Фантомная боль

      До назначенной встречи было еще несколько часов, и мы с Митчем решили завернуть позавтракать. Зашли в первую попавшуюся забегаловку в Ранчо Коронадо. Вроде бы, я в ней бывала в той прошлой жизни, когда все катилось в ад на полной скорости. Как говорится, мне казалось, что нам пиздец, оказалось — не казалось. А вот теперь все так интересно обернулось, что изо всех сил пытаюсь вернуть того, от кого старалась избавиться.       Вскоре после побега из Найт-Сити я обнаружила две вещи. Во-первых, вместе с Джонни как будто пропал кусок меня самой. Да, когда умирает кто-то близкий всегда остается пустота. Но для меня это были совершенно разные ощущения. Когда умер Джеки, пустота осталась в моем мире — огромная, невосполнимая, но она была как бы вовне. А вот Джонни выдрал кусок меня самой. И забрал его с собой за Черный заслон. Даже теперь, когда прошло без малого два года, я до сих пор в полусне или в моменты глубокой задумчивости пыталась с ним говорить, и не сразу вспоминала, что говорить уже не с кем. Во-вторых, я быстро выяснила, что приступы мои не прекратились. Бывали дни и даже недели, когда я чувствовала себя практически нормальным человеком. Но потом все равно накрывало. Надо сказать, мне очень повезло с моей новой семьей. По началу меня не трогали, надеясь, что я оклемаюсь сама. Но я могла сутками лежать, свернувшись клубком, сжимая в ладони медальоны — подарок Джонни. Панам довольно быстро поняла, что так просто это все не пройдет, но возможности нянчиться со мной у нее не было. Теперь она была ответственна за всю семью, а не только за одну глупую сломанную наемницу.       Сперва мы рванули в Аризону, как и планировали. Путь туда я помню смутно — только то, что мы неслись туда, почти нигде не останавливаясь. Через неделю, как мы разбили лагерь на южных землях, ко мне в палатку заявился Митч. Я сидела с незажженной сигаретой в руке и думала, что теперь мне и закурить-то не для кого. Второй ладонью я сжимала медальоны, будто могла сама себя за них вытянуть из бездны, в которую погружалась. Митч уселся рядом, закурил и протянул зажигалку мне. Я вздохнула и последовала его примеру. — Надо метнуться за генераторами, — Митч стряхнул пепел прямо на земляной пол. — И? — Ну так иди схомячь что-нибудь, да поехали. — Зачем? — я привыкла, что меня никто не трогает и ничего от меня не просит. — За генераторами, Ви, — терпеливо повторил Митч. — А я тут при чем? — Слушай, сестренка, ну от того, что ты тут будешь лежать и чахнуть легче-то никому не будет. Панам за тебя очень сильно переживает. И я тоже. И все остальные. Когда из Найт-Сити уезжали, ты была, вроде как настроена жить. Чего вдруг помирать надумала?       И тут меня прорвало. Я говорила и говорила — про Джонни, про Джеки, про чип и приступы. Про все, что наболело и загноилось в душе. Говорила сбивчиво, то срываясь на слезы, то более-менее успокаиваясь. Не уверена, что можно было разобрать хотя бы половину. Но Митч каким-то образом понял. Он потрепал меня по голове своей правой — живой — рукой, взлохматив ярко-красные волосы, которые давно уже нуждались в хорошей помывке. — Не буду говорить, что знаю, каково тебе. Я терял друзей… Да ты и сама знаешь. Но я думаю, что это не то же самое, так? Только от того, что ты тут будешь неделями лежать и смотреть в потолок, лучше тебе не станет. — Джонни стало… — отозвалась я. — Да не особо, судя по тому, что ты о нем рассказала. Как был злобным сукиным сыном, так и помер. Тогда, в 2023-м, я имею в виду. Ты — не он, к счастью. — Точно не он? А сколько во мне осталось от меня, а? Я, блять, одеваюсь, как он. Говорю, как он. Курю вот, как он. Я вообще не курила, пока эта паскуда ко мне в голову не подселился! Митч, ты уж прости. Ты быть моей жилеткой не подписывался. Езжай без меня, наверное. Я, видишь, совсем расклеилась, толку с меня больше не будет. — Э нет, так не пойдет, — Митч встал и протянул мне руку. — Поехали. В лагере все заняты, а мне одному не охота. — Врешь, — я ухватилась за его руку. — Может вру, а может и нет. Но не могу я больше смотреть, как ты сама себя пожираешь. Идем, идем! Надо успеть до темноты обернуться, а то буря собирается, как раз к ночи разойдется.       В лагере, как обычно, кипела жизнь. Пока я послушно плелась за Митчем, нас приветствовали, окликали и интересовались, как у меня дела, стало ли мне лучше. Из трейлера, приспособленного под бар, выглянула Панам. Увидев меня, она сбежала вниз, чуть не споткнувшись, и бросилась к нам навстречу. — Ви, ты как? Тебе что-то нужно? Надо было просто сказать. — Что ей действительно нужно - это как следует проветрить голову, — вклинился Митч. — Прокатимся до города. Хуже точно не будет. — Уверен? Может, мне с вами поехать? Ви? — Да не, Панам, спасибо. У тебя, наверное, дел невпроворот. — Не парься, Панам, мы туда и обратно, приключений на пару часов. К ужину будем дома.       Вот это обычное, казалось бы «будем дома» вдруг отозвалось внутри уютом. Будто в холодную ночь протянула руки к огоньку свечи.       До ночи мы, кстати, тогда не успели. Поставщик опоздал, пришлось его ждать, а стоило нам двинуться обратно в лагерь уже в сумерках, как налетела буря. Решили не рисковать и переждать на обочине — дорогу вообще не было видно в потоках дождя. — Помню как-то мы со Скорпионом попали почти в такую же бурю… — начал Митч, протягивая мне батончик. Я слушала его хрипловатый голос, жевала почти безвкусную массу из яркой обертки и смотрела на потоки дождя за окнами автомобиля. Впервые за последние недели мне стало не то чтобы хорошо, но относительно спокойно. Печка в машине была сломана, и вскоре в салон стала заползать влажная прохлада. Заметив, что я подрагиваю от холода, кочевник пошарил на заднем сидении и выудил оттуда старенький плед. Я укуталась в него, согрелась и постепенно задремала. — Ви, просыпайся, сестренка. Буря кончилась, пора домой ехать.       Я подняла голову с плеча Митча, и тот потянулся. Светало. Небо еще было затянуто тучами, но дождь уже перестал лить. На востоке обещанием солнца занималась алая полоска. — Долго я спала? — Часа четыре. Я уже затечь весь успел, — усмехнулся кочевник, заводя мотор. — Так спихнул бы меня. — Да ну. Ты так сладко спала — в кои-то веки. Рука не поднялась.       Панам выбежала нам навстречу, стоило заехать в лагерь. Видимо, услышала звук двигателя. — Вас где, блять, носило?! — Буря… — Митч невозмутимо развел руками и пошел вытаскивать ящики из багажника. — А позвонить? Сообщить никак?! — Так буря же, нихрена не ловит. — Буря уже часа три как кончилась. Потом-то вы где были? — Тише, Панам, не кипишуй. Не хотел Ви будить. Она не кричала во сне, и даже Джонни не звала. Решил, что надо дать девочке поспать.       С того дня не то чтобы все стало хорошо, но хотя бы сдвинулось с мертвой точки. Я стала принимать посильное участие в жизни семьи, частенько ездила куда-нибудь с Митчем. Он даже стал пускать меня за руль, хоть и оставался при этом напряженным и готовым перехватить руль в любой момент.       Обещанный «контакт» в Аризоне починить меня не сумел, но помог немного стабилизировать состояние и подсказал, как связаться с чуваком, который когда-то работал на «Арасаку», вроде как даже вместе с Хелльманом. Но, в отличие от вышеупомянутого, он срулил немного раньше и успешнее, и осел где-то в горах Монтаны.       Дальше лежал долгий путь на север. По дороге мы выполняли заказы — в основном доставка или сопровождение, к которым меня привлекали, чтобы я не чувствовала себя бесполезной и покинутой.       Эдвард Сантос, тот самый беглец из «Арасаки», действительно жил среди остатков лесов Монтаны, в небольшом городке. Впрочем, снаружи казавшееся скромным жилище внутри оказалось вполне себе презентабельным и технологичным - на уровне лучших квартир Найт-Сити. Сперва он сказал, что ничем не может помочь, поскольку на момент его ухода из корпорации таких чипов, как в моей голове, вообще еще не было. Но узнав, что Альдекальдо привезли не только меня, но и оборудование Микоши, а у меня имеется полная документация по биочипу, Сантос быстро передумал.       Минус был в том, что мы приехали в Монтану уже ближе к концу осени. Вскоре выпал снег, а пока Сантос ковырялся в кодах и железе Микоши, настала настоящая зима. Снегопады быстро замели большую часть перевалов, и даже выбраться из долины стало проблематично. Альдекальдо пришлось оставаться зимовать. Это была самая страшная зима в моей жизни. Мне было темно и холодно не только внутри, но и снаружи. После солнечной и теплой в любое время года Калифорнии, Монтана показалась мне ледяным адом.       Изучив все предоставленные материалы, Сантос пришел к неожиданному выводу: — Сдается мне, Альт тебя наебала. Организм у тебя, конечно, похерился здорово, но чтобы полгода… Несколько лет как минимум. Она тебе точно зачем-то наврала. — Может быть, хотела, чтобы в теле остался Джонни… — Может. Кто ж этих искинов разберет. Но дело не в том. Можно стабилизировать чип, прекратить эти твои приступы, вот это вот все. Будешь жить долго и, может быть, даже счастливо. — Так сделай. Или нужно еще заплатить? Я заработаю и отдам, как только смогу. Но пока я в таком состоянии, я бесполезна, сам знаешь. — Да не, не… Не в деньгах дело, — Сантос встал и прошелся туда-сюда по комнате. Я уже знала, что он так делает, когда пытается перевести мысль со сложно-технического на человеческий язык. — Кое в чем Альт тебе не врала. Твое тело действительно считает хозяином конструкта. И чтобы я мог подправить настройки биочипа, ему нужна недостающая деталь. Понимаешь, о чем я? — Джонни… — Да. Придется тебе его вернуть. Без него я ничего не смогу сделать. — Но это невозможно… Даже если были другие его энграммы, что не факт, то Микоши больше нет. Их забрала Альт… Я его никогда не найду.       Сантос развел руками и отвернулся к окну, за которым бушевала метель. Я сидела, тупо уставившись перед собой. Мне хотелось вернуть Джонни больше всего на свете, и я должна была вернуть Джонни, чтобы выжить. Казалось бы, тот редкий случай, когда приятное идеально совмещается с полезным — только вот условия невыполнимые.       Мы покинули Монтану как только открылись перевалы, вернулись обратно на юг. Я старалась помогать семье в меру своих сил, не тревожить лишний раз Панам и Митча, и пыталась смириться с тем, что все теперь так и будет, потому что даже современные технологии, которые могут заместить почти любой орган искусственным аналогом, увы, не могут создать протез взамен вырванного куска души.       Неизвестно, чем это все закончилось бы, но на мой давно уже пустующий автоответчик пришло сообщение — от Деламейна, хотя с тех пор, как я объединила его личности, на связь он не выходил. Искин казался напуганным. Изображение шло помехами, так что узнать Дела было сложно. Голос тоже перекрывался каким-то шумом и скрежетом. «Ви, помоги… Альт… В Найт-Си… Пож...йста…»       Недолго думая, я отправилась собирать нехитрые пожитки. Раз уж и Альт, и Дел в Найт-Сити, то это мой шанс, возможно — единственный, разузнать что-нибудь о Джонни. Ну и бросать в беде старого друга нехорошо как-то. Даже если этот друг искин. Конечно же, Панам не отпустила меня одну, даже порывалась поехать со мной. Митч успокоил ее, напомнив, что у той есть дела помимо моего благополучия, а со мной может съездить он сам.       Уже по дороге к Найт-Сити мне пришло сообщение от неизвестного абонента: «21 апреля, 14.00, стоянка у кольца в Норт-Оук». Учитывая, что о моем возвращении знали только семья и Дел, я решила, что это какой-то контакт искина. Я понятия не имела, чем теперь являлся прежний управляющий лучшего такси Найт-Сити, но то, что он помнил меня, уже как-то обнадеживало.       И вот теперь мы с Митчем завтракали ранним апрельским утром в кафе посреди Ранчо Коронадо. Дрянной кофе кислил и отдавал какой-то затхлостью, но сдобренный надеждой, он казался мне напитком богов.