Черная меланхолия

      -Ты его знаешь?       Розалин кубок вина в сторону отклоняет, хватаясь изящно за грани его надорванного горла пальцами цепкими. Она голову в сторону поворачивает, заставляя огненные локоны спадать на бледную кожу в приступе контраста жестокого.       Человека совсем другого собой напоминающим.       -Знаю,- Розалин улыбается, блаженно красные губы растягивая, и ничего больше не говорит.       Чхве Хан хмурится, складывает руки на груди недовольно, холодностью вымаливая продолжение, но слышит лишь смех приглушенный, кристаллами льда по кафелю рассыпающийся.       Маг делает шаг ближе, волной прорывая отделяющее их пространство, смотрит в черные глаза ямами из гноя адскими, искрами от котлов прожигает зрачки.       -И что же господин Чхве Хан хочет услышать?       Мир за окном напоминает пропасть, людьми кишащую, кишащую чудовищами и ответами, режущими наискось, поперек трахеи, вызывая только хрипы и иррациональное желание почувствовать боль глубже.       Острее.       Чхве Хан углы двери закрытой в сознании вырисовывает, концы распарывая вместо бумаги кончиков, загнутых неправильно и нелепо в попытке бесконечно множественной. Окно избито криками темной глади, каплями крови из мяса наизнанку над головами вывернутого.       Он уверен без причины в том, что кто-то сейчас гроб выколачивает изнутри голубым ясным шелком.       -Что ты о нем думаешь?       Розалин щурится, усмехается коротко, за характером вопроса прослеживая, хватая цепь из звеньев холодных пальцами. Жгутся ожогами почти химическими чужие мысли.       -У тебя проснулся интерес к человеку, которого ты избил? Ты в курсе, что извращенец?       Чхве Хан неотрывно смотрит, реплику мимо ушей пропуская и заставляя мага вздохнуть.       -Я знаю, что ты хороший человек. Вроде бы,- Розалин останавливается на секунду и кивает сама себе в подтверждение собственных мыслей.- Но, учитывая произошедшее между вами, мне почему-то совсем не хочется тебе ничего рассказывать.       -Я хочу извиниться.       -Господин Чхве Хан.       -Подружиться.       -Ты не можешь правду сказать? Это так тяжело?       Чхве Хан пустоту разглядывает, разглядывает в ней несуществующие очертания. Просто сложно ответить на вопрос, на который у тебя нет ответа.       -Я так чувствую. Инстинкт. Интуиция. Называй, как хочешь, но могу поклясться, что больше не причиню ему вреда.       Тонкие губы сжимаются в линию бледно-розовую. Он слышит дыхание уставшее и тяжелое сердцебиение в чужой груди — разорванной птичьей клетке.       Розалин отступает на шаг, окидывая Чхве Хана тусклым взглядом.       -Почему я тебе не верю?       Плечи почти незаметно вздрагивают, вздрагивают ресницы. Гром снова воет, плачет, заикаясь, на издыхании больном и сокрушительном.       -Обет смерти тебя устроит?       Розалин улыбается ярко.       -Очень-очень подробный.       Чхве Хан подходит к окну и отдергивает занавески. Фонари внизу превратились в светлячков, туманным сиянием размазанных, пожирающих друг друга в оранжевых переливах. Он вспоминает фигуру бледную и осколок стекла в руке собственной.       Кровь стекает по предплечьям перебегами тысячи пауков, болью сквозь раскрытую плоть заползающих внутрь.       -Молодой мастер Кейл известен тем, что ни капли графского сына не напоминает. Его хобби — пить, пока прожженное горло не покроется коркой из блевоты и гнили. Он не умеет следить за языком, поступает так, как хочет, ни на кого внимания не обращая. Но об этом, я полагаю, ты уже услышал или узнал.       Чхве Хан кивает, перед его глазами чернота с чернотой смешалась, отблесками перебитая в швах изнеженных. Розалин падает в кресло, в потолок устремляя взор замыленный.       -Это все правда. Но тот факт, что только эту часть правды за нее принимают, делает ее ложью.       Мечник усмехается, теряясь в середине второго предложения, и не спеша разворачивается. Маг напоминает ему листки розы увядшей, побитой дождем.       -Кейл осторожен, но импульсивен, требователен, но понимающ, добр, но не милосерден. Он всегда делает самый плохой выбор и всегда жалеет больше всех. Но никогда не позволит выбранным им людям умереть или сойти с ума от сожалений.       Розалин изучает линии на потолке кривые, заостренные и петляющие. Тени магических ламп и свечей мажут по потолку узоры из темноты и дыма. Тогда было так же, светлый и яркий огонь стелил мрак и делал ночь чернее, не было луны, звезд не было — пелена облаков, сотканная воедино.       Каменная крошка забивалась под ногти, пыль забивалась в кожу. Почти слилась с миром. И была им сожрана.       -Откуда ты его знаешь?       Розалин давит в себе смех истерический, заходясь болезненными моментами реальности, сотни раз в голове перепрожитыми. Она чувствует страх через карие безумные глаза, на нее до сих пор смотрящие из воспоминаний.       -А как еще принцесса может встретить стратега чужого королевства?       Чхве Хан наблюдает неотрывно за пустотой, вселившейся в обессиленное тело, раскинутое поперек и словно принесенное в жертву. Теперь уже маг усмехается горько и отчаянно, бессмысленно перемещая взгляд за окно, брызгами небесной тишины выласканное.       -На руинах ее королевства, разумеется.       Кейл тянет руки дрожащие, покрывает ее плечи плащом собственным и улыбается печально, робко, расколото.       Я должен был прийти раньше. Этому миру следовало любить тебя сильнее.       Он не извинялся, не проклинал, не радовался. Забирал себе все ее сожаления.       -Было глупо считать, что Северный альянс обойдет нас стороной. Роан тогда были в невыгодном положении, и я правда не понимаю, за что он упрекал себя.       Нити тянутся по миллиметрам в пространстве, где тепло, спокойно и безмятежно. Розалин закрывает глаза, рвет натяжение, не позволяя себе плавиться слезами топкими.       -И это все? Неужели кормящей руки тебе было достаточно?       Маг недовольно хмурится, брови вверх протестующе вздергивая.       -Господин Чхве Хан, твои инстинкты все еще голодны? Может тебе уже хватит?       -Мисс Розалин, если вы больше не хотите вспоминать свое прошлое, я не буду настаивать, но позвольте мне задать вам всего лишь один вопрос.       Кости песком кажутся, плоть кажется глиной. Ее замок давно уже рухнул, врезаясь частями ломкими в грани черепа.       -Какой?       Его руки холодные, его голос дрожит. Он пытается уверить воздух, переполненный пеплом, что все не в порядке.       Что Розалин не в порядке.       -Кто он для тебя?       Кейл охотился на ее заблудшую душу.       Кейл охраняет ее сущность, переставшую быть естественной.       Розалин веки приподнимает, на Чхве Хана смотря пьяным и откровенным взглядом. Ее губы лениво расходятся в терпко-насыщенном жесте.       -Мой милый адский пес.       Чхве Хан улыбается криво.

***

      Он целует его в висок нежно и неторопливо, смеется тихо, обдавая горячим дыханием ледяную кожу.       -Мокро.       Кейл фыркает, ведя кончиками пальцев по раскрытой ключице, по бусинам позвоночника, забираясь глубже и разрисовывая ребра касаниями трепетными и неторопливыми.       -Я попал под дождь, идиот.       Альберу в ответ только хмыкает, горло раскрытое вылизывая языком, капли пресные собирая, и коленом упираясь в пах в равномерных и раздражающих жестах. Кейл стонет сквозь зубы сжатые, ими же кромку уха цепляя.       В горле пересохло.       -Я не знал, что Мой Король успел принять на себя роль собаки.       Его Величество кусает плечо, сжимая до зудящей боли, скользит влажной слюной по ранкам свежим, ведет по сонной артерии носом в мягком прикосновении все ближе и ближе.       -Может вы еще для меня полаете?       Альберу жмется ближе, дышит почти загнанно, застежку чужого ремня расстегивая и пальцы медленно под ткань запуская. Он вгрызается в губы, проталкивая язык, делясь кислородом и бесконечными ожиданиями.       Кейл за изящную шею хватается, царапается, оставляя на спине алые росчерки. Капилляры истерзаны, истерзано сердцебиение. Его Величество неохотно борьбу прекращает, перелавливая всхлип задыхающийся и шепчет довольно в раскрытый рот:       -Гав.       Кейл замирает, недоверчиво в родное лицо всматриваясь.       -Мой Король, вы случаем не переутомились?       -Нет.       Альберу как-то излишне и совсем непривычно счастливо улыбается, заставляя Кейла пораженно вздохнуть и пойти на попятную.       -Я правда давно тебя не видел.       Руки нежно оборачиваются вокруг бедер, щека Его Величества трется о нижнюю часть живота совсем не в предвкушающем, просто уставшем движении — соприкосновении с теплотой. И Кейл в чужие волосы пальцами зарывается.       -Мне нужно в Империю.       Альберу вздрагивает, прижимаясь теснее и не желая никуда отпускать.       -Что ты забыл в Империи?       Он чувствует пульсацию, бегущую сквозь вены и артерии, дерганную. Перебитые секунды тела холодного ноготками скользят по затылку, успокаивая, приказывая успокоиться.       -Я же пообещал исправить проблему Бога Солнца. К тому же, то, что Святой до сих пор у них на цепи, мне не нравится.       Альберу снова языком живота касается размашисто, прикусывает косточку бедренную, порождая дрожь.       -Ты...       -Я не отпущу тебя одного.       Кейл за фаланги зубами хватается, мычит сквозь собственное препятствие, когда объятия ладонями перемещаются под колени.       -У меня...есть Ра...он.       -Неубедительно. Даже если он дракон, один он за всем уследить не сможет.       Поцелуи по бедрам сыпятся все ярче и чувственнее, по фатальности сна и реальности. Губы проходятся по основанию увлеченно и размыкаются, чтобы сказать:       -Возьми Чхве Хана.       -Ха?       Пальцы на ногах поджимаются, икры сводит судорогой, нега въедается в легкие искрами упущения.       -Он больше не причинит тебе вреда и ему совершенно плевать на тебя. Его интересует только справедливость и мир во всем мире, так что, учитывая ситуацию, Чхве Хан будет слушаться.       У Кейла кислое лицо состроить не получается, он прерывисто выдыхает, теряясь в мягких прядях и жестких прихотях.       -Это, конечно, приемлемо, но,- Кейл смотрит на довольного Альберу, одна из рук которого уже давно не под коленом и не за спиной,- Мой Король, это вообще честно?       Его Высочество головой только кивает безмятежно.       -Гав.