Я больше не облажаюсь, старлей... (18+)

В небольшой церкви на территории военного городка было немного тесно, но уютно. Приготовленные для свадьбы белые цветы заполнили все пространство, создав зимой летнюю праздничную атмосферу. По традиции родители и друзья исполнили несколько свадебных песен, на женихов снова напал мандраж, и они даже ненадолго зависли, когда нужно было ответить заветное «Да». Но в конце концов Чимин и Юнги взяли себя один — в руки, другой — за яйца, и мужественно обменялись клятвами и кольцами под подбадривания друзей-альф и тихие слезы умиления их супругов. Родители Чимина тоже немного всплакнули, не каждый день сына в такой дурдом отдаешь… Однако, в целом, все прошло прилично. Празднование было организовано в не менее уютном кафе, светлый и просторный зал которого позволял не только хорошо отметить торжество, но и потанцевать. И уже в кафе «молодых» ждал генерал Ким. Все расселись за столы, вновь слова поздравления прозвучали от родителей Чимина, а когда настала очередь близких со стороны Юнги, поднялся генерал: — Я прошу прощения, что не был в церкви, не успевал подготовить свадебный подарок. Довести дело до ума мне показалось важнее. Юнги, мы дружили с твоим отцом много лет, служили вместе, и безмерно жаль, что он рано погиб, и не может сейчас сказать все то, что хотел бы, радуясь свадьбе сына, которым всегда гордился. Но, я думаю, что знаю, о чем была бы его речь. Полковник Мин пожелал бы вам счастья, согласия, здоровых и умных ребятишек, наказывал бы тебе любить и оберегать мужа, а тебе, Чимин, заботиться и поддерживать Юнги. Но, самое главное, он сказал бы, что с любой трудностью, проблемой вы можете прийти к нему и попросить помощи… Однажды мы договорились, что если с одним из нас что случится, другой детей без присмотра не оставит. И пока я жив, вы точно так же можете прийти ко мне. Одну из этих проблем, кстати, не без помощи твоего закадычного друга Тэхёна, удалось решить. Генерал достал из кармана маленькую коробочку, встречаясь с недоуменными взглядами гостей. Что там может быть? — Война у многих из нас отняла родные дома, и Юнги тут не исключение. Поэтому сначала жил в казарме, а когда Чимин к нему приехал, снял квартиру. Но тут Тэ мне нашептал, что в их доме освободилась хорошая служебная квартира. Думаю, молодой семье будет кстати. Лучше, чем на съемной, верно? Принимай ключи, лейтенант! Документы на жилье получишь в отделе кадров, когда будешь способен до него добраться! Юнги, украдкой стерев набежавшую слезу, принял подарок и крепко обнял генерала Кима, подмигнув Тэхёну. Он потерял почти всех, но эти люди были семьей. Пусть и не по крови. Дядя всегда хорошо к нему относился, и сейчас боль от того, что родители не дождались этого счастливого дня, стала чуть слабее. Чимин тоже вежливо поблагодарил, понимая, что, кажется, командира Кима и его отца бояться не стоит. Очевидно, никто не злится, что он влез в их жизнь. Тэ, сидя рядом с мужем, мерно закидывался спиртным, слушая поздравления и двинув неслабую речь, от которой Юнги таки пустил слезу. А потом к нему подсел папа Чимина, тоже благодаря за помощь. Неловкий момент… — Вы ведь не поблагодарить подошли? Точнее, не только, я прав? — Тэ, поднимая очередную рюмку алкоголя под удивленный взгляд Пака-старшего, не стал ходить вокруг да около. — Чимин говорил, что это ты должен был быть женихом на свадьбе с Юнги. А сейчас вы будете соседями, и… — зачастил омега. — А, вы об этом? — фыркает Тэ. — Юнги-хён мне как старший брат. Мы бок о бок прошли войну, он мой заместитель в спецотряде. Выросли в одном дворе. Мы никогда не были влюблены друг в друга. Жениться из-за закона собирались. Ни вам, ни Чимину переживать не о чем. Я первым дам леща Шуге, если обидит ребенка. — А ты уже замужем? — не отстает Пак. — Ага. И муж ревнивый. А вообще — я знаю Юнги, как себя самого. Он Чимина любит. И никогда не позволит себе причинить ему боль. Вашему сыну очень повезло с истинным, поэтому не мучайтесь подозрениями, просто порадуйтесь, — улыбнулся Тэ, опять выпивая. — Тогда почему ты так напиваешься? — хмурится родитель. Похож ли Тэхён на счастливого друга и мужа? — Да потому что скоро будет нельзя, скорее всего, хочу оторваться, — бурчит Ким. Чонгук все-таки уломал его после всех гуляний и наряда на службе записаться к врачу. И если его случай небезнадежен, его начнут пичкать гормонами и прочей несовместимой с соджу хренью, что прискорбно, ибо трезвость угнетает. — Ну ладно, — отстал папа Чимина, а тот виновато улыбнулся, подходя: — Он доставал вопросами о вас с Юнги? Извини, просто я не сразу понял, какие у вас на самом деле отношения, и слегка рефлексировал по этому поводу. А мы теперь соседи, да? — Ага, — смеется Тэ. — Вы как раз этажом выше. Зальете нас, и Юнги мне больше не товарищ! — В смысле, я тебе больше не товарищ? — Шуга услышал только последнюю часть фразы. — Это возможное безрадостное будущее, — отмахивается Тэ. — О, музычку врубили, потанцуйте хоть, молодожены! — Так он же не умеет, — бормочет Чимин. — Че? Он-то не умеет? Не смеши мои трусы, Чим. Мы с ним в детстве в школу искусств ходили, потому что больше нас никуда не отпускали, а родители днями на работе пропадали. Четыре года в паре бальные танцы репетировали. И если он скажет, что ничего не помнит — пиздит, как дышит! — Тэ откровенно ржет, Юнги обещает ему Семь Казней Египетских за разглашение секретной информации и, выходя к танцполу, бьет по попе Хосока: — Иди, пригласи Тэ, он потанцевать хочет! Тэ не хотел. Но улыбке Хоби отказать в принципе трудно. Был бы тот посмелее, может, женат бы был не на скромном секретаре генерала Кима, а на его сыне. Но не судьба. Поэтому он, чмокнув мужа в щеку, шепчет: — Я приглашу командира? Ты же не ревнуешь? — К Ви-хёну? Да хоть до утра пляшите, только от мужа его не огреби, — смеется Ван, помня ту драку у кабинета генерала. Он догадывался, что у Тэхёна не все было гладко поначалу, но на свадьбу супруги пришли вместе, да и ушли после разборки тоже вдвоём. И Чон с мужа сегодня глаз не сводит. А что до его ревности, так к Тэ мужья его бойцов ревновали до первых косяков своих благоверных. А потом убедились, что если они зависают где-то с командиром, то можно быть уверенными, что они никого не подцепят в баре и не натворят дел. Поэтому к Тэхёну относились, как к родному брату, хоть и не общались с ним, как лучшие друзья. Хоби подкатывает к Тэ, протягивая руку: — Разрешите пригласить, командир? — звучит умеренно быстрая самба, Хоуп отлично танцует, Чонгук общается с тестем, Тэхён уже выпил достаточно, чтобы начать отрываться, поэтому скидывает пиджак и выходит на танцпол, покачивая бедрами в такт мелодии. Хоуп привычным движением притягивает к себе командира в закрытую позицию, а Чонгук бросает на них взгляд и вообще забывает, о чем мгновение назад спросил генерал. Его муж прижимается к чужому альфе, соблазнительно крутя задницей под зажигательную мелодию, и сейчас он выглядит как безумно красивый, горячий парень, хрупкий, гибкий, чертовски сексуальный… а выглядеть он так должен в одних руках. — Товарищ генерал, я вас покину на пару минут. Ким-старший следит за взглядом Чонгука: — Да ладно тебе, они на всех вечеринках зажигают, будь здоров. Тэ хорошо танцует, этого не отнять. Пусть повеселится. — Да пусть танцует, — шипит Гук. — Но со мной, товарищ генерал! И идет к танцующим. Тэ и Хосок как раз разошлись в параллельных шагах, и Тэхён едва не потерял равновесие, когда на его талию легли другие, не менее знакомые руки: — Солнце, сказал бы, что хочешь танцевать… — шепчет на ухо Чонгук, прижимаясь всем телом, и его пробирает дрожь — то ли от интимности этого шепота, то ли от страха, который еще не полностью прошел, и стоит Чонгуку так близко к нему прижаться сзади, становится не по себе. Тот, как будто чувствует, поэтому легко разворачивает мужа к себе. Мелодия меняется, звучит чувственная и медленная румба: — Так что, товарищ старший лейтенант, не откажете своему капитану? — глупая ревность проходит в тот миг, когда он встречается с удивленными темными глазами: — А ты танцуешь, капитан? — Помнишь, я говорил, что перед войной выпустился из университета? — склонясь к нему, отвечает Гук, уверенно ведя его за собой в красивом медленном танце, не замечая прикованных к ним взглядов гостей. Для тех, кто видит их со стороны, они по-настоящему гармоничная пара. Сильный привлекательный альфа, омега под стать ему, кружатся по залу кафе будто по паркету, умудряясь непринужденно разговаривать. — Я на хореографическом учился. Отец и брат — экономисты, бизнесом занимались, а меня на искусство потянуло. В жизни не думал, что военным стану. Раньше пределом мечтаний было выиграть парочку соревнований и преподавать танцы в какой-нибудь частной школе, — грустно улыбается альфа, не сбиваясь с ритма и не путаясь в ногах. — А ты? Даже не думал, что ты тоже танцуешь… — Я танцевал, — сделал Тэ ударение на последнем слове. — Пока папа был жив. Тогда я еще рос нормальным омегой без милитаристских закидонов. Потом, когда он умер, продолжал заниматься по инерции. А потом ушел в учебку. Ребята иногда танцуют на гулянках, кто умеет, поэтому простые шаги и связки не забылись… — Слушай, а здесь никакого клуба нет для тех, кому за… — приходит Чонгуку пьяная идея, как сблизиться с мужем. — Я бы убил один-два вечера в неделю, просто приходя потанцевать для удовольствия. С тобой. — Со мной? — Тэ отводит глаза, едва не сбиваясь с шага. — Есть один. В двадцати минутах ходьбы от дома. Простой танцзал с тематическими днями. То танго танцуют, то европейскую программу, то латину, то современные. Даже народные есть. Днем дети ходят, а вечерами для взрослых часа на три-четыре открывается… — Вы согласны танцевать со мной два дня в неделю на протяжении… эм… всей жизни? — музыка кончается, Гук, не дожидаясь ответа, притягивает его к себе и целует, нежно и довольно целомудренно, не замечая довольного взгляда генерала, который, как ни пытался, не смог заметить ничего подозрительного, ни настороженного — Юнги. Который, как раз, замечал. И ему это не нравилось. А у Тэ просто кружится голова. Надо было поменьше налегать на спиртное. Или поменьше целоваться с мужем у всех на глазах. Они танцуют весь вечер, и остались бы еще дольше, если бы завтра к обеду не заступать на службу, поэтому, когда Чонгук предлагает вызвать такси и поехать домой, Тэхён соглашается. Он прощается с ребятами, обнимает Чимина, поздравляя снова, и тот, расслабившись от вида того, как Тэ ведет себя с мужем, тоже не остается в долгу, шепча: — Спасибо, хён. За то, что уберегли Юнги во время войны, за то, что поддерживаете его. Если и иметь братьев, то только таких! — Да ладно тебе, парень. Теперь это твоя первая обязанность и забота. Но если будет нужна помощь или совет — далеко идти не надо, — Тэ чмокает парня в щеку и кивает Юнги. Чонгук завис с Намджуном, который восхищенно рассказывает, как хорошо они смотрятся с мужем, а Шуга накидывает пальто и выходит следом за командиром, который решил покурить, пока ждет машину. — Тэ… ты точно в порядке? — Юнги не умеет ходить вокруг да около, и с Тэхёном этого давно не нужно. — Хён, все нормально, — тот выдыхает дым, смотря на покрытое тучами небо, на котором ни звездочки. — Я в порядке. — Врешь. Никто не заметил, даже твой отец. Но ты подсознательно от него шарахаешься… я же понимаю, что ты сделал. Так нельзя, Тэ… — Я тоже понимаю, что я сделал. Поступил так, как мы делали на войне, чтобы не слететь с катушек, — вздыхает Тэхён. Был психологический метод, который иногда помогал справиться со стрессом. Когда чуть не подыхаешь или убиваешь сам, стараешься не думать об этом, строишь в голове стену. И все, что там, за стеной, как будто не с тобой. У него твое лицо, голос, твои окровавленные руки… но это не ты. И это работает. Но однажды плотину сдерживаемого стресса может прорвать, и тогда будет жуткий срыв. У Тэ получалось пока этого не допустить, но кто знает, чем это кончится? — А что ты предлагаешь? К мозгоправу пойти? Ему душу вывернуть? Удариться в истерику, как ПМС-ный дебил? Юнги, я справлюсь с этим. — Позволяя ему прикасаться к тебе… так? — Юнги проводит пальцем по шее Тэ, где темным пятном горит засос. — Тому, кто тебя… — Шуга, — Ви мягко отстраняет его руку от горла, — он мой муж. Ты прав, далеко не все в порядке. Но я не ребенок, мне двадцать восемь, секс в моем возрасте — норма, знаешь ли. — Секс, а не насилие, — рычит Юнги. — Нормальный здоровый секс, а не то, что он… — Я же говорил, такого больше не было, — перебивает Тэ. — По сути, с тех пор полноценного секса у нас не было. Чонгук, он… не такой козел, как мне казалось. Мы проводим время вместе, как два девственника позволяем друг другу отдрочить и отсосать, но он не делает ничего, что меня бы испугало или причинило боль. Хотя, когда мы в первый раз попробовали зайти дальше поцелуев, меня накрыло. — Паническая атака? — хмыкает Юнги. — Да, но все прошло. Он был рядом, успокоил. — И? — И мы продолжили. По моей инициативе. Юнги, не пойми неправильно, я взрослый мужик, да, я забивал на себя очень долго, но я не хочу, подходя к тридцатке, бояться трахаться, — Тэхён тушит окурок. — Дерьмо случается. Очень часто. Мы все давно научились утираться. Чем этот стресс отличается от прошлых, когда нашим парням кишки вскрывали или когда это делали мы с солдатами врага? То же насилие. С которым в итоге живешь. А оно — в башке за стеночкой. — А если будет срыв? — не сдается Юнги. — Значит, сам потащу его к врачу, — слышат они тихий голос Чонгука. Он недолго стоял на улице, но суть разговора уловил: — Юнги, я же не тупой. Думаешь, я не понимаю, что сделал и какие у этого последствия? Я знаю. Знаю, что ему больно и страшно до сих пор. Знаю, что он давит это в себе, стараясь делать вид, что все хорошо. Знаю, что виноват перед ним и вообще, по идее, права не имею больше руки к нему тянуть. Но Тэхён прав. Мы можем всю жизнь топить друг друга в вине и обиде, но никто от этого счастлив не будет. А можем попробовать пережить вместе, справиться с этим вдвоем. Мне не наплевать, – Чонгук вновь обнимает мужа со спины, кладя голову ему на плечо и успокаивающе проводит по животу. Тэ расслабляется в его руках. Сейчас чувство тепла за спиной не пугает. — И чего ты такой шелковый стал, а? — горько усмехается Юнги. — Совесть замучила? — Ну, она у меня есть. И еще — Тэ запахи не чувствует, но я чувствую. И мне надо было причинить ему боль, чтобы понять, КОМУ я делаю больно, — с той же горькой усмешкой отзывается Чон. — Он для меня — совместимый партнер. И чем больше мы проводим времени вместе, нормально разговаривая, прикасаясь друг к другу, тем острее я это понимаю. Поэтому сделаю все, чтобы исправить то, что натворил. Но если не получится, если пойму, что отпустить это не выходит, значит, будет мозгоправ. Или сяду в тюрьму за нарушение закона, но освобожу его от своей компании. — Гук, такси пришло, — тихо тянет его за рукав Тэхён. — Юнги, все нормально. Еще месяца не прошло, мы знакомы всего-ничего. Конечно, есть напряжение, есть определенный дискомфорт. Но это можно преодолеть. И мы оба этого хотим, что важно. Если тебя это угомонит, я хоть и не чувствую его запах, но все равно… что бы он тогда не сделал, сейчас мне с ним комфортно, спокойно. Есть вещи, в которых пока еще нужно пересиливать себя. Но пока я не пожалел ни об одном таком шаге. — Чонгук, ты же понимаешь, что это счастье — получить по программе такого мужика? — хлопает его по плечу Юнги. — Не накосячь опять. Пока, Тэ. Если что, стучи по батарее! — А ты не надирайся, а то первая брачная ночь будет незабываемой только для Чимина! — смеется Тэ. Они прощаются с Мином и едут домой. Сначала оба молчат, но потом Чонгук обнимает Тэхёна, притягивая к себе, тихо говоря: — Знаешь, я на твоем месте, наверное, точно бы истерил и ненавидел. Я не знаю, как ты справляешься с этим. Но если не хочешь к врачу, ты можешь сказать мне. В любой момент можешь сказать, что тебе страшно, или неприятно, что я не должен трогать. Я не слепой, часто и сам вижу, когда надо остановиться, но и не экстрасенс. Не делай вид, что все в норме, когда тебе плохо? — Ты здесь хочешь говорить об этом? — Тэ, вздыхая, кладет ему голову на плечо. В руках Чонгука на самом деле чаще всего тепло и уютно. Обычно, немного не по себе, когда он заходит со спины. Это еще с войны рефлекс — береги спину и затылок. О жопе тогда в последнюю очередь думали. — Большую часть времени меня не напрягают ни твоя компания, ни твои прикосновения. — Пугает то, о чем мы говорили? Возможность потери контроля над ситуацией? Когда я за спиной? — Да… — Прости, что сегодня я не подумал об этом? — бормочет Чонгук. — Давай, правда пойдем на танцы? Там я за твоей спиной буду только для того, чтобы поймать. — Еще один тест на доверие? — смеется Тэ. — А знаешь, давай попробуем. Может, ты и прав. А что до остального… я и сам не знаю, почему даю тебе шанс… Может, потому что с тобой не чувствую себя одиноко? — Я тоже, — выдыхает Чонгук. — Приехали. Они заходят в квартиру спокойно, без страстных поцелуев, как вчера, но после сказанного всякий раз становится легче: знакомятся, узнают друг друга, стараются понять и, что куда важнее, принять. И если хорошо стараться, однажды получится. Тэ идет в душ первым, роется в аптечке, откапывает смазку, которую сам купил после их «свидания», и встает под теплую воду, расставляя ноги и выдавливая немного на пальцы, чтобы растянуть себя. Он вводит сначала один, потом второй, находит точку, давление на которую вызывает крепкий стояк, добавляет еще один палец и тихо стонет. Это приятно, не больно. Нечего бояться, правда? Легкое возбуждение вместе с опьянением творят свое — он расслабляется, выходит из комнаты в полотенце и, останавливая Чонгука в дверях, тихо шепчет, сжав в ладони тюбик смазки: — Давай, сделаем это? Сегодня?