Я больше не облажаюсь, старлей... (18+)

— Дом, милый дом! — стонет Чонгук, когда они с Тэ следующим вечером вваливаются в квартиру после рабочего дня, двух пьянок и двух попыток наладить свою семейную жизнь. Сказать, что оба были измотаны — не сказать ничего. Еще с утра они озаботились тем, чтобы заказать еды на вечер, сейчас надо было только разогреть. Тэхён быстро ополоснулся в душе и уполз на кухню, Чонгук следом влез под теплый душ, надеясь, что не уснет прямо тут, не грохнется, не ударится башкой о бортик и не помрет. Не хотелось сделать еще одну «веселую» ночь мужу, который устал не меньше. За звуком падающей воды он не слышит настойчивого звонка в дверь. Зато его слышит Тэ. Он тащится к двери, открывая ее, и на миг подвисает. Перед ним стоит смутно знакомый мужик с фингалом, который с секунду тоже пялится на него, одетого в растянутую футболку цвета хаки и короткие шорты, а потом выдает: — Ты?! Тэ вспоминает. Это ему он бил морду в баре. А не фиг было его щипать за жопу и принимать за шлюху. Вот только потом мужик что-то про брата заливал… Тэхён рассматривает мужчину внимательнее и понимает, кого он ему тогда чисто внешне напомнил. Надо же! — Погоди, а что ты тут… — начал мужчина, но Ким прервал: — Во-первых, и тебе добрый вечер. Во-вторых, у тебя минута, чтобы объяснить цель своего визита, я пиздец как устал, хочу жрать и спать. Гостей в этих планах нет. — Извини, — пробормотал мужик. — Говорил же, я брата ищу. Мне дали этот адрес. Но если здесь живешь ты, то, значит, что-то напутали, и я зря тут торчу несколько дней. Я пойду… — Стоять! — скомандовал Тэ по привычке. — Да погоди моросить. Тебя как зовут-то? И как имя брата? — Что? — Что-что, а допустить, что я не один живу тут? — улыбнулся он. — Ты брат Чонгука, да? — Да, я Чон Чонхён, моего младшего брата зовут Чон Чонгук, он учился в Пусане на хореографическом… — опять зачастил мужчина, и Тэ его понимал. Гук считал мертвыми своих, а они похоронили его. Будешь тут на взводе. — Ты его знаешь? Вдруг, просто тезка и… — Нет, не тезка, скорее всего, — вздыхает Тэ и улыбается снова. — Пойдем на кухню, Гук в душе. Мы ужинать собирались. — А ты… — Муж его. — Ого… — только и выдохнул Чонхён, думая, что, наверное, малыш Гуки очень сильно изменился, если его муж — не милый Югём, а этот парень, которого легко спутать с альфой. Они прошли на кухню, через пару минут хлопнула дверь ванной, Гук вышел и столкнулся в коридоре с Тэ: — Забыл что-то? — улыбнулся он, уже предвкушая ужин и сон. Тэ был потрясающе домашним и красивым, если не сказать — возбуждающим, но на что-то большее, чем жаркие взгляды, у них обоих точно не хватит сил, даже если появится желание. — Гук, у нас гость, — помявшись, начал Тэ. — И если я правильно все понял, то ты обрадуешься. И еще, заранее прости. Не устрой я ту драку в баре на мальчишнике, вы бы раньше встретились… — Ты о чем? — Гук, вытирая мокрые волосы полотенцем, прошел вслед за мужем на кухню и встретился взглядом со вскочившим со стула мужчиной. Полотенце выскользнуло из рук, он только и выдохнул тихое: — Хён? — и его сгребли в объятия. Брат ему в росте не уступал, тоже был крепким, и сейчас Чонгук на миг ощутил себя ребенком. Может, он все-таки отрубился в душе, и у него глюки? Откуда он взялся здесь, на их кухне, живой, сильный, теплый? — Хён… — Это я, Гуки, я, — прошептал брат. — Поверить не могу, что мы тебя, наконец, нашли! — Спущусь в круглосуточный, — услышали они. — Не знаю, как вы, а я бы выпил. — Тэ, там вечно куча алкашей… — Гук отстранился от Хёна, — может, лучше, я… — Не поверишь, когда-то я был в их числе, и горе тому, кто вел себя при мне плохо, — Тэ пошел одеваться, — и вам ведь есть, о чем поговорить вдвоем, верно? Я буду лишним. Все согрелось, можете есть. — Ты же сам голодный, может, поужинаем хотя бы? Потом выйдешь, — Гуку было стыдно, что сейчас Тэ, уставший и тоже толком не жравший с обеда, сбегает, чтобы дать им возможность этот момент пережить вдвоем. — Гук, если я сейчас поем, то потом точно никуда не доползу. Все нормально, — Тэ надел джинсы, накинул куртку и взял ключи. — Тем более, вам, правда, стоит побыть наедине. — Люблю тебя, — выдыхает Гук, слыша, как за мужем закрылась дверь на секунду позднее, чем он ждал. Наверное, Тэ удивился. Но сейчас Чонгук верил в то, что сказал. — Он, правда, твой муж? — удивленно спрашивает Хён, и капитан устало вздыхает. — А ты, правда, принял его за шалаву в баре? — парирует он, но понимает, что всерьез злиться не может. — Больше так не делай, ладно? — Конечно! Но ты и он… хотя, прошло столько лет, все меняются… — вздыхает Хён. — Давай сядем? Выглядишь очень уставшим. Тяжелый день? — Тяжелые дни. На свадьбе друзей гуляли, а работу никто не отменял. Почти не спали толком трое суток, — улыбается Гук. — Расскажешь, что с тобой… с вами… — Гук, скажу сразу. Родители живы, — Хён садится и тянет за собой брата. — Отец смог вывезти нас за границу на частном самолете. Я потом хотел вернуться, но… И брат рассказал, как слухи о предстоящей бомбежке города застали их на работе, в офисе. Как отец договорился с частной авиакомпанией, как пытались дозвониться ему, как он не отвечал, будучи на защите дипломной работы, как смогли вызвонить Югёма и даже привезти его в аэропорт, и как парень отказался улетать без Чонгука… Гук молча переваривал услышанное. Югёма не было в их взлетевшем на воздух доме. Да, он не нашел его потом. Но и родителей не нашел, а они живы… Как в тумане Чонгук рассказывал о том, что пережил тут, о Тэхёне, о том, как парень спас его, о распределении, о том, что успел натворить по отношению к новоиспеченному мужу, о попытках сейчас наладить отношения и быт… Но в голове крутилось одно: что, если… Тэ не было слишком долго, и Гук на автомате потянулся за телефоном. Трубку взяли не с первого раза. — Прости, выбивал дурь из одного подвыпившего идиота, рядовой тут перепил слегка. И приохуел тоже, — голос Тэ звучал так, будто он то ли бежал, то ли дрался. — И завтра чтоб был на построении, Ким! Я проверю! Специально к пяти утра приду в часть! Тебе хоть есть, где ночевать, долбоклюй? Казармы уже закрыты… — Простите, товарищ старший лейтенант, есть. Разрешите идти? — услышал он пьяный виноватый голос. — Иди уже! Гук, я сейчас поднимусь. У вас все нормально? — Да. Тебя встретить? — шепчет он. Странное состояние — все будто в тумане. Словно, как в глупом ужастике, в горло впиваются восставшие из мертвых призраки… — Да я в подъезде уже, не надо, — Тэхён бросает трубку. — Он у тебя очень своеобразный, — хмыкает Хён, на что Гук лишь пожимает плечами: — Он военный. Солдат. Но это не мешает ему быть омегой. Хоть это и не сразу понимаешь. Хлопает дверь, Тэ ставит на стол крепкое соджу, параллельно стягивая с себя куртку, достает тарелки, раскладывает еду и садится: — Эй, чего замолчали? Я могу и в комнате поесть, если что. — Тэ, нет, — Чонгук тут же ловит его за руку. Если он уйдет, голова лопнет от снующих туда-сюда мыслей. Родители живы. Брат жив. И Югём, возможно, жив. Но если так, почему запросы не дали результата? Почему он не искал сам? Что делать, если однажды они столкнутся на улице? — Все нормально. Просто я немного в шоке пока. Хён, а сейчас где вы? Где родители, как папа? — Папе намного лучше, он уже ходит сам. После случившегося мы не смогли вернуться в Пусан. Бизнес в Китае, тут открыли пару филиалов в столице, но живем пока в Инчхоне. Город сильно потрепало, но… — Да, бои там были адские, — хмыкнул Чонгук, расставляя алкоголь. — Мы так сопьемся, Тэ, — улыбнулся он мужу. — Это ведь совсем рядом. — Да, я ведь не поверил даже, когда мне адрес дали. Меньше пары часов езды до этой базы и военного городка. — Хён выпил тоже. — Слушай, я вижу, как вы оба устали. Давай, я оставлю наш адрес? Может, вы сможете на днях приехать к нам? Родители уже заждались, когда я приеду и скажу, нашел тебя или нет. И приезжайте вместе, они рады будут, что ты не один. Хотя, зуб даю, будут удивлены. Тэхён, а ты прости меня за мою выходку в баре? Гук уже отчитал меня! Чонхён быстро собрался и ушел, Тэ убрал со стола, пришел в спальню, где нашел Чонгука сидящим на краешке кровати и уставившимся в стену. Он сел рядом, мягко приобняв за плечи, и спросил: — Гук, ты прости, но я не заметил особых восторгов от встречи с братом… шок, я понимаю, ты их давно похоронил, и тебе было очень плохо… но что не так сейчас, они же живы? Что он такого сказал? — Знаешь, это не то, о чем бы я хотел говорить, но… ты мой муж, и глупо скрывать, — вздохнул Гук. — Во-первых, они меня просто бросили. Можно было позвонить в деканат универа, например, когда не могли со мной связаться. Не то, чтобы я мечтал улететь из страны и никогда не брать в руки оружие… хотя, кому я лгу? Мечтал оказаться подальше от этого дерьма. Может, это трусость, Тэ, я понимаю. Но будь у меня выбор, не было бы этой формы и этой жизни. Но это было, жалеть глупо. Я тот, кто есть, и сейчас моя жизнь вполне счастливая и успешная. Разрушенной стране не нужны пляшущие трусы, ей нужны защитники… просто есть кое-что еще. Оказывается, Югём был с ними в аэропорту. Но, не дождавшись меня, отказался лететь с ними. А они не стали настаивать и бросили его там. И теперь я понятия не имею, что думать и как относиться к людям, которые оставили моего практически мужа там одного, зная, что он для меня значит. Значил… Еще у меня есть ощущение, что брат что-то недоговаривал. Причем, что-то важное. — Будешь искать его? — Тэ отстраняется, скидывает шорты и забирается под одеяло. Чонгук следует его примеру, ложится и привычно обнимает, притягивая к себе: — Не буду. Тэ, я любил его тогда, и сейчас он все еще важная часть моего прошлого. Прошлого, понимаешь? Тогда мы оба были студентами. Из состоятельных семей, беспечными. Мы могли заниматься, чем хотели, никогда не испытывали особых трудностей и проблем. Нам было легко вместе. Но прошло почти восемь лет. Мы оба изменились. Если он жив — это уже не тот Югём, которого я знал. Или тот же. Но я уже не тот бредящий танцами и сценой мальчишка. Сейчас вот представляю, что он жив, что мы встретились… и вообразить не могу, что сказать ему, что спросить. Да и он не один, наверняка. Если вообще выжил. Есть шанс, конечно, но он мизерный. И есть еще один очень важный момент. Самый важный. — И какой? — хмыкает Ким. — Ты, Тэхён. Я с каждым днем влюбляюсь в тебя все сильнее. Все чаще думаю, что если истинность на самом деле существует, то это ты. Не он. С ним всегда было легко и просто. С тобой — далеко не всегда, но это не отвращает. Наоборот, хочется, чтобы все было хорошо, чтобы у нас получилось. Да и ты сам говорил, мол, кому мы нужны с нашими ПТСР, кошмарами, пьянками и флэшбэками… Поэтому бегать за призраками я не стану. И завтра мы идем к врачу, как и собирались. Не надо тянуть с этим. Что до поездки к родителям… если на выходных у тебя нет планов… я просто хочу все утрясти в голове, — договаривает Чон. — Я просто не знаю, что им сказать… — Хорошо. Но я могу поговорить с отцом. С утра врач, а потом можем съездить к ним. Если хочешь. Они ведь ждут. А пока не поговоришь с ними, так и будешь думать, накручивать себя, — Тэ обнимает мужа, а потом тихо шепчет: — Гук, если он жив… если найдешь его… что-нибудь придумаем, я не стану держать тебя. Ты любил его много лет, и если любишь до сих пор, ты не должен оставлять все так. Не должен разрываться надвое. — Меня тревожит только неизвестность, Тэ. Я не знаю, что будет, если однажды я столкнусь с ним на улице, правда. Но это не значит, что мне плевать на тебя, на то, что между нами и на то, что чувствуешь ты, — Гук обнимает Тэхёна крепче, а потом нежно целует без намека на продолжение. — Знаешь, я с таким трудом смирился с тем, что всех потерял… и теперь просто не знаю. О чем спрашивать, что говорить… я рад, что они живы, я иногда мечтал, как встречу их снова. А теперь… — А теперь попробуй уснуть. Если хочешь, прикончи бутылку, но отрубись. Давай, последуем мудрости Скарлетт: подумаем об этом завтра? — так же тихо отзывается Тэ. — Ты прав, это все надо переварить… — Ты только… только не ставь на нас крест раньше времени, ладно? Я не хочу из-за прошлого терять настоящее и будущее. Я благодаря тебе снова чувствую себя живым. Не отдаляйся, прошу тебя? Даже если он жив… иногда прошлое должно остаться в прошлом. У меня есть ты, — и это звучит так отчаянно, что Тэ просто целует в ответ. Никто не обещал, что все будет легко и просто.