Я больше не облажаюсь, старлей... (18+)

Чонгуку не хотелось просыпаться. Во сне его муж аккуратно стащил с капитана боксеры, сексуально облизал свои, видимо, часто сохнувшие губы, и длинными пальцами сжал его уже наполовину напряженный член, чтобы в следующую секунду склониться над ним, обхватывая губами головку. Слишком горячо для «мокрого сна» ощущались влажность рта и юркий язык, повторяющий те же манипуляции, какие вчера ночью выписывал в душе сам Чонгук. Слишком глубоко взять не получалось, но Тэ помогал себе рукой, крепко надрачивая затвердевший и истекающий смазкой орган, губами лаская головку и ствол, все больше увеличивая темп, при этом умудряясь смотреть на мужа, как бы безмолвно спрашивая: «Нравится?» Чонгуку нравилось. Нравилось настолько, что он хрипло выдохнул: — Тэ… я сейчас… — и кончил. Тэ не стал отстраняться, сглатывая горьковатую сперму и снова облизываясь: — Доброе утро. Вставай, почти восемь утра, — и попытался сбежать с кровати, но был пойман сильными руками обалдевшего мужа: — Это утро какое-то слишком доброе! Или я все еще сплю? Тэ, а ты точно раньше ни с кем… ну… — пробормотал Чонгук. Нет, этот утренний минет, все еще кажущийся реалистичным эротическим сном, был не самым лучшим в его жизни в плане техники… но кому он хочет соврать? Понравилось ощущение горячего рта, сильные прикосновения, то, как Тэ смотрел, как машинально облизывал яркие, немного припухшие губы. Просто не верилось, что он, без двух раз девственник, вот так возьмет и разбудит его с утра пораньше отсосом после всего дерьма, что произошло между ними до… — Я быстро учусь, — бросает Тэ, выкручиваясь из объятий. Да уж, дебильная идея — проверить, противно ли ему будет прикасаться к мужу на трезвую голову. И либо он не протрезвел после нескольких часов сна, либо ему понравилось настолько, что у самого встал в процессе. Да только реакция супруга как-то не располагает к дальнейшему диалогу на каких-либо плоскостях… — Тэхён! — Чонгук не дает уйти, снова ловит в кольцо рук, крепко прижимая к себе одной рукой, а второй скользнув к его паху и, конечно же, встретившись с его «утренним приветом». — Не злись. Я думал, что до сих пор сплю. Но я бы не отказался так просыпаться почаще. — Пусти, — вздыхает Тэ, но муж уже забирается рукой под резинку его трусов, лаская возбужденный член, а его губы целуют шею и ключицы, легко доступные таким прикосновениям из-за растянутой футболки. — Не пущу. Мой муж не сбежит из нашей постели неудовлетворенным, не дождавшись ответной услуги. Иди ко мне? Я не хотел обидеть тебя, просто для того, кто делает это впервые, у тебя хорошо получилось. И если ты так быстро учишься, жить мне от силы неделю… — Че так? — со стоном спрашивает Тэ, потому что его уже уложили обратно в кровать и стянули одежду. — От удовольствия сдохну, — заявляет муж, прежде чем поглубже заглотить его член и вставить в задницу палец, теперь уже безошибочно находя простату. Тэ в первое мгновение немного сжался, боясь, что снова накроет паника, но прикосновения Чонгука были нежными, неторопливыми, даже осторожными, и не пугали. И Ким позволил себе просто отбросить мысли и получать удовольствие. Для этого же и пытались помириться. Не для секса, конечно. Чтобы не жить в ежедневном аду, ожидая друг от друга боли — моральной и физической. Но зачем, если можно вот так растекаться лужицей в ласковых руках друг друга. И так легко обмануть себя, поверить, что любишь и любим, и ваш союз — это не навязанная формальность. Тэ кончает, пытаясь отстранить от себя Гука, но тот слизывает все до капли, притягивает мужа в объятия и шепчет: — Давай поваляемся еще пять минуточек? Никто же не умрет, если мы придем не ровно в девять? — Я бы не был так уверен, — хмыкает Тэ, и, как доказательство, звонит его мобильный. Чон Хосок, чтоб он был здоров! — Хоби? — голос Тэ немного хриплый от сна, секса, стонов и ладоней Чонгука, скользящих по его обнаженному телу. Дорвался до бесплатного, зараза! — Что случилось? — Ты был прав, командир. Наш котик паникует и пытается дезертировать! — ржет Хоуп в трубку. — Ты подгоняй быстрее. С его истериками ты один справляешься. — Ладно, через пятнадцать минут буду, — вздыхает Тэ. — Ок, а че у тебя с голосом? Простыл? — Не простыл, — с придыханием отвечает Чонгук, целует в шею Тэ и продолжает: — будем минут через тридцать. А лучше сорок… держи оборону, боец. — Вы там че, трахаетесь что ли? Я великий глухой, простите! — Хоби собирается сбросить вызов, но парни успевают услышать, как на какой-то вопрос, заданный недовольным голосом Юнги-хёна, Чон отвечает: «Я их оторвал от горяченького. Кое-кто явно уже наслаждается всеми прелестями супружеской жизни, а ты моросишь. Че-че, щас дотрахаются и придут!" Мат Юнги они уже не слышали, сбросив вызов: — В душ по очереди! — не терпящим возражения тоном говорит Тэ, все-таки сбегая в ванную, а Гук, довольный, откидывается на подушки и улыбается: ему, ведь, на самом деле очень сильно повезло с мужем. Тот привык не мотать сопли на кулак, а действовать. Видимо, решил Чонгука свести с ума, влюбить в себя до беспамятства… и у него получается. Потому что на миг тот пытается представить свою жизнь прежней, без Тэхёна, и результат ему не нравится. Он не хочет в пустую квартиру, неуютную и холодную, не хочет одиноких вечеров, которые не сопровождаются просмотром тупых ужастиков в обнимку, не хочет туда, где нет еле уловимого нежного шлейфа любимой вишни, низкого голоса и квадратной улыбки, за искренность которой можно продать дьяволу душу… Тэ выходит в одном полотенце, не стесняясь больше, сбрасывает его и достает из шкафа костюм. Сегодня придется влезть в штатское. Чонгук, обласкав взглядом стройную фигуру мужа, снова видя кучу шрамов, оставленных войной на мягкой коже, отводит глаза и сам спешит в душ. Иначе не сдержится и все же возьмет его. А потом Ким прикончит его: он не любит опаздывать. Когда Чонгук возвращается в спальню, Тэ уже одет в черные обтягивающие брюки, ткань похожа на джинсовую и сидит идеально. Он застегивает нежно-голубую приталенную рубашку, пиджак модного кроя, явно подчеркивающий достоинства фигуры мужчины, висит на спинке стула. — Если перестанешь любоваться на мою чудо-задницу, пожрать успеем, — улыбается Тэ, тоже оценивая фигуру мужа — та же куча шрамов от пулевых, осколочных и еще Бог знает чего, крепкие кубики пресса, сильные руки, странно тонкая талия, но подкаченные ноги… Есть на что посмотреть. В конечном счете, пока не цапались, вместе они смотрелись очень гармонично. — Ты точно решил меня довести до инфаркта, — Чонгук улыбается в ответ, тоже залезая в шкаф за своим костюмом: — Очень горяч в форме, но в штатском… В общем, от такой вишенки на торте в здравом уме никто не откажется. Ты очень красивый, правда. — Кроме Юнги, — бормочет Тэ. Хён же отказался. — Я знаю, как выгляжу, Гук. И никогда не забывал, что не альфа. Поэтому в моем гардеробе есть вещи, способные настроить стрелки в ваших штанах на двенадцать. Просто мои парни уже привыкли к этой охуенности и еще в академии перестали на нее дрочить. — Тэ, извини за тупой вопрос… — Чонгук тоже влезает в брюки и рубашку черного цвета. Ему идет, Тэхён не может не признать. — Но почему ты тогда собирался замуж за Юнги? Если, правда, осознаешь, что ты очень привлекательный парень, тебе бы не составило труда найти мужа задолго до того, как тебе исполнилось двадцать восемь… Или ты… влюблен в него? — Что? Нет! — отмахивается Ким. — Мы с Шугой в детстве на соседних горшках сидели, полжизни дружим. Просто Мин живет в энергосберегающем режиме: романтика, свидания, звезды — не его это все. Поэтому с парнями не особо ладилось, да и не западал он ни на кого до сердечек в глазах. Я… мне действительно нравился командир. Когда он погиб, и я занял его место, было не до любви: как бы ребят сберечь, да самому от шальной пули не подохнуть… потом после войны еще в себя приходили, привыкали, что под ухом снаряды не рвутся. И, если честно, бухали, как суки, забыться хотели. Не до амуров… Когда стали поджимать сроки, договорились с Юнги, что если никого не найдем, чтоб по любви, сойдемся по дружбе. Мы ж вдвоем холостые в итоге остались. Он нашел в конце концов… а я, честно говоря, не искал особо. Здесь в казармах либо юнцы зеленые, либо уже женатые, либо братаны, либо ребята с поехавшей крышей. Были те, кто ухаживать пытался, но не ёкнуло ничего. Невольно их с командиром сравнивал, что ли… а потом постановление пришло в администрацию явиться. Вот и все. Если короче, не хотел. Вот и не нашел. — Надо отдать Хосоку сотку, — грустно улыбается Чонгук. — Карма существует. Какого-то черта ты меня спас, чтобы мы встретились вот так. Как думаешь, у нас однажды получится по-настоящему полюбить друг друга? — Это не то, что можно предсказать. Но, по крайней мере, все не так плохо, как могло быть, да? — Тэхён завязывает Чонгуку галстук. — В холодильнике должна быть вчерашняя еда, надо все-таки поесть, а то праздничный банкет еще не скоро. — Да, — кивает Гук на оба вопроса, притягивает мужа к себе и неторопливо целует. — Что за телячьи нежности? — Тэ, приподняв бровь, мгновение смотрит на чуть покрасневшего кролика и идет на кухню. Любит он пожрать с похмелья, что поделать? Тем более, сегодня опять бухать. — Милый ты в этих брючках. Так и не скажешь, что злой старлей, гоняющий альф налево и направо. Хрупкая Вишенка… — Крольчонок, не буди во мне это страшное создание, — шипит Тэ под веселый смех мужа. Они быстро закидываются едой и идут к Юнги. Там почти все парни и отец Чимина, офигевающий от царящей атмосферы животворящего мата. Мин сидит в трусах на табуретке, отказываясь одеваться. А регистрация в десять. В соседней комнате так же истерит Чимин, но его папа уже упаковал парня в парадное. Тут случай сложнее. — А если мы, блядь, не сойдемся характерами? — чувствуется, что это сто первый аргумент, почему им нельзя жениться. Щас начнется: «нам тапки разного цвета нравятся, он ржет с моих труселей с Микки-Маусом» и прочая, и прочая. — Да вы, блядь, уже живете вместе! Вы истинные! — рычит Хосок. — А если… — Ти моя-то красота невыспавшаяся! — тянет Тэхён, вошедший в комнату. — А что тут делает омега? — округляет глаза отец Чимина. — Кому омега, кому — боевой командир, папаша. На правах бывшего жениха имею право дать профилактической пизды! — рычит Тэ. — Хён, иди ко мне? — Бывший жених? — бледнеет отец, разглядывая омегу, ростом повыше будущего зятя. Да и вообще, странный он — то ли по жизни злющий, то ли с похмелья. — Зачем к тебе? — недобро щурится Юнги. — Благословение дам, дорогой, — мило улыбается Тэ. — Ты че, командиру не доверяешь? — Да че сразу не доверяю-то… — А че очкуешь? — Да не очкую я! — Да вижу я, как ты не очкуешь, хён. Как конец свой к пацану пристраивать, так ты храбрец, а как под венец сходить, так ссышь, будто дух в первую атаку? Иди сюда! — гаркнул Тэ так, что невольно подскочили все. — Или я сам подойду. Юнги встает, смешно подтягивая труселя, идет к Тэ с намерением высказать, все, что думает о его борзых словах, но кулак командира прилетает в солнечное сплетение, заставив его согнуться пополам: — Супруг, а ну-ка подержи, — Ким протягивает Чонгуку пиджак и мобильник, хватает Юнги за шиворот футболки и заталкивает в ванную, к дверям которой и подманивал Мина. — Эй, ребят, что там у вас? — кричит Чимин из соседней комнаты. — Да ничего. Котика купаться понесли, — ржет Хосок. — Командир, а, может, не надо? — Че, забыл, как я тебя перед регистрацией успокаивал? — мужики заржали, Хоуп опустил глаза, а из ванной донесся дикий ор вместе с матом. — Что за садо-мазо при живом муже? — орет Чонгук. — Поучаствовать хочешь? — кричит Тэ, тут же срываясь на мат. — Ну все, пизда тебе, кошак истеричный. — Почему бы и нет, — пожимает плечами Гук. — Такой тусняк, и без меня. Я и обидеться могу, муженек! С минуту стояла тишина, потом дверь открылась, вышел Тэ с засученным рукавами и несколькими каплями воды на рубашке. Он сдул со лба упавшую темную челку и рявкнул, обернувшись назад: — Успокоился? — Д-да… — тихо прозвучало из ванной. — Щас костюм принесу, чтоб через десять минут был вымыт, выбрит, одет по форме! И не мороси мне тут! Господи, спасибо, что он последний! — омега сложил руки в жесте молитвы. — Миссия моя окончена, можно уйти на покой. Тринадцатый дебил пристроен! — Он в такие минуты на папу похож, — шепчет Хосок. — Я его боюсь. — Костюм ему принеси, я не собираюсь смотреть на его голую жопу, — отмахивается Тэ. — Хотя, че я там не видел… — Чонгук поймал его за талию: — Пусть он несет. Нечего на чужие жопы засматриваться, — он умом понимал, что эти парни для Тэ как старшие братья, но все равно в груди свербило. Это его прелесть, никому не отдаст. Пусть только на одну задницу любуется, тем более, она у Чонгука ого-го, есть на что залипнуть. — Кстати, простите, что прервали, — мило улыбнулся Хоби. — Но я реально не знал, что делать. Как ты с нами справляешься столько лет? — Я молюсь, — отвечает Тэ. — Че? — ржут парни. — Ну, каждую ночь я повторяю: «Боже, дай мне мудрости, чтобы понять этих придурков. Дай мне воли — побороть их тупой дебилизм, дай терпения, чтобы не заменить сверло в их жопах на что потолще. А силы не давай, Господи, а то угандошу их нахуй!» — закатывает глаза Тэхён. — Юнги! На выход. Щас спичку подожгу! — Да сейчас, волосы досушу! Кто меня утопить пытался? Я генералу Киму буду жаловаться! — Еще слово, будешь апостолам рапорт писать! Чонгук, не поверишь: свадьба тринадцатая, а сценарий один, — вздыхает Тэхён. Чон тоже начинает ржать вместе с остальными. С одной стороны, может, и хорошо, что подобная суета прошла мимо них. А с другой — вот сейчас он бы сделал Тэхёну предложение, отвел в храм, как положено, надел кольцо на палец… кстати, с последним можно было решить вопрос. Что мешает сделать мужу подарок? Чимин, уже причесанный, одетый и накрашенный, выглядывает из-за двери: — Уже пора ехать, да? Тэхён-хён, а что вы сделали с…? — Я научу, — обещает Тэ, весело улыбаясь. — Через мой труп! — орет Юнги из ванной. — Хён, не доводи до греха. Если я щас зайду, а ты все еще с хуем наголо, я за себя не отвечаю, — шипит Тэ. — Ты не зайдешь, — рычит Чонгук. — А ты вообще молчи, кроликам слова не давали, — зыркнул на него Тэ. — Чимин, бери-ка родителей, супругов этих долбоклюев и Джина, езжайте к месту регистрации. Жениха твоего, если понадобится, так упакую, никуда не денется, не переживай. Кто бы мог подумать? Большие мальчики, ветераны, но так жениться боятся, будто их тут в плен сдают! Юнги, я не слышу звука фена! Все, Чим-Чим, выходи, пока он там сидит. Все будет хорошо, главное, сам не сбеги. — Папа не даст, — вздохнул Чимин. — Повезло тебе с папой, — Тэ невесомо провел ладонью по волосам Чимина, чтобы не испортить укладку, и подмигнул: — А меня завязывай бояться, солдат ребенка не обидит! — А вы, правда, их командир? — отец жениха обвел взглядом незнамо как набившуюся в гостиную толпу альф и снова принялся разглядывать Тэхёна. — Да, отец, это тот самый старший лейтенант Ким, я говорил о нем, — улыбнулся Чимин. — Давайте поедем? — Мужик, а ты — его муж что ли? — успел спросить Чонгука удивленный родитель. Он не ожидал, что семьей Юнги окажутся двенадцать друзей и миловидный омега, который в миг превращался в исчадие ада, способное заставить этих мужиков ссаться кипятком. — Ага, — улыбнулся Гук, пожав плечами. Он отдал Тэ мобильник и пиджак, нежно чмокая его в макушку. — Держись, мужик, — мужчина сомкнул ладони в жесте поддержки и тряхнул руками. — Господи, еще пара часов дурдома, их распишут, и Добби свободен! — вздыхает Тэ, все же входя в ванную: — Хён, порядок? — Да. Сам не знаю, что это за хрень была. Я люблю его, я хочу, чтобы он был моим мужем… но ты же сам знаешь, я долбаный сухарь. И если тебе все эти сюси-пуси вообще не всрались, то Чимин… что, если я не смогу сделать его счастливым, Тэ? — шепчет Юнги, опираясь на раковину. Он выбрит, расчесан, одет, но все еще разобран. — Мы точно об одном человеке говорим? Я вот знаю Шугу, спецназовца, резкого, как понос, и сурового, как сибирские морозы… И парня по имени Мин Юнги, который рыдает над Хатико, Титаником и любой мелодрамой, тащится от плюшевых котиков и всякой милой хуйни. Я знаю человека, который всегда поддержит, найдет нужные слова, чтобы успокоить и вернуть уверенность. Я знаю человека, который для своих любимых жопу на британский флаг порвет, но сделает так, чтобы у них глаза сияли. И куда ты, паникер ебаный, дел этого парня, а? — Тэ обнял друга за плечи. — Да брось, вы созданы друг для друга, хён. В прямом смысле. Все хорошо будет, понял? — Понял, — уверенно улыбается Юнги. — Спасибо, бро. Умеешь же ты крышу, как никто, поправить. Как же мы тебя достали, да? — Ну, братьев не выбирают. Пошли? — Ага. Стой. Это что? Засос? — шипит Юнги. — Он снова? Я его убью нахуй! — Упс, — смущается Тэ. — Это не кролик. Это пиявка. И ведь на самом видном месте, а! — Ви, это… — Все нормально, хён. Не надо никого убивать. Он мне за эту метку еще пару оргазмов должен! — рычит Тэхён. — Готов хоть щас отдавать долги, — Чонгук с милой улыбкой заглядывает в дверь. — Хён, ты сильно обидишься, если мы с Тэ опоздаем, оскверняя эту ванную? После семиэтажной конструкции Мина супруги поняли, что тот сильно обидится и вообще не простит им. Из венка матов было понятно одно: — Поехали, мудаки, я опаздываю на собственную свадьбу!