Я больше не облажаюсь, старлей... (18+)

— Ну, ребятки, вы меня прямо радуете, — на очередном УЗИ доктор Чхве искренне хвалил своих пациентов, будущих родителей. У омеги был очень сложный и запущенный случай — эндометрий матки был очень истончен после сильного воспалительного процесса, и должного лечения сразу не было назначено. Честно говоря, хотя доктор и говорил, что есть крохотный процент удачи при долгой терапии, он не верил в успех. Слишком серьезным был диагноз Тэ. Но все же спустя около полугода начал восстанавливаться цикл, к омеге вернулось обоняние, а еще через четыре месяца он поставил в его карте отметку «беременность». И сейчас Тэхён был на седьмом месяце, несмотря на перенесенную болезнь и ранения. И Чхве бы практически убежден, что все дело в обоюдных метках, которым они обменялись с партнером, ощущая себя истинными. Связь помеченных была почти сверхъестественной, поэтому сейчас доктор уже ничему не удивлялся, просто радовался, что у пары все хорошо. Альфа Тэхёна буквально сдувал с него пылинки, а сын Чонгука называл омегу папой и очень ждал появления братика. Образцово-показательная семья! — Так, к счастью, не вижу никаких патологий, есть небольшой тонус, но в пределах допустимого, никаких нервов, нагрузок, сбалансированное питание… ну, и на данном этапе вам стоит воздержаться от сексуальных отношений. Я надеюсь, что ближе к сроку родов госпитализация тебе не понадобится, Тэ, но все же имей в виду, что тебе придется, возможно, лечь в клинику за неделю-две до этого. Просто чтобы убедиться, что все хорошо. Должен сказать кое-что еще. В следующем месяце я, наверное, переведусь в другую больницу, но меня сменит замечательный врач. Его зовут Пак Джинён, он специалист высшей квалификации, под обстрелами умудрялся роды принимать и на месте постигал искусство полевой хирургии. Поэтому, возможно, учитывая твой анамнез, он станет для тебя даже лучшим доктором, чем я, — улыбнулся врач. — Ёндже, ты этот путь с нами с самого начала проходишь, — хмурится Тэхён, — тебе как-то больше веры, чем новенькому. Может, я еще успею? — Не вздумай, сейчас только седьмой месяц. Конечно, в твоем случае всегда есть риск, что схватки начнутся раньше времени, но если дотянешь до восьмого, терпи до девятого. Или рожай сейчас, — смеется Чхве Ёндже, лечащий врач Тэ, с которым он и Чонгук неплохо сдружились. — Да не знаю… может, и сейчас рожу. С утра как-то странно себя чувствую. Не то, чтобы болит, скорее тянет, — охает Тэ, вставая с больничной кушетки. — Так, погоди, давай, я еще раз тебя осмотрю, возможно, тонус сильнее, чем я подумал сначала, — всполошился доктор. — Хотя по показателям все в пределах нормы. Может, останешься в госпитале на ночь? Понаблюдаем? — Да не паникуй ты, — смеется Тэ. — Ты же сам только что сказал — такие сокращения на этом сроке вариант нормы. Я пойду, мы с Гуком хотели купить подарок для Чана, у него день рождения скоро, а Чонгук за нас обоих пашет на полигоне, потому что Юнги взял отпуск. — Как у них дела, кстати? — Познает радости отцовства. Юнсок у них парень капризный, Чимин напоминает панду. Счастливую, правда, но панду. Сам он говорит, что косплеит енота-полоскуна, и скоро я к нему присоединюсь. Скорее бы. Чувствую себя бочкой на ножках… — Погоди, твой альфа тебя еще на второго уломает, так смотрит на тебя, будто его в хранилище национального банка впустили, — смеется Ёндже. — Второго, вернее, уже третьего, кролик будет рожать сам, я на это не подписываюсь больше, — Тэ смеется тоже, когда Чонгук заглядывает в кабинет: — Какой кролик у вас там будет рожать? Новый взрыв смеха, и Чонгук со второго раза сращивает свое прозвище с прозвучавшей фразой. — Звучит жестоко, — строит он обиженную мордашку, но через мгновение входит и садится на кушетку рядом с мужем, чтобы его обнять. — Ну, что скажете, док? Как у нас дела? — Пока не родила… — бормочет под нос Тэ, а Ёндже снова смотрит в карту: — Пока все протекает неплохо для вашего случая, но нужно быть осторожными. Я уже сказал Тэ — никаких нервов, нагрузок, секса и диета. Придется потерпеть, парни. — Это мы точно переживем, — улыбается Чонгук, укладывая ладони на округлившийся живот мужа, — что-то еще? — Да, мы так его достали, что он увольняется и сваливает от нас! — фыркает Ви. — Не сваливаю я, хочу перевестись поближе к папе, ему нездоровится последние месяцы. Кстати, Джинён в любом случае будет здесь работать, они утром с мужем уже приехали, должны с минуты на минуту прийти. Если посидите здесь, то сможете с ними встретиться и познакомиться. — Подождем? — спрашивает Чонгук. — Ой, да успеем еще. Давай лучше поедем, выберем что-нибудь для Чана? Потом тебе будет некогда, — ворчит Тэ, и капитану остается только пожать плечами: — Хорошо, сделаем, как ты хочешь. До свидания, доктор Чхве и спасибо! — Ты такой подкаблучник, я не могу… — смеется Ёндже. — Говорит мне тот, кто буквально бежал домой из бара, теряя штаны, когда ему позвонил муж, — ржёт Чонгук, вспоминая, как они отмечали очередную годовщину завершения войны, Чхве пошел в туалет, ему позвонил муж, и он натурально рванул домой, забыв застегнуть брюки, и путь его был недолгим. У Тэ до сих пор в недрах смартфона хранилось это памятное видео. — До смерти мне это напоминать будешь? Он кое-что сказал мне, и я запаниковал, ясно? — док умилительно краснеет. — Все, скройтесь с глаз моих, придешь через неделю или раньше, если будет что-то беспокоить. Не вздумай терпеть. — Я солдат, а не идиот, — хмыкает Тэ. — Ладно, до скорого. Не смей сваливать по-английски, ясно? — Я врач, а не идиот! Чешите уже отсюда, кролики! Пара со смехом вышла из больницы, Чонгук, все еще обнимая Тэ, шепнул ему на ухо: — Значит, совсем нельзя… — Тебе придется договариваться с ним, — Ви показывает на живот, — на минеты. Если уговоришь, чтоб меня не тошнило всякий раз, когда мы… в общем, в противном случае — рука твой лучший друг на пару месяцев. — Хотя бы твоя рука? — улыбается Чонгук. — Тэ, если серьезно, все в порядке, ожидание того стоит. — Ага, у нас будет еще один крольчонок, и я помру от милоты! — фыркает Тэ, видя, как к ним направляется пара — альфа и омега, и Чонгук при этом стремительно бледнеет. Омега тоже меняется в лице. — Гук, что такое? — Тэ мягко берет мужа за руку, чувствуя, как тот сжимает его пальцы сильнее, чем обычно. — Да быть не может, — шепчет Чонгук. Ёндже выбегает следом за парой и восклицает: — О, Боже! Джинён, Югём! Наконец-то приехали! Как долетели? Устроились уже? — доктор Чхве приветственно трясет руку доктора Пака. — Познакомься, друг, это Тэхён и Чонгук, они переходят под твое крыло. Уникальный случай. Ребята, это доктор Пак, о котором я вам только что говорил. Теперь, когда ты здесь, я не волнуюсь за Тэ. Ребята? Ни от кого не укрылось, какими глазами друг на друга смотрят «новые знакомые». — Чон… гук, — наконец, почти шепотом говорит омега. — И тебе здравствуй… женишок. Как я полагаю, бывший, — выплевывает Чонгук. — Вот уж не ожидал. Искал тебя столько лет, а ты у нас теперь Пак… — Я смотрю, ты мне тоже верность не хранил, быстренько обрюхатил этого… — Ты отдал нашего сына в дом малютки и подписал отказ от него, а мне будешь претензии предъявлять? — Тэ может поклясться, что Чонгук сейчас ударит своего бывшего. Да, такой встречи он тоже не ожидал и в данный момент был, мягко говоря, в некотором ахуе от ситуации. — Мой ребенок родился мертвым! — или Югём шикарный актер, или вся ситуация изначально была не такой, как думали Чонгук и Тэхён. — У меня есть копия твоего отказа от него. Он уже во втором классе, Югём. Или у меня, Тэ и директора детдома, откуда мы его забрали, групповые глюки? — Джи… но ты же сказал, что он родился с патологией. Что он не проживет и нескольких дней. Что мне лучше не видеть и… — шепчет Югём, обращаясь к мужу. На что доктор Пак, опустив голову, говорит: — А что мне оставалось делать? Ты мне понравился, я хотел жениться на тебе, но я не мог принять чужого ребенка, я… — Зато теперь своего нет ни у кого из нас. Как ты мог… — Югём вырывает свою руку из ладони мужа, Пак бросается за ним, Чхве просто хлопает глазами, а Чонгук медленно идет к машине: — Тэ, нам лучше поехать… домой или в ТЦ? — говорит от срывающимся голосом, но ему не отвечают. Он на автомате делает еще несколько шагов к машине и слышит: — Капитан, стоять! Кругом! — он на автомате разворачивается и видит, что Тэ согнулся почти пополам, опираясь одной рукой на перила. — Чонгук, у меня, кажется, воды отошли… — Тэ, черт… еще же рано. Док, что делать? — Что-что… рожать. Дошутились, блин. Чонгук, давай, бери его на руки осторожно и неси за мной, потом поедешь домой, привезешь вещи, которые я назову, по списку. Не паникуйте, парни, хорошо, что вы еще не ушли далеко. Идемте… Чонгук подхватывает мужа на руки, и сейчас ему плевать и на Югёма, и на нового доктора: всё, что его тревожит — только Тэ и их сын. Он чувствует, что его паре сейчас очень больно, но тот молчит, стиснув зубы. Чонгук вообще был готов ко всему, когда узнал, что Тэ в положении. Что будет искать какие-нибудь манго в соевом соусе в три часа ночи, но Тэхён даже не устраивал ему сцен, да, иногда был чуть более раздражительным, потому что пришлось резко изменить образ жизни, уйти в длительный отпуск и сесть в части за бумажную работу на период, когда врач разрешил, но все его вспышки легко гасились Чаном или Чонгуком, которые просто обнимали омегу, когда тот был расстроен, и он быстро приходил в себя. Но иногда Чонгуку казалось, что лучше бы он вытрепал ему все нервы, как Чимин Юнги в свое время, но не терпел молча, когда ему больно и плохо. — Тэ, как ты? — Фильм «Чужой» помнишь? Вот примерно так? — хрипит Ви, когда его укладывают на каталку. — Чонгук, сейчас медбрат принесет ему рубашку, помоги Тэ переодеться, дальше мы сами. Я сейчас напишу тебе список необходимого, надо или привезти из дома, или купить. Тебе нет смысла сидеть здесь ближайшие пару часов, но все же не задерживайся дольше. Я не думаю, что что-то пойдет не так, но ваша связь очень крепкая, и твое присутствие, возможно, будет кстати. — Я понял, пиши, — Чонгук забирает из рук медбрата пижаму, Тэ садится на кушетке и поднимает руки. Чонгук стягивает с него свитер и футболку, снимает обувь, брюки и нижнее белье. — В машине есть пакет, я заберу их в стирку, — потом нежно целует Тэхёна в губы и просит: — Будь, пожалуйста, в порядке! Я скоро вернусь, хорошо? Если нужно, я буду здесь, с тобой. — Эй, мы не обсуждали партнерские роды. Гук, ты сам-то в порядке? — Чонгук, конечно, понимает, о чем говорит Тэ, но лишь машет рукой: — Тэ, сейчас это все не имеет значения. Мой сын в любом случае с нами, это все, что для меня важно в этой истории. А сейчас для меня главное ты и наш малыш. Я позвоню твоему отцу и Юнги, возьму отгулы на работе. Раз государство обязало нас поднимать рождаемость, пусть поддерживают до конца. Я сейчас бегом заберу ребенка из школы, соберу все по списку и приеду. Я люблю тебя, родной, слышишь? — Я знаю, Гуки. Я вас тоже. Будь осторожен за рулем. — Я не имею права так подвести вас, — Чонгук снова целует мужа, поправляя на нем больничную рубашку, доктор входит с распечаткой: — Вот, это то, что будет нужно Тэ. Малыш, скорее всего, первые дни проведет в кувезе, все же нужно будет перестраховаться. Иди, все будет хорошо, если что, я позвоню. — Спасибо, Ёндже, я побежал! — кивает Чонгук. В какой-то степени он даже благодарен Тэ за эту встряску. На несколько долгих минут эта встреча все же произвела на него крайне тяжелое впечатление. Он любил Югёма, потом почти возненавидел. А как относиться к нему теперь? Правду ли он сказал? Действительно ли он не хотел бросать ребенка, а его обманули? Но сейчас это не те вопросы, которые он должен задавать. Пока что в приоритете сын, муж и второй сын, который вот-вот родится. *** Когда он подъезжает к школе, заплаканный Югём стоит у ворот. — Какого хера ты тут забыл? — шипит Чон. — Чонгук-и, ты… ты никогда раньше так не разговаривал… — Больше восьми лет прошло. Ты трахался с моим братом. Мой сын шесть лет провел в интернате, и если бы судьба не свела меня с Ви, я бы до сих пор понятия не имел, что у меня есть ребенок. Я искал тебя много лет, а ты… ты просто выскочил замуж, оставив ребенка в роддоме. Как я, ебаная ты блядь, должен с тобой разговаривать? И не ной мне тут, знаешь, что проебался… — Пап, ты чего на дядю кричишь? — Чонгук и не заметил, что Чан уже вышел из ворот. Капитан позвонил учителю, чтобы его опустили с уроков пораньше. — А что с папой Тэ? Учитель сказал, он в больнице. С братиком все хорошо? — Твой братик вот-вот родится, нам надо скорее домой, привезти папе и малышу нужные вещи. — Это он? Это наш сын? — всхлипывает Югём, видя мальчика, безумно похожего на Чонгука. — Малыш, я Югём, твой папа… — Ты не смеешь травмировать мне ребенка, — хрипит Чонгук. — Папа, который меня бросил? — в унисон с ним хмурится Чан, и после его слов взрослые затыкаются. — У меня только один омега-папа. Папа Тэхён. Он делает со мной уроки, играет, учит готовить, танцевать и все делать по дому. Он никогда не ругает меня и очень любит. Я знаю, что папа Тэ никогда меня не бросит. А вас я не знаю. И не думаю, что хочу знать. Отец, давай скорее поедем к папе Тэхёну в больницу, он же ждет нас… — Да, малыш… да ты, прав. Прости, что кричал, я просто очень переживаю за папу. Твоему брату еще рановато появляться на свет, но он решил иначе… — скороговоркой выдает Чонгук. — Я отвезу тебя домой, тебя все равно не пустят к Тэ. Меня, возможно тоже, но мне понадобится твоя помощь. Список мне док выдал огромный. — Малыш, я… — снова начинает Югём. — Простите, не до вас сейчас, — неожиданно взросло говорит мужчине Чан. — Я не знаю, почему вы меня оставили, но раз бросили, уйдете опять. Так идите. И мы пойдем. Пап. — Да, сынок, чертовски верно ты ему сказал. — Чонгук, нам надо поговорить… — Мой омега рожает, реально не до тебя, Югём, отвали, — вздыхает Чонгук. Вспышка гнева ставила после себя опустошение и боль. Он ведь все-таки столько лет не мог забыть его, и едва получилось, берите — распишитесь. Какого ж, мать вашу, хера, а? — Раньше я был твоим омегой… — шепчет Югём. — Вот так? — Чонгук оттаскивает воротник свитера, демонстрируя метку. — Он мой истинный. И я, блядь, счастлив, что это он, а не ты. Югём пораженно выдыхает, видя ровный след от укуса. Чонгук что, спятил? Ким, точнее, теперь Пак никогда не видел метку на альфе до этого момента. Стоит ли говорить, что увидев свою первую любовь все таким же красивым (не считая жуткого шрама на пол-лица) и узнав, что ребенок, которого он даже отказался увидеть, жив и здоров, уже нафантазировал, как возвращает мужчину себе, но его фантазии, кажется, имеют мало общего с реальностью. Истинные? Но они же тоже были… — Как так вышло, что вы… — По программе свели. Мое государство меня бережет. Я думал, таких, как он, в природе не бывает, но нам повезло, да, малыш? — Кончено. Наш папа самый крутой! А ты дедушке звонил? — Блядь… прости, малыш… — Как я понял, ты забыл. Я наберу ему и дяде Юнги, поедем уже, а? И сын хватает за руку Чонгука, таща того к машине, второй рукой доставая мобильник: — Алло, дедушка? Да, это Чан-и. Папа рожает, а отец немного сильно паникует, поэтому тебе звоню я. Нет, папа Тэ в больнице, а мы сейчас поедем за вещами для него и братика. Пока, дедуля! Так, теперь дядя Юнги… Пап, ты в порядке? — Да, я уже завожу мотор, звони мелко-хёну. — Я скажу ему, что ты думаешь о его росте! — Не смей, он чертов сапер… боже, я опять при тебе ругаюсь, прости, — Чонгук выезжает на дорогу, сворачивая к их дому. — Папа, я все запомнил, но в школе ничего не повторяю. Вас лишат родительских прав, я не хочу назад в детдом. Поэтому ругайся сколько влезет. — Ну, спасибо, сын… — чем старше Чан становился, тем более смелым и разговорчивым был, но никогда не переходил грань. Вот и сейчас Чонгук был в некотором шоке, ведь сейчас его сын просто должен был устроить истерику из-за встречи с Югёмом, но он наоборот на корню переломил эту истерику у самого капитана Чона. Как можно было бросить такого ребенка? Вряд ли им с Югёмом есть, о чем говорить… — Это был, правда, он? — спрашивает Чан после звонка Юнги и еще, на всякий случай, Сокджину. Тот был на выходном и сразу помчался в больницу. — Тот мужчина? Да, Чан, это был Ким Югём. Он приехал в город со своим мужем. Земля реально круглая, черт побери… — Он же не заберет меня? — шепчет ребенок. — Нет, малыш. У него нет ни малейших прав на тебя. Он потерял их, подписав отказную. Мы тебя никому не отдадим. Ты же не хочешь… — Нет. Пап, я… я не хочу знать этого человека. Я очень люблю тебя и папу Тэтэ. Ты же не уйдешь от нас… папа говорил, ты очень сильно любил его. — Малыш… мы семья. Он в прошлом. Сейчас я чувствую к нему все, что угодно, кроме любви. Приехали. Мы должны быстро вернуться, пошли, посмотрим, что из списка есть дома, а что надо купить. Обед у нас есть, я разогрею тебе и поеду. А ты делай уроки, поиграй и ложись спать. Если что-то будет не так, звони Чимину, ладно? — Эй, мне уже восемь. Я большой. Я не стану совать пальцы в розетку и играть с плитой, — хмурится Чан. — Позвони мне, как приедешь в больницу, я тоже волнуюсь за папу. — Малыш, я сейчас так не хочу оставлять тебя одного. Эта встреча… это не должно было случиться так. Если бы это решал я, ее вообще не случилось бы. Но он здесь. И это ты позвони мне, если тебе станет одиноко или страшно, слышишь? Я не могу тащить тебя туда с собой, тебе нужно отдохнуть после школы, поесть и сделать уроки, пойти спать. Я не знаю, как долго мне придется пробыть там. Прости меня, сынок, — Чонгук обнимает сына, и они идут собирать сумку. Почти все необходимое есть, пару вещей Чонгук легко найдет в ближайшем супермаркете. Он наскоро разогревает обед, усаживает сына за стол. — Пап, я сам поем и помою посуду. Ты должен ехать к Тэ, — Чан указывает отцу на дверь. — Иди, все хорошо. Я расстроен, но я не хочу, чтобы папа Тэхён был один там. Ты нужен сейчас ему и братику. А я справлюсь. В конце концов, я всегда знал, что от меня отказались. Это не новость. То, что он приехал… если не будет ко мне лезть, я буду в порядке. Я просто, правда, не хочу видеть его. Можно? — Это тебе решать, сын, — кивает Чонгук. — Ты у нас умница. Если уверен, что справишься, я поеду. *** Чонгук с сумкой влетает в больничное крыло, стараясь не обращать внимание на то, как резко у него закружилась и заболела голова, в коридоре уже Джин с пачкой бумаг, Юнги и отец Тэхёна, генерал Ким. — Чонгук, у Тэ резко скакануло давление, его будут кесарить, ты должен дать согласие на операцию. Срочно, — хватает его за локоть Джин. — Все серьезно? Насколько опасна операция? — Врать не буду, все не очень хорошо, но ничего не делать — куда хуже. Если у малыша будет гипоксия, он или не выживет или получит серьезную травму. Тэхён… Я уверен, с ним тоже все будет в порядке, просто они с малышом проведут в больнице не пару дней, а пару-тройку недель. Это не самое худшее, что… — но Чонгук уже выхватил бумаги: — Ручку дай, — и поставил необходимые подписи. — Джин, я доверяю тебе и Ёндже, прошу, позаботьтесь о нем. — Я не могу присутствовать на операции. С ним новый доктор. Пак, кажется… — Что? — какая-то странная паника накрыла Чонгука. Если Югём не врет, этот врач — самый беспринципный из всех, кого он знает, что, если он как-то навредил, или… — Чон, сядь, ты бледный, как смерть. Ваша связь и зло, и благо. Все будет хорошо, слышишь? — Эй, Чонгук… отцу Тэ тоже делали кесарево. Но все прошло хорошо. Они были в порядке. Не переживай так, — генерал сжимает его плечо. — Чан с Чимином? — Он дома, ужинает. Он позвонит, если что, и пойдет к Чимину, если ему станет страшно одному, — шепчет Чонгук. — Я просто не доверяю новому врачу. Он мутный тип. — С чего ты взял? — Юнги тоже уже подгреб к нему. — Потом расскажу. Я пока сам не все понимаю, но волнуюсь за Тэ. Если с ним или малышом что-то случится, этому Паку пиздец, — рычит Чонгук, сжимая кулаки. Через некоторое, показавшееся бесконечным, время выходит тот самый доктор Пак. — Господин Чон… у вас сын. Поздравляю. С мальчиком все будет хорошо после специальных процедур, а ваш супруг… есть небольшие осложнения, ничего опасного для жизни. Его давление пришло в норму, но сейчас останавливаем кровотечение. Возможно, понадобится донор. — Я отец, у нас одна группа, — тут же встал генерал Ким. — У нас с Тэ тоже одна, — шепчет Чонгук. — Спасибо доктор. У меня родился сын, — улыбается он немного нервно, но радостно. — Позаботьтесь о Тэ, пожалуйста. — С ним доктор Чхве, я вернусь в операционную, мне нужно сменить халат. Ёндже отправил меня к вам, сказал вы волнуетесь. И не смотрите на меня так, господин Чон. Я сделаю все, чтобы ваш муж был в порядке. Потому что не хочу терять своего. — О чем он? — бормочет Юнги. — Долгая история, — выдыхает Чон, когда доктор Пак уходит. — Нужно позвонить Чану, я обещал. Боже, не верю до сих пор. У нас с Тэ есть сын… Господи, спасибо!