***
— Мисс Лавгуд, я был готов предоставить вам возможность самой начать этот разговор, но… Вам не кажется, что настала пора объясниться? Сегодняшняя выходка — тоже ваших рук дело? Разговор происходил в кабинете Флитвика, где он и его ученица уединились после праздничного ужина. Прежде чем ответить, Луна достала свой жезл и очертила им круг вокруг себя и мастера. На мгновение перед его глазами все поплыло, а затем за пределами круга все исчезло, растворившись в непроглядной тьме. — Хмм… Это было действительно необходимо? Мой кабинет хорошо защищен. — Я не хотела вас оскорбить, но тем не менее… Даже я знаю несколько способов прослушивать происходящее в нем, а что уж говорить, например, о директоре, который может в Хогвартсе все? Здесь же мы вне времени и пространства, и в частности, вне его власти. — Мне показалось, или у вас есть что-то против Альбуса Дамблдора? — Вам показалось. Мы не враги, просто… Давайте я вам все расскажу по порядку, и вы сами определитесь? Флитвик задумчиво кивнул. — Итак… Вы же понимаете, что такие великие Дары, как у меня, не достаются бесплатно? И кто те сущности, которые их раздают? — Я так понимаю, вы заключили… сделку? С кем? И чем вы заплатили? — С богом Хаоса… одним из. Плата — как обычно, служение ему. Вопреки данному самому себе обещанию, Флитвик почувствовал сильную нужду грязно выругаться. Хоть на каком-либо языке. — Прежде чем вы скажете хоть слово, предупреждаю — один из моих Даров это знание всех языков на свете, не только гоббледука. А то ваше желание на лице написано. Флитвик глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Эмиссар Хаоса в Хогвартсе… Школа хоть устоит? — Ну, не надо передергивать, мы все же не о Кали говорим. Вам знакомо такое мифологическое амплуа, как Трикстер? — То есть… Кажется, понимаю. Но все же, моральный ущерб никто не отменял. — Какой моральный ущерб? На мой взгляд, мне скорее здесь приплачивать должны, как мозгоправу. А то развелось закоснелых идиотов… Флитвик мысленно перебрал список «пострадавших». — А профессор Бабблинг в чем виновата? — По-вашему, измерять знания футами, это нормально? Что дальше, оценивать практические умения стоунами? Прежде чем Флитвик успел ей ответить, из сумки Луны выскользнул Песец, и ловко взобрался по мантии к ней на плечо. — Кстати, — вмешался он в разговор, как ни в чем не бывало, — вы не правы, эмиссар Хаоса здесь я. Песец, приятно познакомиться. А Луна… скорее жрец, хотя формально ее класс — девочка-волшебник. Профессор еще раз глубоко вздохнул и сжал пальцами переносицу, пытаясь собраться с мыслями. — Хорошо. Ладно. Вернемся к нашим баранам. У всего этого бардака есть какая-то цель? Вас же не просто так… одарили? Песец и Луна переглянулись. — На самом деле, мы не знаем, какие планы у Айфона, он нам ничего не сказал, — ответила девочка. — Собственно, он даже не представился, это Песец его так прозвал. Но у нас есть собственные планы, следующие из того, что у нас есть некоторая информация о том, что в этом мире творится. — И? — Слушайте внимательно. Тот-Которого-Нельзя-Называть, он же Темный Лорд Волдеморт, он же полукровка по имени Том Марволо Риддл, одиннадцать лет назад развоплотился, но не умер. В этом мире его удержали крестражи. Знаете, что это? — Да, знаю. К сожалению. Погодите, вы сказали — крестражи? Во множественном числе? — Да. Семь, сейчас осталось шесть. Полный список: вот эта тетрадка, которую я уже уничтожила, кольцо Гонтов, медальон Слизерина, чаша Пуффендуй, диадема Когтевран, и два живых существа — волшебная змея по имени Нагайна и Гарри Поттер, вернее, его знаменитый шрам. — Погодите, что? — Флитвик, глаза которого по мере оглашения списка постепенно округлялись, на последнем пункте не выдержал. — Не что, а кто. Так вот, о целях: мы хотим без затей уничтожить крестражи и жить дальше спокойно. Нет, вру, далеко не спокойно, все же роль обязывает, но… вы понимаете. А Дамблдор хочет возродить Волдеморта и затем шумно убить его руками Гарри Поттера, причем выживание героя не обязательно. Зачем такие извращения, нам не известно. Так что мы не враги директору, во врагах у нас скорее Темный Лорд, но и не союзники тоже. «Какого черта, я маг или погулять вышел?», подумал Флитвик, и наложив на себя заклинание тишины, отвел душу длинной тирадой на родном и могучем гоббледуке. Остановился он лишь тогда, когда заметил восхищенный взгляд ученицы, и сообразил, что полагаться на заглушку рядом с без пяти минут подмастерьем Чар, внутри ее карманного измерения, было несколько наивно. — Прошу прощения… Гххм… А почему вы не сообщили эту информацию куда положено? — Положено — кем? Я уточняла — в магической Британии нет законов, обязывающих делиться информацией. Вообще нет, формально даже сообщать о преступлениях не обязательно, просто есть шанс, что если не донесете, вас потом запишут в сообщники. В моем амплуа необходимо досконально знать законы… — И все же? — Вы же сами все понимаете. На слово мне никто не поверит, а если я заявлю, что я жрица Хаоса и мне было божественное откровение… Скорее всего, все равно не поверят, ведь объективных доказательств этого нет, а если вдруг — мне абсолютно не хочется провести остаток своей жизни под жестким контролем невыразимцев. — А почему тогда вы рассказали это мне? — Если честно — я просто только недавно сообразила, что ученический контракт запрещает вам разглашать личную информацию об ученике, полученную во время учебы. К слову о пользе знания законов… И да, я дошла до момента, где мне понадобится ваша помощь. Флитвик глубоко вздохнул, подготавливаясь к очередному шоку. — Мне нужна ваша помощь с тем, чтобы расколдовать вот это. Только руками не хватайте, она проклята. И Луна достала из своей безразмерной сумки шкатулку и раскрыла ее. Внутри лежала серебряная диадема. — Это… — голос Флитвика перехватило. Он все же сомневался в словах ученицы о крестражах… до этого момента. — Это то, что я думаю? Вопрос был риторический, не зря бюст основательницы с этой диадемой на голове стоял в гостиной факультета. Несмотря на предупреждение, Флитвик все же потянулся к артефакту, но Луна вовремя захлопнула шкатулку. И протянула ее учителю. — Да, это диадема Ровены Рейвенкло, а заодно и крестраж Темного Лорда. Такую вещь испоганил… Мне не хотелось бы поступать с ней как с дневником, жалко все же, поэтому надеюсь, что вы что-нибудь придумаете. Или, возможно, стоит обратиться к работающим на гоблинов разрушителям проклятий? — Не знаю… Возможно… Надо подумать, — усилием воли Флитвик заставил себя убрать шкатулку в собственный безразмерный кошелек и собраться. — А что вы сделали с дневником? — Ну, нам известны только два способа уничтожения крестражей — Адское Пламя и яд василиска. Первое мне в принципе доступно, но проверять на практике, могу ли я удержать его под контролем, как-то не хотелось, тем более без присмотра. Поэтому… Флитвик сопоставил эту информацию с окаменевшей крысой и дневником, выглядящим, как будто его облили кислотой, и заметно фалломорфировал. — Вы что, притащили в Хогвартс василиска? — Эй, это не ко мне, он живет здесь со времен Основателей, — открестилась Луна. — Без Парселтанга до него не добраться, и большую часть времени он проводит в спячке. И потом, он слушается только наследников Слизерина. — А… Как же вы? — Ну, слушаться меня он не обязан, но он вполне разумен, и с ним можно договориться. Например, уничтожение крестража стоит одного барана… — Я даже не спрашиваю, откуда вы взяли барана в Хогвартсе. И избавьте меня от шуток на тему того, что у нас тут целые стада бегают, вы не профессор Снейп… — Вообще-то честно купила в Хогсмиде. И не делайте страшные глаза, вы и сами отлично знаете, что «тайных» ходов из замка хватает, и ученики постоянно туда бегают — а преподаватели закрывают на это глаза. А деньги мои, я подрабатываю статьями в «Придире» — не Локхарт, конечно, но на булавки хватает. Уже в который раз за этот разговор Флитвику пришлось приложить волевое усилие, чтобы вернуть разговор к насущной теме. — Но я все еще не понял, чем крыса-то была виновата? — Ну… Три причины. Во-первых, Дамблдор ожидает явления василиска в этом году, это часть его странных планов. Если бы он не появился, директор мог бы насторожиться раньше времени, чего нам вовсе не нужно. А так… есть шанс поводить его за нос хотя бы до конца года. Во-вторых, это не просто крыса, а анимаг по имени Питер Петтигрю, да-да, тот самый, награжденный орденом Мерлина посмертно, и очевидно преждевременно. Но там целая история, давайте не будем отвлекаться от темы — просто поверьте мне, что он важная фигура на игровой доске. И в-третьих… я не кривила душой, когда писала ту надпись на стене, Хогвартс на самом деле — позор магического мира. По-вашему, это нормально, что я до прихода в школу знала и умела чуть ли не больше, чем большинство выпускников? Раз телесные наказания отменили, будем мотивировать такими способами… — Гхм… Надеюсь, обойдется без жертв? — Формально, жертва уже есть. Но я не собираюсь убивать или причинять непоправимый вред ученикам, если вы об этом. Флитвик оценил формулировку, но давить не стал — в конце концов, некоторых учителей тоже не мешает… помотивировать. — Ладно, в общем понятно. И мисс Лавгуд… пожалуй, мы на одной стороне. Приблизительно. То есть, как учитель ученика я вас всегда прикрою, выдавать ваши тайны не буду, и с крестражами помогу по мере сил. Но не ожидайте, что ради вас я пойду на открытое противостояние Дамблдору или законной власти… или Волдеморту, если он все-таки возродится. — Что ж, это разумно, — согласно кивнула Луна, переглянувшись с Песцом. — И если честно, мне взаимовыгодное сотрудничество нравится больше, чем тот безбашенный и непрошенный героизм, который пропагандирует Дамблдор. А теперь давайте обсудим детали… Разговор был долгим и интересным для обеих сторон. В конце концов, сошлись на том, что Флитвик будет возиться с диадемой, и прозондирует по своим связям в Гринготтсе вопрос с чашей Пуффендуй в сейфе Лестрейнджей. Конечно, гоблины свято хранят имущество клиентов, но как отметил Песец, на саму чашу никто и не претендует, пусть себе лежит дальше, а можно ли считать имуществом кусок души Волдеморта, это тот еще вопрос. Во всяком случае, в описи содержимого сейфа его точно нет. Пусть гоблины и не вмешиваются в дела волшебников, но возвращение Темного Лорда им совершенно не нужно. Со своей стороны, Луна планировала учиться, морочить голову Дамблдору, и попытаться подбить колья к Поттеру. Кроме того, что он сам является крестражем, был смутный шанс получить через него доступ в особняк Блэков, где валяется медальон Слизерина. Но над этим нужно было еще работать и работать… И кстати, хотя бы одна проблема решилась — Луна сказала, что знает место в Хогвартсе, где можно заниматься ритуалистикой без надзора, а Песец подал здравую идею вытянуть из Локхарта разрешение на посещение Запретной секции под видом банального автографа. Это означало, что будет доступ и доступ к нужным книгам, и даже прикрытие на всякий случай — мол, я занимаюсь по указаниям преподавателя ЗОТИ, а с чего это он вдруг решил нарушить запреты министерства… Вот у него и спрашивайте. В теории разрешение мог подписать и Флитвик, но он не хотел так подставляться, а Локхарта было не жалко — оба заговорщика испытывали к нему единодушную неприязнь.***
Альбус Дамблдор чувствовал, что медленно сходит с ума. Это ужасное ощущение беспомощности, когда наступает понимание того, что нельзя доверять собственным разуму и памяти, было ему слишком хорошо знакомо. Он сходил с ума после смерти Арианы, когда в каждом звуке ему мерещился нежный голос любимой сестры. Он сходил с ума после поединка с Гриндевальдом, когда дня не проходило, чтобы он не грезил о том, что могло бы быть, если бы он тогда сдался, отбросил подальше палочку и пал Геллерту в ноги, вымаливая прощение. Он сходил с ума во время первой магической войны, когда во имя общего блага он обманывал и посылал на верную смерть глупых юнцов — а потом они приходили к нему по ночам. Он давно подозревал, что рано или поздно рассудок покинет его окончательно, он устанет, сдастся и заблудится в лабиринтах иллюзий. Но даже в самых страшных снах он не думал, что будет сходить с ума из-за крысы. Окаменевшая крыса, она же предатель Петтигрю, дожидалась созревания мандрагор в комнате Рона, зачем-то запертая им в своей клетке. Для директора с его неограниченным доступом внутри Хогвартса не было ничего сложного в том, чтобы заменить её на обычную крысу с ампутированным ради подобия пальцем, а Питера спрятать у себя в кабинете. Конечно, подмена была не окаменевшей, а лишь приложенной Петрификусом, ну и что? Случилось чудо, крыса сама ожила — почему бы и нет? К удивлению директора, на следующий день о чуде ничего не было слышно, а осторожно прочитанные мысли Рона показали, что состояние Коросты не изменилось. В растерянности Дамблдор вернулся в кабинет, открыл тайник — и обнаружил в нем вполне живую и активную крысу, которая успела погрызть бесценные рукописи, и загадить то, что не смогла сгрызть. На всякий случай директор провел проверку на анимагию — нет, это был самый обыкновенный грызун. Тогда он повторил маневр, только на этот раз на всякий случай запер забранную крысу в наспех трансфигурированной клетке. Результат повторился. На третий раз Дамблдор попробовал разобраться в происходящем с помощью магии. Увы, зачаровать попавшее под взгляд василиска существо практически невозможно, оно как бы заморожено во времени, поэтому он ограничился чарами слежения на подброшенном животном. Посреди ночи контакт с чарами пропал, не принеся никакой информации. Собственно, отсутствие информации тоже является таковой, уже в этот момент Дамблдор вполне мог сообразить, что происходит — но, как заметила Гермиона еще на первом курсе, даже у самых великих волшебников бывают нелады с логикой. Четвертая попытка, с более продвинутыми чарами, принесла тот же результат. На пятой попытке Дамблдор решил схитрить, и изображая заправского фокусника, только сделал вид, что подменяет крыс, а на самом деле ушел с той же крысой, с которой пришел. «Ха-ха, я вас обманул», думал он, возвращаясь в кабинет ночными коридорами Хогвартса с крысой в руке. И тут она вдруг ожила и укусила его за палец… Альбус Дамблдор чувствовал, что медленно сходит с ума…***
Как это часто бывает, в основе фокуса лежало сотрудничество нескольких человек. И одного не лишенного чувства юмора василиска. Началось все с того, что Луна с Песцом хотели похитить Питера Петтигрю, ну, если слово «похищение» применимо к окаменевшим анимагам в форме крысы. Изъять? Так вроде не собственность… Поскольку для этого нужен доступ в комнату Рона, с этим вопросом она обратилась к Гермионе, которая закономерно подключила Гарри. На резонный вопрос подростков «а нафига?» Луна от балды ляпнула, что у нее сведения, что крысу Уизли собираются украсть злоумышленники, поэтому ее нужно подменить, а злодеев поймать на горячем. Кажется, Гриффиндорцев зацепила именно откровенная бредовость этого предположения, и в результате был заключен спор на желание, на тему правда ли это. Итак, Питер перекочевал в бездонную сумку Луны (что характерно, и Гарри, и Гермиона наотрез отказались держать Коросту у себя), а на ее место была положена обычная крыса с наскоро ампутированным пальцем, пойманная Песцом (который потом много страдал напоказ, отмывая мордочку) и оглушенная Петрификусом. Гарри устроился в засаде в собственной кровати, а Луна и Гермиона засели за Сквозным зеркалом, вторая пара которого была спрятана рядом с клеткой. Рону об операции ничего не рассказали, во-первых, даже Гарри признал, что хранить тайны рыжик не способен физиологически. И во-вторых, после сцены в Большом зале Рон рассорился со всеми и лелеял обиды, в особенности (и не без оснований) на Гермиону, и общаться с ним было просто невозможно. И вот явился Дамблдор… Гарри он усыпил, но изумленные девочки отлично рассмотрели процесс похищения через зеркало. За ним еще не успела закрыться дверь, как Гермиона полезла доказывать, что это никак не может быть Великий Светлый, наверняка это кто-то другой под Оборотным. И тут Луну озарило, как заставить «злодея» вернуться, и поиграть как следует на его нервах. Пообещав Гермионе, что она все объяснит позже, она быстро сбегала со своим зеркалом в Тайную комнату, и экспромтом провела эксперимент, показавший, что Сквозное зеркало ведет себя подобно обычным — сильно ослабляет взгляд василиска, делая эффект временным, но вполне его передает. Принесенная Дамблдором крыса была окаменена через зеркало, а в парализованном состоянии невозможно отличить анимага от простого животного, все существующие способы проверки сводятся к принудительному возвращению в человеческую форму. Так что на самом деле маневры Дамблдора сводились к перетасовке временно парализованных обычных грызунов с одинаково ампутированными пальцами, своего рода игре в наперстки. И, как и в аналогичной игре, главный приз по имени Петтигрю все равно находился вне досягаемости. Страдающий от скуки василиск согласился за умеренную плату (почему-то на этот раз курицами) регулярно зыркать через зеркало на ту крысу, которая на данный момент находится в клетке, так что грызуны оставались в состоянии окаменения, пока они в клетке, и оживали через некоторое время, покинув ее. В конце концов, самым сложным во всем этом оказалось убедить василиска не зыркать через зеркало на Рона Уизли, он все порывался наказать предателя крови в лучших традициях Слизерина. Но Луна справилась. После эпизода со злобным хихиканьем даже Гарри и Гермиона сильно засомневались в адекватности Великого, но увы пожилого волшебника. Сомнения в его личности отпали после того, как профессор Макгонагалл в ответ на вопрос Гермионы подтвердила, что охранные чары Хогвартса позволяют ходить по спальням без приглашения только директору и декану соответствующего факультета. И это никак не могла быть сама Макгонагалл под Оборотным, вряд ли она тогда заложила бы сама себя, да и в кандидаты в преступники она подходила еще меньше, чем директор. Так что подросткам было о чем подумать… Выигранное желание Луна использовала на то, чтобы обязать Гермиону и Гарри носить добытые через Флитвика артефакты защиты от легилименции, хотя бы до конца учебного года. Конечно, абсолютной защиты они не давали, но хоть что-то.