Принц нищего переулка

      Мальчик начал приходить в сознание, но никто этого так и не заметил.       Как только Северус пришёл в себя, то сразу вздрогнул, услышав храп своего отца. Он попытался приподняться на локтях, чтобы потом аккуратно встать и бесшумно уйти в комнату. Но с первой же попытки привстать Северус понял, что в его положении это невозможно. Боль окутала тело мальчика, слёзы потекли по его лицу. Кричать он не мог, да и не хотел: если он тут будет орать, то это разбудит отца, а если он разбудит отца, то тот опять всыплет ему по первое число.       «Почему? Почему я? — обречённо думал Северус. — Как же я хочу, чтобы меня забрал какой-нибудь родственник, чтобы меня больше не били… Почему я так одинок? Хотя даже если меня и заберут, то я буду для них обузой, бременем. Никто никогда не полюбит такого урода как я».       Всё ещё пытаясь слезть со стола, не потревожив при этом спину, мальчик размышлял, что если бы он был другим, то папа, приходя домой с работы, обязательно целовал бы сына в макушку, они вместе ходили бы гулять, он бы рассказывал как прошёл его день, он бы изучал с папой новые растения…       Но, к сожалению, этого «если бы» не случилось, и не случится никогда.       Похоже, Северус был наделён везучестью, потому что уже через пару минут, тихо скуля от боли, он, придерживаясь за стену и незаметно похрамывая, поплёлся в свою комнату.       Тихо открыв дверь, мальчик быстро дошёл до старого пыльного матраса и лёг на живот. Вцепившись в какой-то тканевый бугорок, отдалённо напоминающий подушку, он спрятал там своё лицо и руки. Спина разболелась ещё сильнее от движений, но Снейпу-младшему надо было как можно быстрее попасть в свою комнатушку, ведь несколько часов в одном помещении с храпящей свиньёй могли стоить ему последних остатков здоровья, а может даже жизни. Эта комната представляла собой маленькое помещение с матрасом, который заменял мальчику кровать. Пол был старый и грязный, стены — почти голые, без обоев, одно-единственное окно тоже представляло собой жуткое зрелище: поломанная рама, кое-как склеенное стекло, явно разбитое не раз.             Мальчик лежал на матрасе, и было видно, как его плечики подрагивают. Из подушки послышались какие-то полувсхлипы — полустоны. Конечно, ребёнку всего шесть лет, а он уже переживает такие серьёзные проблемы, ему ещё повезло, что он кое-как, но всё же встал, — обычно дети от более мелких ран не могут подняться на ноги, а тут… Мальчик сам не понимал, как выдерживал такую боль, и если раньше она была приглушённой, то сейчас с разума как будто спала пелена, и мозг начал правильно воспринимать волны боли. Всхлипы участились. Северус решил проверить на сколько сильно пострадала его спина: если там ещё будет не засохшая кровь, то раны действительно глубокие, если же кровь уже свернулась, значит раны не смертельны. Дрожащей ладошкой он аккуратно приподнял кусочек старой, потрёпанной футболки и откинул его повыше. Занеся руку над оголившейся спиной, мальчик опустил её и сразу вскрикнул. На это были две причины. Во-первых, от прикосновений по спине прошлась ещё одна волна боли, на этот раз сильнее остальных. Во-вторых, поднеся руку к лицу, он обомлел от ужаса и слёзы ещё сильней потекли по щекам — вся ладонь мальчика была красной от незастывшей крови. Стараясь не смотреть на руку, Северус быстро вытер ладонь об ткань, которая живо впитала в себя кровь, став при этом красноватой. Закрыв глаза, он посчитал до десяти, пытаясь успокоиться. Несмотря на свой малый возраст, он уже умел читать, просто нашёл где-то алфавит и разобрав, что к чему с помощью соседского мальчика с которым он общался, пока тот не переехал, Северус читал, что находил, когда имел доступ к книжному шкафу, и многому научился из книг. Немного успокоившись, он попытался припомнить, сколько времени уже не брал в рот воду или еду. Выходило, что воду он не пил второй день, а еду… Когда вообще у них была нормальная еда? Корки хлеба, иногда найденные яблоки и ещё, если повезёт, твёрдые пирожки с капустой от старой доброй соседки. Но сейчас, несмотря на то, что ел он мало и его желудок сам по себе был маленьким из-за нехватки еды, он очень голодал.       «Ну вот, — невесело подумал Северус, — ещё к этой тупой боли, прибавилась боль в животе».       Глаза мальчика начали слипаться, второй раз за день.       «Так даже лучше. Говорят, во сне организм восстанавливается, а ещё когда я сплю, я не чувствую боли, а это тоже плюс», — утешил себя Северус.       Последний раз взглянув на красную руку, он уже окончательно ушел в царство Морфея.                   Принц-Мэнор       Жасмин, одной рукой взволнованно поправляя дорожную синюю мантию, другой сжимая бело-чёрную волшебную палочку, ждала своего супруга. — Ты уже собралась, Жасмин? — спросил, спускаясь, с лестницы Октавиус. — Дорогой, я полчаса жду только тебя, — с лёгкой льдинкой в голосе сказала Жасмин. — Ладно, прости, Жасмин, я и вправду задержался, знаешь, дела рода, всякие скучные бумажки, — мягким баритоном промурлыкал мужчина. — Хватит разговоров. Нам пора отправляться, — сказала женщина.       Они вышли на красивую площадку, Октавиус нежно взял ладонь супруги в свою и аппарировал.       Появились они около чёрной из-за отходов реки. Без колебаний оба одновременно шагнули по направлению к заводу. Идя вдоль домов, они перекидывались незначительными фразами. Наконец они дошли до дома номер 8, и Октавиус, не раздумывая, постучал.