Пелена Тишины.

Совушек свалился с гриппом и соизволил написать вам продолжение. Глава, возможно, не отличается размерами, но, боюсь, она и без того очень тяжелая. Ахтунг! Много размышлений, страданий и влюбленных розовых слез. Приятного прочтения. :3 Черноспинка снова была на берегу того странного озера. Ночной прохладный ветерок слегка ерошил шерсть на спинке и шее, лапы были мокрыми от росы. Озеро было безмолвным, и это пугало кошку — она хорошо помнила, что вода должна шуметь и плескаться. В темной глади отражалось звездное небо и лунная тропа, покрытая колышущейся рябью. По лунной дороге шел кот — рыжая шерсть, в шкурке запутались звезды. — Кто ты? — Позвала его Черноспинка. — Ты меня слышишь? Рыжий не оборачивался, и смутное чувство, что она должна, во что бы то ни стало, догнать его, охватило кошку. Она бросилась вперед, но стоило ее лапам коснуться лунной тропы, как они ушли под воду. Вскрикнув, она проснулась. Рядом с ней недоуменно моргал только что проснувшийся Янтарь. — Видимо, Звездное племя захотело, чтобы мы стали речными воителями. — Проворчал он. Здоровенная капля шлепнулась на нос кошке, разлетевшись крупными брызгами во все стороны. — Или оно решило, что мы слишком плохо умываемся, вот и моет нас теперь само. — Фыркнула она, поджимая под себя промокшие передние лапки. Небо в просветах палатки еще было темным — до рассвета еще было время, но спать в такую сырость совершенно не хотелось. Воин же, невозмутимо уткнувшись носом в свой бок, продолжил сопеть. Вытянув шею, Черноспинка выглянула из палатки. Лагерь спал, и лишь мокрый Крысобой, нахохлившись, сидел около входа в лагерь. Значит, вставать пока не имеет смысла. Прижавшись поплотнее к Янтарю, она чуть слышно заурчала. Это ли не счастье — лежать бок о бок с тем, в кого влюблена? "Наслаждайся последними мгновениями — скоро этого не будет". Над входом в пещеру предводителя склонились размашистые еловые лапы, при малейшем порыве ветра с них срывался град дождевых капель, холодных и колючих. Алоцветик ворчала, что такие дожди могут идти несколько дней, а то и четверть луны кряду, а Кедровник отвечал, что самый долгий дождь шел от Совета до Совета. Черноспинка переминалась с лапы на лапу, терпеливо ожидая разрешения предводителя войти. Наконец, Когтегрив позвал ее внутрь. Отец выглядел спокойным, да и Совиная Звезда не проявлял никаких эмоций. "Как они отнесутся к такому предложению?" — Я знаю, что в племени нет целителя. — Начала она, стараясь смотреть на глашатая. Заметив ее нерешительность, он едва заметно улыбнулся ей, подбадривая. Может, Диколапа и была его любимицей, но и вторая дочь была дорога ему. — Я довольно много времени провела в палатке вместе с Древолазом и знаю все, что знал он. Я могу быть целителем племени Теней. "А хочу ли я этого?" Словно прочитав ее мысли, предводитель ответил: — Да, я знаю это. — Небольшая, но значимая пауза. — Но согласна ли ты отказаться от всего ради целительства? Ты же помнишь, что целители не могут иметь котят, и вся их жизнь должна быть посвящена лишь собственному племени? Согласна ли она? "А разве у меня есть выбор? — едва сдержалась от крика кошка. Она внезапно поняла, что Когтегрив уже сказал Совиной Звезде свое мнение — может быть, еще вчера. Конечно, она станет целителем, а все эти вопросы — лишь притворное участие. — Я не могу отказаться, иначе предам племя, и они знают это". — Да. — Она вложила в кивок как можно больше уверенности. — Не думаю, что кто-то кроме меня готов на это. — Хорошо, тогда, вечером я проведу посвящение. — Мяукнул предводитель, и Черноспинка поспешила выскочить из палатки. "Ты что-то там думала о Янтаре? О своих чувствах? Теперь забудь все!" Котята Снежинки носились по лужам, не обращая внимания на дождь и призывы матери вернуться в детскую. "Ты будешь лучшей воительницей! После нашего отца и мамы, конечно". "Я хочу быть такой же, как ты!" "Когда я вырасту, а твоя лапка заживет, я буду бегать так же быстро!" Лапа зажила, Тенюшка сможет стать ее преемницей, только вот ни мамой, ни воительницей Черноспинке уже не быть. Она выбежала в лес, осознавая, что ей надо побыть в одиночестве и разобраться в себе. Ей предстоит отвернуться от всего ради племени. Личные интересы не значили ничего. "Эта ночь была последней в воинской палатке," — с ужасом поняла она, — я больше никогда не вернусь туда". Кошка промокла и продрогла насквозь, стоя под холодным дождем. Задрав мордочку, она смотрела на молочно-серые тучи, щурясь от холодных капель. В таком виде ее и нашла Диколапа. — Мышеголовая! — Она бросилась к сестре, обогнав остальных патрульных. — Ты хочешь Зеленый кашель подхватить? Что ты здесь делаешь? — Травы собираю... — Рассеянно отозвалась Черноспинка. — Я же теперь целительница. — Это еще почему? — Недоуменно пошевелила ушками воительница. — Потому что больше некому. — Вздохнула та. — С одной стороны, я рада, что больше мне не придется сражаться — у меня это плохо получается, а с другой... — Из-за котят? — И, не дождавшись ответа, черная кошка продолжила: — Знаешь, скажу тебе по секрету — мне это Когтегрив еще давно говорил, что воинский закон нарушался, нарушается и будет нарушаться. Не стоит переживать. Я еще хотела тебя предупредить... — О чем? — Насчет Янтаря. Знаешь, мне кажется, ему не следует доверять. — Почему? — Теперь Черноспинка выглядела немного испуганно, и Диколапа поняла, что сестра верит ей. — У меня есть смутное предчувствие. Он как-то странно себя ведет, а еще он все время меня обвиняет. По-моему, это подозрительно. — Ага... — Черноспинка опустила взгляд вниз, и сестра, заурчав, потерлась о ее щеку. — Все в порядке, не бойся ничего. Я не дам тебя никому в обиду. Пойду в лагерь, и тебе советую. Иначе точно заболеешь. Она осталась на поляне в полном одиночестве. Уныло обкусывая веточки пижмы — не возвращаться же с пустыми лапами, — она думала над словами сестры. "Предатель? Этого не может быть. Янтарь всегда старался быть лучшим воином и чтил Воинский закон. Но, с другой стороны, Диколапа права — и я должна верить ей..." У входа в лагерь кошка наткнулась на Янтаря. Погрузившись в свои мысли, она буквально уперлась мордочкой в пушистую грудь воителя. — Черноспинка, я нигде не мог тебя найти! — Обрадовался он. Шерсть его слиплась от влаги, и он казался каким-то маленьким и облезлым. — Я хотел поговорить с тобой. Черноспинка направилась в сторону целительской палатки — положить пижму и окопник, и Янтарь двинулся за ней следом. — О Диколапе? — Нахмурилась она. "Тогда я точно запутаюсь, кому из них верить". — Нет, о другом... — Кот замялся. — Я знаю, что сегодня тебя посвятят в целители и решил сказать, пока не поздно, что... люблю тебя. Внутри нее что-то оборвалось и упало, ухнуло вниз, словно громоздкая ночная сова, отдалось гулким звуком в нижней части живота — неприятное ощущение тревоги и восторга. "Мышеголовый, где ты был раньше! Я тоже люблю тебя!" — вскричала одна часть Черноспинки, разрываясь от счастья и боли одновременно. "Если я скажу, что тоже люблю его, это будет неправильно. Мы нарушим воинский закон. Тем более, если у нас будут котята... А Диколапа никогда мне этого не простит — решит, что я поверила ему, а не ей..." — рассудила вторая часть. — Но я же...целительница... — Нейтрально пробормотала она. "Сестра или друг?" — Ну и что! — С жаром зашептал Янтарь. — Никто не узнает ничего, мы будем скрывать наши чувства... "Лисий помет! Как он не понимает! "— едва ли не взвыла кошка. И вторая часть взяла вверх. "Сестра важнее". — Диколапа никогда не простит мне, если узнает, что моим возлюбленным стал предатель. Долг перед племенем для меня выше личных интересов. А ты — слаб духом, если готов преступить закон. — Твердо сказала она, вкладывая как можно больше ненависти и отвращения в свои слова, заметив, как изменилось выражение морды кота. И не было смелости смотреть ему в глаза. А там — недоумение. Ужас. Боль. Внутри нее все кричало, вопило, истошно визжало, что-то треснуло, как ломкий ледок на лужице, только вот пути назад не было. Воин, не обернувшись, вышел из палатки, и Черноспинка шепнула ему вслед "прости", но шелест дождя заглушил ее голос.