-Ты здесь?
Альберу отвечает почти автоматически:
-А где мне еще быть?
Кейл задумчиво к стене отворачивается, захлопывая за собой дверь. Его взгляд слегка затуманен и не разборчив, но трезв полностью и похотью не замылен.
-В кровати?- его голос обычен, слегка насмешлив, но скрипит едко.
-Не беспокойся, я скоро закончу.
Он кивает недовольно, проклиная язвительно перерабатывающих Королей и несносных, ничего не смыслящих в прекрасных снах Альберу, пока в словах слышатся болезненные интонации, кривые и колкие, будто, черт возьми, что-то уже случилось. Кейлу на самом деле не по себе, и он пришел сюда только, чтобы исправить это.
Смыть с себя отвратительные ощущения.
Его Высочество чувствует и молчит, смотрит издалека, пытаясь понять нужно ли ему вообще в это дерьмо вмешиваться, потому что за месяцы их знакомства истинно он выяснил только одно.
Кейл вяло бормочет себе под нос, плетясь уныло к собственному подоконнику — единственной личной, забаррикадированной для него вещи в этом огромном замке:
-Гребаный урод, если тебе так нравятся внутренности, иди и сдохни.
Грубо говоря, Кейл Хэнитьюз
-Не хер выдергивать мои глаза, подонок вшивый, заеби свою тупые привычки себе в задницу.
больной на голову.
Альберу отстраненно наблюдает за тем, как он взбирается на самый край, туфли лакированные раздраженно упирая в стену и плечи хрупкие откидывая назад, словно наконец очутился там, где должен был — в колыбели искусственной своего разума. Шаткий, с растрепанными волосами и тонкой проволокой сжатых губ. Изгиб его тела — черным по красному: не прикасайтесь.
Маленький, пушистый, разъяренный комок.
Альберу сдерживает улыбку, между пальцев медленно прокручивая перо ссохшееся и кусая игриво его кончик.
Мило.
-У тебя все в порядке?
-Да,- это тихое нечто что-то бурчит, сверкая в окно провалами темных глаз.
-Ты уверен?
Кейл поворачивается к нему с выражением лица скорбным, которое ясно дает понять, что предыдущее заявление было ложью и что Его Высочество проработал себе все мозги и оставил их киснуть в усталости, раз не сумел додуматься.
Альберу даже ответить на этот взгляд нечего. Кейл, не открыв рта, сумел обозвать его идиотом.
-Ладно-ладно,- Его Высочество подпись кривую на документе ставит и откладывает его в сторону.- Я понял.
Ну, может быть, ни черта.
Он отодвигает стул с легким покорным шорохом, внутри кабинета не вакуум, но бархатная тишина, окутывающая идеальный теплом — не жгущим и не отталкивающим, она ложится на губы усталостью мягкой, заставляя по-глупому улыбаться.
Ему так хочется закрыть глаза, ему хочется спать.
За окном чернота, огни города режут туманный дым, на небе дырявыми точками меркнут звезды. Кейл скоблит пальцами по стеклу, достать пытаясь их отражения.
-Пойдем,- Альберу почти молитвенно произносит, оборачиваясь на свечу тонкую, пламенем пожирающую саму себя.
Это что-то ему напоминает.
Но Кейл молчит, упокоенный его присутствием, видом и этим местом. Будто это не он пришел сюда, чтобы его забрать.
Альберу не торопит, лишь смотрит безмолвно на силуэт, погребенный в тени, прячущие блеск тусклый мутных, остывших глаз.
-Ты знал,- его голос не штиль — безветренная тропа,- что Таша меня боится?
Ни порыва, ни крика, ни отклика — вокруг все так же, как и секунды назад, — тихо. У Его Высочества в голове тоже тихо, немилосердно беззвучно, в груди — дыра, в животе — холодная падаль листвы осенней. Дрожь ухмыляющимся страхом бежит по спине вверх, взбирается по лопаткам, когтями заточенными рвет кожу над позвоночником.
Альберу мог бы солгать бессмысленно перед глазами карими, но он не может. Не может позволить себе потерять его, потому что Кейл Хэнитьюз из тех, кто закрывает глаза на треп бесконечно неискренний, тоскливый и полностью отстраненный, но не на обман.
Альберу уже утаил от него слишком много, и убегать сейчас было бы слишком глупо. Это соразмерно и пропорционально. Да, верно, все ради него:
это слишком, слишком, слишком.
Ради дешевого Королевства.
Его Высочеству на самом деле нужно сейчас отвернуться, жизненно необходимо взгляд спрятать, убежать из кабинета и зарыться под одеяло, потому что Кейл читает его открыто, безбожно всматриваясь в лицо — атлас беззвездного неба, безымянный и полупустой.
-Я,- Альберу ощущает себя больным,- я знаю.
Кейл хмыкает, его руки скрещены на коленях, но кисти висят так, словно из них выдернули связки. Его Высочество от этой мысли вздрагивает непроизвольно, очерчивает мысленно костяшки сбитые на тонких пальцах.
-Понятно.
Он кивает спокойно и вяло сутулится, собираясь двигаться с места.
-Ничего больше спросить не собираешься?- когда Альберу его останавливает.
Кейл недоуменно поглядывает на посерьезневшего Короля, обхватившего руками его ладони. Тепло истерзанное лезет внутрь.
-И что же? Ты наверняка с ней уже поговорил.- Он ухмыляется, находя в этой боли нечто абсурдно веселое.- Но, видимо, ей насрать на твои доводы.
Альберу хмурится. Альберу не нравится звук резких и грубых слов не потому, что они звучат отвратительно, а потому, что их присутствие означает, что Кейл встревожен и растерян, как тот, кому сказали нечто предосудительное, гнилое и невыносимое.
Голова Кейла катится по эшафоту, вылизанному слезами Таши, к его ногам.
-Ты знал, что она думает, что я это все начал? Что если бы я не ударил первым, Альянс бы не напал?
Его Высочество сжимает губы, он смотрит на трясущиеся плечи и видит ясно: это не беспокойство.
Часы пробивают полночь за его спиной.
Это истерика.
-Я такой мудак, правда? Мне так хочется смотреть как пол континента сдохнет. Гребанное господство — единственное, что мне нужно.- Кейл сочится ядом, он полукричит, полушепчет, запинаясь в словах, обрушиваясь сарказмом на самого себя, переплетенным с приглушенной ненавистью.- Ах, черт, а еще я убиваю людей.
Альберу зубами скребет о челюсти. Он сам схватился за эти руки, потому что заметил бинт, да, но он не подумал, что будет, когда он от него избавится. Кейл всегда безмятежен, Кейлу плевать на все. Честно говоря, Альберу никогда даже не пытался залезть подальше, всмотреться глубже и увидеть —
там что-то есть.
Он ведь просто его использовал.
И не то, чтобы Кейл об этом не знал.
-Не десятками даже, не сотнями.- Кейл скребет ногтями по разорванной коже, желая не исцелить ее, а содрать.- Тысячами.
Его улыбка похожа на тусклое отражение листьев акации в воде грязной. Пасмурно на душе — не заезженная метафора, сердце ведь обливается кровью, верно?
Их отношения напоминают шутку.
-О, кстати, а еще я монстр в чужом обличье, мое тело гниет и разваливается, пока я отламываю от него куски, чтобы ощутить вкус сырой плоти, но мне недостаточно. Я ем людей, знал?
Кейл просто все ему рассказал. Про богов, про предательство, про мертвого Короля, про свою мать. Все. Все, о чем нельзя было даже просить.
А Альберу? Альберу задетые струны внутри бессознательно не проигнорировал. Одна ведь выгода, блять, одна польза.
Мерзко, так мерзко.
-Мне очень нравится хаос, я помешанный. Все эти заговоры против твоего отца... все я. Я хочу владеть всем.- Кейл звучит нездорово, кровь из разодранных ран стекает меж пальцев, тенями бордовыми исчезая.- Не только твоей властью и твоими деньгами, но и телом, которое, проклянут в будущем, и великий завоеватель и защитник народа станет блядским темным эльфом. Здорово, не правда ли?
Альберу сжимает кулаки сброшенных Кейлом рук, наблюдая как он смеется, надрывисто и лихорадочно. Его глаза закрыты, и выражение лица его полностью нечитаемо.
Кейл пришел к Альберу, чтобы им воспользоваться, не зная даже получит ли он от этого то, что ему действительно нужно. Альберу Кейла принял, чтобы им воспользоваться, получая без остатка все, что ему действительно нужно.
-Я становлюсь забывчивым, хах. Как я вообще мог забыть? Твоего отца я тоже убил.- В разуме Его Величества что-то трескается.- Я использовал его смерть. Это считается надругательством над трупом? Или это считается надругательством
над тобой?
-Кейл,- голос Альберу глух.
Струны вокруг его сердца рвутся, ударами хлесткими разрывая легкие.
-Да?
Его Высочество делает тихий вдох и собственного стратега за воротник дергает, целиком к себе его разворачивая. Он выглядит безумным, критическим и печальным.
Ему плохо.
-Заткнись.
Кейл сейчас выше него, его ноги свисают с подоконника обрубленными канатами, пока по лицу ползет разочарованная улыбка.
-Что, скажешь, никто так не рассуждает? Что Таша просто волнуется и несет всякую чушь, на которую мне даже внимания обращать не стоит? Или,- он касается запястья Альберу, той руки, которая вцепилась в ткань его рубашки скомканной,- ты сам так ничуть не думаешь?
Слова Альберу застревают не в горле — под коркой черепа, разъедая всякое здравомыслие.
Стрелка на часах все еще стучит, двигается, насмехается над его оцепенением.
-Я ведь удобен,- не вопрос даже, утверждение.- Моя цель абстрактна, желания примитивны, поведение подобно депрессивному малолетке. Но у меня есть знания и способности. И ты действительно предполагал, что я так просто доверюсь тебе, осознавая полностью твои обиды и будущие достижения?
Альберу знает, что это невозможно, что это неправильно, что так не будет, но он не может не ждать иного.
В глазах Кейла пылают искры, искры удрученной мольбы и несправедливости.
-Но самое забавное, а? Я действительно тебе доверяю,- Кейла ведет из стороны в сторону, как будто он задыхается в своей ничтожности.- Я просто верю тебе. Безо всякой причины.
Он смеется обескураженно, его губы растресканные и сухие, и звуки выходят хриплыми. Смех оседает осколочной крошкой в его груди.
-Не могу ничего поделать. Я должно быть иррационален? Или сошел с ума? Альберу, я сумасшедший? - его истерика в его глазах.- Мне нужно любить тебя.
Как вдох, как ночь, как дождь, как сон, как шепот.
Быть естественной частью чьего-то разума, души и тела, не продолжением, не дополнением вшивым — причиной треволнений греховных, чаяний и несчастий.
-Я хочу этого.
Альберу смотрит на губы, которые произносят слова. Слова, которые он так боялся услышать в ответ на свое потерянное безразличие.
-Но... тебе и миру,- Кейл не улыбается вовсе,- это совсем не нужно.
Ему нечего ответить, потому что Кейл прав. Его испорченные желания не имеют для него значения, смысла, какой-либо ценности. Это просто Кейл.
Кейл, которому можно сказать что угодно.
Кейл, которому можно приказать что угодно.
Кейл, который прокричит и проглотит, если от него отвернуться.
Но Альберу думает, что так не должно быть.
-Кейл,- он выдыхает медленно, ладонь сдвигая с воротника на чужую шею,- я сказал тебе замолчать.
У демона расколотые глаза и раскрытые губы, у демона нет сил сопротивляться ни святому мечу, ни магическим заклинаниям, поэтому демон хмыкает грустно, ожидая своей кончины.
Давай, доломай меня.
И Король ломает.
Альберу тянет вниз грубо и резко, заставляя падать, теряя хрупкое равновесие, их лбы соприкасаются, дыхание теплое скользит по скулам.
-Ты прав.- Кейл вздрагивает, цепляясь за широкие плечи.- Таша видит тебя неправильно, я использую тебя, у тебя в голове бедлам, твоя семья гниющее болото, за пределами Королевства бездна, и каждый в итоге обвинит в этом тебя, если отыщет.- Альберу задыхается от слов, которые произносит.- На самом деле я искренне удивлен тому, что ты до сих пор не мертв.
Кейлу не нужна ложь. Для Кейла она везде: он смотрит на нее, слышит ее, ее чувствует. Но правда тоже значения не имеет, сам этот мир причиняет боль.
Его сердце стучит ему напоминанием.
-Ты прав, поэтому,- Альберу зарывается пальцами в мягкие локоны, словно заставляя себя молиться,- я спрячу тебя, запру, присвою себе, чтобы никто не шептал тебе, не тянулся к тебе и не пачкал тебя своими желаниями.
Кейл смотрит в него чернотой, миллиметрами страдания невесомого между их губами. Он чувствует в Его Высочестве сейчас то самое, что заставляет ему доверять безоговорочно.
-Миссия провалена,- шепотом заявляет Кейл, прежде чем упасть в поцелуй ямы навечной своего погребенного сердцебиения.
Хах, он влюбился первым.
***
Таша недоверчиво за фигурой, мутной тенью у окна застывшей, наблюдает. По ее телу непроизвольно бежит дрожь. Фатально сейчас посмотреть ему в глаза, самоубийственно пытаться приблизиться.
Ей страшно.
У чудовища сегодня нехорошее настроение.
-Тебе что-то нужно?
Кейл глядит на нее привычно, развинченно и беспринципно. Ее существование приносит ему одно только раздражение, и от этого у нее зудят запястья. Чешется.
Мысли в голове чешутся.
-У меня есть вопрос.
Он ухмыляется криво, будто знает, знает все, что она хочет скрыть. Но это невозможно, это недопустимо, это нереально, если он не Бог. Кейл всего лишь монстр из-под ее кровати, цепляющийся ногтями длинными за лодыжки, не спрятанные под одеялом, и оставляющий уродливые царапины и гниющие синяки.
Он не способен знать.
-Валяй.
Таша видит, как он смотрит безразлично на тело у собственных ног, наливая в бокал что-то до ужаса ванильно-приторное, перламутром отражающееся в лучах заката подобно святой крови.
-Зачем тебе это?
Кейл к губам подносит бокал надтреснутый с сетью уродливых нитей и делает глоток медленный и тягучий, словно в его руках ничто не готово вот-вот разбиться.
-Хочу немного тишины и не хочу при этом сдохнуть.
Его взгляд сгнивший мраком мерзким скользит по ней.
-А Альберу?
-А Альберу часть моей тишины.
Если Кейл хочет войны, он ее получает. Если Кейл хочет тишины, он заставит замолчать каждого. Если Кейлу нужно найти легкий способ для достижения своей цели, он найдет его.
И он нашел.
Мертвые не имеют привычку болтать по пустякам.
Демон хочет убить Альберу, Демон хочет уничтожить все ради одной только своей прихоти.
-Тишина так важна для тебя?
Она замечает кровь на его манжетах, когда бокал, стекло которого на грани разрушения, но не разрушено, аккуратно на стол ставится.
Чудовище не отвечает ей.
-Знаешь, кто это?
Таша взгляд переводит на труп, одетый в плащ черный, измазанный дождем недавним и красными пятнами. Лужа алая ползет, медленно застывая, к ножкам отодвинутого в сторону стула.
Он был слишком шумным?
Она качает головой из стороны в сторону.
Тот, кому ты перерезал глотку?
-Это предатель.
Эльфийка вздрагивает, заслуживая странную улыбку с другой стороны, глаза карие не грызут в ней дыры, лишь чертят на коже страх и беспокойство. Ее ногти скользят вверх-вниз.
-Сказал, что хотел как лучше.
Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Кейл наблюдает спокойно за этим непроизвольным действием. Таша отворачивается, пытаясь связь потустороннюю от гибельных зрачков спрятать.
-Может,- ее голос дрожит, она не верит, что это ее голос,- он был прав.
То, что она говорит сейчас, можно расценить, как измену, но демон только хмыкает, пожимая безучастно плечами.
-Может,- запах крови наконец достигает ее носа, и Таша опускает веки, чтобы перебороть очередной приступ рвоты и отвращения,- а может и нет.
За стеклом серое небо очередного дня, очередного ливня, очередного убеждения в том, что ей надо спасти это место. Ей надо спасти Альберу, надо спасти темных эльфов, спасти невинных людей от злого адского существа.
Она все еще помнит его омерзительное отражение в обычном зеркале.
Таша больше не может просто следить за ним, ей нужно действовать. Пора попросить Белую Звезду о большем.
Она разворачивается, открывая тяжелые двери, не прощается, не раскрывает век.
Кейл смотрит на ее спину, на сомкнувшиеся створки стен. От трупа несет болью и посмертным желанием справедливости. Стакан с треском лопается на столе, оставляя брызги недопитого алкоголя на неподписанных документах. Он смахивает осколки рукой, разрезая апатично плоть.
Больно.
Кровь капает на мертвое тело.
-А впрочем, какая разница?
***
Альберу выглядит потерянным. Он ставит печать тусклую из-за закончившихся чернил и откидывает прошение в сторону.
-Все, как вы и сказали, Ваше Величество.
-Они правда напали с Севера.
-На Востоке тоже пытались разорвать брешь.
-Потери составляют всего десять человек из четырех отрядов.
-Это кажется чудом.
Альберу выглядит потерянным. Письмо Адина, тяжелое в его руках, горит легко в мареве жарком огня камина.
«Я не пытаюсь пойти против тебя.»
«Это судьба.»
«Не волнуйся, я не займу твой трон.»
«Как насчет вассального государства?»
Альберу выглядит потерянным. Сумерки съедаются ночью, небо пасмурное сжирает звезды. Прошел всего день с тех пор, как он поцеловал Кейла.
Что это, черт возьми?
Его губы были холодными и сухими. Пульс аритмичный вбивался в нервы, замедляя дыхание и в вены жжение болезненное принося.
Это не я скоординировал войска, это
Кейл.
Это не я буду противостоять тебе, Адин, —
Кейл.
Это не я люблю —
Кейл.
Это Кейл, Кейл, Кейл...
Таша что-то говорит неразборчиво, и ему совсем не хочется ее слышать.
Когда? Когда..? Или... Почему? Сколько поводов у него было, сколько мыслей и сколько грез? Ему хотелось спать, чтобы снова увидеть их, ему хотелось проснуться, чтобы встретить его. Где между тем и тем он сумел потеряться?
Это все Кейл, Кейл, Кейл...
Он вспоминает смех, вспоминает взгляд, вспоминает все, что забыть не может, пока Таша нести продолжает свою чушь. Она катализатором вызывает коллапсы, индикатором ищет места слабые, улыбается двойным лезвием, пытаясь защитить, но не защищая.
-Что... что ты делаешь?
Альберу не хочет ее слышать, но ему нужно. Он прижимает ее к стене печалью и гневом, видит отражение своего лица в ее глазах темных — и он потерян.
-Что ты ему сказала?
Потому что зол. Альберу бесконечно зол из-за того, как Кейл вынужден себя сейчас чувствовать, и его душа трескается.
Он смеется внутри, смеется над собой и над своим разумом.
Таша смотрит на него пораженно, ее горло сжимается, и она молчит, не смея произнести и звука. Благословенная тишина, которую он так сильно от нее жаждал.
Миссия не провалена, Кейл.
Альберу улыбается злобно своему сердцу.
План перевыполнен.
