Омежий бунт

Помидоры плавно стекали вместе с сыром с куска пиццы в руке Дина Винчестера, который в очередной раз застыл, глядя не на телевизор, а на своего Сэмми. Эта неповторимая красота и трогательное очарование, без преувеличения сказать, зачаровывали старшего. Вообще, удивительно было наблюдать, как эта и без того излишне хорошенькая и милая омежка с каждым днем буквально расцветала на глазах от близости и регулярной любви своего обожаемого альфы, становясь еще прекраснее, моложе, нежнее… — Диин! — требовательный и недовольный голос Сэма, как обычно, привел старшего Винчестера в себя, вырывая его из созерцания красоты «Саманты». — Ты меня вообще слушаешь? — Всегда! — уверенно заверил Дин и поскорее отправил в рот еще не до конца отвалившийся кусок. Нет, конечно, он не слушал. Все знают, что иногда Сэмми говорит слишком много. Но маловато бывает желающих слушать этот словесный понос. Что касается Дина, то он слышал лишь слабый запах очередной течки, которая в случае Сэма была почти неизменным спутником их любого, даже самого незначительного контакта. Первое время Дина очень беспокоило то, что Сэмми слишком сильно течет рядом с ним. Уже не так ужасно и катастрофично, как было в тот их эпичный первый раз, но все еще значительно больше максимальной нормы. Уж Дин-то в этих делах понимал — у него был богатейший опыт «общения» с самыми разными омегами. И ни одна из них никогда не текла настолько ярко и безостановочно, как его малыш. Так как самому Сэму такие частые и сильные течки жутко не нравились, и к тому же приносили ему настоящий дискомфорт, как физический, так и моральный, то уговорить его обратиться с данной проблемой к доктору не составило для Дина большого труда. Врач Сэма — крупный и привлекательный альфа, которого, судя по бейджу, звали доктор Гадриэль — сразу же не понравился Дину. Уже одна его сладкая улыбка, которой он встретил своего, как он без всякого стеснения заявил, «любимого пациента», чего только стоила. Дин не мог сразу же не задаться вопросом — чем это Сэмми с доктором Гадриэлем занимались тут все эти годы, пока Сэм пытался вылечиться от своей аутолокфакии? К сожалению, всевозможные устройства, трубки, датчики, машины и насадки давали бесконечный простор воображению. А показавшееся с самого начала подозрительно знакомым имя доктора лишь подтвердило самые страшные опасения. Так как Дин припомнил, что это необычное имя было в том длинном и страшном списке имен, который называл ему Кас. Список альф и бет, которые когда-то там пытались войти в Сэмми… Мог ли это быть какой-то другой гад с таким же гадским именем? В принципе, возможно, но очень маловероятно. Дин смотрел на доктора Гадриэля, как на врага. Тяжелые мысли о том, что этот альфа уже заглядывал Сэму в такие далекие места, куда Дин еще пока не добирался, не давали покоя старшему Винчестеру. Конечно, он понимал, что ревновать к врачам — полнейшая глупость. С одной стороны. А с другой стороны, слишком уж сильно давали о себе знать его собственнические инстинкты. Да и главное, факты говорили против того, что здесь были только чисто профессиональные отношения пациент-доктор. Вдобавок, от этого Гадриэля омерзительно несло сильной и успешной альфой, в то время, как от смущенного Сэмми всё еще божественно пахло течной омежкой. Пусть и не из-за Гадриэля Сэм тек, а как всегда из-за Дина, но старшему все равно стало тошно. Гадриэль не должен был видеть и чуять, как течет его Сэмми! Никто не должен был! Никто, кроме Дина. — Так, Вам лучше выйти, — сразу же обратился к нему этот доктор Гад, то есть, Гадриэль. «А в глаз не хочешь?» — хотелось спросить Дину, но он сдержался. — Я предпочитаю остаться, — натянул неестественную улыбку Дин, уверенно усаживая свой зад на кожаный пуфик. Доктор безразлично пожал плечами и спокойно велел Сэму раздеваться. Дин сразу же непроизвольно вскочил на этих словах. — Как? Совсем? — спросил он. — Да, — небрежно ответил Гадриэль, поглядывая на него, как на дурака. — Раздеться нужно совсем, чтобы потом надеть халат. Вновь понимая, что ведет себя глупо, Дин заставил себя сесть обратно и смириться. Сэмми разделся за какой-то символической ширмой и надел не менее символический халат, у которого было больше разрезов, чем ткани. Дин покрепче сжал зубы, понимая, что все омеги тут через это проходят. И далее, онемев от шока, наблюдал, как доктор Гадриэль щупал его солнышко… Щупал везде, щупал много, щупал повсюду, во всех местах. Очень внимательно, осторожно и тщательно, словно вживленный микрочип искал. — Я, конечно, дико извиняюсь, но что Вы там ищите? — спросил наконец Дин, стараясь смягчить свой ставший вдруг излишне грубым и низким голос. — Не мешайте, пожалуйста, работать, — не слишком-то благосклонно ответил доктор. — И всё же. — Слушайте, я же не лезу в Вашу работу. Вы, кстати, кем работаете? — Сортиры от дерьма прочищаю! — огрызнулся Дин, чувствуя себя так, как будто доктор нарочно пытается его поддеть, давя на больное место, чтобы показать перед Сэмом, кто тут лучший альфа. А вот хер ему! Услышав ответ Дина, Сэмми сразу же затрясся от смеха, потом спохватился и снова стал демонстративно серьезным. — И я бы никогда не стал учить Вас, как чистить сортиры, — невозмутимо продолжил Гадриэль. — Так и Вы, не лезьте туда, о чем не имеете понятия. Посидите тихо. А лучше выйдите и подождите снаружи, как я и советовал с самого начала. — В ответ на золотой совет поясню, если все еще не понятно: выйду я отсюда только с Сэмом. — Грубить не обязательно. Мы же все взрослые воспитанные люди. Или нет? — Да-да, мы взрослые и чертовски состоявшиеся люди. Черт, прямо чувствую, как Вы гордитесь своей работой. Тоже мне работа! — сорвался Дин. — Лапать омег во всех местах! — Дин, прекрати! — строго одернул его Сэм, глядя на Дина так зло, как будто он его тут сейчас страшно позорит. — Ты даже не знаешь, о чем говоришь! Я несколько клиник сменил, прежде чем нашел хорошего специалиста! — Прежде, чем нашел хорошего лапальщика… — проворчал Дин. — Кого? — Ну, этого, щупальщика! Да заткнитесь вы. Всё, заканчивайте с этим! Давайте дальше. — Диин!.. — вновь глубоко возмутился Сэм. — Ты чего вообще здесь раскомандовался? — Ого… — перебивая, заметил вслух доктор, обследуя наконец самые интимные зоны своего пациента. — А мы течем… И крайне сильно. Сэм покраснел, но мужественно вдохнул и спокойно ответил, что в этом-то и проблема. Не в самих течках, а в их интенсивности и частоте. Гадриэль спросил, как часто приходится менять прокладки, как часто он вообще возбуждается, при каких обстоятельствах, и сколько смазки обычно выделяется за раз. Ответами остался, судя по всему, впечатлен. — На кушетку, — коротко сказал он, закончив с поверхностным осмотром. Дин вновь насторожился, не сводя подозрительного взгляда с доктора Гада. Тот внес какие-то данные в карту Сэма, а затем спокойно надел перчатку и вставил пальцы прямо в лежащую течную омежку. Видя этот незамысловатый вставляющий жест, Дин вновь непроизвольно поднялся с приоткрытыми губами, собираясь заявить, что это уж слишком! Но Сэм повернул голову набок и зыркнул на него таким злым взглядом, что Дин без слов прочел в нем: «Еще хоть одно слово глупое скажешь — засучу тебя сегодня досмерти!» Дин вновь медленно и неохотно опустился на пуфик. Конечно, он знал и понимал, на что они идут. Но знать и видеть собственными глазами — разные вещи. В таких случаях, даже очень разные. Смотреть как кто-то, пускай и дипломированный специалист, спокойно лапает твое любимое сокровище — это было тяжелое испытание. Особенно для Дина. Закончив с внутренним обследованием, Гадриэль приступил к технической диагностике. Начал подсоединять по очереди разные приборы, прилепляя к Сэму датчики и провода, вставляя в него разные трубки и трубочки. Дин и сам уже не знал, чего больше вызывает в нем происходящее — злости, ревности или возбуждения? Что-то измерив вот так несколько раз и внеся это в карту пациента всё с той же подозрительно довольной улыбочкой, доктор Гадриэль сказал, что на сегодня всё. Анализы теперь пойдут в лабораторию, и окончательные результаты обследования будут готовы завтра. А пока что нет никаких поводов для переживаний. Но Винчестеры все равно очень сильно переживали весь оставшийся вечер и всю ночь. Сэм даже умудрился спросить, что Дин собирается делать, если он умрет? Дин за это наградил его подзатыльником без комментариев, про себя думая, что если такое когда-нибудь случится, то он отправится за Сэмом на тот свет. Ничего другого он даже представить не мог. На следующий день Гадриэль с сияющей, как самовар, физиономией объявил им, что у Сэма всё в полном порядке. Сэм и Дин переглянулись. — Я думаю, что если бы так и было, то мы бы к Вам не обратились, — заметил Дин. — Да, я понимаю, что есть некоторые вещи, которые кажутся… чрезмерными и… неудобными, — тщательно подбирая слова, согласился Гадриэль. — Но я лишь точно могу сказать, что с физиологической точки зрения Сэм абсолютно здоров, на сто процентов. А вот его психическое состояние — это отдельная тема. Пока что можно смело утверждать, что все причины на самом деле только в его голове. — То есть, я… типа… я — сумасшедший?.. — тревожно залепетал Сэм, испытывая заметный ужас и очередной стыд. — Ну, — усмехнулся Гадриэль. — Это сильно сказано. Хотя, многие называют это именно так. А если точнее, это «сумасшествие» называется любовью. Да, Сэм, прости, что мне не остается сказать ничего другого. Но ты просто слишком сильно, не побоюсь сказать это слово — неистово, любишь своего нынешнего партнера и слишком уж сильно хочешь от него щенков. Вот и всё. «Нынешнего»… Это слово больно резануло по сердцу, но Дин не стал заостряться на нем. Что было, то было. Вместо этого Дин неожиданно подумал, что этот Гадриэль совсем не так плох, как показалось ему вчера. А вот Сэмми сразу же раздул ноздри. Нервно рассмеялся и презрительно фыркнул. Резко дернулся. Снова фыркнул! Словно поражаясь и не веря услышанному. Затем, видя, что доктор не шутит, уставился на Гадриэля со всей силой того пронзительного темного взгляда нехорошего Сэма, который не скрывая презирает и ненавидит всеми фибрами своей темной души. — И это твой диагноз?! — выпалил он, перегибаясь через стол, чуть ли не в лицо Гадриэлю. — Вот этот розовый пиздеж — это ты называешь диагнозом?! Да чему вас там учат в медицинском колледже? — Сэм, я же просто пытаюсь объяснить тебе… — терпеливо начал оправдываться Гадриэль. — Не надо! Что ты — дерьмовый специалист, и не знаешь, что со мной, мы уже поняли. Но лучше бы ты это прямо сказал! Вместо того, чтобы выдумывать всякие гадости про меня, — и далее уже не столько со злостью и претензией, сколько с болью, глубокими чувствами и трогательным взглядом Сэм продолжил. — Мы давно знакомы, Гад... Я к тебе всегда хорошо и уважительно относился. Я тебе… я тебе всё рассказывал, я тебе доверял. Ты был мне больше чем врач, я тебя считал почти другом! А ты, оказывается, и не доктор, и не друг. А просто очередной извращенец, которому нравится смотреть и лапать! Дин, пойдем отсюда, — уже холодно закончил Сэм, поднимаясь. — Он не способен сказать ничего стоящего по моей проблеме. — Если хотите, то я могу направить вас к психологу, — решился заикнуться об этом Гадриэль и, ловя на себе страшный взгляд Сэма, закончил уже глухо, как бы между делом, чтобы этого, не дай бог, не услышали. — Но я бы рекомендовал просто родить… Теперь Дин прямо кожей почувствовал, что этот Гадриэль определенно очень, очень хороший человек и замечательный доктор. Но еще больше разозлившийся Сэм ничего не желал слушать и, упрямо сжав губы, чуть ли не за шкирку тащил Дина прочь из кабинета. Дин лишь успел показать Гадриэлю поднятый вверх большой палец, как бы выражая этим свое одобрение и признательность бедному доктору, которому, по воле случая, не повезло принять на себя очередной «праведный» гнев Сэма Винчестера. После этого похода в больницу Дин успокоился, убедившись, что с его Сэмми все в полном порядке. А сам Сэм, хоть и не признавал "диагноз", не горел желанием обращаться к другим специалистам, видимо, боясь услышать от них то же самое. В тот день он до самой ночи сидел перед своим компьютером и в итоге заявил Дину, что у него рак плодовыводящего прохода или рак омежьей матки, или даже рак омежьей сумки. — Ну, как скажешь, — согласился Дин, посмеиваясь про себя. — Ты же у нас самый лучшей спец. Вон как точно определяешь. — Дин!.. Это не шутки! Это вообще… это… — Сэм тихо обмер перед своим компом, — о боже, это не лечится. — Ладно. Рак так рак, — успокоил Дин, обнимая его со спины и целуя в щеку. — Значит, будем с максимальным удовольствием доживать твои «последние дни». Сэмми всю ночь лежал, прижимаясь к Дину словно в последний раз. Как будто ища защиту и поддержку во время страшного известия о своей скорой смерти. Дин подозревал, что это чудо в перьях и вправду почти поверило, что у него неизлечимый рак. Потому что даже это расстраивало его не так сильно, как то, что сказал доктор Гадриэль. Но страшные рези внизу живота не начинались, и Сэм быстренько забыл о своей мнимой болезни, уводящей от главной темы. Так, как будто произошло чудо, и он исцелился. И, кстати говоря, течки у него и вправду стали почти нормальными. Хотя и были все еще из разряда сильных. Что вдруг так резко и странно изменилось, Дин не знал, но предполагал, что сгладился эффект новизны, и поэтому Сэм больше не испытывает того взрывного бешеного желания, которое часто бывает в начале отношений. И это было даже немного жаль и обидно, ведь прошло-то всего лишь чуть более месяца. Ну, ладно бы через год, через два, а то… эх. Конечно, для Дина главным было только, что его нежная омежечка, такая милая и прекрасная, сладкая и очаровательная, и лишь изредка, ну совсем чуть-чуть временами превращающаяся в фурию, придирающуюся и пилящую его по любому поводу, была с ним! Была в его полной собственности и власти. Его Сэмми. Его любимая, его стройная и гибкая, идеальная течная омежечка, о которой он грезил столько лет. Его такая чувствительная, ранимая и покорная малютка, что как тоненький замученный стебелек на ветру, который так и льнет к его мужественной брутальной груди, в поисках надежной защиты, опоры и направления… — Дин! — снова резко и настырно попытался привлечь его ускользающее из реальности внимание Сэмми, пока Дин доедал свою уже остывшую пиццу, а рыжий английский бульдог Сэма по кличке Динк, как обычно, обильно пускал слюни на ковер. Младший Винчестер выключил никому не интересный телевизор, чтобы Дину было легче сосредоточиться на беседе. — Значит, ты услышал меня, что завтра утром к нам приедут ставить бассейн? — Какой бассейн? — резко пришел в себя Дин, ничего не понимая. — Бассейн на крышу, — спокойно и терпеливо пояснил Сэм, по-сучьи закатывая глаза. — Я так и знал, что ты меня не слушаешь. — На крышу?! — скривился Дин, охреневая от такой тупости. — На нашу слабенькую, крохотную крышу? — Ну… да. Больше-то некуда, — добавил Сэм недовольно. — Двора же у нас практически нет. — Сэмми, ни за что! — Дин попытался вложить в эти слова как можно больше убедительности и авторитета. — Никаких бассейнов на крыше, забудь об этом! — Дин, на улице жарко, — ровно и спокойно объяснил Сэм, как будто лекцию глупым студентам читал. — Мне нужен бассейн. Я всегда жил с бассейном. Тебе он тоже нужен, ты просто этого еще не понял. Это не Канзас, Дин, а ты здесь еще слишком мало жил, ты не понимаешь. А вот ляжешь вечерком у бассейна, расслабишься с бутылочкой пива, и увидишь… Сэм говорил это спокойно и лениво, бултыхая лед в стакане, словно видел там всё это, как в хрустальном шаре. Дин смотрел на него и думал, что надо бы, похоже, еще раз сказать свое твердое слово альфы, что никаких бассейнов, и тем более на крыше, у них в ближайшее время не будет! Какие еще бассейны? Им, дай бог, самим свести концы с концами и оплатить ипотеку за эту жалкую крышу, бассейн на которой, кстати, будет смотреться, как седло на корове. Похоже, Сэмми так привык развлекаться со своими богатенькими дружками, что никак не мог осознать, в каком невеселом они с Дином сейчас находятся положении. И хотя Дин имел уверенные надежды встать со временем на ноги, пока что, надо было признать, дела шли так себе. — Ничего не выйдет, — еще раз прямо объявил Дин, чувствуя себя хреново при разрушении собственными руками, пусть и дурацких, но мечтаний Сэма. — Забудь. И это мое последнее слово. — Так… что?.. — удивленно перевел тот на него свой хлопающий ресницами взгляд, ибо Дин обычно никогда ни в чем не отказывал Сэму, буквально посвящая свою жизнь исполнению всех его хотелок и мечтаний. — Я правильно понял, Дин — ты не хочешь, чтобы у нас был бассейн? — Нет, я-то, конечно, хочу, чтобы он у нас был. Но сейчас мы его просто не потянем. А эта крыша его тем более не потянет! — Зачем тогда вообще мы ее приобретаем? — поморщился Сэм, вновь возвращаясь к этой теме. — Потому что мы пока не может приобрести ничего лучше, — вновь объяснил Дин. — Лучше бы мы продолжали жить в квартире, которую я снимал, — надулся Сэмми. — И тогда через пару лет, когда я бы закончил универ и устроился в хорошую компанию, мы бы могли позволить себе сразу гораздо лучший вариант. Дин молча открыл себе новую бутылку пива. Он ненавидел эту тему. Особенно тот противный момент, что Сэм, пускай и в какой-то далекой перспективе, может обеспечивать их лучше, чем он. — Бы, дабы, да кабы, — передразнил Дин наконец. — Откуда нам знать, где ты там будешь работать через пару-тройку лет? И где уверенность, что ты вообще этот гребаный университет когда-нибудь кончишь? — Ты это серьезно? Да я — лучший студент на своем факультете! — заявил Сэмми, не в силах скрывать при этом свою расползающуюся самодовольную улыбку. — Да, да, да… — проворчал Дин. — Рассказывай это дальше, еще не все знают. Факт в том, что пока что ты учишься, а обеспечиваю нас я! И я тебе точно говорю, что никакой бассейн мы не потянем. Даже резиновый лягушатник для детишек. Хотя, нет, его мы как раз можем себе позволить. Помнишь, какой у тебя был классный «бассейн» с желтыми уточками? — Вот и покупай такой себе, я бы посмотрел, — ухмыльнулся Сэм. — А я куплю настоящий. И о деньгах не беспокойся. И о крыше тоже. Я специально приглашал недавно мастера, и он все посмотрел и оценил — что здесь можно сделать и чего нельзя. — Что-что? Ты приглашал сюда кого-то и не сказал мне? — меняясь в лице, переспросил Дин. — Да, — просто и наивненько улыбнулся Сэмми, но за этой простотой чувствовалось злорадство. — А что? Я теперь на всё должен спрашивать твое разрешение? — Кончай выделываться. Ты приводил сюда какого-то альфу? Это был альфа, да? — сразу же понял Дин, медленно, но верно приходя в ярость. — Супер-мега-альфа-лось, — фыркнул Сэмми и заржал. Дин не разделил его юмора. Он сжал свои пухлые губы, сурово глядя на Сэма своими большими зелеными глазами, и как отрезал: — Не будет у нас никакого бассейна! И в следующий раз сначала говори мне, если хочешь кого-то позвать. Я плачу за этот дом! И я не хочу, чтобы другие альфы шастали здесь и вообще переступали его порог, ты понял? — По-моему, это уже дискриминация по виду, — сумничал Сэм, нисколечко не впечатлившись этой речью. — Почему именно альфам нельзя? А Руби можно сюда позвать? Она вообще девушка. — Никаких Руби! — совсем осерчав, выдал Дин. — Тогда тебе, наверное, немаловажно будет узнать, что она здесь уже была, — спокойно сообщил Сэм, даже не глядя, как раздуваются ноздри Дина. — И как видишь, «шикарный» дом твой не рухнул. Но что это еще за дела такие пошли? Дин, если мы дальше продолжим в том же духе, то ты скоро начнешь мне диктовать — с кем общаться, с кем не общаться… И это для нас будет тупиковый путь. Давай лучше сразу в зародыше остановим это твое отсталое альфовое поведение. Это будет разумно, как считаешь? Дин молча поднялся и ушел в гостевую комнатку. — Диин, ты куда? Ведешь себя, как омега! — бросил ему в спину Сэм, прямо как в детстве. — Даже Динк умнее себя ведет… Динк с готовностью приподнял голову, услышав своё имя. Как же это было унизительно, что бульдога звали именно так. И Сэм еще ставил их с Дином в пару и сравнивал, словно именно так видел Дина и их отношения. Словно собирался Дина дрессировать, как свою очередную шавку, коих у Сэма с детства было не мало. Сидеть! На спину! К ноге! А теперь принеси мячик! Хороший мальчик... Дин несколько часов не мог найти себе места — как же Сэмми нарывался и прямо испытывал его терпение! Как будто намеренно старался причинить ему боль. И у него получалось. Черт, Сэмми… нет, это была не просто омега или совершенная омега, это была… Его Заклятая Омега! Дин вдруг отчетливо понял это. Ощутил и увидел это откровение перед собой во всей красе. И сразу вслед за этим понял, что, наверное, он уже никогда не сможет любить Сэма нормальной, здоровой любовью. Всегда будет бояться потерять, и поэтому будет пытаться прижимать его к себе излишне сильно, покрепче, злоупотреблять, не пускать, ограничивать, контролировать, буквально владеть им. И это всё вина Сэма — так рассудил Дин. Улегшись с расстройства пораньше, Дин никак не мог уснуть — то ли гостевая кровать была слишком узкая и жесткая, то ли Сэма под боком не хватало. А среди ночи к нему еще завалился Сэмми собственной персоной, чуть ли ни поскуливая жалобно от желания и слезно умоляя Дина простить его, жарко потираясь, лапая, клянясь и обещая, что никаких Руби и никаких других альф здесь больше не будет… Дин чувствовал эту его искреннюю и острую потребность в их близости, но вот клятвам верить не спешил. Однако «Саманту» свою взял, горячо и грубо, не смог удержаться. К тому же, Дин уже верно расценил, что быстро с таким поведением и характером ничего сделать все равно не удастся. Ибо работы здесь на долгий срок. Приручение такой омеги, как Сэмми, могло занять даже целые годы. Причем вести себя нужно было очень осторожно, стараясь не допускать ошибок, чтобы не давать поводов для скандалов и не провоцировать новые бунты и уходы. Честно говоря, Дин вообще не был на сто процентов уверен в успехе. И даже на пятьдесят процентов. И даже на двадцать… Утро, как Дин и ожидал, началось с того, что в их тесную халупу с символическим двориком, на котором было не развернуться, заявилась рабочая бригада во главе с бригадиром альфой, и Сэмми сразу оказался нарасхват, радостно командуя и распоряжаясь так, словно это он был в доме альфой и хозяином, а недовольный и сердитый Дин позади него, ну… видимо, был его омегой, как бы печально это не выглядело для последнего. Отдельное раздражение вызывало то, что бригадир-альфа откровенно и прямо выказывал свою заинтересованность юной и наивной омежкой-Сэмми, так вечно и попахивающей течкой из-за присутствия Дина, хоть прямо сейчас его вали и трахай. Во всем соглашаясь и поддакивая Сэму, этот хрен моржовый, бригадир, по мнению Дина, так и подлизывался к его малышу словно мерзкий слизняк или самый гнусный и озабоченный альфа-извращенец. В это же время Дин все еще пытался воззвать к разуму Сэма, убеждая его и настаивая прекратить установку столь неподходящий и опасной для их дома конструкции. Но толку от его слов было — ноль. Сэм слушал не его, а бригадира. В итоге Дин наехал на противного альфу, требуя, чтобы тот перестал врать и сказал честно, что думает об их крыше. Но этот урод извернулся, заявив, что не видит никаких веских причин для беспокойства. — А не веских? — упорно допытывался Дин. — Из не веских причин, я бы назвал возможность затопления… и возможность покоса… Но всё зависит от того, как вы будете эксплуатировать. Если с осторожностью, то всё будет в порядке. — Да-да, мы будем с большой осторожностью… — возбужденно тараторил Сэмми, вертя своей подтянутой сладкой задницей среди рабочих и важно командуя, словно хорошо разбирался в таких вещах. — Мне не нравится, как отсюда выглядит. Давайте ближе к восточному крылу! Еще левее… Особо-то вариантов, куда там двигать и ставить бассейн, не было — крыша была слишком крохотной. И было смешно, что кто-то еще оказался способен усмотреть в этом домишке Дина Винчестера «восточное крыло»! Да уж, никто бы здесь уже не удивился, если бы эта смешная омежка-Сэмми нашла тут еще и «западное крыло»! Причем Сэм говорил все это без шуток, с большой серьезностью занимаясь обустройством и благоустройством динова дома. А Дину хотелось провалиться на месте. Он видел, как рабочим весело. — Как скажет такое яркое солнце, — расплылся в пошлой улыбке проклятый бригадир. — Давайте, ребят, вы слышали! Ставим ближе к восточному крылу этого особняка! — Особняка? — не понял в данном случае юмора Сэм. — Дворца! С прекрасной королевой внутри. Вам случайно садовник не нужен? — Пока что нет, — немного грустно ответил Сэм. — Мы пока еще ничего не посадили… — Но как посадите — звоните. Я бы с удовольствием окучивал здесь тыковки и томаты, — улыбка альфы стала еще пошлее и гаже. — Поливал бы нежные цветы питательными соками… Дин едва сдержался, чтобы не взять с клумбы кирпич и не заехать им в эту обезьянью рожу. — А эксплуатировать с осторожностью — это как? — снова пристал он. — Если поточнее? Воды в него не наливать? Бригадир рассмеялся открыто, как будто от всей души. — Твой парень — тот еще шутник, — сказал он Сэму. — Да, он такой, — с какой-то неожиданной мечтательностью и теплом, согласился Сэмми. — И это еще мягко сказано. Дина с самого начала всего этого бардака так и подмывало рявкнуть, что это, мать вашу, его дом, и он против всяких установок! Но почему-то, глядя на Сэмми, он никак не мог этого сделать. Дин как чувствовал, что подобное давление на его младшенького и излишняя властность могут очень сильно навредить их едва начавшимся отношениям. И пусть уж лучше будет этот сраный бассейн, чем Сэм развернется и хлопнет дверью, как когда-то. В итоге бассейн установили, к концу дня — уже вместе с трубопроводом, сливом и насосом. В него даже набрали воду, спустили и снова набрали, благо размеры его под стать крыши были невелики, совсем невелики. Теперь Дину оставалось только молиться и надеяться, что бригадир не так уж сильно соврал, говоря, что особых причин для беспокойства нет. Еще один вопрос, который не давал Дину покоя — это откуда у Сэма могут быть деньги на все это сранье. Вообще-то, Дин приблизительно догадывался, откуда. У родителей он уже успел поинтересоваться, поэтому знал, что они здесь ни при чем. Оставшиеся варианты «добродетелей» не устраивали Дина от слова совсем. Но Дин пока что не давил на Сэма, предпочитая делать вид, что ничего не понимает и ни о чем не догадывается. Солнце спускалось к горизонту, окрашенному оранжевыми оттенками, когда Сэм собрался опробовать их новый бассейн. Для этого он надел тесные плавки, тщательно намазал защитным кремом свое совершенное тело, несмотря на то, что солнце было совсем низко, и довольно развалился с коктейлем и книжечкой в шезлонге. Дин не стал от него отставать и, полностью раздевшись догола, сиганул в чем мать родила в голубую воду бомбочкой. Обдатый брызгами Сэмми сразу же засуетился, пытаясь понять, не обмануло ли его первое впечатление — правда ли, что Дин прыгнул туда совсем голый? Оказалось — нет, не обмануло. — Дин!.. — мгновенно занервничал Сэмми. — Дииин!.. Ты что? Надень плавки! Тебя же тут могут увидеть! Замечание Сэма было весьма уместным, учитывая, что домишко Винчестеров был одноэтажный, тогда как большинство домов вокруг имели как минимум два этажа. — Так пускай полюбуются, — ответил Дин, переворачиваясь в воде на спину и величественно плывя по кругу в их новом бассейнчике очень небольшого диаметра. — Диин! — вовсю возмущался Сэмми тем, как Дин сверкает тут своим главным достоянием, предназначенным исключительно для глаз самого Сэма. — Что еще за эксгибиционизм?! — Эгз-би-что? Двойная яичница? Я такое люблю. — Дин! Кончай придуриваться, надень плавки! Тебя увидят. Потом будет стыдно перед соседями! — По-твоему, мне есть чего стыдиться? — пошло усмехнулся Дин, поглядывая на возбужденного Сэмми. — Как минимум, своей развратности! — нашелся, что ввернуть Сэм - известный блюститель порядков и приличия. — И бесстыдства! Кстати говоря, о соседях. Винчестерам посчастливилось поселиться в самом тесном и ближайшем соседстве со здоровенным афроамериканским парнем по имени Гордон Уокер. Это был мрачный и неразговорчивый альфа, который жил один и, если верить прежним жильцам, «никому не причинял ни малейшего беспокойства, а в свободное время обычно занимался тем, что мирно точил и чистил свое коллекционное оружие всех видов и мастей». Так вот, в этот самый момент, перевернувшись в воде обратно на живот, Дин мог поклясться, что видит насупленное и безэмоционально лицо Гордона в окне второго этажа. Гордон смотрел прямо на них. А если еще точнее приглядеться, Дин мог уверенно констатировать, что Гордон смотрел прямо на Сэма! Гордон стоял и смотрел на его Сэмми своим неподвижным мертвым взглядом… Смотрел на его Сэмми своими красными, налитыми кровью глазами… Лицо Гордона не выражало ничего. Там была лишь только какая-то мрачная, нечеловеческая решимость. Какая-то убийственная звериная мощь и одержимость. Дин не выдержал и омыл лицо прохладной водой, словно пытаясь так смыть с себя это наваждение. Когда он вновь поднял глаза, Гордона в окне уже не было. Даже занавеска с беленькими ромашками не колыхалась. А вот Сэм Гордона вообще не видел. Все его внимание было сосредоточенно на голом Дине, плескающемся в их детском прудике. Видя, что Сэма уже чуть ли не трясет от возбуждения и приступа очередной сильной течки, Дин решил не мучить его. Вылез из бассейна и, мягко обняв и поцеловав свое солнце, потащил его к лестнице. Потому что дальнейшее совершенно точно не предназначалось ни для чьих глаз, кроме их собственных. Уже внизу, в их маленькой уютной спальне, Дин стянул со своей обожаемой течной омежечки, дрожащей от желания, промокшие плавки и, бесконечно любя и целуя Сэмми во все места, мягко и настойчиво уложил его задницей кверху. — Гонд… гондоны, Диин… — как всегда, сил и воли Сэма хватило только на то, чтобы кое-как, заикаясь пролепетать это экстренно важное замечание, и только потому, что он ужасно боялся забеременеть. — Не забудь… За этот волнительный вечер, после такого эмоционально тяжелого дня с нашествием рабочих, Дин использовал с Сэмми даже три гондона. А потом лежал в обнимку со своим спящим и удовлетворенным, хорошо оттраханным Сэмми и думал о том, как же сильно изменилась их жизнь за эти последние два месяца. И всё это благодаря одному, практически постороннему человеку, оказавшемуся не безразличным к их с Сэмом истории. Где же он теперь? Очень хотелось бы знать. В первую неделю они с Сэмми почти не вылезали из того романтичного домика Каса на берегу. Пару раз Дин ездил на машине Сэма в ближайшие супермаркеты, затаривался там чем попало, не забывая про вино и пироги, и тут же — обратно. Каждый раз Дин гнал, как ненормальный, больше всего опасаясь, что, приехав, обнаружит пустующую хибару со смятой кроватью, разбросанными резинками, разбитым кальяном и какой-нибудь дурацкой, просто немыслимо идиотской, запиской в духе Сэма. Что-нибудь типа: «Это было ошибкой. Мы должны были все обдумать. Теперь всё стало слишком сложно. Теперь я буду думать об этом еще лет …дцать. Но уже сейчас могу точно сказать, что всё кончено. Давай будем считать, что ничего не было. Я надеюсь, что ты не будешь никому ничего говорить. Это всё не важно. У меня завтра важный экзамен. Постарайся меня больше не отвлекать. Я знаю, что для тебя это всё сложно, но ты должен. Потом ты поймешь, что я прав»… И бла-бла-бла, и бла-бла-бла… Но каждый раз страхи Дина оказывались ложными. Сэмми каждый раз ждал его, ждал нетерпеливо и набрасывался на него чуть ли не с порога. Налетал как какой-то голодный ураган и фактически силой утаскивал его обратно в кровать, не давая ему даже выложить продукты. Такая сила желания все еще слегка пугала старшего Винчестера. Но в то же время безумно нравилась ему и невероятно льстила. Кас, кстати, так и не объявился. Сэм звонил ему много раз прямо из постели, просто чтобы сказать спасибо, но абонент был вне зоны действия сети. Это придавало еще больше странности всему случившемуся, даже при том, что во все это и так с трудом верилось. Просто Сэм и Дин так долго ненавидели друг друга, что никак не могли поверить в эту новую реальность, где они наконец-то вместе и буквально лежат в одной постельке, трахаясь, нежничая и придуриваясь. Трудно было позволить себе поверить, что это не сон, а происходит на самом деле. При этом оба признавали, что это было лучшее, что с ними случалось. И, да, пока что это было лучшее лето в жизни Дина. Вообще лучшее время в его жизни. И, судя по счастливому и довольному, как никогда, личику его Сэмми, то же самое можно было сказать и о младшем. Скоро их стали все чаще донимать звонками обыскавшиеся их родственники и знакомые, и Винчестеры решили, что пора потихоньку закругляться со своим «первым разом». Но ныкнуться им было по сути некуда. То есть, да, у Сэма была хорошая квартира, но съемная, и платила за нее Мэри. И за следующий месяц она отказалась платить, после того, как выяснилось, что ее любимые детишки… сошлись по-взрослому и поставили друг другу метки! Да, на всех обрушивалась эта сенсационная новость: Сэм и Дин друг для друга уже не сводные братья, а… пара. Альфа и омега друг друга. Новости были на грани фола, однако, почему-то никого они сильно не удивили. — Между вами всегда чувствовалось… что-то, — заявила Мэри не самым довольным тоном. — Что-то ненормальное. Я имею ввиду, не только для братьев… Ненормальное даже для пары альфы и омеги. Сэм и Дин молча выслушали ее, не зная, как воспринимать такие загадочные речи. Можно ли было это считать родительским благословением или же это было проклятие и предостережение? По Мэри трудно было судить, но, скорее всего, она всем сердцем желала им только добра. Что касается Джона, то его эта нелегкая новость застигла врасплох во время охоты на жирную подвальную крысу, которую он почему-то никак не мог ни поймать, ни уничтожить вот уже третью неделю. То ли Бог был не на его стороне, то ли крыса была умнее него. — Ха. Не удивлен, — после минутного молчания выдавил Джон в телефон. — Так и знал, что этим всё кончится. — Серьезно? — удивился Дин. — Да. Ваши отношения всегда были слишком… интенсивными. Слишком натянутыми и болезненными для братьев. И даже для пары. Не удивительно, что вас потянуло решать все свои конфликты через постель. Что ж, посмотрим, что вы еще выкинете. Еще одно благословение-предостережение-проклятие? Тут уже закрадывалась мысль, что все это не просто так. И что, может быть, дело было в том, что родители их неплохо знали и им многое было видно со стороны? Или же, им просто нужно было время, чтобы привыкнуть. Привыкнуть к этой новой ситуации и к новой ячейке, возникшей прямо внутри их давно распавшейся семьи. Остальные отнеслись к их Меткам проще и положительнее. В том числе Бобби, например, лишь поздравил «своих ребят» и заметил, что такой исход куда лучше, чем то, что у них творилось столько лет. Бобби был рад, что они перестали вести себя как идиоты, но... черт, это было такое чудо, что ему просто не верилось. Они же такие невозможные болваны. Как же это у них получилось перестать тупить и поступить по-умному? - Нам помогли, - виновато сморщившись, признался Сэм. - Немножечко. Совсем чуть-чуть. Итак, платить за квартиру Сэма в следующем месяце Дин не стал, потому что ему удалось взять ипотеку на небольшой домик… Действительно, совсем небольшой. Крохотный домишко, но Дин был рад и этому. Подумать только — у них с Сэмом будет свой собственный дом! Еще одно, нелишнее подтверждение, что у них всё серьезно и прочно. К тому же, Дин вообще особо не надеялся, что с его-то непостоянными заработками получится взять ипотеку. Ведь из мастерской он уволился, и теперь подрабатывал от случая к случаю, как наемный рабочий. Неудивительно, что такие небольшие доходы заставляли его по-настоящему беспокоиться. Однако, ему повезло с домом. А скоро удача совсем ему улыбнулась. И случилось это благодаря Бобби.