Двадцать четыре белых розы

Проснись и пой, солнце - пропел суицидник стаскивая одеяло с рыжего  Второй в отчет чтото невнятно пробкбнел и укутался в одеяло, отвернувшись от ярких лучей утреннего солна. Дазай явно позаботился об открытии штор. Кареглазый явно не намеривался отступать и продолжал свои усилия в пробкждении Чуи.  В конце концов, все его попытки оказались тщетными и он тяжело вздохнув плюхнулся под бок рыжего, зарывая лицо в лохматые локоны.  Вот когда мы поженимся мы, купим себе песика - решил начать разговор Осаму  М, и как мы его назовем? - наконецто подал признаки жизни Накахара.  Полторашка - наглая улыбка расплылась по лицу.  Почему? В честь тебя, солнце.  Подушка полетела в улыбающиесе литцо кареглазого. А за подушкой полетел ни в чем не виноватый будильник, который оказался под рукой.  Ей. Ты чего - начал сторить из себя оживенного Шотен  С тими словами Дазай поволил второго на спину, а его пальцы начали вырисовавать узоры на Чуеных боках  Сук-а отпусти! - сквозь смех провихжал бывший врач, пихая дазая ногами с кроватию  В моменте падения суицидник умудрился схватить рыжего за лодыжку и сташил на пол с собой. Хоть они и были теперь на холодном полу, улыбки не покидали их литца. Губы дазая считали каждую веснушку на носу и щеках рыжего, позже они спустились на шею. На полу рядом уже образовалась кучка неряшливо брошеной одежды Но есть одно но, дазай забыл выключить свет. Яркая лампаа осветила все те новые раны на его теле. Голубые глаза разширились, а губа задрожала.  Ты, ты же прекратил. Ты же обещал - его пальцы нежно обводжили метки  Прости меня, чуечка Да какой тут прости. Я думал у нас наконец все наладилось. Все хорошо. А ты а тыы прятал это от меня. Я все терпел и молчал. Ввон от сюда! Но чуя Сгинь я сказал! Не хочу тебя видеть