Mój bohater

Шастун останавливается перед троном на почтительном расстоянии. Попов с нежностью смотрит в любимые глаза. Еще не поздно все отменить, послать только других воинов, в конце концов, а Антону ничего не говорить... Нет. В этом и заключается любовь: ставить интересы другого человека выше своих. Сколько лет прошло с их знакомства, а Арсений все еще млеет от одного вида Антона, как и в первый раз. Многие во дворце уверены, что царя прельщает исключительно смазливая мордашка Антона. Но нет, дело не только, если сказать, вовсе не во внешности. Попов любил и любит Шастуна разным: дрыщеватым мальчишкой в русском плену, дерзким стрельцом, бьющимся за справедливость, и спокойным, умным, молодым дворянином, изменившим всю его жизнь. Впрочем, через года Антон проносит образ богатыря - великодушного, эмоционального, готового встать на защиту униженных и оскорбленных. Арсений, как не старается, не может не ревновать возлюбленного к народу, пусть Шастун заботится о парне ничуть не меньше. Со временем царь смиряется с очевидным: у него не было ни единого шанса устоять перед Антоном. Перед этими трогательными ушками, по которым можно часами водить пальцем, перед зелеными осколками в щелочках смеющихся век, перед почти бесцветной родинкой на кончике носа и улыбкой довольного кота. Еще перед щечками - Шастун иногда специально не бреется, чтобы Попов, хитро жмурясь, устраивался рядом и гладил его лицо, чувствуя, как коротенькие волоски покалывают пальцы. По наблюдениям из повседневной жизни парней так и не скажешь, что в постели Арсений обычно сверху. Хотя каждый раз ужасно смущаются и болтают во время секса оба. Однако энергия Антона позволяет, несмотря на пассивную роль, руководить процессом. Шастун тверд в своей необыкновенной мягкости. Да Попов и не пытается противостоять горячему напору - один из главных плюсов однополого секса в том, что любовники лучше знают, как удовлетворить друг друга. Наверное, Арсению все же немного мешает излишняя возбуждаемость. Особенно подгибаются коленки и чешутся руки, когда Антон с легкой щетиной курит в учебном зале, решая стратегическую задачу. А как взглянет на карту или сядет на лавку, скрестив ноги… Попов едва дожидается вечера, отсылая Матвиенко подальше. Шастун почти никогда не отказывается - в интимной жизни этой парочки, кажется, пока царит вечный медовый месяц. Порой сложно возвращаться из влажных фантазий в реальность, как сейчас. - Антош, я позвал тебя по важному делу, - царь подзывает Егорку и залпом выпивает чарку вина. - Давай обсудим, - переплетя пальцы у живота, кивает Шастун. - Ты ж знаешь, что мы воюем с полчищем чужестранцев? - Попов, как истинный дипломат и любящий муж, начинает издалека. - Так конечно знаю! - при изучении военного дела Антон не пропускает темы, стоящие на повестке дня. - Требуются на поле боя талантливые воины. Можно сказать, богатыри! - смеется Арсений и тут же серьезно спрашивает. - Пойдешь? - Пойду, конечно! - радостно приоткрывает рот Антон, оглядывая бояр: он поедет на настоящую войну! А с недавнего времени это - маленькая мечта Шастуна. - Да поди без раздумий? Антош... - Попов постукивает пальцами по подлокотнику, наклоняет голову, с надеждой глядя на парня; не может же Шастун так просто уйти от него. - Без раздумий нельзя! - Да что тут думать, - машет рукой Антон, - идти надо!.. Опасности никакой! - поспешно добавляет он, пытаясь истолковать странное выражение в царских глазах. Вдруг понимает: Арсений ужасно не хочет, чтобы Шастун уезжал. Парень тоже решает потянуть время. - Перед тем, как я пойду: кто противник-то вообще? Не с одним государством же воюем! - Так эти ж… ну... все ж знают, - смешивается Арсений, теребя вышивку на рукаве, с беспомощностью оглядывается на придворных, - турки и крымские татары! - Турки да крымские татары я знаю! - разводит руками Шастун. - А турки я говорил? - Попов уже не знает, куда себя деть: ну вот сейчас возлюбленный пойдет собирать вещи и… все? - Да, - Антон хочет обнять царя, запустив пальцы в темные волосы, успокоить, заверить, что все будет хорошо, но грозно выглядывающий из-за трона Стас удерживает парня от нежных действий. - И крымские татары, - Арсений с обреченным смешком опускает глаза вниз. Как еще задержать неумолимо бегущие секунды, приближающие час разлуки? - Пиздец, господа, - заключает боярин Губерниев. За нецензурную брань во дворце нещадно секут. Антон одним движением губ просит не наказывать отступника, и, конечно, Арсений не будет этого делать. Царь вообще на многое готов ради этих поразительных, с любовью глядящих на него глаз. Шастун уезжает ранней весной, когда по капели можно сосчитать, сколько минут осталось до рокового прощания. Дорожные сапоги уже насквозь мокры благодаря тающему снегу у дворца. Солнечных лучей сейчас также мало, как и радости в глазах Попова. Царь честно старается веселиться вместе с Антоном, но мысль об опасностях, с которыми парень может столкнуться, о грядущих днях, что они проведут врозь, наполняет сердце тоской. Арсений привстает на цыпочки и легко целует парня. Долгим поцелуем он боится не отпустить, передумать в последний момент, что, разумеется, в его власти, но царь знает: Шастун поедет на войну в независимости от его решения. Антон дует на щеку Арсения, убирая ресничку, и тепло улыбается, внимательно окидывает взглядом его лицо, может быть, в последний раз, целует в грустные морщинки у глаз, в уголках рта. Шеминов в толпе провожающих придворных яростно полирует платком лысину: да сколько можно миловаться-то? Скоро Антон уедет, и Стас наконец-то будет спокоен. - Vale et me ama {пер. с лат. - прощай и люби меня}, - с небольшим акцентом произносит Шастун: спасибо Позову, который ранее отыскал в книгах такую хорошую фразу, а то только Попов щеголяет знанием нескольких языков. - Мы увидимся, - с каким-то детским упрямством заявляет Арсений, с неохотой отрываясь от парня.