Roots

      Бетони проснулась, когда машина, летящая с ветерком по пустой ухабистой дороге, в очередной раз подпрыгнула на кочке, и повела плечами, чувствуя приятную ноющую боль в районе лопаток. Внутри живота вновь завозилось приятное волнение, и девушка сложила ладони прямо над гладким черным ремнем, будто пытаясь утихомирить неугомонное нутро. В этот момент Розали повернула голову, внимательно рассматривая Бет пару секунд, а затем, улыбаясь, произнесла: — Почти приехали.       Бетони сонно улыбнулась в ответ, запоздало убирая с лица растрепавшиеся волосы, когда Розали только потянулась к ней. «Я сама», — говорил взгляд Бет, когда рука ее аккуратно заправляла светлые пряди за ухо. — «Я взрослая». Розали усмехнулась, отворачиваясь. — Зачем так спешить? — проворчала Бетони, когда машина снова подпрыгнула. — Я себе всю задницу отбила. — Дорога такая, малышка, — хихикнул Эммет, подмигивая девушке в зеркало заднего вида. — Ты еще привыкнешь.       Бет фыркнула в ответ и придвинулась к окну, заинтересованно рассматривая пейзаж. Мимо под угнетающе-серым проносились только деревья, кустарники и разросшаяся трава. Никаких заправок, маленьких магазинчиков или редких домов. Только природа. Бет помнила, что семья ее забралась довольно далеко, стремясь укрыться от любопытных глаз, но до этого момента воспоминания обманывали ее. Они забрались действительно далеко. Тем не менее это обстоятельство не слишком огорчало Бетони. Она прекрасно понимала, что ее семье будет лучше вдали от людей, которые со временем начинают замечать и интересоваться, и потому совсем не возражала. Правда, с отчаянием начинала задумываться об уроках вождения.       Скоро Бет заметила, что машина начала сбавлять скорость. Девушка отстегнула ремень безопасности прежде, чем Эммет припарковался у подъездной дорожки, и вышла из машины самой первой, улыбчивого замирая на месте. Волнение внутри достигло своего предела, пальцы отказывались отпускать ручку на дверце машины. Бет чувствовала себя немного неуверенно под прицелом четырёх пар глаз, но с большой охотой обняла Эсме, приблизившуюся первой. Пальцы наконец отпустили ручку. — Я так рада наконец увидеть тебя, Бет, — прошептала женщина рядом с ухом девочки, которая обхватила ее руками за спину и не могла сказать ни слова от восторга и смущения. — Ты стала совсем взрослой, — вторил своей жене Карлайл, которого Бет обняла вторым, стремительно краснея до кончиков ушей и широко улыбаясь. «Только бы не засмеяться», — думала девушка, чувствуя, что хочет захохотать в голос от радости и облегчения, — «Они вообще не поменялись».       Бетони не знала, что сказать. Она открывала рот, но не могла подобрать словесное воплощение ни одному своему чувству. Ей было так стыдно за долгое молчание со своей стороны, но так хорошо рядом с семьей. В один момент Бет даже почувствовала слезы в уголках глаз и поспешила взять себя в руки. — Я так рада, — быстро заговорила девушка, отстраняясь от мужчины, который ласково потрепал ее по голове, но прервала сама себя испуганным визгом, переходящим в смех: Элис подкралась к ней слева и начала щекотать.       Пытаясь выбраться из рук маленькой вампирши, упиравшейся своей щекой в ее плечо, Бетони едва не упала на дверцу машины, но Роуз придержала ее за талию, а затем прижала к себе, обнимая. — Не пугай её, Элис, — хмурясь, произнесла блондинка. Бет почувствовала ее подбородок на своем плече.       Крошечная вампирша все-таки прекратила свои пытки с щекоткой, зная, что Розали не любит повторять дважды, и бросила выразительный взгляд на Джаспера, который топтался на крыльце дома, не решаясь подойти ближе. Поймав взгляд своей девушки, вампир молча покачал головой, сглатывая, а, когда Бет, заметившая его, приветливо помахала рукой, заулыбался и помахал в ответ. Пусть парень не совсем хорошо контролировал себя, ему нравилось чувствовать себя частью семьи. Бетони поняла это еще тогда, когда в детстве подарила ему рисунок с ним и Элис, а затем нашла его в их спальне в рамочке. Джаспер тогда был «застенчивым парнем тети Элис», потому что именно застенчивостью маленькая девочка объясняла себе его дерганность и закрытость. Эммет с удовольствием поддерживал эту версию, гогоча «Застенчивый Джаспер» при любой возможности.       Бетони устало вздохнула, когда Роуз ревниво придвинула ее еще ближе к себе, вырывая из объятий вновь попытавшей удачу Элис, и подарила миниатюрной вампирше извиняющийся взгляд. Тихо хихикая над поведением блондинки, Бет показала ей язык. — Роуз, вы теперь так похожи, — чуть прищурившись, с восхищением заметила Эсме, наблюдая сцену, казавшуюся ей особенно милой. — Даже больше, чем прежде.       Эти слова заставили блондинку заулыбаться еще шире. Розали нуждалась в подобных высказываниях, но нельзя было утверждать, что они не были правдивы. Бет действительно была похожа на Роуз чертами лица и некоторыми перенятыми от нее повадками за долгие годы совместного существования. Светлые прямые волосы, чуть более темные, чем волосы Розали, для многих были значительным признаком родства еще маленькой девочки Бет и ее красивой матери Роуз. Единственным, что существенно отличало Бет от Розали и остальных Калленов, были ее глаза, человеческие серые глаза, похожие на тонкий лед, которым зарастает вода в самом начале зимы. Для Роуз эти глаза были самым прекрасным, что она видела в своей жизни. — Эй, а Эд не выйдет встретить свою племянницу? — рука Эммета неожиданно сжала плечо Бетони, заставив ту постучать по большим пальцам своими крошечными, чтобы мужчина чуть ослабил хватку. Вампир быстро отнял руку, испугавшись того, что делает больно, но позже вернул ее обратно, аккуратно поглаживая. — Я понимаю, на нас с Розали он за сто лет насмотрелся, но…       Эммет не знал, как вывернуть шутку, к которой придумал только смешное начало, но, присмотревшись к лицу Элис, готовой лопнуть от нетерпения, ухмыльнулся и произнес: — Сестричка, кажется, тебя распирает желание что-то нам рассказать, не так ли?        — Теперь я понимаю, почему вы так неохотно отвечали на наши звонки!       Бет вздохнула, слушая громкий голос матери, доносившийся из гостиной, и неохотно ковыряя вилкой в остывшей пасте. Аппетит пропал сразу же, как началась семейная ссора, причину которой девушка, признаться, не совсем понимала. Она, конечно, с усердным вниманием вслушивалась в каждую подробность начатого Элис рассказа, сгорая от нетерпения после слов «Розали, пообещай, что ты спокойно выслушаешь нас перед тем, как сделать выводы», но потом папа утащил ее в дом на кухню сразу после того, как маленькая вампирша произнесла одно женское имя. «Белла».       Сетуя на отсутствие у себя сверхслуха, светловолосая девушка сгорала от любопытства и ломала голову, пытаясь понять, как наличие у Эдварда девушки могло так разозлить ее мать. Бет вздохнула, прекращая обманывать себя и откладывая вилку в сторону. Любопытство не давало есть. Подперев рукой подбородок, она выразительно посмотрела на Эммета, сидевшего рядом на слишком маленьком для него кухонном винтажном стульчике. Выглядело это довольно забавно. Почти также забавно, когда пять лет назад на школьном балу для отцов и дочерей, он откинулся на спинку пластикового стула, а ножки не выдержали. Фотография Бет, хохочущей рядом с Эмметом, сидящим на полу актового зала на обломках стула, была любимой фотографией с того вечера у ее классной руководительницы мисс Нельсон. — Пап, — Бетони ткнула пальчиком в мощное плечо, заставляя мужчину обратить на нее внимание, — не думаешь, что пора вмешаться?       Девушка обняла себя за плечи, ожидая ответа. Ей действительно не хотелось, чтобы их первую после долгой разлуки встречу с Эдвардом сопровождала крупная семейная ссора. Бет вообще не любила ссоры внутри семьи или за ее пределами. Они странно действовали на нее, вызывая головную боль или повышение давления. Школьный психолог говорил, что это связано с высоким уровнем эмпатии девушки. — Иди сама, Бетси. Из нас двоих ты единственная, кому мама точно не оторвет голову, — Эммет улыбнулся и щелкнул девушку по носу, но потом неловко отвел взгляд, наблюдая, как Бетони потирает кончик носа пальцами.       Она была хрупкой для него. Слишком хрупкой до сих пор. — Она злится на Эдварда просто потому, что он нашел… Девушку? — уточнила Бетони, прижимаясь лбом к плечу вампира, чтобы тот не смел чувствовать себя виноватым. — Твоя мама переживает за нас всех, милая, — на кухню возвратилась Эсме, легко улыбаясь. — Белла человек, но мы доверяем ей. Она точно не выдаст нашу тайну. — Поскорее бы с ней познакомиться, — Эммет предвкушающе улыбнулся. — Любопытно увидеть девушку, способную заинтересовать нашего мистера Одиночку.       Бетони усмехнулась. Когда она в последний раз видела Эдварда, он был настоящим грубияном по отношению к девушкам, которые им интересовались. Грубияном, который увлеченно лепил с ней фигурки членов семьи и смеялся над Эмметом, на которого, такого большого, никогда не хватало пластилина. Бет улыбнулась своим мыслям. Что-то подсказывало ей, что Эдвард просто не мог полюбить плохую девушку. И уж точно он не мог открыть свою тайну девушке, в которой не был бы уверен. — Ты уже поела, Бет? — спросила Эсме. Светловолосая неловко кивнула, понимая, что женщина старалась над приготовлением пищи для нее, а она не съела и половины. — Тогда я могу показать тебе твою комнату. Выглядишь немного усталой. — Спасибо, Эсме, — не давая дочке сориентироваться, Эммет подтолкнул ее, призывая подняться с насиженного места. — Бетси немного спала в машине, а еще она жаловалась на отбитую в дороге задницу. Ей совершенно точно нужно отдохнуть.       Бетони неловко улыбнулась в ответ на удивленный взгляд вампирши, поправляя кофту. Эсме рассмеялась, когда перед лицом Эммета угрожающе сжался маленький кулачок. — Не обращай внимание, — отмахнулась Бетони, вновь миролюбиво обращаясь к брюнетке. — Папа не следит за своим языком с тех пор, как мне исполнилось девять. — Если скажешь, что ругаться тебя научил я — обижусь, — Эммет легко чмокнул маленький кулачок, заставив Бет быстро одернуть руку. — Не будем показывать пальцем, — ехидно ответила девушка, подмигнув родителю, и покинула кухню следом за Эсме, решившей, что шутливые семейные препирания не могут быть долгими.        Не найдя никого в гостиной, Бетони вздохнула, качая головой. Если они переместились в кабинет Карлайла, как подсказывала девушке ее интуиция, то разговор действительно стал слишком серьезным. Плетясь за Эсме наверх по лестнице, девушка почувствовала как ее начинает клонить в сон после небольшой трапезы и невольно зевнула, прикрывая рот рукой. Еще и это угнетающе-серое небо без единого солнечного пятна среди седых облаков. — Здесь почти ничего не поменялось, — заметила Бет, осматриваясь на втором этаже. — Только коридор теперь не заставлен коробками. — Мы хорошо здесь обустроились, — ответила Эсме, улыбаясь. — А вот и твоя комната, Бет. Надеюсь, тебе понравится, как мы её обставили.       Вампирша придержала девушке дверь, и Бетони уверенно прошла в комнату. Из-за своей усталости она не особо присматривалась к интерьеру, проверяя наличие только самых необходимых предметов мебели: кровати, шкафа, письменного столика и полочек для своих книг и разных мелких вещичек. Обернувшись, Бет поблагодарила Эсме, подарив ей улыбку, и женщина вышла, закрывая за собой дверь с коротким «Отдыхай».       Не церемонясь, девушка подошла к кровати и упала на нее, раскинув руки в стороны. Неловко скинув с себя обувь так, что одна кроссовка оказалась под кроватью, а вторая улетела в сторону учебной зоны, Бет подтянулась ближе к центру и улеглась поудобнее. Кровать оказалась большой даже для такой великанши как она. Великаншей девушка называла себя, потому что в свои семнадцать уже была Эммету по плечо, и боялась представить, что будет дальше. Совсем скоро она уже не сможет подыгрывать Розали, чуть приседая, чтобы та могла опустить свой подбородок ей на плечо.       Некоторое время Бетони просто лежала с закрытыми глазами, потом ее настиг недолгий, беспокойный сон. Она перекатилась на живот, пробормотав: «Terra…», — и вздрогнула. Пробудившись, девушка села в постели, уже не помня того, что напугало ее, заставив открыть глаза, и стерла со лба капельки пота.       Бет подумала упасть обратно на постель и понежиться на мягком матрасе среди подушек еще немного, но заметила у двери сумки со своими вещами и резко поднялась с места. Шлепая вспотевшими босыми ногами по паркету, девушка подошла ближе и сорвала с большого чемодана стикер, на котором была нарисована улыбающаяся рожица. Бетони усмехнулась, понимая, что подобное послание ей мог оставить только папа. Наклеив стикер обратно на чемодан, чтобы не мешался, Бет перетащила сумки в центр комнаты и начала раскрывать их.       С расположением одежды проблем у девушки не возникло. Едва заполнив половину обнаруженного шкафа своим скудным гардеробом, Бет принялась за вещи, которые беспокоили ее намного больше. Вещи из прошлого. Для них был отведен самый маленький чемоданчик, что огорчало девушку. Присев перед ним на колени, Бетони долго не решалась прикоснуться к замку. Еще в самолете она думала над тем, чтобы так и оставить эти вещи в чемодане, который можно упрятать подальше в шкаф и никогда не открывать. Но одна подобная мысль стоила трех нравоучительных, вразумляющих.       Вздохнув, Бет все-таки открыла чемодан, который так волновал ее, и начала с особым трепетом перекладывать вещи на кровать, уже успев позабыть какого это — открывать чемоданчик с прошлым. На первый взгляд, там не было ничего такого: четыре книги, одна из которых намного тоньше других, старая толстая тетрадка с хрупкими пожелтевшими листками, розовый пластиковый контейнер с разными склянками, заткнутыми дубовыми пробками, и бисером в маленьких отсеках, игрушка в виде детской свистульки, вырезанная из дубовой ветви, и миниатюрная рамка с фотографией с черной лентой в правом нижнем углу. Бет поджала губы, рассматривая ее. На фотографии был крупный мужчина с пролысиной и одновременно добрым и злым лицом. Он не пытался позировать, не пытался даже улыбаться, и казался девушке самым прекрасным в своей естественности. Бетони вгляделась пристальнее в серое замыленное лицо, обожая и опасаясь его, а потом медленно перевернула рамку фотографией вниз.       Бетони всплакнула от мысли, что давно забыла бы его внешность, если бы не эта фотография, но быстро стерла слезы и попыталась взять себя в руки. Ей не стоит грустить, когда поблизости находится эмпат, который может обо всем поведать ее гиперзаботливой семье. Подойдя к одной из полок, к той, что находилась прямо над рабочим столом, Бет поставила на неё рамку и улыбнулась.       «Ведь у меня все хорошо», — подумала она, рассматривая одновременно злое и доброе лицо.