Черная меланхолия

      -На что ты так смотришь?- он усмехается, выдвигая из-за стола стул и садясь напротив.- Или ты не знала, что я приду?       Таша сжимает зубы, задыхаясь от ненависти, ужаса и обиды. Она сцепляет пальцы, когтями дрет кожу, оставляя полоски легкие фиолетовых синяков. Ее трясет, ее разрывает, ее сводит с ума эта сволочь, эта тварь, это нечеловеческое создание, пришедшее в ее жизнь ради ее медленной и мучительной смерти, переполненной страданиями и агонией.       Глаза кровавые в полутонах вина полусладкого и раскуроченных вен смотрят на нее сверху-вниз. В них по-прежнему, как и раньше, желание разрушать, спутанное в сверкающих огоньках безумия.       У нее на языке — головоломка, собранная под этим взглядом, желчью разьедающая ее разум.       -Ты,- ей нечем дышать,- ты использовал меня.       За Кейлом Хэнитьюзом только один человек, но от него несет смертельным отчаянием и каленой жаждой убийства — не ее, нет, но нет, пожалуйста, не смотри. За пределами дома еще двое необъяснимых, она чувствует их присутствие интуитивно, хотя прямо сейчас это ничего для нее не значит.       Ей важен лишь он, тот, кто опустил ее на самое дно и заставил захлебываться болью.       -Ты правда так считаешь?       Кейл закидывает ногу на ногу, руки на груди складывая в безразличном жесте. Он почти не изменился: худой, бледный, маниакальный, равнодушный и внушающий страх.       Только стал немного выше, ха-ха.       -Если я не остановил тебя, значит я в этом виноват? Я виноват в том, что ты ведешь себя сейчас, как идиотка?       Его длинные тонкие пальцы сжимаются вокруг плеч, и Таша отчего-то совершенно непроизвольно представляет, как они сжимаются на ее шее. Медленно и ласково, с хрипами, болезненным сердцебиением и нотками чужого первородного наслаждения.       Ей страшно. Она боится как маленькая трусливая девочка чудовища не под кроватью, чудовища не из шкафа — того самого чудовища в обличье обыкновенного зарвавшегося старшего графского ублюдского сына, того молодого парня, в чьем отражении обычного зеркала она увидела сумасшествие — существо с изуродованной плотью и ошметками топких глаз.       Таша боится Кейла.       Девочка боится Демона.       -Ты язык проглотила?       Он смотрит высокомерно, давит на нее целенаправленно, желая разбить надвое и достать содержимое. Чертова нежить.       Она не хочет доставлять ему удовольствие, рассказывая побеждено то, что он хочет знать, что узнать ему жизненно необходимо. Даже если ее саму тот человек бросил, даже если она никому больше не нужна, все еще существовал тот, за кого она могла цепляться.       -Вы похожи, что Белая Звезда, что ты,- Таша выдерживает его взгляд,- вам плевать на всех, кроме самих себя.       Кейл иронично приподнимает бровь и усмехается криво, будто она сказала нечто абсурдно нелепое, странное и вместе с тем очень глупое.       -Все — это, по-твоему, одна ты?       Таша не понимает.       Таша десятилетиями скиталась в поисках дома, в поисках счастья, в поисках тишины и покоя. Ее гнали, ее ненавидели, ее хотели убить, просто потому что она темный эльф. Это нечестно, это несправедливо.       Но она терпела, терпела так долго, прежде чем сводная сестра спасла ее, а затем сама умерла. И ее сын стал для нее всем.       Весь мир Таши сузился до Альберу Кроссмана.       -Я ничего тебе не скажу.       А мир был к нему также несправедлив: его мать осыпалась прахом, отец стал отталкивать его и бояться из-за какой-то божественной чуши и в итоге сам помер, он не имел права быть собой, не имел права чувствовать себя слабым, потому что его народ был врагом для его сущности.       А затем появился демон — дымка сквозь пальцы, холодный ветер, осенний дождь. И, улыбаясь слабо, устроил войну на всем континенте.       Она верила, правда верила, что Кейл делает это ради чего-то, ради Альберу, ради таких, как она, ради нее, но...       Нет.       Все, чего желал Кейл, это бескрайняя пустошь, где никого и ничего нет.       Она помнила, как он смотрел безразлично на тело у собственных ног, наливая в бокал что-то до ужаса ванильно-приторное, перламутром отражающееся в лучах заката подобно святой крови.       -Зачем тебе это?       Кейл к губам подносит бокал надтреснутый с сетью уродливых нитей и делает глоток медленный и тягучий, словно в его руках ничто не готово вот-вот разбиться.       -Хочу немного тишины и не хочу при этом сдохнуть.       Его взгляд сгнивший мраком мерзким скользит по ней.       -А Альберу?       -А Альберу часть моей тишины.       Эгоистично и жалко. Отвратительно и тошнотворно. Таша хотела узнать нужен ли ему тот, кто любит его всем сердцем, и не то, чтобы она не понимала, что ответ будет отрицательным. Белая Звезда предупреждал ее.       Он просто убьет его. Использует и выбросит, как это уже сделали с ней.       Кейлу Хэнитьюзу от этого мира ничего не нужно, и сам мир не нужен. Разве она может позволить себе рассказать кому-то настолько грязному о его желаемом? Белая Звезда уничтожит все, Кейл Хэнитьюз уничтожит все, доставлять им радость собственной слабостью? В этом нет никакого смысла.       -Я не скажу тебе ни единого слова, и ты никогда до него не доберешься.       Демон выглядит раздраженным, но все таким же расслабленным. Он скидывает с колена ногу и опускает руки, подаваясь вперед, ближе и, черт, ближе. Его дыхание теплое обдает шею, и ей кажется, что лезвие касается тонкой кожи, ледяное лезвие ее зарвавшегося самомнения.       -Таша,- в голосе Кейла можно увязнуть и задохнуться,- ты меня так достала.       Эльфийка вздрагивает. Мечник за его плечом начинает улыбаться криво в области ее периферического зрения, и дрожь бежит по телу и спотыкается.       -Не скидывай на меня свои ебаные ошибки. То, где ты сейчас, результат твоих страхов, непониманий и отрицаний. Вылезь уже из своей херовой ямы и посмотри, блять, вниз.- Его пальцы цепкие, кости без оболочки, сжимают ее челюсти.- Это не дом, это, тобой же вырытая, могила.       Кейл Хэнитьюз? Белая Звезда? Мир?       О, нет. Она все сделала сама.       -Если ты считаешь меня злом, я не возражаю, но не делай из меня причину своих провалов.       У Таши немеют губы, ее пульс выгорает на грани боли и лихорадочного дыхания.       -Я,- ей обидно и страшно, почему она так просто ему проигрывает?- я хотела защитить Альберу.       Кейл усмехается резко, мучительно и уродливо.       -А с чего ты взяла, что я этого не хочу?       Он знает, любой не будет сомневаться, что перед тобой не человек, если увидит в его отражении сгнивший кусок трупной плоти. Но разве он должен объяснять ей, что это Бог?       Он знает, легко поверить, что Белая Звезда спасет темных эльфов и построит для них прекрасный мир, ведь у него есть превосходное доказательство — Бесконечное Королевство, где любого не принятого ждет счастье и жизнь без бегства.       Он знает, что его действия печальны, чрезмерны, губительны и аморальны, но Кейл никогда не стал бы начинать войну, если бы ее можно было избежать. Он всегда пытается свести потери к минимуму и не дать Королевству Роан пасть.       Он знает, можно купиться на чужую ложь, склеить ее с нехваткой знаний и паранойей, и любой ответ сразу становится для тебя удобным. Даже когда ты понимаешь его неправильно, это уже не имеет значения.       Но Альберу — это сердце Кейла, цена его жизни, печаль и его сокрушительное поражение. Она не имеет права говорить нечто подобное ему в лицо, только не ему.       -Я никогда не позволю Альберу пострадать,- его голос шипит, режет и выворачивает наизнанку ее слабовольную душу.- Мое предназначение — не устраивать бойню и точно не возвращать его тело в землю. Только смотреть, оберегать и касаться.- Он сжимает ее так сильно, что останутся темные синяки.- Так что не неси мне про защиту, когда сама добавляешь все больше и больше проблем. Даже если тогда ты ошиблась, то что сейчас? Это не забота и не любовь, Альберу Кроссман для тебя просто удобное оправдание тому, как далеко ты бежала из-за неотпускающего тебя страха.       От глаз людей, которые ее ненавидели, от глаз людей, которые ее презирали, от глаз умершей сестры, от глаз ничтожного короля, от глаз ее несчастного спасения и от глаз демона.       Она боялась.       -Ты ведь просто не хотела, чтобы я его у тебя забрал,- Кейл не спрашивает, он знает.       Расцепляет пальцы и откидывает Ташу назад, чтобы встать и прижать ее ладонью к спинке дряхлого стула.       Ей страшно.       Но разве она просто не хотела как лучше?       Для Альберу, для нее, для всех?       -А сейчас,- он смотрит не в ее душу, он расчленяет каждую ее мысль,- ты расскажешь мне, где, черт возьми, находится Бесконечное Королевство.       У Таши рушатся остатки самосознания, воли и какой-либо веры, потому что все ее тело состоит из невыносимого ужаса. Ее губы дрожат:       -Или что?       Но впервые в жизни       Глаза Кейла пылают красным.       -Или я убью тебя.       это ужас собственной смерти.