Принц нищего переулка

      Больше сказать никто ничего не успел, так как в комнату вошёл Гордон с четырьмя тарелками куриного бульона.

***

      Тарелки с бульоном стояли на большом подносе, на котором помимо этого лежали кусочек хлеба, варёное яйцо, пакетики с обычным, чёрным чаем и сахарница.       Трансфигурировав ящик около кровати в большой стол, Гордон поставил туда поднос с едой. Посмотрев на мальчика, колдомедик захотел ещё раз сделать что-то мучительное с родителями ребёнка: мальчик смотрел на еду, как на Бога — с какой-то надеждой и неверием. Взмахом палочки призвав три стула, Гордон поставил их к столу.       Жасмин, напевая себе под нос, достала откуда-то салфетки и теперь выкладывала их на стол. Октавиус со вздохом сел на стул и посмотрел на мальчишку, который, почувствовав взгляд, поднял свои чёрные пустые глаза.       Пустые, безжизненные глаза всё ещё смотрели на мужчину. Октавиус, увидев этот взгляд, испугался. Подскочив со стула так, что тот упал, он в мгновение ока оказался около Северуса. Под недоуменные взгляды и немые вопросы Гордона и Жасмин, Октавиус произнёс: — Северус, малыш, очнись, прошу тебя, — кладя руки на плечи ребёнка и не сильно встряхивая его, мужчина продолжил: — Успокойся, всё хорошо.       Северус, как будто очнулся, встряхнул головой и отчаянно заморгал. — Простите, сэр, — чуть ли не всхлипывая, проговорил ребёнок, похоже сам не понимая, что с ним произошло. — Ты не виноват. Скажи, пожалуйста, у тебя часто такое происходит? — сказал Октавиус, всё ещё сжимая дрожащие плечи. — Иногда... так происходит, простите, — всё же всхлипнув, повторил ещё раз малыш.       Октавиус на это «простите» только покачал головой. Он отпустил плечи мальчика и сел уже на другой стул.       Жасмин и Гордон переглянулись, не до конца понимая Октавиуса, решив расспросить его позже. Жасмин поставила маленький стол на постель, а на него — тарелку супа. — Кушай, ребёнок, не стесняйся, — буквально промурлыкала она и кивнула мужчинам: — А вы что сидите, кто есть всё будет?       Северус, всё ещё не веря в своё счастье, быстро заработал ложкой. Взрослые тоже не отставали, иногда поглядывая на мальчика. За неспешной беседой проходил из обед.       Северус, съев чуть меньше половины, уже не мог впихнуть в себя суп. Не зная, как это сказать, он молчал.       Похоже, Жасмин заметила состояние ребёнка. Она отставила от себя пустую тарелку и спросила: — Наелся? — увидев, что мальчик утвердительно кивнул, она взяла его тарелку и, щёлкнув пальцами, произнесла: — Микки!       Через мгновение появилась домовушка в голубой то ли мантии, то ли простыни. Поклонившись, она тонким голосом сказала: — Вы звали Микки? Микки здесь, Госпожа. Что пожелаете? — Микки забери, пожалуйста, грязную посуду.       Микки быстро с помощью левитации подняла посуду, и вместе с посудой исчезла.       За этой картиной слипавшимися глазами наблюдал мальчик, который явно был напуган незнакомым существом. — Это домовой эльф, Северус, их не стоит бояться. Если их позвать и дать указание, то они его выполнят, — сказал Октавиус.       Мальчик сонно кивнул головой, давая понять, что услышал. Заметив его состояние, Октавиус сжалился над ребёнком: — Давай-ка ложись спать, а то сейчас заснёшь прямо здесь.       Ребёнок кивнул и прикрыл глаза. Октавиус усмехнулся, подошёл к кровати и помог Северусу перебраться в лежачее положение. Видя, как мальчишка тихонько засыпает, он провёл рукой по спутавшимся и грязным волосам. Мальчик, уже во сне, интуитивно потянулся к руке, которая массировала виски, и взял большую ладонь в свою маленькую. — Я не хочу нарушать идиллию, — подал голос Гордон, — но, Октавиус, мне пора идти, у меня есть ещё заказы. Приду завтра к обеду. Доброго вечера, Октавиус, Жасмин. — Пока, Гордон. Спасибо за помощь, — произнёс мужчина, а Леди Принц кивнула.       Когда Гордон ушёл, Октавиус всё ещё сидел на кровати и делал массаж спящему мальчику. Жасмин, которая стояла у окна, тихо произнесла: — Октавиус, присмотри, пожалуйста, за мальчиком, мне надо ещё доделать отчёты. Я пойду. Не скучай, любимый!       Поцеловав в губы Жасмин и посмотрев на то, как та ушла, Октавиус ещё раз взглянул на мальчугана, который начал хмуриться и что-то шептать. Мужчину это насторожило, и он решил задержаться и проследить, чтобы с ребёнком ничего не случилось.       Мальчик в это время заворочался, начал кусать губы и всё громче, неразборчиво говорить. Внезапно его голос сорвался на крик, а по лицу покатились слёзы. Всё ещё находясь в царстве Морфея, малыш задрожал всем телом, не переставая шептать, а иногда кричать. Октавиус который стоял, как истукан, и не знал, что делать, решительно сел на кровать, и начал гладить дрожащую спину: — Чшш, тихо, тихо, всё хорошо, ты в безопасности, Северус.       Эти слова не подействовали никаким образом. Тогда Октавиус, недолго думая, взял мальчика и посадил к себе на колени, уткнув лицо к себе в грудь. Мужчина, боясь пошевелиться, аккуратно провёл рукой по спине мальчишки. Ещё раз. И ещё. Надеясь, что ребёнок не проснётся, Октавиус хотел уже убрать со своей груди тёплый комочек, но по иронии судьбы Северус тут же распахнул свои чёрные, как темнота, глаза.       Мальчик сначала поморщился, явно от воспоминаний сна, а потом внезапно понял, что находится не на кровати и держится руками за кого-то живого. Сон всё ещё давал о себе знать, и он, немного подпрыгнув, зачастил, всхлипывая: — Простите, пожалуйста, простите, я больше так не буду! Не бейте, пожалуйста... — стирая с щеки слёзы, проговорил мальчишка. — Чш-ш, успокойся, это сон, всего лишь сон, никто тебя бить и наказывать не собирается, — Октавиус не решался отпустить мальчика, и поэтому держал того на коленях, одной рукой гладя по голове. — Не стоит сдерживаться, малыш. Отпусти. Со слезами уйдёт вся боль.       Мальчик и правда больше не мог сдерживаться. Как ему всё надоело: родители, которые вспоминают о нём только тогда, когда надо наказать, постоянный голод, насмешки других детей... Северус уже сам уткнулся лицом в чёрную рубашку и постепенно начал всё больше всхлипывать, а когда дедушкины руки начали гладить его по дрожащей спине, не сдержал рыданий. Так они и сидели: мальчик беззвучно, впервые на своей памяти рыдал на плече мужчины, который не останавливал ребёнка. — Всё хорошо, всё будет хорошо, Северус, — шептал в ухо мальчику Октавиус. — Не бойся, прорвёмся, внук.       Внук… Такое замечательное, тёплое слово, прямо так и хочется опробовать его на вкус. От этого слова мальчик заплакал ещё сильней, кивая.       Октавиус смотрел на ребёнка, который за свою короткую жизнь перенёс столько несчастья, что и не каждый взрослый выдержит. Он чувствовал сожаление, боль и какую-то… гордость за внука? Так и не придя к выводам, Октавиус посмотрел вниз. На его руках, немного успокоившись, спал маленький ребёнок.       Ещё немного подумав, мужчина, решил прикрыть глаза. Он сам и не заметил, как устал за этот день. Голова его наполнилась свинцом, и он, откинув голову назад и пересев к изголовью, чтобы можно было вытянуть ноги, уснул, держа на руках внука. Жасмин, которая через полчаса тихо зашла в комнату, увидела милейшую картину.