Я очнулась от холода. Некоторое время я пыталась просто разлепить глаза. Ресницы склеило какой-то коркой (возможно, запекшейся кровью), и веки казались неподъемными. Темнота, угнездившаяся в глазных яблоках, крошилась помехами оптической системы. Противно, точно больной зуб, ныла левая рука. Зубы, кстати, тоже ныли. Я пересчитала их языком — двух не хватало. Я перевернулась на спину, вытащив наконец из-под себя правую руку. Под лопаткой хрустнуло стекло и впилось в кожу. Впрочем, все тело болело так, что я практически не обратила внимания на новый порез. Свободной рукой я наконец сумела протереть глаза. Я лежала в чем-то, похожем на полуразвалившийся грязный сарай. Из щелей падал слабый сероватый свет. Что-то еще разглядеть было трудно из-за помех и всплывающих сообщений о сбоях в системе.
Я попыталась сесть, потянулась левой рукой, чтобы ухватиться за торчащую доску и обнаружила, что ниже локтя конечность отсутствует. Вот откуда эта тянущая противная боль. Само собой, это не живая рука, но поврежденные импланты тоже могут болеть — это самый простой и понятный способ донести до мозга, что что-то не в порядке. При помощи оставшейся руки и одной ноги (вторая никак не хотела сгибаться), с третьей попытки я села, привалившись спиной к рассохшимся доскам. В сарае пахло испорченным синтетическим мясом, гнилыми тряпками, немытым телом, кровью и испарениями, какие бывают в Пустошах после кислотных дождей. Моя левая рука лежала здесь же. Тот, кто притащил меня сюда, явно не дружил с «Мусорщиками»: мои хоть и не самые новые, но все же дорогие импланты их не заинтересовали. Вон, даже уже отделенную руку просто бросили. Я подтянула оторванную конечность, из которой уныло торчали провода и куски механизма, и прижала к себе. «Даже сдохнуть нормально не получилось!» — прохрипела я чужим надорванным голосом. Пересохшие губы потрескались, из ранок выступили соленые капельки. Хотелось пить, но еще больше — лечь и больше не двигаться.
Я понятия не имела, сколько прошло времени. События после «Темного омута» слились в памяти в одну нескончаемую драку. Вроде бы, менялись противники и декорации, но как это происходило, я не имела ни малейшего представления. А потом наступила темнота. И лучше бы все так и осталось.
Я сжалась в комок, будто пытаясь отогреть оторванную конечность, которую я прижимала к себе, как испуганного ребенка. Сквозь боль и дурноту пробилась мысль, что друзья, конечно же, подняли на уши половину Найт-Сити, разыскивая меня. Или нет? Может быть, наоборот вздохнули с облегчением, что не нужно больше нянчиться с ходячей проблемой вроде меня. Ну нет, только не Митч! И не Вик. И не Керри… Наверняка, они места себе не находят. Митч и Виктор — потому, что не знают, что со мной случилось, а Керри — потому, что знает. К боли в разбитом теле присоединилось едкое чувство стыда. Нужно позвонить им. Но чип, который я когда-то встроила, чтобы не таскать при себе телефон — ведь можно разбить или потерять столь необходимый аппарат в драке, тоже выдавал ошибку. Видимо, кто-то слишком хорошо съездил мне по голове. Итак, в сухом остатке получалось: я застряла посреди гребаного нихрена без связи, сил, чтобы отсюда вылезти и без желания вообще что-нибудь делать. Какой смысл? Джонни мне не вернуть. Даже если я найду копию энграммы, то это будет тот злобный мудак, который грозился меня убить, и удастся ли нам снова подружиться — большой вопрос. А без Сильверхенда меня ждут еще несколько лет агонии и неизменный печальный конец. Зачем оттягивать неизбежное?
Я легла набок, все еще обнимая руку, и свернулась в позе эмбриона, насколько позволяла негнущаяся нога. «Паршивая смерть». «Ты сам говорил, что любая смерть паршивая. Та, что меня ждет, будет не шибко лучше». Не будет тебе ни похорон, ни офренды, глупая воровка из «Посмертия». Я вспомнила лицо Вика, когда он прощался с Джеки. Со мной, наверное, даже попрощаться не выйдет… Но ведь я-то еще живая. Потрепанная, сломанная, но точно не мертвая. Неужели я заставлю Виктора терять еще одного друга? А Митч ради меня оставил семью в дальних чужих краях. Да, они теперь не бедствуют, но он Альдекальдо, а для кочевников семья — это самое важное. И я тоже Альдекальдо, а он — моя семья. А Керри, когда я вырвала свою руку из его пальцев, выглядел так, будто сбылся его худший кошмар. Неужели я так и исчезну, даже не попрощавшись с ними по-человечески? Ну же, Ви, не будь неблагодарной сукой. Вставай. Хотя бы попытайся не сдохнуть вот так, среди мусора. Один раз ведь уже получилось!
Я медленно села. Это отняло довольно много сил, так что пришлось отдышаться перед следующим рывком. Думаю, обычный человек не выжил бы после той мясорубки, в которую влезла я. Мое же напичканное боевыми имплантами тело пострадало, но выдержало, а хоть и поврежденный, но все еще активный биочип не дал мозгу умереть.
За стенами сарая расплылось мутно-серое раннее утро, запутавшееся лохмотьями тумана среди низкой пыльно-ржавой растительности Пустошей. Солнце еще не успело подняться и разогнать зябкую ночную влажность. Доски, за которые я цеплялась, отсырели от росы. Кроме древнего сарая, никаких построек вокруг не наблюдалось. Далеко на горизонте светящееся марево обозначало Найт-Сити. Хотя бы знаю направление, куда двигаться. Где-то справа пронеслась машина. Не очень близко, но, вероятно, где-то там тянулось шоссе. В любом случае по дороге удобнее идти, чем по нетронутой Пустоши. А если не дойду, то хотя бы есть шанс, что меня когда-нибудь найдут. Я поплелась в сторону дороги, сжимая оторванную руку за кисть, будто вела за собой кого-то невидимого.
До шоссе добиралась долго. Негнущаяся нога не давала нормально шагать. Ужасно болела голова, а сбоящая оптика добавляла мерзких ощущений. Очень хотелось устроить хотя бы небольшой привал, но я боялась, что больше не заставлю себя подняться. Пока я зимовала на севере у Сантоса, тот время от времени притаскивал настоящую органическую телятину — там это не было такой экзотикой, как здесь, в Найт-Сити, хотя тоже деликатес не на каждый день. Из мяса Сантос делал изумительные отбивные, хорошенько поколачивая куски специальным молоточком. Сегодня я почувствовала себя куском такого же мяса, которое от души постучали, старательно разбивая волокна. Почти всю кожу, которую я могла видеть без зеркала, покрывали глубокие ссадины, порезы и гематомы. Придется идти к мастеру, делать коррекцию татуировок на плечах, когда раны заживут. Тьфу ты! Я попыталась сплюнуть, но слюны не набралось. Еще час назад я собиралась сдохнуть в полусгнившей конуре, а теперь уже раздумываю, как бы получше украсить свою тушку. Солнце поднялось над горизонтом и начало припекать. Завоняло сильнее. Видимо, ночью прошел хороший такой кислотный ливень. Повезло, что меня бросили под крышей.
Звука проезжающих машин больше не было слышно. Я уже засомневалась, не сбилась ли с пути, но тут впереди показалась небольшая насыпь, а на ней — потрескавшееся от времени асфальтовое полотно. Ветер гонял по нему маленькие смерчики песка и шевелил травинки, проросшие сквозь трещины. Видимо, дорогой пользовались редко. Наверное, она вела в какой-нибудь всеми забытый городок типа Роки-Риджа, не переживший то ли испортившегося климата и пылевых бурь, то ли равнодушия и жадности местных чиновников.
Я вздохнула и побрела в сторону едва видимой громады. От моментально нагревшегося асфальта поднималось колышущееся марево, делая город на горизонте похожим на мираж. Очень хотелось пить. Я так сосредоточилась на этом желании, что не сразу придала значение порывам горячего ветра, бьющего в спину. В конце концов он больно стеганул по разодранной коже острыми песчинками. Я обернулась и увидела на горизонте поднимающуюся темную тучу. Издалека песчаная буря выглядела величественно, даже по-своему красиво. Быть внутри мне не понравилось. Быстрее двигаться я не могла, а вокруг не наблюдалось никакого укрытия. Ну что ж, буду идти, пока не накроет, а там уж как получится.
Медленно переставляя ноги, я раздумывала о том, что знай я, чем обернется вылазка в «Компэки плаза», послала бы нахер всю эту высшую лигу. Не стоила она жизни Джеки. И вот этого всего, через что я прошла и прохожу до сих пор — не стоила. Конечно, мы знали, что рискуем. Но план выглядел таким легким, а награда — такой заманчивой. Ведь смерть — это то, что бывает с другими, верно? Права была Джуди, когда говорила, что мы ходячие, говорящие трупы. Просто Джек перестал ходить и говорить раньше. Наверное, можно сказать, что ему повезло. Нет, дело не в том, что я не хотела жить. Очень хотела! Я цеплялась за этот свет и с пулей в башке, и разъедаемая зловредной энграммой мертвого рокера, и там, во владениях Альт, не нашла в себе сил отказаться от шанса еще хотя бы недолго походить под солнцем, подышать вонючим воздухом города и пылью дорог, выпить дрянного кофе и ощутить вкус синтетической еды. Я слишком испугалась, что останусь там, среди недостижимых образов и воспоминаний. Беда только в том, что мне хотелось жить, а не шататься по лагерю бесполезной тенью себя прежней. Для семьи я была чемоданом без ручки — тащить тяжело, а бросить совестно. «Отправлю Митча обратно, — решила я. — Скажу, что хочу пожить в Найт-Сити. Попрощаюсь со всеми нормально, а не как в прошлый раз, и тихонечко исчезну».
Буря постепенно меня нагоняла. Силы заканчивались. Я не знала, что можно так устать и при этом еще быть способной переставлять ноги. На обочине показался ржавый остов старого автомобиля. Я доковыляла до него и села, привалившись спиной к кузову, с которого уже давно слезла вся краска.
Мимо проехала машина. Я подумала, что стило бы попробовать тормознуть следующую, раз уж время от времени они здесь бывают. Хотя вряд ли кто-то остановится, увидев меня. Скорее уж поддадут газу, чтобы оказаться подальше. Разве что какие-нибудь «Духи» заинтересуются легкой добычей. Вскоре мимо пронесся видавший виды пыльный «Арчер». Автомобиль проехал пару десятков метров, остановился и сдал назад, поравнявшись со мной. Наверное, увидели в зеркало заднего вида. Стекло с пассажирской стороны опустилось.
— Ты Ви? — из окна выглянул молодой парень, вся нижняя часть лица которого была заменена на грубоватый имплант на пару тонов темнее, чем остальная кожа. Я всматривалась в лицо, но не узнавала. — Эй, слышишь меня? — повторил тот. — Это ты Ви?
Я кивнула. Парнишка вылез из машины и двинулся ко мне. Я напряглась, понимая, что в нынешнем состоянии не смогу дать ему отпор. На всякий случай я выпустила оставшийся клинок богомола, чтобы новоприбывший видел, что не такая уж я беззащитная. Но тут меня ждало разочарование. Клинок оказался отломан почти у самого основания. Не знаю, какой силой надо обладать, чтобы вытворить такое. Я вздохнула, спрятала остаток «богомола» и мрачно уставилась на парня.
— Тише, тише! — он примирительно поднял руки. — Мы от Дакоты Смит. Знаешь Дакоту?
— Знаю, — прохрипела я.
— Вот и отлично. Поехали, я отвезу тебя к… эээ… Тина, как его зовут?
— Виктор Вектор, — донесся из машины звонкий девичий голосок.
— К Виктору.
Что ж, вариантов у меня было не так много. Силы уже заканчивались, пыльная буря подобралась вплотную и больно хлестала песком по открытой коже. Город все так же мерцал далеко на горизонте, кажется, не приблизившись ни на метр. Парень помог мне встать и забраться внутрь через заднюю дверь, пристроив пострадавшую ногу вдоль сидения. За рулем оказалась молодая девчонка с синей встрепанной челкой, ярко-голубыми хвостиками и татуировкой в виде маленького сердечка под глазом.
— Дайте попить, — попросила я, когда машина тронулась.
— Ну нет! — отозвалась Тина. — Дакота обещала в два раза больше денег, если привезем тебя живую. Откуда я знаю, что там у тебя за раны? Может, у тебя поврежден живот? Я тебя напою, а ты обнулишься по дороге. Выглядишь максимально херово, ты знаешь? Вот довезем тебя до рипера, отчитаемся фиксеру, получим награду, и там уже делай что хочешь.
***
— Итак, теперь-то ты согласна мне помочь? — Джонни устроился прямо напротив Тэи, закинув ноги на столешницу. — Если все пройдет удачно, я уйду. И мне хорошо, и тебе.
— С чего начнем? — девушка не особенно хотела помогать мудаковатому рокеру, но перспектива, что он оставит ее в покое, была слишком соблазнительна.
— Поехали к Евродину.
— Это еще зачем?
— Тэя, ты тупая или прикидываешься? Они приходили к нам вместе, значит все еще общаются. Кер может знать, где ее искать. Ну, поднимай свой тощий зад! Раньше сядешь — раньше выйдешь.
Тэя посмотрела в окно. Мутно-желтый дождь только что закончился. Термометр, светившийся на оконном стекле, показывал 64,4°F*. Девушка зябко передернула плечами и достала теплую толстовку, оставшуюся у нее от кого-то из парней, ни лица, ни имени которого она уже не помнила. Тэя не любила ходить в мужской одежде, но вылазка могла затянуться, а большая часть ее шмоток больше открывала, чем прятала, и не предназначалась для сохранения тепла. Она натянула джинсы и кроссовки вместо привычных каблуков и мини юбки, покрутилась перед зеркалом.
— И ничего не тощий, — проворчала Тэя.
— Я будто не видел, ага, — отозвался Джонни.
Охрана на въезде в Норт-Оук проводила «Эрреру» подозрительными взглядами, но задерживать не стала. Дорожку, ведущую к особняку Евродина, перекрывали ворота с массивной золоченой самурайской маской. Тэя вылезла из машины и поежилась. Хоть дождя и не было, но тучи так и не разошлись.
— Звони, — Джонни появился возле небольшого пульта возле ворот, привалившись к стене и сложив руки на груди.
Тэя нажала кнопку вызова. Либо хозяин дома отсутствовал, либо не желал принимать гостей. Потоптавшись перед воротами минут пять, Тэя принялась поглядывать на высокий забор, прикидывая, можно ли его как-то перелезть.
— И не думай, — Сильверхенд преградил ей дорогу.
— Почему?
— Серьезно? У него же там повсюду охранные боты «Кан тао». Они размажут тебя фаршем по газонам раньше, чем ты скажешь «бля». Да и нам нужен сам Керри, а не его хата, так что нет смысла туда ломиться.
— Ладно. Какие еще идеи?
— К Бестии она вряд ли пошла бы, они не друзья… К кому-то еще из фиксеров — разве что по делу. Хм… Эта ее Джуди свинтила из города еще тогда… Кто еще? Ривер? Не, не, к копу поедем в последнюю очередь. Я его как вижу, сразу вспоминаю… А, не важно. Мисти? Виктор? Точно! Поехали к Виктору. Она могла сменить квартиру, расстаться с парнем, но за имплантами всегда следила хорошо, а значит у Виктора должна была появляться.
— Веди, — вздохнула Тэя, пряча ладони в слишком длинные рукава. Апрель нынче как-то не задался. То ливни почти неделю, потом жара, что не продохнуть, теперь вот холод. Хоть температура упала не слишком низко, но сырость и холодный ветер, дующий с Пустошей, заставляли ежиться и мечтать о теплом пледе и горячем чае. Ну или о баре и виски на худой конец.
В Маленьком Китае было будто бы теплее. Ветер гулял где-то в вершинах небоскребов, а здесь, внизу воздух почти не двигался. Казалось, все пропиталось запахом дрянной дешевой еды, «чоха» и мусора.
— Сюда, — Джонни указал на неприметную калиточку. За ней оказался вход в подвал.
— Точно? — засомневалась Тэя, оглядевшись.
— Я, блять, это место с закрытыми глазами найду. Двигай давай.
— Ай! — что-то маленькое прошмыгнуло мимо Тэи и скрылось за решеткой, ведущей в полутемное помещение. — Что это было?!
— Наверное, Нибблс.
— Нибблс? Мне это должно что-то объяснить?
— Кот. Мы с Ви прикормили его. Не знаю, куда он делся после моего ухода. Я даже не знаю, где была сама Ви.
Тэя шагнула в подвал. Напротив входа за столом сидел мужчина, которого она не назвала бы красавцем, но почему-то тот сразу располагал к себе. Он нахмурился и сложил на груди руки.
— Извини, я сегодня не принимаю. Ступай к другому риперу или подожди пару дней.
Тэя покосилась на Джонни.
— Это Виктор. Можешь сказать, что я здесь. И спроси, где можно найти Ви.
— Меня привел Джонни, — неуверенно пробормотала Тэя, все еще косясь на рокера. — Он ищет Ви.
— Ах, теперь он ее ищет! Где же он был вчера, а? — рипер устало уронил руки и ссутулился, сидя на своем табурете. — Мы теперь ее тоже ищем благодаря ему. Ты же Тэя, верно?
— Что случилось? — Сильверхенд навис над Виктором. — Тэя, спроси его, что с ней случилось!
— Он не виноват! — неожиданно для себя выпалила девушка. — Он ее вспомнил уже после того, как она приходила. — Что это? Неужели она защищает наглого засранца? — Он… — Тэя снова взглянула на Джонни. Тот мерил шагами комнату. — Он волнуется. Расскажите, что произошло.
По мере рассказа Виктора о ночных поисках, Сильверхенд, и без того не блещущий жизнерадостностью, мрачнел на глазах.
— Так что я отправил заказы нескольким фиксерам. Митч тоже катается по городу. Ступай домой, девочка. Я позвоню, когда мы что-нибудь узнаем. Зачем тебе вообще понадобилась Ви?
— Во-первых, как я уже сказала, Джонни волнуется за нее. Ты же знаешь, его? Если что вобьет себе в башку, то покоя не даст, пока не получит. Во-вторых, есть человек, который может убрать Сильверхенда из моей головы и переместить к ней. Если она захочет.
— Оставь номер, я позвоню. Надеюсь, еще не слишком поздно, и мы найдем ее живой. Но я дам знать, — Виктор отвернулся. — В любом случае.
***
Пока мы добирались до клиники Виктора, удалось выяснить, что с момента моего исчезновения пошли вторые сутки, а не несколько часов, как я подумала сперва. Видимо, я провалялась без сознания весь вчерашний день. «Арчер» остановился недалеко от «Эзотерики Мисти». Парень с искусственной челюстью помог мне добраться до входа и передал Ольшевской с рук на руки.
— Ви! Подожди, присядь, я привезу коляску. Я чувствовала, что ты вернешься, и карты сказали то же самое.
— Хорошие у тебя карты, Мисти. Не надо коляску, я сама. Виктор там?
Мисти кивнула и поднырнула под мою руку, помогая идти.
— А Митч?
— Ездит по городу, ищет тебя.
— Черт… Спасибо, Мисти, я дальше сама.
Честно говоря, я просто не хотела, чтобы Мисти слушала, как Вик орет на меня. Вообще-то я ни разу не слышала, чтобы он орал. Но в этот раз я точно заслужила. Я бы на его месте мне еще и уебала.
Виктор спал, сгорбившись на любимой табуретке. Видимо, сон сморил его за калибровкой своих инструментов, потому что у его ног валялась отвертка, явно выскользнувшая из разжавшихся пальцев. Наверняка обе ночи не сомкнул глаз, волновался за меня. Какая же я дура!
Я встала перед доком, сжимая в ладони собственную оторванную руку и не зная, что делать дальше. «Прости меня, Вик», — выдохнула я. Он услышал и открыл глаза.
— Господи! Малыш… — Виктор протянул руку и вытер слезу, катившуюся по моей щеке. — Не плачь, сейчас все починим. Ну и напугала ты нас!
— Прости, — повторила я.
Виктор поднялся и обхватил меня крепкими руками, что так удивительно сочетали силу боксера и чуткость хирурга, осторожно прижал мою голову к своей груди, поглаживая слипшиеся от крови волосы. Потом подвел к креслу, осторожно уложил и запустил сканер.
— Где сильнее болит?
Сильнее болело где-то в глубине, та неуловимая часть, которую, похоже, не смогла выжечь даже программа с говорящим названием «Душегуб».
— Все болит, — ответила я. — По мне будто катком проехались.
— Не удивительно, — вздохнул Виктор и вколол мне что-то, оставив на руке красные точки. — Сейчас болеть перестанет. Полежи минутку, я скажу Митчу, что ты приехала. И Керри. Да и этой твоей Тэе обещал позвонить, если что-нибудь о тебе узнаем.
— А этой что от меня надо? — анестезия начинала действовать, боль отступала и меня стало клонить в сон. Язык заплетался.
— Ей-то ты не особенно интересна. А вот Сильверхенду…
— Это не тот Сильверхенд, — я прикрыла глаза. — Он меня не помнит…
— Так, не спи. Пока нельзя. Тэя утверждает, что уже помнит. Не знаю, что уж там у них произошло, но он пригнал девчонку сюда и, похоже, очень расстроился, узнав, что ты исчезла.
Я дернулась встать, но Виктор цыкнул на меня и уложил обратно.
— Да куда ты? Сама приедет. Да лежи ты спокойно! Не спи только.
Не спать оказалось сложно. За те пять минут, что Виктор обзванивал всех заинтересованных, а сканер скрупулезно отмечал все мои травмы и поломки, я успела пару раз провалиться в дрему и с трудом вынырнуть обратно.
— Левую руку мы тебе починим, не проблема. А вот с клинком на правой сложнее, — док сверился с показателями на мониторе. — С поставщиком проблемки возникли, «богомолы» через три-четыре дня только будут. Поживешь пока с одним, ладно?
— Ладно, — эхом отозвалась я.
— Ну вот и славно. Давай начнем с оптики. Будет темно, не бойся.
— Мне кажется, я сейчас отключусь, — язык слушался с трудом, голова болела и кружилась, сознание плыло.
— Ничего, Ви, ничего. Уже можешь подремать, если получится.
Последние слова я слышала уже сквозь сон, в котором прохладная металлическая ладонь мягко сжимала мои пальцы на оставшейся руке.
