Омежий бунт

— Располагайся, Дин, — гостеприимно предложил Кастиэль, приглашая Винчестера быть как дома у него в гостях, куда он его сразу же и привез из аэропорта. У Каса обнаружился ветхий и заросший пляжный домишко на берегу океана, своей простотой и романтичностью больше похожий на жилище бомжа или наркоманский притон. Вероятно, это он и был. Дин вошел не без опаски, уже заметно жалея, что он здесь, и думая, что в общем-то совершил опасную глупость. Нужно было из аэропорта сразу ехать к Мэри и уже туда пригласить Каса со всеми этими его подозрительными новостями о Сэмми. Но что сделано, то сделано. Дину слишком не терпелось узнать, что же там происходит в жизни Сэма на самом деле. За красивой стандартной обложкой. Честно говоря, Дину уже не верилось, что он действительно узнает что-то стоящее. Потому что Кас до сих пор вызывал у него большие подозрения. Шум океана действовал успокаивающе, но уединенность снаружи и обстановка внутри не внушали большого доверия. Внимание в первую очередь привлекал здоровенный кальян на низком столике и рассыпанные буквально повсюду, по полу и по мебели, как конфетти, презервативы. Дин незаметно взглянул на один из них: так и есть, королевские. Его размер. Вот черт, ведь так и знал! Это всё была явная ловушка Каса, а он попался в нее как младенец! Теперь этот «ангел» вколет ему какую-нибудь дрянь, свяжет и будет насиловать здесь месяцами… И никто даже не будет знать об исчезновении Дина, потому что никто о нем, конечно, не побеспокоится. Кроме начальника, а его-то Дин предупредил, что едет к матери на неопределенный срок. Неожиданно Дина посетила еще одна страшная мысль: а что если Кас похитил и Сэма тоже и держит его связанным где-то тут? Но эту возможность пришлось быстро признать невероятной. Потому что исчезновение Сэмми уж точно не осталось бы незамеченным. Какое там, даже недолгая пропажа этого золотого мальчика, этой милой сладкой омежки с чертовски привлекательными формами быстро возмутила бы и встревожила не одно сердце. А после размещений объявлений о пропаже с фотографиями этой невинной няшки с щенячьими глазами и трогательной челкой и вовсе помимо копов на поиски поднялись бы все местные герои и альфы. Ну, по крайней мере про себя Дин точно знал, что ринулся бы такого спасать. И спас бы. Точно бы спас. Тем временем, пока Дин думал, сопоставлял и подозревал, Кас неторопливо и свободно уселся в большое кресло и сложил руки замком на животе, точно сосредотачивая на себе всё внимание в кадре. Кас смотрел на Дина и хранил торжественное молчание. Дин резко подвинул себе, как удобно, плетеный стул и сел напротив Каса, глядя на него подозрительно и храня зловещее молчание. — Я проделал этот путь не для того, чтобы играть с тобой в гляделки, — произнес наконец Дин. — Рассказывай, что там стряслось с Сэмом, и побыстрее. — Аутолокфакия, — с легкой улыбкой произнес Кас одно это удивительное слово и снова замолчал, как будто оценивая произведенный эффект. Но Дину это не сказало ровным счетом ничего. Он лишь недоуменно встряхнул головой и продолжил вопросительно смотреть на Кастиэля. — Аутолокфакия, — с явным наслаждением повторил Кас. — Сэм до сих пор девственник. Да… можно сказать, девственник. Лицо Дина непроизвольно расплылось в неуверенной улыбке, от сердца отлегло, захотелось петь и танцевать. Всё-таки, до чего же хороший день — солнце, воздух, море, он скоро увидит маму, его Сэмми еще девственник… Такой же девственный и чистый, как песок на этом диком пляже. — И что, что он — девственник? Из-за этого ты раздул такую панику? Подумаешь. Сэмми всего лишь двадцать. Да, немало, конечно… Но не надо на него давить и прививать какие-то комплексы. Потеряет девственность, когда захочет! — уверенно поставил точку Дин. — Вот в том-то и дело, Дин, — загадочно улыбнулся «ангел», продолжая пристально пялиться на Дина. — Сэм уже хотел ее потерять. Очень сильно хотел. Дин замер с раскрытым ртом, не зная, как реагировать на такие заявления. Не понимая даже, что он чувствует в связи с этой новостью. Ну, наверное, это нормально, что Сэм хотел потерять девственность… Конечно, это нормально, нормально… но, блять!.. — Так, что же… — пробормотал Дин растеряно. — Не нашлось желающих? — Желающих было — вагон и маленькая тележка, — возразил Кас. — Но это, я думаю, ты и сам понимаешь, можно не рассказывать. — Нет, ты уж расскажи, — съязвил Дин. — Если Сэма пытался трахнуть вагон людей, то мне было бы любопытно про это послушать. — Как скажешь. Джек. Рафаэль. Марк. Гадриэль. Том. Ульям. Другой Марк. Алекс. Гордон. Даниэль. Гейб. Дейв. Джон. Виктор. Майкл… — Погоди-погоди, — перебил Дин, — это?.. — Да. Всё это люди… в основном альфы!.. с которыми твой обожаемый Сэмми пытался лишиться невинности. Дин потрясенно смотрел на Каса и хлопал длинными ресницами, уже совсем ничего не понимая. — Аутолокфакия, Дин. Это редкое психосоматическое омежье заболевание. Когда омега безумно хочет какого-то одного определенного альфу, то тело омеги не впускает никого другого — буквально блокирует доступ всем остальным при помощи сжатия мышц, — раскрыл наконец Кас завесу тайны. — Сэм изо всех сил пытался лишиться девственности с кем угодно, кроме того, кого слишком сильно хотел на самом деле. И ничего не вышло. Никто не смог войти в него, Дин! Даже я. — И ты тоже, Брут?.. — не веря ушам, переспросил обалдевший Дин. — Да, я пытался в него войти… Чтобы помочь, разумеется. Пытался войти в твоего Сэмми, — спокойно рассказывал это Кас, словно это была самая нормальная вещь в мире. — Но у меня это получилось не лучше, чем у всех остальных, не переживай. Недобрый орлиный взгляд Дина показывал, что он все-таки переживает. Во-первых, какого черта и что здесь творил всё это время его Сэмми?! А во-вторых — что вообще за дурдом тут творится?! Что за срань господня?! Что за безумные вещи он тут сейчас узнает?! Что за бред и что за хуев дебильник?! Суровый взгляд Дина Винчестера так и сверлил Каса, требуя немедленного ответа на все эти вопросы. — Мы с Сэмом перепробовали всё: эротические массажи, расслабляюще ванны, афродизиаки, возбуждающие эфирные масла, медитативную музыку, аберрации, молитвы, даже легкие наркотики… — спокойно продолжал Кас, не обращая внимание на всё более звереющее лицо старшего Винчестера. — Я — специалист в таких вещах, ты знаешь. Но это оказался очень тяжелый случай. Сэму так ничего и не помогло. Мне не удалось войти в него даже на миллиметр! И скоро я понял, что твой младший брат безнадежен. Безнадежно влюблен в тебя также, как ты — в него. Но я понял это не сразу. Дин сделал наигранно удивленное выражение лица. — Мне пришлось провести небольшое расследование, — пояснил Кас. — Потому что Сэм — невероятно скрытная и уклончивая личность. Это не мои слова — так сказал его личный психотерапевт. «Невероятно уклончивая личность». Сэм переводит стрелки на других, решает чужие проблемы, ставит диагнозы, лезет в чужие души, нудит и капает на мозги… всё вместо того, чтобы заниматься собственными проблемами. А они у него совсем не маленькие. Я бы даже сказал, проблемы у него огромные. И в психике, и в личной жизни. Но он не хочет об этом размышлять, и его невозможно заставить. Ибо — упрям. И еще он отлично умеет притворятся. — Так Сэм… ничего тебе не говорил про меня? — Говорил, конечно, говорил. Сказал, что у него есть сводный старший брат-альфа, но вы как-то почти не общаетесь. Вот и всё, что он мне говорил о тебе. Наверное, посчитал, что этого достаточно, и что больше мне знать не стоит. — Черт… Как-то обидно, однако. — Поверь мне — не стоит. Не стоит обижаться. Всегда делай скидку на то, что это — Сэм. Личность не только уклончивая, но и во многом максимально закрытая. Например, я бы никогда и не подумал, что у него было и с Руби… «Господи, еще и с Руби?.. — тихо ужаснулся Дин своим самым глубоким страхам, ставшим явью. — Какой изврат!» В большом отличие от альф, которые просто могли трахать всё, что движется, включая девушек, и в отличие от бет, которые нередко образовывали крепкие пары и браки с девушками, как например это было у Джона и Мэри, омеги, которые спали с женским полом, были действительно высшей степенью разврата. Девушка с девушкой — это было совершенно нормально. Но омега и девушка… Или омега с омегой! Такое у многих просто не укладывалось в головах. Обычно альфы готовы были рвать таких омег на куски, образно говоря, по-всякому их наказывать, пускать по кругу за «предательство» и «испорченность». Омег и так катастрофически не хватало на всех альф, и если еще обнаруживалась связь с бетой, а тем более с девушкой или с другой омегой — то подобное ненормальное поведение никак не встречало у общества одобрения и понимания. Казалось, что нужно было быть очень развратным и больным, чтобы образовать такую пару. Сэм с Руби, как выяснилось, образовали… У них был какой-то секс. Пусть и не в той позиции, которая нужна была Сэму для потери омежьей девственности. Но секс. И, возможно, горячий. Дин никак не мог понять — что же там Сэм всё опять пытался доказать вместе с этой развратной девкой? Что он тоже может быть альфой, хоть он и омега? Какая глупость! Когда Сэм уже успокоится?! Жутко бесит, аж зубы чешутся. — …Этим я хочу сказать, — рассказывал тем временем Кас, — что, да, иногда Сэма можно легко читать, как открытую книгу — настолько он бывает открыт и выразителен. Но также часто это непредсказуемая шкатулка с неожиданно выскакивающей игрушкой. Я уже испытал это на себе много раз… Как раз об одном случае я и хочу тебе рассказать. Это по поводу моего расследования. Дин слушал, затаив дыхание. — Мне пришлось копаться в грязном белье, потому что от Сэма никакой нужной информации получить не удавалось. Даже хорошенько напаивая его, как было с тобой, мне ничего не удавалось выяснить. Сэм совсем не такой откровенный и открытый, как ты, Дин, и он вовсе не спешит изливать направо и налево свою темную душу и раскрывать свои тайны даже самым близким людям. Он и под мухой всё упорно плел что-то невразумительное про какого-то альфу, который, якобы уехал… Конечно, в его аутолокфакии вполне мог быть виноват и кто-то другой вместо тебя. Но я знал, что Сэм многое не договаривает насчет тебя, и мне было интересно — как много он не договаривает. При этом какого-то мистера Икс тоже нельзя было со счетов списывать. Так что, в общем, я обыскал квартиру твоего брата. Кас замолчал, ожидая, видимо, осуждения со стороны Дина, но его не последовало. Дин только сверлил «ангела» глазами в ожидании продолжения и результатов следствия. — Я нашел у Сэма в спальне коробку с горой секс-игрушек, — произнес Кас, с удовольствием наблюдая, как Дин вздрагивает от этой очередной вымораживающей новости о младшем брате, как широко распахиваются его большие зеленые глаза. — В основном там были огромные дилдо, фаллосы, вибраторы, пробки… Всё самых больших размеров! Но и это еще не самое удивительное. — Чт-что?.. — кое как выдавил из себя Дин, и понятно было, что он пытается спросить: «Что же самое удивительное?» — Еще больше, чем секс-игрушек, в этой коробке валялось фотографий, — объявил Кас, и видя, что вот сейчас Дин в максимальном напряжении — еще немного и порвется, как перетянутая струна, не стал его долго мучить. — Твоих фотографий, Дин. Всё. Вот теперь Дин впервые смог нормально вдохнуть и выдохнуть за всё время в гостях у Каса. Его фотографии! Его, именно его, не Люцифера, не Гейба, не Каса, не какого-то мистера Икс… Сэмми удовлетворял себя, глядя на его фотки! И мало того: похоже, это вообще был единственный секс, который Сэм мог себе позволить все эти годы. Из-за этой его очаровательной психосоматической болезни. Просто чудо! Дин никак не мог поверить, что всё могло оказаться настолько прекрасно на самом деле. На его лице застыла светлая не верящая улыбка. Вдруг Кас его просто разыгрывает? Или банально врет? — Вообще-то, там были не только фотографии, — продолжил свой рассказ их великолепный «ангел». — Были и постеры. Крупные изображения тебя полуголого, снятые в спортзалах, у бассейнов… Когда ты еще посещал такие места. — И что всё это значит? — спросил Дин, хотя, сам в принципе понимал, что это значит, но ему хотелось услышать это еще и от Каса. — Больше всего в коллекции игрушек Сэма было членов на присоске, — многозначительно сообщил тот. — Дин, я думаю, мы оба прекрасно понимаем, что всё это значит. Сэм прилеплял такие фаллосы к стулу, вешал перед собой на стену твои крупные изображения и скакал на искусственных имитаторах члена, представляя, что это — ты. Да. Да. Да, черт побери, да!!! Улыбающийся Дин сидел со всё ещё ошеломленным видом, и внутри него пели райские птицы. А затем вдруг резко нахлынула злость. Не просто злость — ярость. Что же всё-таки, вашу мать, Сэм здесь творил в этой Флориде?! Какого хуя развлекался с игрушками?! Какого хуя пытался развлечься с другими альфами?! И не только альфами?! Зачем всё это дерьмо, если он так сильно хотел именно его — Дина?! Столько времени зря… Вот честно, Дину теперь казалось, что Сэм творил всю эту бредятину чисто назло ему. — Вредная, ебливая, неблагодарная, капризная сучка, — подвел итог Дин, разочарованно прикрыв глаза. — Какого черта он всё это делал, Кас? Хоть ты понимаешь? — Ну, у меня, конечно, есть некоторые предположения, — усмехнувшись, пожал плечами «ангел». — Если тебе интересно их услышать… — Да, блять!.. — рыкнул Дин. — Мне интересно услышать любые предположения на эту пиздецкую тему! Даже если они дебильные. Потому что дебильнее поведения Сэма уже ничего не может быть. — Хорошо. Вот что я понял, Дин, за месяцы дружбы с твоим младшим братом, — с улыбкой поведал Кас. — Для начала: Сэму вообще не нравится быть омегой. Он по натуре — лидер, победитель, ведущий, и к тому же, ему нравится, чтобы всё вертелось вокруг него. Сэм всегда был уверен, что станет альфой, но… по каким-то ведомым лишь природе причинам, не стал. Но ты — это вообще отдельный разговор. И если короче… Я думаю, что Сэм очень сильно обиделся на тебя. — И всё? — обалдел Дин. — Вот так просто — он обиделся? Он просто обиделся, ты хочешь сказать?! — Нет, Дин, не просто обиделся, а очень, очень сильно обиделся, — пытался втолковать Кас. — По-моему, единственный, кто здесь должен обижаться и очень сильно — это я! — Пойми, что Сэм — натура очень тонкая, очень чувствительная. И, я уверен, что никого ближе тебя у него никогда не было. Никогда не было никого важнее тебя… И при этом ваши отношения всегда включали много соперничества. И Сэм всегда хотел быть альфой. И он всегда думал, что станет альфой. Он был почти уверен в этом. А вместо него альфой стал ты, а он оказался даже не бетой, а омегой. Сэм ненавидит тебя уже за одно только это. Далее, уже из твоих рассказов, как я понял: ты не только не поддерживал его и не вел себя скромно, но еще и измывался над ним в самый трудный период, насмехался, домогался, самоутверждался за его счет, издевался и по-всякому унижал его. Это стопроцентная гарантия ненависти, даже в менее запущенных случаях. Ну, а то, что Сэм после всего этого еще и воспылал бешеной страстью к тебе — не только не помогло вам, но и подлило масла в огонь его лютой ненависти. Ну и, конечно, твои отношения с другими омегами и бетами укрепили ее уже просто до непробиваемого железобетонного состояния. Дин подавлено молчал какое-то время. Пытался представить, что же чувствует к нему Сэм, но от этого просто крыша ехала. — Но это же получается… что Сэмми меня и вправду ненавидит? — понял он. — А ты что думал — что он так убедительно притворяется? Конечно, он тебя ненавидит, в этом нет никаких сомнений, — спокойно рассуждал Кас. — Ужасно хочет и ужасно ненавидит — подумай, Дин, ему реально не позавидуешь. Впрочем, тебе и самому это всё прекрасно знакомо. Но от ненависти до любви в вашем случае путь самый близкий. Просто вы никогда не пытались нормально решить свои проблемы: каждый закрылся в собственной боли и обиде, не видя больше ничего. — Ладно, допустим… Хорошо, допустим, ты прав, — помолчав, произнес Дин. — Мы были мелкие, и оба вели себя, как полные придурки. Но, что мне делать теперь? Сэмми ужасно упрямый, ты сам сказал. Думаешь, я как-то могу повлиять на него? Тогда — как? Как, Кас, скажи мне. — Вот этого я не знаю. Но у тебя сейчас будет прекрасная возможностью всё это узнать у Сэма лично. Сэм будет здесь… — Кас взглянул на часы, — через семь минут. — Что?! — чуть не подпрыгнув на стуле, вздрогнул от этой новости Дин. — Этот парень чертовски пунктуален, по нему можно часы сверять. Уже через шесть… Я пригласил его сюда, сказав, что мне нужно с ним поговорить насчет его, уже известной тебе, проблемы. Но не сказал, разумеется, что здесь вместо меня будешь ты. — Что?! Дин всё больше ужасался тому, что творил этот сумасшедший «ангел». Это надо же, какой самовольный и наглый тип! Вмешивается, решает, распоряжается их жизнями… ставит в такие вот ситуации и перед фактом! — Да, мне пора, — еще раз глянув на часы, спокойно поднялся Кас, явно собираясь уходить. — Поговорите честно и от души. Решите, наконец, все свои дурацкие проблемы. Будьте как дома… Но постарайтесь ничего не разбить. — Можно подумать, здесь есть что-то ценное! — огрызнулся Дин. — Кальян довольно-таки дорогой, — заметил Кас. — Мебель ручной работы. Делал знакомый мне столяр. — И это ты называешь мебелью? — насмешливо съязвил Дин. — Дин, я понимаю, что у тебя вечно раненное любящее сердце… Но разве обязательно всегда быть грубой сволочью? — устало поинтересовался Новак. — Нет, я… Я просто дико нервничаю, Кас. Прости. — Ничего, я всё понимаю, Дин. И я хочу, чтобы ты навсегда усвоил главное. То, что мы знаем совершенно точно: ты безумно любишь Сэма. И я абсолютно уверен, что за всей своей сучностью, бунтом, эгоизмом и гордостью Сэм также безумно любит тебя. Всегда помните об этом и не позволяйте своим внутренним демонам вами рулить. Кас снял свой светлый плащ с крючка у входа и открыл поскрипывающую, как и все в этом доме, дверь. — Зачем? — не мог не задать Дин в конце этот вопрос. — Что? — обернулся «ангел» в дверях. — Зачем ты делаешь всё это? — Я не могу сделать тебя счастливым, Дин, — произнес Кас, глядя ему в глаза. — Потому что никто не может. Кроме Сэма. И Сэма тоже сделать счастливым я не смог, по аналогичным причинам. Но Сэм — такая гордая и злая сучка, что готов мучить сразу двух людей — тебя и себя — лишь бы не быть «снизу», «под тобой». Но, несмотря на эти глупости, он все равно очень хороший человек. Даже состоит в обществе охраны окружающей среды и спасения животных… Я думаю, вы оба заслуживаете счастья. — Наверное ты и вправду ангел, — предположил Дин. — Наверное ты прав. Кас вышел из дома и пошел по чистому песку в прямом направлении к морю. Дин неожиданно вспомнил еще какой-то вопрос, который хотел задать Касу, но, выбежав наружу, увидел только пустынный берег, расходящийся безлюдным пляжем в обе стороны. Неброский Камри, на котором они сюда приехали, по-прежнему стоял на подъездной дорожке чуть выше дома. Следы на песке вели прямиком к океану, но самого Каса и след простыл, словно он испарился или… уплыл? Вот же чудеса, удивительно. Изумленный Дин Винчестер, с приоткрытым ртом смотрящий на водный горизонт, уже всерьез начинал подозревать — а вдруг Кас в самом деле настоящий ангел?.. Вернувшись в дом, Дин первым делом и немедленно захотел привести себя в порядок. Потому что: Сэмми, господи, Сэмми… Сейчас, вот действительно сейчас, с минуты на минуту он увидится с Сэмми!.. Всё никак не верилось. Зеркала у Каса не было, конечно — зачем в доме такая «ненужная» вещь? Дин торопливо и активно попытался уложить пальцами волосы спереди дерзким ежиком с помощью слепого метода. Вовсю занятый этим, Дин осознал, что нервничает слишком сильно — аж руки трясутся. И его взгляд привлек одиноко стоящий на столике кальян. Дину как-то не довелось еще курить кальян, но он предполагал, что, как и от любого табака, действие будет успокаивающее. Это было бы очень кстати. Другими словами, Дин хоть и не курил вообще, но в данный — самый волнительный в своей жизни — момент, закурить был очень не против. Он взял в рот шланг с насадкой и попробовал затянуться. Кальян забулькал с приятной глухотой, но Дин нервничал так сильно, что не заметил эффекта. Возможно, это было потому, что в этом кальяне не было табака. Во время бесплодного бульканья до Дина вдруг резко дошло, что надо бы убрать усыпающие весь дом Каса презервативы! Они же могут вспугнуть такую нежную и трепетную, как лань, омежью душу Сэмми!.. Могут испортить всё им с самого начала!.. Резко вскочив и помчавшись с этой новой миссией, Дин задел ногой столик, и заплясавший кальян грохнулся с него на пол, разлетаясь на куски. Черт… Черт. Ладно, он купит потом Касу новый кальян. Дину сейчас было совсем не до этих глупостей: он в спешке гонял по полу ногами яркие упаковки с гондонами, заметая их под шкафы и под тахту. Сэм красиво зашел (Сэм почему-то всегда красиво заходит) как раз в тот момент, когда Дин быстро сгребал эти вездесущие пакетики с резинками с большой круглой тахты, стоявшей около окна. Дин так и застыл с руками, полными гандонов… так и завис, пялясь на своего испуганного младшего брата во всей его потрясающей красе, задохнувшись от впечатления. Господи: Сэмми в белоснежной, накрахмаленной, почти просвечивающей рубашке, с этими своими мышцами, с этим своим загаром, с этими каштановыми волосами… Сэм тоже стоял замерев, но скорее в ужасе. Как будто вошел в дом Каса и увидел на полу огромную змею — какого-нибудь питона. Через минуту Сэмми преодолел свой шок и ужас и зло сощурил на брате глаза. Дин отмер и тут же брезгливо выкинул все гондоны из рук, даже, вроде как, пытаясь отряхивать ладони. — Это… не мое, — поспешил объяснить Дин. — Это гондоны Каса! Сэмми еще больше нахмурился и тут же привычно перешел в наезд: — Так ты спишь и с Касом? — Что значит «и»? — возмутился Дин, но не слишком уверенно, потому что с Касом он и правда когда-то спал, и еще очень много с кем. — Значит, что ты затрахал уже всё, что не успело убежать, — с ядовитой улыбочкой пояснил Сэм. — Зачем ты приехал сюда? Что — в Канзасе уже закончились не трахнутые тобой мокрые дырки? — А ты злопамятный, — заметил Дин. — Я всё думал потом… о том, что ты уехал именно после того нашего разговора. Но никак не мог поверить, что такая ерунда могла тебя так задеть. Я был прав? Или не прав? Может, объяснишь наконец, все-таки в чем была причина? — Мне не нужно никакой причины, чтобы одним вечером окончательно осознать, что я буду лучше чувствовать себя во Флориде с мамой, чем с таким мудаком под одной крышей, — спокойно пожал плечами Сэм. — Значит, только в этом дело? В том, что я — мудак? — Да, — довольно подтвердил Сэм. — И не просто мудак. А супермудадилище. А еще ты — самый мерзкий сорт альфы. Черт, да я даже смотреть на тебя не могу! — «Сорт»? — язвительно переспросил Дин, все больше начиная звереть. — А ты уже все сорта тут перепробовал, как я слышал? Но так ничего и не подобрал? — Это не твое дело, — тихо и самодовольно объявил Сэмми. — Во-первых, мое. Мое, Сэмми… А во-вторых, да будет тебе известно, жертва как раз я! — не унимался Дин, которому собственная жизнь казалась верхом несправедливости, в которой, как ни крути, виновен был Сэм. — Меня, по большому счету, все просто использовали для удовлетворения своих… — Слушай, мне это твое паскудное дерьмо неинтересно, — прервал его Сэм, морщась и осматриваясь. — Где Кас? — Каса нет, — сказал Дин и испугался, видя, что Сэм направляется к выходу. — Ч-черт, стой! Нам надо поговорить, Сэмми!.. Стой, Сэм! Если мы не сделаем этого сейчас, то значит, это случится после! Я не уеду, пока мы не поговорим! — Вау, какой ты вдруг стал твердый и властный, — отсучил Сэм и тут же с самодовольной темной улыбкой вздернул носик. — Извини, но у меня на сегодня много планов. Пройтись по магазинам с Руби, поужинать с Люцифером… Дин с болью прикрыл глаза, чувствуя, как подступают слезы гнева и жалости. Господи, Сэмми… Его глупый малыш!.. Неужели он не видел, какое чудовище этот Люцифер? Наверное, этот мерзавец умел быть забавным и обходительным. Как и все мерзавцы. — Сэмми… — Дин не знал, как правильнее сформулировать. — Этот Люцифер может стать самой большой катастрофой в твоей жизни. — А мне он нравится! — снова самодовольно заявил Сэмми. — Это самый крутой альфа, которого я встречал. Думаю, что я все-таки дам ему согласие, и когда закончу колледж, мы поженимся. — Этот урод превратит твою жизнь в ни с чем не сравнимый ад! — Всё может быть. Но тебя это не касается. — Но давай хотя бы поговорим. Сэм, я действительно не уеду, не поговорив. — Хорошо, давай, только быстро. Мне противно, но не сложно. Я тебя выслушаю. Только ради того, чтобы ты сразу уехал, — отрывисто говорил Сэм и даже показательно уселся на плетеный стул рядом с грубо вытесанным деревянным столом, показывая, что он весь во внимании. Дина наполнила злая досада — почему говорить должен опять он? В конце концов, это Сэм тут ни с кем не может трахаться и прыгает на резиновом члене, глядя на его фотографии и посты. А с другой стороны, сам он дрочит на фотки Сэма, так что, получается, у них почти ничья… И говорить снова придется ему, хоть он и не умеет этого делать. И ненавидит это делать. Дин тяжело вдохнул и уселся за тот же стол напротив брата. — Сэм… Мы были детьми. Я надеялся, что хотя бы теперь ты вырос и повзрослел. Но вижу, что нет. — Прекрасно, — надулся Сэмми. — Уходи, Дин. Уезжай к себе в Канзас и подожди еще лет… девяносто. Может быть, тогда я «повзрослею». — Не могу, Сэмми, — мягко и грустно улыбнулся Дин. — Не могу я так долго ждать. Без тебя я просто… не знаю даже, как назвать то, что со мной происходит без тебя. Жизнью — язык не поворачивается. Это не жизнь, а… постоянная вынужденная необходимость глушить боль. — Боль? — переспросил Сэм. — Боль. Оттого, что тебя нет рядом. Сэмми молча смотрел на Дина во все глаза, словно не верил, что это именно Дин перед ним и что именно он это сейчас сказал. Похоже, что таких слов Сэм точно не ожидал от него услышать. — Ты же шутишь? — спросил он наконец. — Почему ты так решил? Сэмми молчал, кусая нижнюю губу и глядя в стол. — Я всегда думал, что омеги — самые зависимые, — тихо произнес Сэм, всё еще не очень-то веря словам Дина. — Я всегда думал, что омеги — самые послушные и покладистые. Наверное, мы с тобой и правда неправильные альфа и омега. Омега и альфа… Дин осторожно, очень медленно и очень осторожно попробовал дотронуться до руки младшего, лежащей на столе. Сэм отдернул руку, как от огня, и обхватил руками самого себя, словно здесь было холодно. Хотя видно было, что у него уже выступили капельки пота на лбу и на шее. И это тоже явно было не от температуры воздуха, потому что день не был жарким. — Да, Сэмми, правильно, обнимайся с собой-любимым, — не смог не подколоть Дин. — Вот теперь я тебя узнаю, — пробормотал младший Винчестер. — Придурок. Без этого тебе было так больно? Без возможности высмеивать и унижать меня? — Ладно, прости, прости, Сэмми, извини. — Отстань. — Сэмми… — Засунь уже своего «Сэмми» себе в жопу, Дин! Я — Сэм! — Может, еще скажешь — «Сэмюель»? — закатил глаза Дин. — Да, можно и «Сэмюель», — великодушно разрешил Сэмми. Так и не глядя на брата, Сэм вздрогнул, слыша, что Дин смеется. Смеется над ним… Без сомнений над ним, над кем же еще. Сэм вдруг резко выпрямился и как-то очень неуютно поерзал на стуле. — Это просто фантастика, — от души посмеивался Дин, победоносно отпуская себя и расслабляясь… чувствуя в воздухе яркие ароматы текущей омеги! — А можно, я буду обращаться к Вам: Ваше Высочество Великолепный Сэмюель Уильям Винчестер? — А можно, я буду к тебе обращаться: Тупой Ублюдок Баран Винчестер? — Какой злой, — ухмыльнулся Дин, плавая в блаженстве. — Палец в рот не клади - откусишь, тигр. Но я по-прежнему буду называть тебя «Сэм» и «Сэмми». И скажи спасибо, что не «Саманта». Сэм гневно сжал губы, потому что «Самантой» Дин постоянно звал его в тот злополучный последний год, когда они жили под одной крышей. — Хочешь знать, почему я мучил тебя в то время? — словно прочитав его мысли, спросил Дин. — Да я просто хотел тебя. Хотел видеть. Хотел разговаривать с тобой. Хотел и большего, но ты лишил меня вообще всего. Ты хоть представляешь, что я чувствовал, Сэм? Хотя бы раз задумывался, каково мне было в то время? Оказаться неожиданно без своего любимого человечка? Оказаться вдруг почти лишенным его общества и вечного внимания? Каково мне по-твоему было чувствовать, как ты отталкиваешь меня? Сэм удивленно поднял глаза на Дина, с трудом, но, кажется, понимая. Судя по этому его лицу, Сэм никогда, ни разу об этом не думал. Эта мысль посетила его голову впервые только сейчас, после слов Дина. — Вот признай, Сэмми, что ты тогда думал только о себе. А мне так и не удавалось никак вернуть к себе твое внимание. — Дурацкие способы ты выбирал, — буркнул Сэм, снова ерзая. — Это да, — Дин прочистил горло и продолжил еще более низким хрипловатым голосом. — Дырявые чашки, шампуни с перекисью, подушка-пердушка — явно не то, что тебе тогда требовалось. Но и ты вел себя по-дурацки. Вот что было такого ужасного в том, что ты — омега? Нет бы радоваться и гордиться, как все на твоем месте. Ты — самая большая редкость и сокровище, а твоя жизнь — сплошное гормональное наслаждение и кайф. А ты себя вел так, как будто у тебя обнаружили неизлечимый рак. Ну, Сэмми… не молчи, скажи, если я в чем-то не прав. Сэм снова осторожно поднял на брата свои красивые влажные глаза, и в этот момент Дин подло облизал свои невозможные губы. — Н-нет… — снова быстро опустил глаза Сэмми, прячась под ресницами. — Ты прав, я тогда еще не знал, что всё не так ужасно… И да, ты прав, в жизни омеги определенно есть свои плюсы. — То-то же, — хрипло ухмыльнулся Дин. — Вот мы уже и признали, что не я один во всем виноват. Сэм снова ерзал задом на стуле, без конца озирался и поглядывал на дверь. Со стороны можно бы было подумать, что у Сэма печет в штанах, и что он очень хочет уйти отсюда, но почему-то не уходит. Дин наделся, что эта его нерешительность — уже хороший знак. Ведь если бы никакой надежды не было, Сэм уже просто встал бы и оставил его здесь одного. Потому что разговор, надо это признать, проходил хреново, почти односторонне. — А плюсы омежьей жизни, как я понимаю, ты уже многие для себя раскрыл, — не смог удержаться и пошло добавил старший Винчестер. — Не хочешь поделиться — с кем? Когда? — Не твое дело! — вспыхнул Сэм, краснея прямо на глазах. — Но тебе ведь понравилось? — не унимался Дин, ловя бесконечный кайф от всего этого. — Я же вижу, что понравилось… Очень-очень понравилось. Давай-ка, Сэмми, колись — кто же первый заставил течь и кончать твою драгоценную омежью дырку? Сэм разозлился от такой отвратительной формулировки и смутился до такой степени, что, казалось, готов был залезть под стол, лишь бы Дин больше не смотрел на него. — Ну же, Сэмми, не прячься от меня, — так и лез к нему через стол в раскрасневшееся лицо Дин, сходя с ума от всё усиливающегося запаха течки Сэма. — Расскажи мне. Излейся!.. Давай прямо, как настоящие братья, честно, начистоту. Когда ты в первый раз кончил, думая обо мне? Сэмми вздрогнул от этого неожиданно изобличающего вопроса, как будто в него выстрелили. А потом часто-часто задышал, не в силах взять себя в руки и успокоиться. — Ты — больной урод… — только и процедил тихо и с ненавистью младший Винчестер. — Я бы никогда в жизни не смог кончить, думая о тебе!.. — М-да, этого следовало ожидать, — неопределенно прокомментировал Дин спустя минуту натянутого молчания. — Ладно. Прекрасно. А я-то уж испугался, что ты сохнешь по мне всё это время и страдаешь этой ауто… хренью, потому что не может впустить в себя никого, кроме меня. Но, получается, у меня была неверная информация. Забудем. Так, о чем поговорим, Сэмми? О погоде? О твоей собаке со странной кличкой Динк? Меня это как-то задело, знаешь ли… Но ты ведь этого и добивался, так что… О, а может, поговорим о твоей знаменитой учебе? Или о серфинге? Я слышал, ты и в этом делаешь большие успехи. Занимаешь первые места на соревнованиях, золотой ты наш. О чем хочешь поговорить, Сэм, любая тема — выбирай. — О твоем отъезде… — тихо выговорил Сэм. — Хочешь, чтобы я остался? — Нет!.. — Ладно, я погощу у мамы недельку, раз уж потратился на билет и прилетел. Пляжи мне здесь очень нравятся, несмотря на всякую шваль в воздухе, что здесь летает. А знаешь, что еще здесь реально классное? Дома престарелых. Вот тоже — можно подобрать уже сейчас какой-нибудь неплохой и не самый дорогой дом на последние годы жизни. Не думал пока об этом? Нескоро, конечно, но когда-нибудь понадобится. Люблю ко всему подготовиться заранее: к засухе, к наводнению, к увольнению, к одряхлению, к зачатию, к похоронам… Дин как специально говорил теперь на не очень-то интересные и абсолютно несексуальные темы, но всё тем же низким голосом и уверенным тоном, и при этом улавливал, что Сэм уже не только течет, но и едва слышно стонет изредка и подрагивает. И снова ерзает на несчастном плетеном стуле. И главное — не делает почему-то ни единой попытки просто встать и уйти. Собственно, именно так на его месте поступил бы любой другой человек, вынужденный тут слушать всё, что болтал Дин. Но Сэм продолжал сидеть, как приклеенный, и слушать. Всё это было даже удивительно. Дин перешел на разговор о машинах и их ремонте — Сэмми эти темы вообще никогда не любил. Его забота о собственной машине исчерпывалась звонком в хороший автосервис. А сейчас Дин ему подробно описывал скучнейший процесс того, как пару дней назад он заменял масло в одной очень старой модели. И как был не слишком аккуратен и пролил немного масла на пол, потому что еще не совсем протрезвел после бурной ночи, и как в результате этого потом там же поскользнулся и хряснулся на спину со всего роста. При этом вылил на себя горячий кофе, громко матерясь, но несмотря на весь мат, на груди все равно остался большой красный ожог. А самый потрясающий момент в этой истории был в том, что прямо рядом с местом падения Дина торчал в тисках металлический штырь! Упади Дин так на десять сантиметров левее — уже был бы мертв! И Сэмми всё это время молча слушал этот писец с приоткрытым ртом, словно слюна вот-вот потечет, и смотрел на Дина во все глаза, словно внимал каждому слову. При этом у него самого сорвалось лишь пара слов с языка, и те едва слышно: — Идиот… Придурок. — Сучка. Такое вообще-то с любым могло случиться. Дин перешел на тему об охране окружающей среды, потому что реально устал говорить сам с собой и попытался втянуть Сэма, несмотря на его странное состояние. Хотя, наверное, именно в этом и была главная причина. Ведь просто обычно разговаривать с Сэмми, зная, что он прямо в этот момент вовсю течет из-за него — это было уж слишком сладкое, слишком глубокое и восхитительное, ни с чем не сравнимое чувство. Старший Винчестер даже не мог вспомнить, когда у него самого-то так мощно вставало, как в эти минуты. Казалось, даже ширинка Дина вот-вот сломается под напором его обезумевшего ствола. Все же у старшего получилось немного разговорить такого притихшего течного Сэмми, и минут десять они и правда просто разговаривали. Как ни в чем не бывало, как любые нормальные люди, говорили об исчезающих видах, об океане, об изделиях из натуральной кожи, которые в изложении Сэма почему-то особо включали в себя один из главных грехов Дина: его любимую кожанку, от которой так тащились все омежки. Причем по жаркому тону и виду Сэма Винчестера так и напрашивалось безумное предположение, что он и в Гринпис-то вступил только из-за этой проклятой куртки! Да, с убежденных слов младшего Винчестера получалось на полном серьезе, что кожу нужно запретить, а Дина — чуть ли не линчевать за эту его тупую кожанку. Дин со смехом защищался, уверяя, что жертва парочки зверей стоила удовольствия всех тех омег, которых он прямо в ней… И вот дальше случилось что-то очень странное. Сэм вдруг тихо вскрикнул, до побеления вцепляясь пальцами в стол, словно вот-вот упадет со стула. «Черт, он что сейчас — кончил?..» — промелькнула у Дина сумасшедшая мысль. — Да что там у тебя, Сэмми? Пожар? Из-за меня? — насмешливо и самодовольно подколол Дин, прекращая наконец игнорировать слона в комнате. — В последний раз ты так замечательно ерзал, когда я тебе красного перца в трусы насыпал. — Диин… Произнесено было таким тихим и испуганным голосом, что Дин как-то сразу подрастерял веселье и почувствовал укол тревоги. Что-то как будто было не так… — Сэмми?.. Дин вскочил, испугавшись, что Сэм сейчас упадет в обморок. Но Сэм продолжал сидеть, вцепившись в стол, постанывая и мелко подрагивая всем телом. Дин обскочил в один момент стол и замер, как вкопанный, потрясенно глядя на открывшуюся картину. Увиденное действительно не помещалось ни в какие известные ему ранее границы. И нет, конечно, у Сэма тут был не пожар. А наводнение… Дин никак не мог собраться с мыслями. Получалось, что всё это время Сэмми кошмарно тек из-за него? В смысле, не просто тек, как текут в таких случаях сильно заинтересованные партнером омеги, которых, как правило, прекрасно выручает из неловких ситуаций омежье белье. Нет, Сэмми здесь буквально исходил ароматной смазкой, так, что она давно протекла сквозь его джинсы и сквозь плетеный стул прямо на пол… Такого не должно было быть. Это было невозможно. Но Дин видел это собственными глазами. — Господи, Сэмми… — подоспевший мгновенно Дин присел рядом, тревожно облизывая губы и пытаясь заглянуть в стыдливо прячущиеся от него глаза Сэмми. Разведя вокруг Сэмми руки, словно боялся его по-настоящему обхватить, буквально не решаясь дотронуться до своего сокровища, Дин всей своей позой как будто пытался защитить Сэмми, но не знал — от чего и каким образом. Дин был в чистом ужасе от того, что происходило, не зная, что теперь делать. Блять, да они же просто разговаривали, просто трепались ни о чем… А тут, оказывается, такое! — Сэмми… Сэмми, тебе больно?.. Сэм снова застонал, попытался отодвинуться от Дина, но вместо этого только потерял еще больше смазки. Кажется, от близости и заботы Дина младшему становилось только хуже, потому что возбуждение неостановимо росло. Но Дин никак не мог заставить себя отодвинуться от своего Сэмми в такой критический момент даже на дюйм. Он буквально прилип к нему, не зная, какую помощь оказать, но чувствуя срочную необходимость что-то сделать. Как минимум, просто быть рядом. — Дин… — это всё, что Сэм мог произнести, и Дин так и не понял, что его мучает — боли, зуд, жар, рези, спазмы?.. — Черт, да ты весь горишь и дрожишь, как в лихорадке, — в страхе пробормотал Дин, всё-таки щупая трепетно Сэма и вызывая этим у него новый прилив… Без дальнейших разговоров Дин решительно подхватил своего Сэмми на руки и перетащил на круглую тахту, попутно сметая с нее презервативы. Теперь Сэма уже откровенно трясло в его любящих заботливых руках, и младшенький больше не отталкивал Дина, а испуганно и жадно цеплялся за него, как за единственную соломинку, больше всего боясь остаться один-на-один с этим, наверное, самым кошмарным в мире приступом течки. Но Дин отцеплял от себя его руки, терпеливо и последовательно… господи, неужели Дин хотел уйти и бросить его так?.. Следующее, что Сэм четко ощутил кроме дичайшего желания, дрожи и спазмов, выталкивающих всё новую смазку — это то, как Дин нетерпеливо и яростно стаскивает с него мокрые насквозь джинсы… Это ужасно смутило и напугало Сэма, он снова встрепенулся: — Нет, Дин, пожалуйста, не надо!.. Не смотри, прошу, Дин, не смотри на меня… Дин ничего не отвечал, лишь молча потрясенно пялился на открывшееся его глазам полностью промокшее омежье белье. В начале-то Дин было решил, что Сэм его не надел, и что этим отчасти и объяснялся весь этот мокрый ужас. Но теперь Дин собственными глазами видел: белье было. И контейнер, и прокладка приняли всё, что смогли, наполнившись до предела, и потом смазка начала течь прямо в джинсы. Теперь Дин, плотно сжав губы, резкими рывками стягивал с Сэма это белье… — Нет-нет, Дин, пожалуйста, не надо… — снова захныкал Сэм, беспомощно пытаясь удержать на себе последнюю прикрывающую его задницу одежду. Дин, не слушая, грубо стащил бесполезное белье полностью, а затем, секунду помедлив, сорвал и легкую рубашку, оставляя дрожащего Сэмми лежать перед ним на тахте абсолютно голым и беззащитным. Большой член Сэма так и стоял каменно-налитой, подрагивая, максимально напряженный, и из него тоже текла смазка, но, разумеется, несравнимо меньше, чем из полностью готового принять Дина входа. Старший Винчестер потихоньку раздвинул длинные ноги своего Сэмми пошире. Конечно, в данный момент казалось невероятным, что кто-то никак не мог войти… вот в это. — Блять, столько смазки… — облизывая пересохшие губы и изумленно пялясь, выговорил Дин. — Никогда ничего подобного не видел. — Дин, Дин, Дин… — в полной панике и совсем красный от стыда зачастил Сэм, чувствуя, как неизбежно надвигается новый прилив. — Уйди!.. Не смотри, пожалуйста, отвернись… уйди, я прошу!.. Н-нет, нет, останься… только не смотри… Так как переживающий до одури Дин, разумеется, не отворачивался, не уходил и даже не думал обо всей этой глупости, Сэм сам попробовал изо всех сил сжаться, чтобы не потечь снова. Но вышло только хуже. Очередной дикий спазм и туго сжимаемые мышцы сработали так, что новая порция смазки буквально струйкой выстрелила из Сэмми далеко вперед. — Д-дииин… — изумленно всхлипнул Сэмми, чувствуя, как из глаз уже бешено льются слезы, чувствуя себя уже почти мертвым от стыда и совершенно убитым морально. Не в первый раз в жизни, но в этот раз уже окончательно. Смазка еще раз вытолкнулась из него далеко и сильно, тонкой прозрачной струей заканчивая свой путь на бедре Дина, обтянутом толстой джинсой. После этого Сэм замер в ужасе и слышал, как Дин испуганно бормочет, растерянно пытаясь отряхивать свои джинсы: — Черт, еще… Сэм глубоко дышал, задыхаясь, и видел прямо перед собой окаменевшее бледное лицо Дина, видел его страх… Затем лицо пропало, и Сэм с ужасом понял, что Дина рядом нет. Всё, Дин ушел, Дин больше не выдержал… Конечно, Сэм не винил Дина. Просто случилось наконец то, чего Сэмми всегда боялся больше всего в жизни: Дин больше не выдержал быть с ним… Ничего удивительного. Сэмми даже не стал пытаться сдерживать очередные бегущие по щекам ручьями слезы. Только вот уже Дин снова появился, и Сэм снова видел его прекрасное, испуганное побледневшее лицо, склоняющееся сверху с какой-то большой прозрачной бутылкой. Ужасно испугавшись, что у Сэма будет обезвоживание и не только от такой ненормальной реакции его организма на Дина, старший Винчестер слетал на кухню и притащил оттуда бутылку минералки. — Пей, Сэмми… — заботливо уговаривал Дин. — Тебе нужно выпить, малыш… ну же, давай… давай, пей, Сэмми, пей… вот так, хорошо, молодец… Нужно восполнить баланс жидкости… Сэмми, как всегда, со всей готовностью, послушно и бездумно пытался следовать указаниям старшего брата, хотя из-за безумной дрожи у него не сразу получилось. Только теперь Сэм осознал, как же ужасно хотел пить всё это время. Господи, как же хорошо, что есть Дин… Что бы он снова без него делал? Ведь кажется, он действительно всё еще «Сэмми» — ничего не может сделать сам, без своего лучшего в мире брата. Сверля Дина странным взглядом, полным любви, благодарности и ярости, Сэм пил, жадно пил до тех пор, пока вся полуторалитровая бутыль не опустела. Его измученному организму стало немного лучше и легче. — Это ты!.. — бесконечно злясь на самого себя и испытывая неимоверный стыд, тут же перешел Сэм в нападение. — Всё ты… ты виноват… — Это ты довел себя до такого, — уверенно возразил Дин. — Твоя офигенная сила воли в данном случае работает против тебя, малыш. Чего ради было столько мучить собственное тело? Да и нас с тобой — зачем? Давно мог просто набрать меня и сказать… сказать… В общем, сказать мне всё. Сэм жалобно и виновато посмотрел на брата, больше не споря, продолжая мучительно дрожать и течь из-за него. И сразу вслед за этим глаза Сэмми испуганно расширились при виде того, как Дин расстегивает свою ширинку и спускает джинсы, высвобождая на волю свой огромный, давно и полностью вставший член, победоносно и устрашающе вздыбленный в мощной эрекции. — Д-диин?.. — совсем перепугался Сэмми, пытаясь отползти от него назад, оставляя за собой длинный мокрый след уже безостановочно текущей смазки. Дин тем временем деловито натягивал на свой каменный ствол один из гандонов, которые мудрый Кас так предусмотрительно раскидал здесь всюду. — Что снова «Дин»? — склоняясь над братом и нависая прямо сверху, усмехнулся старший Винчестер. — Надеюсь, хотя бы сейчас ты не станешь отрицать, что хочешь меня? Черт, Сэм, да у тебя сейчас самая пиздецкая течка за всю историю мира. Твое великолепное тело в прямом смысле сошло с ума — мы оба свидетели. И ты скоро сдохнешь, буквально сдохнешь, иссохнешь, если я не вставлю свой член в твою изнывающую по мне дырку! Сэмми печально прикрыл глаза, наконец-то сдаваясь перед этой очевидностью и неизбежностью. — Только… Только, потому что тело требует… — беспомощно прошептал Сэмми, считая очень важным уточнить это, и в то же время не просто впуская, а чуть ли не засасывая Дина в себя, сжимая его в себе, выгибаясь под ним, крича от зашкаливающего наслаждения, почти теряя сознание… Дин так и пожирал глазами, не отрываясь, распростертое под ним вздрагивающее тело, потому что Сэм уже кончил — кончил, просто оказавшись натянутым на его толстый ствол. Огромный, предельно налившийся ствол Дина совершенно спокойно вошел в широко раскрывшееся для него отверстие Сэма, шикарно натянул его, и одним этим заставил младшего финишировать. Теперь Дин медленно и осторожно двигал свой член внутри Сэмми вперед-назад, с замершим дыханием неотрывно наблюдая, как лицо Сэма буквально освещается изнутри запредельным счастьем и изумлением от каждого движения его большого ствола там, внутри себя. Сердце Дина оглушительно бухало в груди. Боже, он же так давно не мог наслаждаться этим… А вот теперь он снова делал это… снова делал своего Сэмми счастливым! Причем таким счастливым, каким он еще не был никогда. И это было отлично видно по красивому выразительному лицу младшего Винчестера. Огромный член Дина неторопливо и вдумчиво ходил внутри Сэмми, буквально выдаивая из него слезы предельного счастья. Дин смотрел на это и его распирало изнутри наслаждение, гордость и… бешенство — что же они раньше столько тянули? Всё Сэм виноват. Дин столько страдал из-за него, столько боли и ада пережил, и вот теперь это глупое создание просто немыслимо сладко стонет на его члене, получает свое долгожданное и желанное… Скулит, как ни в чем не бывало, как настоящая сучка!.. Сорвавшись от этого звука Дин начал уверено двигать бедрами, всаживая свой мощный ствол в это раздражающе неразумное существо. Теперь Дин жестко, словно наказывая и давая Сэму очередной свой мудрый урок, вовсю растрахивал наконец эту широкую, горячую, хлюпающую, жадную дырку младшенького. Ебал его изо всех сил, очень надеясь, что этот незабываемый урок Сэмми наконец-то усвоит. И Сэмми всхлипывал от счастья, забыв обо всем — о всех своих обидках, планах и амбициях, просто плакал и громко скулил под Дином, обхватывал его ногами крепко-намертво, словно тисками, словно живым уже не отпустит, впивался ногтями в широкую сильную спину, царапая до крови, заговаривался любимым именем, как в бреду, стонал, умолял, кричал… И кончал, кончал, кончал… Сколько раз за первый час Сэмми, бешено сжимаясь каждым мускулом, кончил на его члене — Дин уже просто сбился со счета. — Трахал себя игрушками? — рычал Дин, всаживая в Сэмми особенно жестко и безжалостно, до криков и слез. — Скакал на искусственных членах, представляя меня? Да что же ты за пиздецки развратная сучка… Блять, Сэмми. Даже не представляешь, что ты со мной делаешь… И как же ты меня бесишь всем этим!.. Всей этой своей… пиздецкой самостоятельностью… И всей своей чушью и бредом… Я просто не могу, Сэм, просто не могу думать об этом!.. На втором часу этих жестких анальных истязаний Дин уверенно толкнулся в совсем размякшего и растраханного Сэмми глубже и, крепко удерживая, насильно ввел в его дырку свой огромный мощный узел… Сэм высоко и болезненно взвыл в первый момент, когда в его чувствительный сейчас до болезненности анус полностью протолкнулся такой безумный объем. Но постепенно Сэмми расслабился, охотно принимая Дина всего полностью, глубоко дыша и пытаясь свыкнуться с этим ненормальным узлом внутри и с головкой, утыкающей уже, кажется, ему прямо в желудок. — Знаешь, можно по пальцам пересчитать таких заебанных блядей, в которых мне удавалось втиснуть свой узел, — негромко и низко по секрету сообщил Сэму на ухо Дин. — Но я так и знал, что ты, Сэмми, сможешь его принять. Что ты будешь достаточно хорошим мальчиком с достаточно гостеприимной для старшего брата дырочкой… Ну что, нравится? Балдеешь? Думаю, я даже сделаю с тобой кое-что получше, чем сцепка, заносчивая сучка… И, не дожидаясь сцепки, Дин грубо выдернул свой узел из измученного ануса младшенького обратно. Сэмми болезненно заскулил, жмурясь и роняя слезы, непроизвольно сжимаясь, но… безропотно смиряясь. Дин вышел совсем, перевернул Сэма на живот, едва втиснулся в его болезненно сжавшийся анус и затем резко вбил в него свой узел снова. И тут же уверенно вытащил узел обратно. Сэмми весь залился слезами и кричал, но не дергался, терпел, бездумно, покорно и без сомнений позволяя Дину делать с собой всё, что угодно. Старший трахал принадлежащую только ему горячую омежью дырку Сэма своим безумно огромным узлом, протискивая его в несчастный анус Сэмми и вытаскивая обратно. Широко-распахнутая только для Дина и шикарно растраханная им же дырка Сэма позволяла не только принять узел, но и трахать Сэмми таким громадным узлом. Что Дин с удовольствием и делал, низко удовлетворенно постанывая и продолжая мучить дико возбужденное и невероятно чувствительное очко своей течной сучки. Каждый раз, когда его жадная дырка получала в себя мощный узел Дина Сэмми откровенно болезненно вскрикивал, но продолжал покорно принимать всё, что давал ему брат. Наигравшись наконец со своим замученным братишкой и наказав его за всё, как следует, Дин замер внутри, позволяя Сэму обхватить узел сладко заебанными мышцами в смертельный замок. Оба замерли в сцепке, обмирая от кайфа, полного единения и абсолютного блаженства. Дин уверенно и нежно обнимал Сэмми под собой, лаская его распаленное тело, трепетно целуя его плечи, шею, массируя мышцы, исследуя… — Нравится, «братишка»? — завороженно прошептал Дин. — От тебя даже это слово звучит сексуально. — Оно и так сексуальное… По крайней мере, в нашем случае. Ты же мой «братишка», да, Сэм? Мой немаленький «младший братик»… — Боже, Диин… — Сэмми… Можно?.. Сэм едва заметно вздрогнул под ним, сразу же без лишних слов понимая, о чем именно просит Дин. — А ты хочешь?.. — удивился Сэм. — А ты всё ещё воображаешь, что я тут с тобой в детские игры играю? — грустно усмехнулся Дин. — Что из всего сказанного мной, тебе до сих пор так непонятно? Я, блять, жить без тебя не могу, а ты еще спрашиваешь — хочу ли я? — Да… — тихо, едва слышно всхлипывая, выдохнул Сэмми, подставляя шею. — Да, Дин… Тебе можно. Дин впился зубами в сладкую плоть младшенького, оставляя свою собственническую метку, навсегда помечая Сэмми, как свою пару. Когда они лежали потом, нежась в объятиях друг друга, Дин восхищенно перебирал шелковые волосы притихшего и наконец-то более или менее удовлетворенного Сэмми и целовал открывающуюся под ними длинную шею, целовал плечи, бормоча всякие милые успокаивающие глупости. Видеть своего Сэмми снова глубоко счастливым и радостным — это было отдельное и самое большое удовольствие для Дина Винчестера. Вообще-то, таким счастливым он еще не видел Сэма никогда. Похоже, что после таких потрахушек со своим любимым Дином, даже новости о предательстве Каса не могли стереть улыбку с его лица. — Не могу поверить, что Кас всё тебе разболтал. Еще и обшарил мою квартиру, говоришь?.. — обижено помолчав, Сэмми высказал всё самое важное. — А Кас разговаривает с кошками! И мебель у него какая-то… странная. А один раз он привел меня в лес, разделся там догола и надел на себя диких пчел! Такой ужас: они копошились на нем целой живой шубой… Диин, я не придумываю! Это всё чистая правда. — Да-да, конечно. Ты всё ещё мстительная сучка, Сэмми, — ржал Дин, не переставая любоваться и гладить любимого по волосам. — Оделся в пчел - надо же такое придумать. Напомню, что если бы не Кас, то нас бы с тобой здесь сейчас не было. Потому что кое-кто слишком поддался своей чертовой гордыни. Сэм поморщился, будучи явно не в восторге от такой истины, но не споря. — А знаешь, что самое очешуенное в этой истории? Что с этой твоей ауто-херней и пояса верности не надо, — вспомнил Дин, посмеиваясь. — Да, об этом можешь не переживать, — улыбнулся Сэм. — Измена тебе точно не грозит. Думаю, я бы так никогда и не смог впустить в себя никого другого, и мне бы пришлось умереть девственником. — Хорошо, что у тебя есть я. — Да, ты меня спас. Снова. Как всегда, — неохотно признал это Сэм. — Тебя здесь что-то не устраивает? — Да нет… просто, ты всегда так много делаешь для меня. — Но я хочу всё это делать. — Да, но… — Сэмми трогательно и трепетно заглянул Дину в глаза. — Ты хоть представляешь, сколько места ты занимаешь в моей жизни и в сердце? — Надеюсь, что много. — Дин, это не смешно. Я уехал и делал вид, что прекрасно живу здесь без тебя, но это всё было враньем, — рассказал Сэм то, что его мучило и огорчало. — У меня так и не получилось. Я так и не смог отпустить. Ни одной минуты не был по-настоящему счастлив. Каждый день думал о тебе, ты мне снился все время, и я… черт, я даже спать с другими не мог, только потому, что они — не ты! Меня иногда ужасно пугает то, как сильно я тебя… как сильно я завишу от тебя… — Так бывает, Сэмми, — объяснил Дин. — Когда люди любят друг друга, они зависят друг от друга. И принадлежат друг другу. — Это же, вроде бы, из фильма «Завтрак у Тиффани»? — разоблачил его Сэм. — Это потому что ты точно такой же дурачок, как та прикольная малышка с мундштуком, — заметил Дин. — Просто один-в-один. И, кстати, Сэм… Если тебя так напрягает, что я якобы слишком много делал для тебя… у тебя будет прекрасная возможность вернуть мне все «долги». — Как? — заинтересовался Сэмми. — Только не говори, что натурой. — Нет, трахаться мы ведь в любом случае будем. Я говорил о другом, — произнес Дин опуская глаза ниже и трепетно и торжественно опуская свою руку Сэму на низ живота. — Ребенок?! — крупно вздрогнул Сэмми, обмирая, аж покрываясь потом от ужаса, сразу же отводя глаза и начиная быстро бормотать. — Нет, Дин, извини, но нет… Что угодно, только не это!.. Никогда. Только не это и только не я!.. Потому что уж этого я точно не вынесу!.. Быть какой-то родильной маткой… Свиноматкой… — Свиноматкой?.. — изумлялся Дин. — Никогда не буду, ни за что. Даже не надейся… Сэмми был весь раскрасневшийся, перепуганный и смущенный. Видно было, что это очередная больная тема для него. Всё те же неизлечимые детские травмы. Дин был изумлен такой неожиданной и дикой реакцией, но теперь думал только о том, как бы успокоить Сэмми. — Ладно-ладно-ладно… — торопливо успокаивал его Дин, прижимая к себе, укачивая и поглаживая. — Не хочешь — не надо. Всё, как захочешь, Сэмми, так и будет. Я не собираюсь настаивать и тем более заставлять… Хотя, признаюсь, я больше всего в жизни хотел бы этого ребенка. — Диин, нет! Я не буду вынашивать! И тем более рожать! — Я не настаиваю… — Никогда! Если ты этого ждешь… — Тихо-тихо, я ничего не жду… — Тогда даже не заговаривай об этом!.. Даже не думай!.. — Прости-прости, всё, не будет никаких детей… — Я — не инкубатор! И не дойная корова… — Тихо-тихо, никто и не утверждает ничего такого… Понемногу и потихоньку Сэмми успокоился и задышал ровно в уверенных и заботливых объятиях старшего. Всё-таки нервы у Сэма явно были сильно повреждены. Дин дал себе слово впредь относится брату так бережно, насколько это возможно. — Смотри, — только теперь обратил внимание Сэм. — Мы разбили кальян Каса. Дин прижал свое сокровище к себе еще крепче, утыкаясь в него лбом, благодаря за каждый миг своего бесконечного счастья того неожиданно свалившегося с небес «ангела». — Ты прав, Сэмми. Думаю, что теперь я куплю этому самому охуенному в мире Касу тысячу кальянов.