Её глаза цвета сапфиров...

      Осеннее солнце освещало продрогшую землю, почти не согревая, словно лампа в спальне. Деревья отбрасывали длинные неровные тени, облака постепенно окружали дневное светило, грозя закрыть его. Лёгкий ветерок трепал волосы и мантии. Остатки листьев кружились небольшими вихрями под ногами.       Ученики кутались в шарфы и мантии, накладывая согревающие заклинания и ускоряя шаг. Все хотели поскорее добраться до тёплых пабов и магазинчиков Хогсмида.       Мародеры, конечно, не были исключением. Они чуть ли не бежали, кутаясь в мантии и перебрасываясь лишь несколькими словами. Волосы Джеймса, ещё более растрепанные, чем обычно, лезли в лицо и в глаза. Сириус, который успел уложить волосы заклинаниями, теперь лишь посмеивался над Поттером. — Куда пойдём? — голос Блэка прервал затянувшееся молчание. — В Зонко, — уверенно бросил Джеймс, поправляя очки. — У нас уже почти ничего не осталось.       На лице Сириуса появилась привычная ухмылка. Питер лишь сильнее закутался в мантию, а Римус… Римус не слышал Джеймса, он вообще ничего не слышал и не видел.       То и дело взгляд Люпина падал на сумку, в которой лежал дневник, её дневник, глаза выискивали среди учеников её.       Наконец бесплодные поиски увенчались успехом. Возле очередного дерева, совсем рядом с небольшим магазинчиком, стояли она и Лили. Очевидно, девушек заметил не только Римус. Сириус усмехнулся и взглядом указал Джеймсу на Гриффиндорок.       Лили тоже заметила Мародеров, обернулась, и на её лице появилась игривая улыбка. Джеймс тоже улыбнулся, пытаясь хоть немного пригладить растрепанные волосы, роняя сумку прямо на землю. Лили отвернулась и прыснула. Сириус облокотился на ближайшее дерево и согнулся пополам от смеха. А Римус снова ничего не замечал… — Идите в Зонко без меня, — бросил Люпин и, не дожидаясь ответа, подбежал к Элис. — Привет, — Джейсон слегка смутилась, а на её щеках заиграл нежный румянец. — Привет, нам нужно поговорить, — голос Римуса оборвался. Как же он сейчас завидовал Сириусу, который так легко общается с кем угодно! — Здесь? — в глазах Элис появилось нескрываемое волнение. — Давай в Трех метлах, — неожиданно для самого себя прошептал Римус.       В глазах Элис появилось недоумение, смешанное с волнением, странной радостью и тем самым чувством. На лице девушке появилась игривая улыбка, что не предвещало ничего хорошего. — Неужели, это свидание, Рэм, — как же странно и непривычно звучал голос Лили, которая вдруг отвернулась от Джеймса.       Римус окончательно растерялся. Это правда звучало, как приглашение на свидание? Но ведь это не так. Или так? Почему так сложно просто поговорить с Элис и объяснить всё? Римус чувствовал, как мародеры прожигают его взглядом со спины. Воздуха не хватало, словно они находились не на улице, а где-нибудь в подвале. Голос не слушался, а мозг пытался судорожно подобрать слова. Видимо, беспомощность, непонимание и паника отразились в глазах Римуса, потому что улыбка исчезла с лица Лили, а её голос стал тихим и привычным: — Да я же пошутила, Рэм.       Римус вымученно улыбнулся и снова повернулся к Элис. Удивление, непонимание, волнение, странная радость смешались в её глазах. Сердце готово было вырваться из груди, воздух стал слишком тежелым, разум почти отключился, при чём в самый неподходящий момент, голос словно пропал. — Пойдём, — еле слышно прошептал Римус, стараясь не думать о мародерах, которые прожигали его спину, еле сдерживая смех.       Люпин аккуратно положил руку на плечо ошарашенной Элис и быстрым шагом, не оборачиваясь пошёл к пабу.       Только влетев в Три метлы, Римус почувствовал долгожданное облегчение. Никто больше не прожигал его взглядом и не ждал от него ничего. — Давай туда, — Люпин провел Элис к крайнему столику в углу.       Римус заказал сливочное пиво на двоих, несмотря на протесты девушки. А когда бокалы уже стояли на столе перед ними, Элис наконец спросила: — Так о чем ты хотел поговорить?       Римус достал из сумки дневник. Руки предательски дрожали, выдавая волнение. — Ты забыла его у меня в спальне, — прошептал парень, протягивая дневник Элис.       В глазах девушки мгновенно всё исчезло, всё, кроме страха и немыслимого волнения. — Ты… — её голос предательски дрожал, а в уголках глаз начинали скапливаться слезы. — Ты читал его? — Да, — Римус хотел всё объяснить, произнести те монологи, что вертелись в его голове, признаться, но голос оборвался. — Ты же обещал! — Элис перешла на крик, слезы катились по щекам. — Прости, но… — Римус хотел объяснить, он уже отбросил волнение, вот только Элис, видимо, слышать ничего не хотела. — Не оправдывайся! Я всё знаю! Ты всё сказал тогда в спальне, всё! Мы друзья! — Нет, — голос снова дрожал. — Ты для меня больше, чем подруга… — Ты ведь просто жалеешь меня, да?! Не надо, — Элис вскочила на ноги, но Римус не дал ей убежать.       Он и сам не заметил, как его рука аккуратно коснулась её руки. Она остановилась и обернулась. А он мягко сжал её руку, передавая ей свои мысли и чувства. Это прикосновение, самое простое, обычное прикосновение, но не для него. Жгучее, необъяснимое, но до боли приятное тепло вспыхнуло и разлилось по всему телу, прибавляя сил и уверенности. — Я люблю тебя, Элис, — его голос, словно чужой, неправильный, слишком мягкий, но при этом уверенный, полный, наверное, всех существующих эмоций. Как же всё это странно, непривычно, но, Мерлин, почему так приятно?       Эти слова словно парализовали Джейсон. Но лишь на секунду… Секунда понадобилась Элис, чтобы наконец понять, что произошло. Секунда…       Элис больше не сомневалась, она верила, просто верила его словам. И эти четыре слова, четыре слова, услышать которые она мечтала столько лет! Он сказал это! Слезы снова появились на глазах, вот только другие, тёплые, приятные. Энергия, тепло, любовь разлились по всему телу, окончательно сводя с ума.       Улыбка тронула её губы, самая красивая, настоящая улыбка, которую он видел. В её глазах плясали радостные огоньки и всё то же странное чувство, название которого он уже знал. Любовь.       Римус сделал шаг, сокращая расстояние между ними. Как тогда, в больничном крыле, он тонул в её глубоких глазах, в океане чувств, счастья. Она шагнул ему навстречу. Они так близко, так близко, что ничего больше не существует. Страх, волнение, неуверенность, сомнения — всё исчезло.       Его рука скользнула по её талии, теребя пальцами её рубашку. Она поддалась, сразу, моментально. Они прижалась друг другу. Он ощущал её близость, такую неправильную, странную, но нужную, просто нужную.       Её руки скользили по его телу, подбираясь к шее. Она запустила пальцы в его волосы, взъерошивая их ещё сильнее. Её тонкие пальцы скользили по его шее, и это было опьяняюще приятно.       Он прижал её к себе, ещё ближе, ещё, словно ему всё равно было мало, хотелось чего-то ещё, чего-то большего, ещё ближе…       Она положила голову ему на грудь, а он прижимал её к себе, закапываясь носом в её шелковистые волосы.       Запах, какой-то странный, но приятный, опьяняющий, её прикосновения, такие нежные и плавные… Он сходил с ума, и это было приятно, приятно терять разум рядом с ней.       Его пальцы скользнули по её подбородку, поднимая голову. Ещё ближе, ещё… Слишком близко. Он чувствовал её горячее, прерывистое дыхание, а она всё ближе…       Он припал к её губам, окончательно исчезая из реального мира.       Слабый вкус, её вкус, необъяснимый, странный, приятный… Её губы, её прикосновения, теперь уже не такие мягкие, словно она боялась, что он вдруг исчезнет…       Она хваталась за его рубашку тонкими пальцами, а он передавал ей весь покой, какой только мог и углублял поцелуй. Наконец она успокоилась, расслабилась, ее острый язык скользил по его губам. Как же приятно…       Он не видел, не слышал ничего вокруг. Он не видел, что все, кто находится в пабе смотрят лишь на них, что на пороге замерли Джеймс и Сириус со странными улыбками на лицах. Он не слышал, что больше никто не решался заговорить, никто… Тишина, полнейшая тишина.       Только Лили, стоящая возле соседнего столика, снова загадочно улыбнулась и одними губами прошептала: — Они счастливы вместе.