Черная меланхолия

      Кейл смотрит на бесчисленные деревья.       Место, откуда люди не возвращаются.       Кейл смотрит на бесчисленные деревья и улыбается, ему хочется смеяться, горло надрывая до слез размолотых на ресницах. Потому что это лучшая шутка из тех, что ему доводилось слышать.       Место, к которому люди не приближаются.       С неба падает дождь, словно остановиться — не в его жалких силах, смешивается с пеплом, с горелыми ветками, со смогом едким, оседая на земле серой пылью, сырой грязью и своим испорченным существованием.       Он прошел всего десять минут, и туман исчез под зноем жара липким и терпким.       Это место потерянное было почти уничтожено.       Кейл ступает по истлевшим костям выгоревших душ, не заботясь о треске, не заботясь о сжавшемся на его плече молчаливом драконе, о мечнике, вцепившемся в рукоять собственного меча. Здесь не осталось ничего, кроме коемки красивых секций обреченных леса.       Перед ним трупы черные, руки обугленные воздающие к небесам молитвы — ветки крошатся под порывами ветра, трещинами пустынными расходятся земляные плиты. Деревья просят у Бога помощи, не зная того, что должны его проклинать.       И Кейл размыкает губы, смеясь открыто. Его голос бархатистый тембром заиндевелым разносится в пустоте.       Чхве Хан набок склоняет голову, запечатлевая картину странную у себя в голове: черные капли дождя режут скулы и губы блеклые, растушевывая останки коры, распыленной по лицу бледному, пока пальцы тонкие хватаются за иллюзорные ладони ветра в воздухе.       Красиво,- думает Чхве Хан.       Он не может не признать того, что это зыбкое сумасшествие его привлекает.       -Смотри,- Кейл кивает головой в сторону, где ничего нет, давясь собственным хохотом,- не потеряйся.       Огонь полыхает в дневной мгле, в дыму темном, поднятым из недр черных, создавая контраст резкий и неприятный с чисто-голубым небом. Капли пустые падают оттуда, куда глазам не дотянуться, оставляя сернистый кислотный запах, вяжущий губы.       Кейл чувствует себя листом сорванным и раздавленным, втоптанным в ставшую песком глину.       Его одурачили первым.       Он выдыхает удрученно, взмахивая рукой, направление кривится перед глазами под жаркой дымкой, и дождь был бы туманом, если бы огонь не сожрал его. Он слышит это мерзкое чавканье.       Солнце не печет и не греет, кажется диском холодным, не способным дарить тепло, потому что волны пламенные накатывают, укрывая в боль с головой.       Кейл видит блики, складывающиеся в пыль золотистую, несвойственную этому миру. Жжение проходится от кончиков пальцев к глазам, заставляя жмуриться, и он шипит недовольно, когда слышит рядом с собой святой голос.       Бог Солнца уже давно не танцует среди листьев деревьев, не скачет с крыш бронзовых храмов и не целует ладони, подставленные к его лучам. Бог Солнца напоминает дырявое одеяло, тщетно пытающееся сохранить почти упущенное им тепло.

Помоги мне.

      Мертвая мана льется с синих губ дико и отвратительно, вытравливая внутри Кейла тошнотворное желание прислушаться. Слезы черные скользят по щекам, спадая с чужого эфемерного лица, на его, и он тянется невольно пальцами, чтобы стереть их.       Человек, там ничего нет.       Раон хлопает по ладони, мягко удерживая ее на месте, и Кейл хмыкает, размывая перед собой божественное видение.       -Я же сказал, что помогу тебе, ублюдок. Исчезни.       И тени, путающиеся под ногами, снова становятся землей темной, ставшей не плодородием, но камнем злым и бесчуственным.       Он ненавидел их всех: не затыкающуюся Смерть, наркотическими иллюзиями общающееся Солнце и выходящее за рамки реальности Отчаяние. Он хотел их всех уничтожить, потому что, очевидно, главная цель этих тварей — свести его с ума, медленно и осторожно подводя к границе, за которой разума не существует.       -Молодой мастер Кейл?       Кейл оборачивается, приветственно взмахивая рукой и натянуто улыбаясь. Не было ничего удивительного в том, что здесь, где нет ни единого храма, на пустоши одинокой, к нему снизошло светило.       Ведь посланник его был здесь.       -Рад тебя видеть, Джек.- Он окидывает взглядом неторопливым девушку, остановившуюся рядом с ним, и удивленно приподнимает бровь.- Не знал, что ты успел приударить за кем-то.       Джек слегка краснеет и мямлит невразумительно слова в горло собственное, смазывая слова и буквы. И Кейл на это мягко качает головой, уверенно продвигаясь вперед. Гвозди расплавленные легкими движениями скользят под плотью, изнутри выжигая узоры на плоти тонкой и почти разорванной — так мертвая мана течет в вере святой и незапятнанной.

Почувствуй. Как мне больно.

      -Как ты добился Королевы Китов? Неужели, это все твоя аура милого и тихого парня?       -Да, вы правы, молодой господин,- Витира смотрит на противника сверху-вниз, закидывая на плечи Джека руку и прижимая к себе ближе, намного ближе,- он настолько прекрасен, что я не смогла устоять.       Кейл сканирует ее, изучает ее, просматривает каждый миллиметр ее тела, будто видит механизмы ее мыслей в выдыхаемом ею воздухе. Кейл же дышит прерывисто, его сердце почти не бьется — тормозит в момент необходимого удара, пуская искры.       Витира слышит.       Витира не чувствует угрозы, не чувствует плохих намерений, но интуиция ее сходит с ума: человек перед ней опасен, человек перед ней узнал ее с первого взгляда. Невозможно, неправильно.       Небезопасно.       Как Джек может ему верить?       -Прошу меня простить,- Кейл склоняется в шутливом поклоне, прикладывая к груди руку, его пальцы дрожат, пытаясь скомкать рефлекторно ткань в месте, которое хочется разорвать, из которого хочется выковырять все: плоть, жилы, сердце,- несмотря на то, что сам по себе я достаточно надежен, моя личность отчего-то никому не внушает доверия.       Золотые блики вновь трещат по швам перед глазами, и Кейл хмурится, меняя выражение лица и отпуская весь интерес прочь. Королева Китов на эту резкую смену поводит плечом, пытаясь не выдавать абсурдного непонимания, обрубленного чужим безразличием.       -Так ты здесь, чтобы потушить пожар?- Кейл дожидается кивка скромного.- Встречался с Литаной?       -Нет, здесь никого не осталось, мы не знаем ушли они или...       Джек останавливается, мнет губы, пытаясь заставить себя произнести еще хоть одно слово, но Витира успокаивающе зарывается в его волосы, пропуская локоны между пальцев. Эта идиллия чертова режет по нервам, и Чхве Хан неприязненно отворачивается.       С каких пор он нежность возненавидел?       Он видит перед собой человека с кровавым блеском волос и вспоминает человека, живущего в иных оттенках красного.       Розалин ее не хватает, не хватает той самой ласки, оставленной среди руин, и она осторожно касается его плеча в каком-то очередном подвале, заваленном трупами, обнимает застывшего в размышлениях над картой Кейла, перехватывающего ее тонкую кисть и подносящего к своим губам.       Розалин не хватает тепла. Чхве Хан ненавидит тех, кому тепла хватает.       И он оборачивается на промерзшего насквозь Кейла.       Что между тобой и Альберу? Что ты Альберу позволяешь?       -Ты собираешься просить о помощи своего Бога или магию кастовать до потери пульса?       Джек отводит глаза, чувствуя вину горькую, потому что заставил кого-то за себя волноваться — и это чувство неправильно, но неизбежно. Иногда он не выносит то, что ему приходится ощущать, но он сам бесконечное чувство вины в себе создал из черных жил, в клубок скрученных криками Ханны.       Но Кейл обычный, не святой и не грязный — в теле, а значит Солнце молчит: пока плесень в душе спрятана, избавлять мир от нее не нужно.       Боги их мира слишком посредственны, чтобы на вершине цепи пищевой стоять.       Мертвая мана, блять? Приятного аппетита.       -Эй, Королева Китов, если ты скажешь мне, что спустишь подобное с рук своему возлюбленному, то я прямо сейчас всему божественному пантеону на тебя пожалуюсь.       Витира хмыкает, сдергивая со своей шеи блестящее ожерелье, и Кейл выдыхает расслабленно, тут же сжимая пальцы в секундах пульсирующих, бьющихся иголками под ногтями.       -В следующий раз своего парня о таком заранее предупреждай.       Королева улыбается, сворачивая уголки глаз и вглядываясь внимательнее.       -Беспокоишься о нем?       -Да.       Джек вздрагивает, останавливая полный замешательства взгляд на лице бледном и оранжевыми бликами освещенном. Кейл ловит нить направления блеклых зрачков, выбеленной дуги ломких мыслей.       -Я буду рад, если ты разорвешь с Адином все отношения. Потому что теперь я направляюсь в Империю.       -Что ты хочешь сделать?       Святой делает порывистый шаг вперед, но останавливается, видя перед собой вскинутую ладонь. Молодой господин качает головой: знать тебе это не нужно, и Джек возвращается к Витире, переплетающей аккуратно пальцы их рук.       -Передай Литане, что территория Хэнитьюз для нее открыта.       -Откуда ты знаешь, что она жива?       Кейл смотрит на Королеву Китов снисходительно и безутешно цокает языком.       Боги удивительно чувствительны, если что-то задевает их гордость, и удивительно немилосердны, если кто-то нарушает их закон.       -Солнце ненавидит мертвую ману, следовательно, Солнце знает, кто бежит от нее вместе с ним.       Кейл смотрит на Джека.       Чхве Хан смотрит на Кейла.       Чхве Хан хватается за запястье тонкое, с пульсацией бешеной под хлипкой тканью.       Кейл медленно переводит на него свой взгляд.       -Вы позвали меня, чтобы сказать, когда мы отправляемся в Джунгли?       Манжет, испачканный дождевой водой, оплетает его запястье.       Кейл смотрит на Чхве Хана, сидя на подоконнике в старой гостинице, и впервые в своей жизни не знает, что ему сказать.       В голове плывет образ тусклый из карих глаз и улыбки мягкой на сухих губах.       Красиво,- думает Чхве Хан.       И Кейл размыкает рот, отворачиваясь к окну:       -Мне не нужно этого было знать.