Неизвестное место.
Всё гудит. Ужасная боль разрывает каждую частицу, каждую клетку. Вокруг, через звон в ушах, слышатся голоса. Одни голоса звучат испуганно, другие сочатся надменностью и высокомерием. Через толстое стекло можно увидеть лица людей. Они разговаривают, но не слышно ни единого слова. Иногда до слуха доносится шум работающих насосов, поршней и затворов. Складывается ощущение, что всё это — нутро ужасного механического зверя. Едва наступившее затишье обращается в прах. Яркий взрыв боли пронзает тело и сознание. Сначала окружающее пространство разрывается в буре ощущений: боль, новые чувства, эмоции, обострённое восприятие. Через несколько минут всё превращается в бесконечный поток боли. В следующее мгновение мысли исчезают, а на смену им приходят голоса. Тысячи, десятки тысяч. Непрекращающаяся какофония монологов, фраз, криков… Счёт времени теряется. Вслед за этим рассудок начинает сдавать позиции. В сознании всплывают сцены древних сражений давно прошедших эпох, циклопических городов, ныне покоящихся под толщей веков. В самой кульминационный момент появляется древняя звезда. Всё вокруг обволакивает далёкий ужасающий свет. Словно маяк для мертвецов со всей вселенной, небесное светило озаряет пространство. И только на мгновение в этом сияние можно разглядеть отвратительное нечто. Порождение великой космической мерзости. И где-то на краю сознания слышится причудливая мелодия флейты и чувствуется аромат цветов.***
Поместье где-то в окрестностях Фудзиямы.
Мудзан сидел в кресле из красного дерева. Рядом на небольшом столике стоял бокал с напитком имеющим сильный травяной запах. В камине трещали дрова, завывал огонь. На коленях Мудзана лежала книга. Её края обгорели, некоторые страницы отсутствовали. На обложке красовалось причудливое изображение циферблата. На первом обороте была перевёрнутая надпись: «veritas». Мудзан был погружён в свои мысли. Как бы стыдно ни было признавать, но он всё чаще впадал в меланхолические размышления. Нет, не подумайте, Мудзан ни о чём не жалел. Ни о едином поступке, совершённом им за тысячу лет. И если ему был бы дан шанс начать всё сначала, то он повторил бы свой путь. Ну, разве что доктора не убил бы. Нет, просто он, несмотря на свой громадный срок жизни, так и не смог понять некоторых вещей. Почему охотники раз за разом превосходят его демонов, какими бы сильными те ни являлись? Почему за целое тысячелетие он так и не смог найти паучью лилию? И почему… Вопросы, вопросы и ни одного внятного ответа. Иногда у Мудзана было такое ощущение, что всё происходящее — это большое сатирическое произведение. Чья-то злая шутка. История, выдуманная кем-то другим. Недавно Мудзан уничтожил почти всех демонов Низших лун. В живых остались только Энму и Руи, доказавшие свою преданность и полезность. Как показала практика — Низшие луны в большинстве своём оказались бесполезны. Они были не в состоянии убить столпа и при этом часто умирали. Мудзан раздражённо фыркнул и перевёл взгляд на книгу. Воспоминания начали свой неспешный марш. Мысли казались нечёткими, ветхими, но смогли пробудить некоторые эмоции. Сначала было удивление, потом странное чувство, похожее на предвкушение, сменившееся ужасом и разочарованием. Мудзан со злостью кинул книгу на столик. И вдруг она раскрылась, и прародитель увидел слова на последней странице. Запись в книге гласила: В далёкой мгле потустороннего сияния Увидишь ты, укрытое плитой Надгробие венчает головой Гранитный памятник прощания. Откуда начался тернистый путь? Куда ведёт забытая дорога? И там, в цветов сиреневую глубь, Нам уготована печальная порука. Но нас отчаянье не сломит, И свет надежды нас уносит, В печальный мир, счастливый миг Навстречу тем, кого так сердце просит. За окном барабанил дождь, а небо разрывали молнии. Гром, подобно вою древнего чудовища, оглашал окрестности. Мудзан хмыкнул, аккуратно взял книгу и поставил на одну из многочисленных полок. В камине огня уже не было, только лишь угли тщетно продолжали тлеть…***
Неизвестная деревня.
Юноша стоял на холме, наблюдая, как закат спускается за линию горизонта. Последние лучи уходящего дня отражались в его изумрудных глазах калейдоскопом золотого сияния. Лёгкий ветер обдавал приятной прохладой его щёки. Рядом стояла глубокая старуха. Лицо покрывали морщины, а в глазах светились грусть и опыт, приобретённый за очень долгую жизнь. — Прекрасный пейзаж, — сказала она, неотрывно глядя на уходящее светило, — вы смотрите так, будто очень давно тут не были. — Да, вы правы. Я видел этот пейзаж ещё тогда, когда здесь не существовало деревни. Старуха подняла удивлённый взгляд. — Но эта деревня очень старая. Тогда вам должно быть больше ста лет, — сказала она с нескрываемым удивлением и скептицизмом. Юноша лишь тяжело вздохнул. — Увы, мадам, я правда очень стар. Солнце полностью скрылось за горизонтом, а юноша вежливо попрощался, сняв шляпу, и ушёл, оставив собеседницу стоять в одиночестве на холме. Она бы могла испугаться или впасть в ступор из-за его слов, если бы была на несколько десятилетий младше.