бы сам не дал Сириусу ступить на поле боя. Конечно, риск пасть есть всегда, и он не считал Блэка ни на что не годным волшебником. Вот только наложившееся обстоятельство словно концентрировало этот риск, распределяющийся в равной степени между всеми, непосредственно на Сириусе. Если кто-то захочет добраться конкретно до него, сегодня это будет осуществимо. И Римус просто не сможет думать ни о чем другом. Как и в день падения Министерства. Ему не хватило решимости, да. Однако его волку, очевидно, её было не занимать. — Всё равно… — качнул он свешенной головой, — так нельзя поступать. Нужно хотя бы поговорить... — О, то есть за всю ночь вы об этом не наговорились? — Ткнул его Фокс в более глубокую лужу отчаяния. — Что бы ты ему ни сказал, он не останется в тылу. Особенно теперь. Но поверь моему чутью, Римус. Блэку нечего там делать, — безапелляционным тоном. — Ты же говорил, что доверяешь мне, — присел тот перед ним. Римус, невидяще гипнотизируя песок между ботинок, тихо угукнул. — Так докажи это. И он резко поднял взгляд навстречу горящим синим пламенем глазам.******
— …может, ему попить дать?.. — режущая голосовые связки сухость усилилась, словно отозвавшись на это предположение. — Тебя забыл спросить, карапуз. — Какой я тебе «карапуз»?! — Резанул вдобавок высокий голос по ушам, в которые, по ощущениям, словно ваты напихали. — …нет разделения! А я кровный брат вожака, прояви уважение! — Вот твоё уважение. — Ай!! Да блин! Ну отпусти, Дэм!.. — и сопровождающаяся визгами возня таки откликнулась импульсом в лобной доли, а следом и вздохом. — О, проснулся! — Я в курсе. Ричи, сдрысни. — Ла-а-адно… — и Сириус продрал глаза в аккурат под вытаращившуюся на него конопатую физиономию. — Зануда, ты только не обижайся, — затараторил пацан, — это всё Фокс, Римус ни при чем… — Живо, я сказал! И от утробного рыка, сдувшего надоедливого подростка из поля зрения, Сириус машинально вжал голову в плечи, будто он проснулся с худшего в своей жизни похмелья. А затем ещё раз от дребезга захлопнувшейся двери. — Что... — происходит… осмотрел он пустую столовую и, опустив взгляд на свои онемевшие ладони, с нажимом провёл правой по ноющей шее. Ланкастер, переступив лавку, как ни в чем не бывало вернулся к своей трапезе за краем ближайшего стола. — Извиняй. Я захотел есть, пришлось тащить тебя с собой, — без намёка на сожаление нихрена не объяснил тот. Все причинно-следственные спутались в невообразимый ворох, и он без малейшей задней мысли попытался подняться с припертого к стене стула, как пошатнулся и рухнул обратно. И словно от встряски, всё встало на свои места. Подготовка к битве. Полнолуние. Утро. Фокс. Кексы?.. Министерство! — А сколько времени?! — На этот раз вскочив на твёрдые ноги, безрезультатно осмотрел он свои голые запястья и, так же безрезультатно навернув круг вокруг оси, выпучился на бесстрастно жующего, как лось, хиппаря. — Не твоё дело. И по-хорошему прошу, — скребнул тот вилкой, наколов шницель, — не ори. Сириус, оторопев и вспомнив, кто перед ним, сомкнул губы. Снова заозирался и, непроизвольно обыскав самого себя, понял, что у него нет палочки. Какого наргла? Где, блядь, Римус?! На что он не должен обижаться?!! Дредастый кинул вилку в тарелку, обрушив локти на стол, а лицо в ладони. — Окей, я понял! Ты меня слышишь, недолюбливаешь и далее по длиннейшему списку, — обвёл Сириус руками широкий круг и упёр их в стол напротив, максимально мягко говоря, недолюбливающего его оборотня. — Но сейчас я по-хорошему прошу тебя объяснить мне: где Римус и сколько… — Осталось до операции? — Закончил Ланкастер, утомлённо проведя по лицу. — Она уже давно идёт. — Пардон, блядь? Устремились его брови к праотцам. — Все машут палочками в Министерстве, твоё особое приглашение затерялось, — безразлично повёл тот плечом. — Трансгрессировать не пытайся, магию я заблокировал. Сириус, моргнув пару раз, понял, что ему не послышалось. И оттолкнувшись коленом от лавки, прислушался к непривычной тишине, стоящей на улице. А затем припомнил последнее отпечатавшееся воспоминание, как Фокс забирал у него утренний кофе. — Фокс меня вырубил и оставил здесь?.. — Пусть будет так, — хмыкнул дредастый, отчего челюсть Сириуса опустилась ещё ниже. Римус его оставил?.. — Блэк, я не собираюсь перед тобой отчитываться. Когда Люпин вернётся, тогда и используешь весь запас своих лёгких. Римус. Его. Оставил. Я буду оберегать тебя и сделаю всё, что для этого потребуется. — А почему ты не с остальными?.. — опустошённо спросил он. Хотя не особо-то и рассчитывал получить в ответ что-либо, кроме завуалированного «тебя ебёт?». — Храню себя до свадьбы. Разумеется. И Сириус просто рухнул на лавку вполоборота к оборотню. Наплевав на то, что наверняка одним своим видом портит тому аппетит, и на то, что Ланкастер слышит все его мысли. Но мыслей и не было. Словно они заморозились во избежание отвратительнейших выводов, на которые сейчас только и был способен Сириус. Фокс ведь ничего бы не сделал без позволения Римуса. А значит, тот сам принял решение оставить его за бортом. Несмотря на всё, что они обсуждали последние два дня. Сириус не мог в это поверить. Что Римус счёл его настолько слабым. Что принял это решение за него, распорядившись его волей. Слил со счетов, не дав и шанса побороться за мир, к которому они вместе стремятся. Пусть не бок о бок друг с другом, но он должен был сражаться вместе с Сохатым, с которым они не виделись уже несколько месяцев. Будто Сириус самый бесполезный из них… И сейчас ведь так оно и было. Римус стал вожаком, получив огромную силу в лице стаи. Питер с Доркас и Регом, не щадя себя, ищут способы расправиться с Волан-де-Мортом. Джеймс и Марлин отдают себя партизанской войне. А что Сириус? Просто обуза? — Отпусти меня… — безжизненно прозвучало его голосом, и Сириус повернулся под прожигающий его профиль свинцовый взгляд. — Верни мне магию и отпусти, — вперился он в немигающие тёмно-зелёные глаза. — Даже если избавиться от твоей персоны — предел моих мечтаний, Блэк, — с мерзким скрежетом сдвинул тот лавку, — пардон, у меня приказ, — и, подхватив пустую тарелку, направился к стойке раздачи. За уставленными в широкую спину глазами предательски запекло, но он не собирался сдаваться. Просто ждать в неизвестности, скрашивая компанию этому парню, который за два дня, что Сириус провёл в стае, единственный держался от него на расстоянии как от прокаженного. Зато Сириусу двух дней хватило, чтобы кое-что понять. По одному взгляду, которым тот посматривал на Римуса. И на него. — Плевать ты хотел на приказы! — Перегородил он дорогу двинувшемуся на выход оборотню, у которого проступили желваки под смуглой кожей. — Я угадал? Ты следуешь за Римусом по своей воле, потому что любишь его, — само скрежещущее зубами отсутствие ответа было ответом, и Сириус, однозначно потеряв рассудок, толкнул того в грудь. — Да тебе же только на руку, если со мной что-то случится!! Как по грубым чертам пронеслась брезгливая судорога, и Ланкастер, схватив его за грудки, развернул и приземлил на лавку, нависнув сверху. — Слушай сюда, щенок, — глухо прорычал тот практически в лицо. — Мне абсолютно поебать, что ты там обо мне навыдумывал. — И от того, как Сириус сглотнул, щёлкнуло в ушах. — Но ты можешь хотя бы для разнообразия начать уже думать не своим притягивающим неприятности королевским задом, а головой, а?! — Вдавив в край стола, пренебрежительно отпустил тот ворот свитера и опёрся по сторонам от его плеч. — Обуза? Да нет ничего тяжелее, чем оставаться в стороне, когда только это от тебя и требуется. Куда ты так рвёшься? — И стоило Сириусу отвернуться, тот жестко вернул его голову за подбородок. Обратно под яростно буравящий взгляд. — На сегодняшней победе война не закончится, у тебя будет ещё хуллион возможностей сдохнуть, но «мне на руку, если с тобой что-то случится»? Ты, блядь, серьезно, Блэк? А ты о Римусе вообще подумал? Пусть он принудительно оставил тебя «за бортом», считаешь, это решение далось легко и припеваючи? Знаешь, в чем разница между вами? Римус понимает, когда нужно пожертвовать личной привязанностью, чтобы сохранить её, а ты решил, что у нас тут сказочка, в которой «любовь всё преодолеет». Но так уж сложилось, что именно ты держишь его на плаву, и всё, что он делает, он делает ради тебя. Если с тобой что-то случится, Римус не переживёт… — Знаю, — сдавленно перебил Сириус. Просто чтобы вставить своё слово. — Нет, — сильнее приблизился Ланкастер, вынудив отклониться до боли в лопатках. — Нихрена ты не знаешь. Потому что за своим трепыхающимся гонором не видишь главного. На ваших любовных страданиях свет клином не сошёлся. Ты ведь даже не догадываешься, что происходит с вожаком, когда он ослабевает… — и Сириус наконец вслушался в низкий утробный тон. — Проторчал тут два дня, поделил с нами хлеб и возомнил себя знатоком оборотней? Не заблуждайся, будто мы теперь миролюбивые волшебники, покрывающиеся раз в месяц шёрсткой. Мы звери, Блэк. И если Римус даст слабину, от него мокрого места не оставят. — Что?.. — Что слышал. Поэтому раз решил остаться его парой, то побереги себя хотя бы ради Римуса!! Удар по столу прокатился раскатом по вконец протрезвевшему разуму, и Дэмиан покинул его личное пространство, позволив Сириусу сделать пробный вдох. Тяжелое второе дыхание смешивалось в ушах с собственным сердцебиением. Он не был оборотнем. Не обладал и десятой долей их способностей и, очевидно, не мог и никогда не сможет полностью постичь их природу. Но даже одного взгляда на этого парня, сдавливающего сейчас переносицу и пытающегося отдышаться, было достаточно, чтобы осознать: Во-первых, тот уже пожалел о том, что дал волю эмоциям. И, во-вторых, тот переживал не меньше его. …нет ничего тяжелее, чем оставаться в стороне, когда только это от тебя и требуется. Римус, всячески избегая этой темы, лишь вскользь обмолвился, что Ланкастер до сих пор не восстановился после Азкабана и вряд ли когда-либо достигнет своей формы до затмения. Конечно же, речь не про физическую форму — пусть и сбросив пару-тройку дюймов в объёме, выглядел тот так, что Сириусу всё ещё хотелось расчесать себе грудь до крови от ревности. Особенно когда Римус отходил со своим бывшим, чтобы посовещаться о вопросах стаи… и тогда выражение лица Римуса становилось совершенно другим. Словно теперь он был вынужден надевать маску именно перед Сириусом. Почему всё должно быть так сложно? — Мне жаль… — Что мне приходится слушать твоё нытье? — Грубо спаясничал тот и цокнул. — Забей, наступит мир, и будете вместе бегать по полюшку, взявшись за ручки. Но кое в чем ты прав, — ни с того ни с сего вновь шагнул к нему Дэмиан, а затем сжал пальцы на его плече. И по всему телу пронёсся будоражащий вихрь энергии, вырвавший шумный вздох. — Римус принял своё решение. Твоя очередь. Посмотрим, сколько из сказанного ты усвоил. — О чем ты?.. — потупил он на возникшую в руках того палочку, и Ланкастер, положив её на край стола, развернулся и зашагал к выходу. — Делай что хочешь!! Вздрогнув в такт оставившему его в полном одиночестве хлопку двери, Сириус смочил слюной пересохшее горло и перевёл никак не фокусирующийся взгляд на свою палочку. Ты моё главное преимущество… всё, что он делает, он делает ради тебя. Лихорадочные пальцы накрепко вцепились в древко. Если с тобой что-то случится, Римус не переживёт… но ты и главная моя слабость. Пальцы дрогнули в такт подбородку. Пообещай, что больше не пойдешь за мной, — надавило на внутреннюю сторону ладони фантомное прикосновение со дня падения Министерства. Под веками ожили сожалеющие ореховые глаза, умоляющие поверить им и отпустить, чтобы вернуться навсегда. И палочка выпала из рук.***
Попроси Сириуса назвать самое разрушительное чувство, он бы без раздумий ответил: «беспомощность». Собственная, всепоглощающая. Он ненавидел её в себе. С глубокого детства, оставшегося в памяти проведёнными у постели младшего брата часами. Римус не мог не понимать этого и всё равно связал его по рукам и ногам в этом чувстве. Но если сейчас всё, чем Сириус мог ему помочь — это не предпринимать ровным счетом ничего, переступив через гордыню, то… — Надо же, всё-таки голова тебе не только, чтоб горланить, — прилетел по щам комментарий, стоило отворить дверь, справа от которой его поджидал Ланкастер. Подозрительно расслабленно подпирающий стеночку. — Проверку мне устроил? — Прищурился Сириус, смекнув, что в любом случае не смог бы аппарировать. — Ну, кто-то должен был вправить тебе мозги, — оттолкнулся тот, перекинув дреды за спину, когда они поравнялись. — Не изводись. Если б случилось худшее, мы бы уже почувствовали, — удивительно участливо донеслось через плечо. И Сириус, закатив глаза, пошёл следом к сердцевине лагеря, где вокруг затушенного костра сидел молодняк с ещё тремя членами стаи. Потому что хер ли ещё было делать? Кроме как изводиться, конечно. «Не изводись» — пфф, не в его силах. Может, вожака те бы и почувствовали, но местный эмпатический локатор явно не был настроен на остальных близких ему людей. И как завелось в последнее время, бегущая по венам тревожность оставляла ему только прокручивать в руках серебряное зеркало. Всё ещё единственное средство, с помощью которого он мог связываться с братом. Будто судьба нарочно их разводила, отнимая возможность провести вместе один грёбаный день. Хотя их разговоры, так или иначе, сводились к скудному докладу об обстановке и обмену сидящими в печёнках «всё в порядке». Но вроде как Рег неплохо сработался с Доркас и Питером, что не могло отчасти не радовать. Возможно, однажды сухому общению по делу удастся перерасти в нечто большее. По крайней мере, Сириус очень хотел в это верить. Да, пожалуй, верить — это теперь всё, что на самом деле оставалось Сириусу. Он сцепил на себе строгий взгляд рассевшегося по другую сторону костра Ланкастера и опустил свой — ненароком стушевавшийся от вновь уколовших грудную клетку рокочущих слов, заставивших почувствовать себя ноющей эгоистичной тварью. Раз решил остаться его парой, то побереги себя хотя бы ради Римуса! Парой. Для оборотней ведь этот термин несёт совершенно иное значение, чем «возлюбленный», и целый год парой Римуса был этот парень… Наверное, продолжи он мысль — пришёл бы к выводу, что Дэмиан подходит Лунатику намного больше. Особенно сейчас. Однако Сириус не успел её развить, подскочив одновременно со всеми, когда за спиной Ланкастера появилось несколько вернувшихся членов стаи. Сириус, оцепенев и не до конца осознавая свои границы — позволительно ли ему сейчас приближаться? — остался на расстоянии наблюдать, как все столпились вокруг опущенного на землю одного из оборотней. А крики доносились словно через ту же вату. — …Дэм, помоги ему! — Склонилась над изувеченным парнем Харли, за которой, закрывая лицо ладонями, едва сдерживала истерику другая блондинка. — Фи, да успокойся! Он не помер! — Что с Рионом!? — Вскрикнул Ричи. — Попал под Бомбарду, — непоколебимо ответила та, но не пацану, которого уже оттягивали назад, а Ланкастеру, прощупывающему раздавленную вплоть до плечевого сустава окровавленную руку. — Справишься? — И Сириус, всё же неосознанно приблизившись, увидел, что, несмотря на твёрдость в голосе, серые глаза Харли были переполнены отчаянного беспокойства. Как его снесли на целый метр, схватив за плечи. — Эй, ты в норме? — Почему-то решили спросить сейчас именно его. Видимо, лицо онемело не просто так. — Приём! — Сильная встряска заставила наконец оторвать глаза от месива и посмотреть чуть вниз в пронизывающие его светло-карие. — Всё з-закончилось? — Да, отвоевались, — кивнул Хартнелл. — А… — Пока ещё там. Был вместе с вашими в Атриуме. — Вашими? Друг Римуса снова кивнул. Сириус, отшатнувшись, крепче схватился за появившуюся в ладони палочку. — Блэк?.. — ещё крепче. И, кинув взгляд на предельно занятого в данный момент Ланкастера, трансгрессировал. Прямиком к осыпающемуся парадному входу Министерства Магии и в едва не сбившую его с ног оживлённую толпу, выбегающую под переливающееся обрывками барьера пасмурное небо, в котором развевались следы Черной метки. Протолкнувшись через встречный вопящий поток, он оказался в переполненном гудящем Атриуме. В воздухе витала хрустальная пыль, ноги спотыкались о чужие ноги и валяющиеся тут и там обломки, а голова безостановочно вертелась, выискивая среди безликих силуэтов хоть какие-нибудь знакомые приметы. — Бродяга?! — И Сириус чуть палочку не выронил, крутанувшись навстречу пробивающемуся к нему Сохатому. Хвала Моргане, без видимых повреждений вроде раздавленной половины тела. Миг, и его стиснули в тёплой лихорадочной хватке. — Хвала Годрику, с тобой всё в порядке, — опять ошиблось адресом беспокойство. — Мы победили... хоть и многие сбежали… — Да насрать. Все целы? — Игнорируя приходящиеся в спину один за другим толчки, отстранил он Поттера от себя. Джеймс явно под воздействием аффекта судорожно закивал, отчего перекошенные очки съехали по носу ещё ниже. — Ты как?.. — Нормально... но чуть было не было. Меня в последний момент спас какой-то парень с синими волосами. Похоже, он был из людей Лунатика... он же… — потерянно оглянулся Сохатый. Сириус, сморгнув картину лежащего сейчас посреди лагеря парня, проследил за взглядом Джеймса и обнаружил возле когда-то являющихся фонтаном руин Марлс. Живую. Осматривающую одного из Пруэттов, у которого вместо уха было кровавое нечто. — …а где сам Лунатик? — И всё здание содрогнулось, будто предвещая, что ответ Сириусу не понравится. — Стены ещё рушатся… здесь нельзя долго оставаться. — И Сириус встряхнул друга, возвращая того в чувство и к его оставленному без внимания вопросу. — А, пару минут назад был здесь. — Пару минут?.. — Грюм попросил их с другим оборотнем проверить этажи, на случай если кто-то… — Те самые этажи, которые рушатся?! — Сохатый умудрился одновременно выпучить глаза и нахмуриться. — Куда именно Грюм их направил? — Вроде в Отдел магического транспорта... Бродяга!! — И этот вскрик уже проглотил оставшийся за спиной гул. Сириус, окончательно потеряв себе отчет, выбежал на лестницу, на которую мельком бросил взгляд Поттер, и, прижавшись к перилам, чтобы пропустить спускающийся поток, преодолел несколько пролётов. Теперь, после просиженных за зубрёжкой часов, план здания был ему известен до последних закутков. Но стоило ему, даже не запыхавшись из-за толкающего вперёд адреналина, пулей вылететь на шестой уровень и завернуть за угол, ноги вросли во вновь сотрясшийся пол. Ведь за тем углом, он сразу завидел спешащего ему навстречу Римуса в идентичном с Фоксом изумлении. — Сириус, ты что здесь делаешь?! — Схватив за локоть, развернул его тот спиной к остановившемуся в нескольких метрах Фоксу, и он, краем сознания отметив, что на Римусе даже царапины не было, притянул того к себе. — Перенёсся, как только всё закончилось. — Римус, облегченно выдохнув, обнял его за талию. — Прос… — Завали, — уткнулся он в потёртую куртку. — Я понял.Я понял.
Всего два поистине нужных ему сейчас слова. И Римус прижал Блэка к себе изо всех заново наполнивших его сил. Я же говорил, — подмигнул ему Фокс, даже не удосужившийся отвести нахально умиляющийся взгляд. Он не знал, сколько прошло времени, за которое он забыл, что когда-либо жил, не уклоняясь от смертоносных заклятий, параллельно отправляя не менее опасные в других волшебников. Что земля под ногами когда-либо не дрожала от закладывающих уши взрывов. Что за не дающим ничего разглядеть полумраком малахитовых стен, существует другой и даже нетронутый войной мир. Что буквально этой же ночью он держал Сириуса в своих объятьях. Так же крепко, как держал его прямо сейчас, зарываясь носом в не растерявший французских ноток шёлк. И тот факт, что Блэк понял его, побуждал положить болт на просьбу Грюма. Ведь, очевидно, что после оповещения «немедленно спускаться в Атриум» все люди в здравом уме давно бы уже покинули держащееся на святом духе здание. Пожиратели — так и подавно. Да. Определенно и с него, и с Фокса, и со всей стаи на сегодня было достаточно. И Римус, стиснув Сириуса ещё раз напоследок, открыл глаза под уже слегка смутившийся взгляд. Совсем не намекающий, что идея «положить болт» кое-кому-здесь очень даже по нраву. Как вдруг этот взгляд враз насторожился, и прежде чем Фокс обернулся, вытаскивая руки из карманов, Римус умудрился зафиксировать в мигнувшем полумраке возникший силуэт. Но что происходило потом — он уже не фиксировал. Вроде прошла всего секунда, преломившая время и развернувшаяся неизведанной вечностью. Потому что за одну секунду просто не может произойти так много всего. Где-то на периферии сверкнул серебряный отблеск, а в другой руке силуэта уже была вскинута палочка. И где-то там же — на периферии — разразился истошный крик, обратившийся зеленым светом. Хватка вокруг тела Римуса вмиг ослабла. Вспышка неумолимо пронзила встречную волну барьера, выпущенного из ладоней Фокса и откинувшего силуэт на бетонный обломок. И когда зеленый свет ослепил сетчатку, всё что он успел — это вытолкнуть из-под неё Сириуса. От себя. А дальше…Всё стихло.
Отразившиеся эхом три крика, из которых последним, кажется, стал его собственный, полностью улеглись. Однако взамен них послышались какие-то голоса. Одновременно узнаваемые и незнакомые. Раздающиеся будто из туннеля. Или с другого конца тёмного коридора, куда продолжал смотреть Римус. Почему-то он не мог вспомнить, где он находится. Внутри звенела умиротворяющая пустота. Он только стоял и смотрел на поднимающегося у куска обломка парня, когда-то мелькавшего в его жизни — всегда на заднем плане. Никогда — вблизи и так явственно. Почему-то Римус без проблем мог его видеть, хотя что-то подсказывало, что так быть не должно. — …почему? — гулко пробился сквозь вакуум вопрос, который он вроде не собирался задавать. В котором вроде и смысла никакого не было... Как отряхнувший мантию парень в таком же ступоре посмотрел на него, и смятение сменилось неприкрытой ненавистью. Это же был Барти Крауч? Римус только поймал эту мысль, как она мгновенно улетучилась. Словно за ненадобностью. — …ты убил Регулуса! — искажающиеся надломом слова осели на пол, и он ненароком опустил взгляд тому под ноги. Да. Вот что точно было неправильным… и тот уставился вниз, шарахнувшись от своего же изломанного в неестественной позе тела. Возле которого лежали круглые серебряные часы. Эти же часы должны были привести к кому-то очень важному? Но Римус на долю эфемерной секунды каким-то образом осознал, что искали они именно его. Через кого-то очень важного... — …нет, — смешалось в унисон эхо нескольких голосов. Заплаканные перепуганные медовые глаза вонзились в его. Казалось, они просили помощи, но Римус лишь качнул головой. — Регулус жив. И только лицо с острыми чертами перекосилось от прозрения и ужаса, к парню со всех сторон подобралась поглотившая того черная верещащая дымка. В то же мгновение Римус забыл, что вообще с кем-то разговаривал, а прорывающиеся издалека надрывающиеся голоса раздались совсем рядом. — …он ещё жив! — …это невозможно. Ухватившись, Римус повернулся на этот голос, но почему-то даже не удивился, узрев своё распластанное на полу тело. — …не смей умирать!.. слышишь?.. открой глаза…ну же, Римус, открой... ты же обещал, что мне не надо бояться!.. пожалуйста, помоги ему... Он практически не понимал суть слов. Он же всё видит. Его глаза открыты… — …к-как? — …я не знаю, Фокс!.. умоляю, сделай что-нибудь!.. хоть что-нибудь… И оттого как Сириус сжал его грудь, внутри что-то кольнуло. Ладонь непроизвольно попыталась перехватить это ощущение и нащупала висящий на шее флакон. Его — был в целости. Свисающий набок — внизу — был черным от копоти. — …нет гарантий, что сработает… даже не понимаем, почему он ещё жив!.. — …попробуй!.. ты же тоже исчезнешь вместе с Римусом!.. вдруг он справится?.. На фоне державших флакон пальцев вспыхнула синева загоревшихся глаз, и Римус отчетливо увидел, как Фокс обхватил ладонями его шею. Прикосновение отозвалось слабым теплом. А в следующий миг тело внизу затряслось. Откуда-то изнутри поднялся нарастающий звук разгоняющегося сердцебиения. И Римуса рывком утянуло в беспросветную мглу.