Контракт с истёкшим сроком

Люди склонны рефлексировать на тему уже произошедшего. Что заставило того или иного человека совершить данный поступок? Какие мотивы? Банальный вопрос «Почему?» всегда вертится в головах смертных. Им свойственно это. В этом нет ничего постыдного. Быть слабым человеком. Пышная похоронная процессия осталась фоновым гудением, и всё никак не хотела затихать. Сотни незнакомых лиц, покрытые поволокой напускной скорби. На деле каждый перешёптывался о том, кому достанется всё состояние покойной. Ю Чжань все это слышала. Вновь это противное чувство. Разглядывают, словно лот на аукционе. Кто сделает ставку на неё? Были некоторые. Вполне логичный ход ещё с похорон начать налаживать отношения с новым конкурентом. Этим шагом воспользовался даже сам хозяин шатра «Синьюэ». Она не осуждает это. Стойко выстояла, решив сохранить нейтралитет хотя бы на время траура. И только один вопрос всё крутился и крутился в голове. Почему? Прощание проводили в Глазурном Павильоне, в месте, которое Госпожа Лан считала своим домом. Самый роскошный павильон, самые роскошные украшения. Буйство белого, до противной ряби в глазах. Белый цвет — траурный. А у стены — гроб, весь в белых цветах и редкие Глазурьки яркими пятнами смешивались в серых тонах пасмурного неба. Холодно, дождь продолжает периодически лить, а с моря несет холодным фронтом. Перед гробом — большой стол, куда гости складывают конверты с выписками со счетов на сотни тысяч моры. Дань уважения вездесущей Госпоже Лан, даже с того света. Ю Чжань все сидит в полном одиночестве, так и не найдя в себе силы попрощаться. Ей страшно заглядывать под крышку гроба. Она в точности до мельчайше детали знает во что она была там одета, знает каждую шпильку, колечко и сережку. Сама собирала. Единственным плюсом в этой похоронной процессии было то, что успела продумать примерный план дальнейших действий. Теперь ведь никто тебе не скажет, что, куда и почему. Жалко только сил подняться нет. Вот и сидит Ю Чжань в полном одиночестве, в тишине, наедине с гробом и собственным неразгаданным секретом. От стука женских каблуков лицо на мгновение кривится. — Примите мои соболезнования, — пролетает мимо ушей. Слишком уж много успела услышать за этот день. Шорох шёлкового платья, скрип соседнего стула, — Потеря Госпожи Лан невосполнимая, но я буду верить, что вы сможете справиться. Тихо-тихо, создавая иллюзию, словно ей было не всё равно. Это самое притворство было болезненнее всего. — У нас были сложные взаимоотношения… — сипло выдавливает из себя Ю Чжань, всё продолжая недвижимо сидеть на своем месте. — Знаю. Госпожа Лан рассказывала много о вас и вашей семье. Во время нашей общей плодотворной работы. — Правда? — вырвалось внезапно резко, а взгляд всё такой же пустой, в никуда, — Почему тогда мне не рассказывала ничего? Сколько бы не просила, как бы не умоляла… Как в закрытую дверь биться. Нин Гуан только тяжело вздохнула на вид чужой боли. — Порой, избегать проблемы помогает людям справляться с внутренними преградами. — Она умерла так и не получив прощения. — Вы так думаете? Хах… Яблоко от яблони далеко не падает, — женщина придирчиво осматривает длинные когти на наличие дефектов. Классический приём дать время продумать более чётко дальнейший диалог, — Повидайтесь с вашей семьей, — заключает Воля Небес, — Историю жизни стоит слушать из первых уст. Не хочу перевирать. И только плечо дёрнулось, словно от удара, когда вновь слышит знакомые слова. Вновь идти просить поведать правду у других. Может, желают, чтобы умоляла на коленях, как делала с Чжун Ли? У Ю Чжань уже не было сил думать над тем, искренна ли Нин Гуан была сейчас. Ю Чжань устала испытывать эту беспрерывную боль. И только плечо ноет, воет волком, отдаваясь в самые кости. Это отрезвляет. — Откуда вы знали мою бабушку? Благо, на эту правду женщина расщедрилась. — Госпожа Лан была «Предводительницей плакальщиц» Цисин. Она отвечала за внутреннюю разведку, в том числе и через ресторан. Благодаря её наработкам, мы можем встречать грядущую бурю с полной готовностью. Теперь, каждое слово и действие покойной обретает понятные черты. — Чайльд, да? — На войне все средства хороши, — и улыбается. Нельзя показывать эмоции таким людям. Только не Воле Небес, нет. Но предательски сводит скулы от очередного упоминания Чайльда как «врага». Единственного человека, который не вызывал в ней страх. Единственный человек, которого могла назвать своим другом. — Буду верить в то, что послужить своей родине отзывается с лучшими вашими побуждениями. Пусть вы и не любили покойного Властелина Камня, но вы питаете уважение к труду обычных смертных. К уму, воле. Это вас близко роднит с «Нефритовым равновесием» Цисин. Ответ был холоден: — Я не сомневаюсь в вашем красноречии, Госпожа Воля Небес, но я не в том расположении духа, чтобы долго слушать. Давайте коротко. Что вам нужно? Повисла гнетущая тишина. И нечто уязвимо-нежное пропадает в языке жестов. Воля Небес деловито переставляет ногу на ногу, принимает подавляющую позицию, с надменно вздёрнутым носом. Спокойным тоном она продолжила: — К северо-западу от Гавани было восстановлено орудие Адептов. Баллиста Гуй Чжун. Мне сообщили, что это ваших рук дело. Госпожа Лан отмечала ваши способности к механике. Поэтому, у меня к вам просьба. Могли бы вы составить чертежи Баллисты? Ради повышения обороны Ли Юэ, — улыбка мягкая, дружелюбная. И не отличить от настоящей. — У вас достаточно средства нанять лучших механиков из Фонтейна или той же Снежной, — бросает в сторону с легким фырканьем. — Ваш ответ «нет»? — Не хочу быть той, кто самолично вложит в ваши руки такое мощное оружие. Теперь очередь Воли Небес сдерживать свой праведный гнев. Ю Чжань чувствует странное удовлетворение, когда замечает нервозность и излишнюю скованность в движениях главы Цисин. С огнём играет. Хотя, скорее ответила той же монетой. Садясь прямо, по струночке, Нин Гуан тихо решает ответить: — Госпожа Ю Чжань, мне так жаль, что у вас сложилось мнение о Цисин как о «злодеях», — она прикрывает свои рубиновые глаза в лёгком прищуре, — Поймите, мы обычные люди — ни Адепты, ни Предвестники. Вступая в группировку, мы подписываем контракт с самим Властелином Камня и его народом. Поэтому, в желании защитить свой дом, вы можете не сомневаться. Я не хотела вас как-то задеть. Наоборот. Я пришла с предложением. Со взмахом ладони из золотых искры появляется свиток. Его Нин Гуан протягивает обеими руками. — Перед вами завещание Госпожи Лан. Её предсмертным желанием было подарить вам и вашей семье безбедную, лишённую страстей жизнь. Вам передаётся 25% акций Глазурного Павильона и квартира вместе со всем имеющимся имуществом. Моё предложение заключается в том, что я выкуплю вашу долю по цене в три раза большей рыночной. Продадите квартиру, отправитесь в путешествие. Повидайте мир. Госпожа Лан говорила, что вы не созданы жить в тесных стенах Гавани. Не требуется даже читать содержимое — знает, Воля Небес по делам юридическим врать не будет. И от этого сказанное становится ещё менее убедительным. — Какова цена такого щедрого предложения? — Подробный чертёж Баллисты и участие в восстановлении иных артефактов древности, имеющихся у Цисин. После вы будете свободны, как птица в небе. Не оставалось сомнений — рвение это не подкреплено искренним желанием помочь. Нет, у нее тоже был свой контракт с Госпожой Лан, и именно его сейчас исполняет Воля Небес. Другой вопрос, в чём заключался план бабушки? Хотя, теперь Ю Чжань даже в очертаниях представить себе не может, чего хотела на самом деле Госпожа Лан. Плела ли она ей сети из чужих контрактов, или же пыталась спасти? Но сейчас, сидя напротив закрытого гроба, Ю Чжань понимает удивительно четко, чего сама лично желала. Эта мысль больно бьется в груди. — У меня уже есть договор, который я должна выполнить как можно скорее. Разберусь с первым, я дам вам ответ. — Ваша воля, — со вздохом Нин Гуан поднимается, — Но помните, рынок сейчас крайне нестабилен. Скрипит массивная дверь у входа, а женщина замирает на месте, всего на миг, смотря неотрывно на закрытый гроб. Раздаётся удивленный вздох Паймон, когда та замечает неожиданного гостя. Им сообщили, что уже все гости покинули мероприятие. Тогда что здесь?.. Люмин напрягается тут же, стоит зазвучать каблукам. Встречается взглядами, без угроз, просто с тревогой по произнесенным словам. Выходя, Воля Небес вежливо здоровается с каждым, провожая красноречивым взглядом молодого Предвестника. Чайльд хмурый, жмет губы в линию. Слышит вдали надрывные всхлипы, но ничего не скажет. Ничего не сделает. Как, собственно, и Консультант. И только одна Люмин кидается без раздумий к всхлипывающей Ю Чжань. Просто обнимает, крепко-крепко, шепча всякие глупости. Знает — действительно глупо, но может это и поможет. Когда Чайльд опускает осторожно ладонь на её спину, он чувствует внезапно-знакомое чувство. Словно нечто мерзкое, липкое, и в тоже время отдающее искрящимся электричеством. Ю Чжань не плачет, Ю Чжань хнычет и всё рвет-рвет-рвет кожу, плоть, желая добраться до прожигающей насквозь порчи. Боль пропадает внезапно. Она утыкается в широкое плечо, крепкое, как скала, и судорожно выдыхает. Порча успокоилась. А может просто рядом с ним, Консультантом похоронного бюро, ей становится легче. В голове эхом раздаются последние слова Воли Небес Цисин. — Вы действительно крайне занимательны. Притягиваете к себе необычных людей. Берегите себя. Всего самого наилучшего. * Её смерть была неожиданной. Даже для Моракса. Людям свойственно питать иллюзию, будто твои родные, да и ты сам, бессмертные. Будто беды будут обходить стороной каждый божий день, а смерть ведь приходит неожиданно. Людям с этим приходится мириться весь их короткий век. Он должен отдать должное — Ю Чжань держалась стойко. Первые часы она, конечно, не могла осознать этот факт, но потом ей удалось взять себя в руки. Она не плакала. Держала всё в себе. И он понимал, что в конце концов все эмоции выплеснутся наружу. По порче было видно. После прощания с усопшей все организационные вопросы берет на себя Чжун Ли. Принимает скромную благодарность от Ю Чжань, давая ей время чуть-чуть прийти в себя. Побыть одной, подумать о дальнейших действиях. — Это точно хорошая идея оставлять её одну? — тихо поинтересуется Люмин, когда будут расходиться по своим делам. — Ничего, юная леди, — отвечает без привычного задора Предвестник, мрачный, как тучи над головой, — Ю Чжань справится. Она сильнее, чем ты думаешь. Нервозность. Мысли Чжун Ли внезапно стали разрозненными, всё никак не получалось собраться. Он обязан всё проконтролировать безукоризненно. Не только вопросы по поводу похорон Госпожи Лан. Нин Гуан, следуя плану, приглашает к себе Путешественницу вместе с Паймон в свой летающий дворец, а Предвестник, встревоженный появлением Воли Небес, убегает проверить свои собственные планы. Пришлось чуточку подтолкнуть юношу, заставить понервничать уже о себе, чем о Ю Чжань. Чжун Ли будет отрицать рокочущее раздражение в груди, когда Чайльд выразил желание сходить к ней. Нет. Он сам придёт к ней на помощь. Бог, желающий чуточку лучше распробовать вкус человеческого горя. Но на деле оказывается к этому совершенно не готов. Дверь была не заперта. Белый свет сквозь рисовую бумагу ширм. Было холодно, видимо, окна не закрывала уже очень давно. — Ю Чжань, — зовёт её совсем тихо, словно боясь не услышать ответа. Ему не отвечают. И только грохот заставляет сорваться с места. Моракс застынет в дверях, внезапно бледный, и слова встанут поперёк горла. Он оказался не готов. Странная буря поднимается в голове, в груди, словно копируя весь сотворённый хаос. Множество статуэток раскинуто по кровати. Содержимое шкатулок небрежно сложено на столе кучкой драгоценностей. Сотни документов застилали пол, и книги, чья ценность не подлежала оценке, с грохотом падали с полок. — Где? Ему страшно. Она повисла под потолком, на табуретке, хватаясь своими тоненькими ручками за хлипкую полку. Шарит ладонями по пыли, она забивается в ноздри подобно морской воде, не давая вдохнуть полной грудью. А книги всё падают-падаю-падают. И бьётся фарфор диковинных птичек. Всё летит в бездну. — Ю Чжань… — А? — выдыхает сорвано. Пугается, глупая. Спрыгивает на пол, прямо на бумагу, а колени предательски дрожат. Её всю трясёт, и его приход делу не помогает. Моракс всё стоит в дверях, смотря на разгромленную спальню Госпожи Лан. — Не делайте такой взгляд. Потом всё уберу, — девушка кидается к столу, подойти к которому ещё была возможность, — Сейчас мне нужно найти её. Как можно скорее. — Её? Убирая стул, Ю Чжань внезапно опускается на колени, заглядывая под стол. Пытается наощупь найти, стучит костяшками, и слышит характерный звук пустоты. Глаза загораются лихорадочным огнём, но вновь тухнет, когда натыкается на замочную скважину. — Черт. — Вот, — и протягивает крохотный ключик на цепочке, — Это было с ней. А Ю Чжань смотрит на него не веря, боится. Чжун Ли опускается на колени, рядом, тело к телу, и вместо неё открывает замок. Ящик выдвигается, и книга бережно вкладывается в руки. — Всё хорошо, — шепчет мужчина, сжимая её холодные пальцы. Этот мороз он чувствует даже через перчатки, — Я на твоей стороне, Ю Чжань. Ты не одна, помнишь? — он мягко проводит по волосам в нежном жесте, и внезапно светло улыбается, — Пойдём, я тебе чай заварю. Позволишь взглянуть на коллекцию? У твоей бабушки необычайно чудный чай. Его умиротворённая улыбка взывает к затихающей бездне. Его пальцы едва заметно гладят холодные руки. Его тепло она чувствует сквозь расстояние и слои одежды. И этого становится слишком много. Чжун Ли силится подняться, но руки её судорожно хватаются за него. Словно за единственное спасение от этой боли. Миллионы слов застывают в груди. И только одно единственное вырывается, когда прячет взгляд в покрасневшие колени. — Не уходи. Умоляю… Не уходи. Моракс возвращается на пол, грея холодные ладони в своих. Книгу осторожно откладывают в сторону. Как-то раз, он спрашивал у Гуй Чжун, как понять людей? Чего им нужно по-настоящему. Ответ её был прост: «Просто слушай.» И Бог её услышал. — Я рядом. Его тревога стихает, когда в объятиях крепких, близких, оказывается дрожащее тельце. Когда утыкается в её шею, волной тепла обдавая кожу. А волосы мягкие, и лента словно в напоминание маячит пред полуприкрытыми веками. Его тревога затихнет вместе с бездной внутри Ю Чжань. И только горячие слезы влажно мажут щёку. *** Mood: PVRIS — Hallucinations — Acoustic Тонкая струя пара тянулась из носика чайничка. Прогретый фарфор пел свою умиротворяющую песнь, и привкус терпкого чая заменил солёные слёзы. Их молчание было удивительно уютным. Можно даже сказать — комфортным. Консультант заинтересованно читал найденную книгу. Весь его образ — оплот порядка и неизменности. Чайничек был любезно придвинут поближе, на свободную часть стола, пока Ю Чжань, сидящая напротив, продолжала свою работу. После они не проронили ни слова. Шуршат бесконечные ценные бумаги. В творческом беспорядке, на удивление самого Чжун Ли, Ю Чжань находила всё быстро и легко. Сосредоточенная, разбирала из хаоса в несколько стопок. И только некая скованность сохранялась в языке тела. Это остатки пережитых эмоций и легкой неловкости. — Удивительно… — нарушает уютное молчание, — Я… Не встречал подобного ранее. — Вперед, вы меня заинтриговали. Не отрываясь от бумаг, девушка с задором улыбается. Янтарный взгляд ловит каждое движение: как перебирает документы, поправляет стопки, и легко заправляет выбившиеся волосы назад. Она не поднимет взгляда, нет, не увидит то, как Чжун Ли внимательно за ней наблюдал. На мгновение ему показалось, что все лежащие документы — это чертежи замысловатых механизмов. Мужчине приходится приложить усилия, чтобы перестать так откровенно пялиться: — Конечно, только беглым взглядом невозможно оценить содержимое полностью, но здесь определенно рассказана история Архонта Пыли. При этом сохранены такие странные… Детали. О некоторых даже я не знал, — он перебирает жёлтые страницы. Горькая злость проснулась вновь спустя столько тысяч лет, но тут же засыпает обратно, когда Ю Чжань отставляет в сторону ненужные бумаги. Облокачивается на локти, подпирая голову, и голос её начал литься так легко. — Что поделать… Знаменитый Консультант похоронного бюро оказался не всеведущим. Бывает. Я вам это прощаю. А горечь копится вместе с поступившей слюной. — Я… — теряется внезапно, — Извини, — самому бы знать, за что просит прощения. — Я шучу! Простите, если задела. Глупо вышло. — Ничего, — тут же переубеждает Чжун Ли, смотря удивительно «чисто». Ю Чжань тоже теряется, и всё заворожённо слушает, — Мне не обидно. Хотя, признаюсь, неприятно. Нервный смех вырывается сам собой. — Даже не знаю, чем теперь расплачиваться с вами. Задела профессиональную честь, помогаете с организацией похорон, так ещё терпите мои психи. Что-то подсказывает мне, что я начала зарываться в долги. Книгу с глухим хлопком закрывают, бережно отодвигая к краю стола. — Согласен. По правилам контрактов, должна быть достойная награда. — А по правилам вежливого тона вы должны были ответить нечто в духе «Ты что, я делаю это от чистого сердца и никакой корысти». Чжун Ли внезапно смеется. Тихо, удивительно искренно. — Ну, — пожимает непринужденно плечами, — Раньше я действительно действовал из принципа «равноценного обмена». И если посудить… Да, думаю я доволен нынешним раскладом. Сейчас я получаю от тебя достаточно. — Вам нравится смотреть за тем, как я постоянно рыдаю? — Нет, ни в коем случае! То есть… Она вновь заставляет его думать втрое усерднее над тем, какие слова лучше всего способны передать собственные чувства. Как сделать так, чтобы его услышали. — Твои слёзы, это тоже твоя часть. И очень личная. Я рад, что ты позволяешь мне быть так близко. Меня это делает… — Счастливым? — Удовлетворённым. — Ммм… Всё ясно, — Ю Чжань поднимается со своего места, со странным волнением собирая разбросанные бумаги. И всё продолжает говорить: — У вас просто особое пристрастие к слезам. Вы раньше, случайно, не замечали за собой подобные пристрастия в отношениях? Я давно в вас заметила долю садизма. — Садизм? — переспрашивает с удивлением, — Но мне не нравится причинять боль другим людям. — Зато подавлять и быть «выше» ваше всё, Господин Чжун Ли. Замолчи, замолчи, замолчи. Пока сердце окончательно не разорвалось в груди. Защитный механизм. Попытка создать дистанцию, а на деле обнажает нечто куда более интимное. И как назло, лицо горит, уши закладывает от поднявшегося давления. Нет, нет, нет. Она ни за что не признается. — Хах… Пф… Смущенные булькающие звуки перекрывают скрип отодвинутого стула. За стуком собственного сердца и до отвращения пошлыми мыслями Ю Чжань совсем не замечает поднявшегося Консультанта. — Не знал, что вы можете перевирать слова в таком ключе. — А сами-то о том же подумали! — собирая бумаги в одну цельную стопку, Ю Чжань пытается остыть, — Ладно, осуждать за предпочтения в постели глупо, — пальцем ещё раз перебрала. Убедилась, что всё в норме, — Но попрошу в нынешних дружеских отношениях сохранять равенство. — Как вашей душе угодно. И, боже, какой же жар она испытала от его выдоха в шею. Её так легко прочесть. Доверие находит физические проявления. Однако, слишком он не привыкший к языку жестов, иначе бы понял почему так сильно напряглась. Почему кожу покрыли мурашки, и плечи дернулись в порыве оттолкнуть. — Терпеть не могу, когда используете эти приёмы на мне, — шипит твёрдо. Смех рокочет в грудной клетке словно землетрясение. И её трясёт словно в резонанс. — Не понимаю, о чём вы. — Лжёте. — Ммм… Серьёзное обвинение. Уверен, у вас и доказательства найдутся. Стоп. Хватит. Ю Чжань резко разворачивается. Упирается руками в широкую грудь, отступает. И клянётся, она шагала в нужном направлении. Вот только бедро больно бьётся об край стола. Бумаги вновь разлетаются снегом. — Нет. Чжун Ли замрёт, невесомо продолжая придерживать за талию. Не позволит упасть или удариться ещё больше. А глаза янтарём горят в белом свете пасмурного неба. Руки теплые-тёплые. И нет совершенно намёка на ту пугающую темноту. — Нет? Значит, доказательств у вас нет? Конечно, я прощу в связи с нынешними обстоятельствами, но мне правда неприятно. Это… — Раздражает? — Бросает вызов. Между ними расстояния много — на деле оказалось слишком мало. От жара это не спасает. — За клевету человек должен понести гнев камня. Он отступает плавно, победоносно улыбаясь. — Книгу верну завтрашним утром. Нужно более детально ознакомиться с материалом, — буднично кинет Чжун Ли, разворачиваясь к выходу, — И да, жду завтра утром у моста в северном порту. Мы отправляемся на склон Уван. Для ритуального сожжения вашей покойной бабушки. Он уходит. А Ю Чжань стоит, пытается удержаться на шатающихся ногах. Вдох глубокий, шумный. Бездна внутри вибрирует, резонирует с некими низким звуком, подобный рычанию древнему, как сам мир. Руки неосознанно тянутся к плечу. Серые глаза чернеют в тусклом свете сегодняшнего дня. Возможно, Чжун Ли правда не тот человек, с котором стоит так играть. Но Ю Чжань была слишком долго ведомой. Время отвоёвывать собственную жизнь себе. *** Есть рядом с похоронным бюро «Ваншен» стенд. На табличках — пожелания о погребении. Госпожа Лан пожелала быть развеянной прахом над деревней Цинце. — Даже после смерти не пожелала оставаться с нами, — откинувшись на спину, Ю Чжань только тяжело вздохнула. — Попробуй взглянуть на это с другой стороны. Вдруг, она желала свободы. — От чего? — От своих ошибок. Скрипит мерно закрытая навесом повозка. Посередине лежит гроб с сами знаете кем внутри. Ю Чжань бросает тяжёлый взгляд на дерево в лаке, но затем отворачивается. Итак настроения особого нет, так ещё и вновь возвращаться к бессмысленным думам на тему «Почему» не хотелось. День был всё таким же пасмурным. Накрапывал моросящий дождик, он бил в лицо ветром. Волосы собраны синей лентой. Было не холодно, благо, оделась достаточно тепло. Консультант вежливо поинтересовался о её состоянии, но получив уклончивый ответ, решил продолжить читать занимательную книгу. То, что в ней находит Моракс, ни с чем не сравнится. Конечно, она заметила каким Чжун Ли был хмурым. Каждое слово пропитано каменной холодностью, словно в попытке сдержать бурлящее недовольство. — Что в ней? — спрашивает тихо, не громче ветра в кронах золотых песчаниках, — Вы даже словом не обмолвились. Что, история Богини оказалась не такой, какой себе представляли? Чжун Ли только прикрывает свои глаза в напряжённом жесте, и закрывает ненавистную книгу. — Оказывается, Гуй Чжун была близка не только с Властелином Камня. — Оу… — тут же вырывается неосознанно, когда принимает занимательную вещицу в свои руки, — Неужели? — Автор этой книги записал древние семейные предания, которые передавались из поколения в поколения. Вы ведь знаете, что те, кто одарены Глазами Бога, считай, получают признание Архонта. Здесь… Нечто похожее. — У Архонта Пыли были свои последователи? — Она была слишком слаба, чтобы даровать Глаз Бога своей стихии. То было личное признание. Не сложно догадаться, к чему вёл Чжун Ли, однако, Ю Чжань поверить в это не могла. Нет, Богиня могла выбирать любого, в этом нет ничего плохого. Только ревнивую злость Консультанта совсем не понимала. — Может, ничего порочного не было в этом? Возможно, Богиня просто решила сохранить о себе «настоящей» историю в людях, — страницы наспех перебирают, но поняв, что было здесь всё написано на старом наречии, быстро бросила это дело. — Она доверила очень большую тайну простому смертному. Не Богу, который был с ней с незапамятных времен. Властелин Камня собственной грудью её защищал, проливал кровь, а она… — Не кажется ли вам, что ревновать давно погибшую Богиню странно? А Моракс на неё смотрит с искренним удивлением. Ему хочется всей душой переубедить, она не мертва, она… — Чайльд недавно мне сказал, что, возможно, они встретятся в загробном мире. А может в следующей жизни. Я до сих пор думаю, что это невозможно. Знаете почему? — он меняется в лице до неузнаваемости. Вновь до этого странного резонанса в груди, — Для неё Церемония Вознесения не была проведена. Она не сможет переродиться. Но то, что здесь написано… Я… Не могу понять почему. — Знаю, не мне этого говорить, — совсем тихо, подползая к нему, так, что мыски ног упираются в его собственные, — Но раздумывать о том, почему так поступил тот или иной человек, не приводит ни к чему хорошему. Лучше… Да, лучше взглянуть на себя. Сами ведь не знаем порой, что чувствуем. Мне кажется, быть немного эгоистом в этом плане порой очень даже неплохо. — И правда, это говоришь мне ты? — он усмехается коротко, нагибаясь ближе. Вместе сидели на полу повозки, — Ещё совсем недавно ненавидела себя за то, что бросил любимый. В чём причина таких небывалых изменений? — Ты. Повозка внезапно останавливается. Лошадь ржёт с протяжным визгом. — Оставайся здесь, — твердо, без шанса на протест. Чжун Ли выпрыгивает из повозки едва не бегом. Призывает к себе верное копьё, спешит к сотруднику бюро, а сам чувствует ни с чем не сравнимый запах Бездны. Под его ногами руины ассамблеи. Вся здешняя земля фантомно хлюпает от пролитой крови. Ему чудятся измазанные в порче руки. Ему чудятся человеческие крики, а на деле одна единственная Ю Чжань шепчет вслед: — Осторожней… Моракс просит мужчину придержать встревоженную лошадь, и, если дело окажется куда хуже, чем предполагает, скорее уезжать. Теперь с ней нет Сердца Бога, которым могла бы сотворить подобную глупость. Теперь Ю Чжань беззащитная. Но он рядом. Гуй Чжун защитить не смог, сможет хотя бы её. Бог вступает в битву. Обезумевшие от порчи хиличурлы. Несколько митачурлов с топорами и один щитовик. Превосходящее число ничто по сравнению с его боевым опытом. Мог бы одним махом разобраться, вот только Ю Чжань… Ю Чжань. — Черт! Лошадиное ржание разносится по всем бескрайним просторам долины. Повозка срывается с места. Лошадь пугается, мужчине едва удаётся её направить в нужную сторону. А Ю Чжань спрыгивает на ходу, перекатываясь по земле в тот же миг, как клыки должны были сомкнуться на ноге. Быстрее, тут же бежит ему навстречу. Ныряет вниз, прямо под копьём. Демон бесформенной лужей растекается по земле, пачкая их обоих. Жжётся. Эта боль отдавала ностальгией. И с чем-то жутким внутри. Со знакомой тишиной. Моракс жёстко заставляет присесть. Накладывает одновременно щит и призывает новые копья, вонзавшиеся дождём в землю. Рывок, кровь течёт рекой. Он никого не жалеет. Никого не простит, кто посмел посягнуть на «его». И эту злость Моракс вымещает на своих врагах. Вот только всё это оказалось одной большой ловушкой. Щит притупляет рефлексы. Ю Чжань едва успевает увернуться от когтей, и тут же вонзая в холку нож. Демонам нужна одна она, хиличурлы отвлекают Чжун Ли. Знает это, знает. С тяжёлым дыханием она чувствует за спиной его твёрдую спину. А затем, схватив за руку, он просто откидывает её как можно дальше. Смех. Не человеческий. Совершенно жуткий. Ю Чжань забывает, как дышать, когда небо серое развернулось над головой. Огромный метеор рушится на землю с грохотом, взрывом. Моракс невредим. Собственный яшмовый щит мерцает перед глазами, а главная цель повержена в тот же момент, как появилась. Маг Бездны. Руки нестерпимо жжет, жжет внутри, в груди. Клыки призывно гудят, свирепый рык рвётся из самых глубин. Моракс недвижимо замирает, смотря на рассыпающиеся останки. Снова кровь. Много крови. Успокоиться, сейчас же. Ну же! Возьми себя в руки! Но перед глазами отталкивающая его Гуй Чжун, пыль вперемешку со снегом Драконьего Хребта. И море, море, пролитой собственноручно крови. Всё это сливается в белый шум. Такой же чистый, как белый мех на шее Мага Бездны. — Осторожно! Но тут, откуда не возьмись, рядом вонзается незнакомое копьё. Оно по родному ложится в её руки, и затем, одним взмахом, демон оказывается повержен. Ю Чжань не ждёт, последнего добивают вместе. Эти движения словно на инстинкте, старой привычке. Она провоцирует демона, а человек рядом подставляет умело спину. Ю Чжань через него, а копьё вонзается насквозь. Моракс стоит на месте, и неотрывно смотрит. Её щит рассыпается искрами. Хватает губами воздух, окидывает взглядом поле битвы и подбирает выроненный нож. Его она прячет обратно под длинные полы жакет, того остатка от традиционного ханьфу, к которому привыкла. Мысленно Ю Чжань гладит себя по голове за то, что додумалась надеть штаны. Учла урок прошлого. — Все целы? — раздаётся приятный голос рядом. Миллелит снимает шлем, взъерошивает волосы и стирает с лица брызги крови. Моракс тут же отмечает, что был он совсем уж молод, но дрался отменно. — Да. Спасибо, что пришли, — теперь голос Чжун Ли звучал на его фоне непривычно хрипло. Копьё исчезает искрами. — Вы успели раньше нас на зачистку. Горе моему отряду. Позвольте представиться, — от тут же встаёт ровно, расправляет плечи, и копьё рядом сжимает крепко, — Капитан отряда зачистки. Но можно звать просто — Лань Фень. Так даже лучше будет. А улыбка у юноши тёплая, и глаза карие мерцали огнём. Он и правда чем-то напоминал героев прошлого. Сильный духом и телом. На его фоне затихшая Ю Чжань была такой… Блеклой. Испачканная в земле и порче одежда, мелкая дрожь. И эти серые глаза, которые смотрели на юношу… На Моракса она так не смотрела. Неуверенно, шаг за шагом, она идёт к нему. Шлем падает на землю. Юноша её узнаёт. И слова обоих застывают в груди одним глубоким вдохом. Холодно. Дождь не прекращает моросить. Скорей бы ливень. И только один единственный Бог стоял не двинувшись. Смотря за тем, как сильные руки обвивают тонкий стан, как утыкается в его плечо. Да, это смотрится как цельная картина. Так органично. И на своем месте Моракс должен был порадоваться воссоединению… Вот только в груди больно что-то бьётся, как от того факта, что Гуй Чжун свои переживания ему не рассказывала. Оказалось, он ничего о ней не знал. А может просто замечать не хотел? Моракс должен быть счастлив за Ю Чжань. Должен. Да, здесь его бессмысленные чувства не нужны. Как были не нужны на протяжении шести тысяч лет. * Это было безумно непривычно. Из-за нервозности и смущения Ю Чжань всё говорила и говорила, порой уходя совсем в комедию. А потом сама себя корила. Юноша только смеется. Смотрит тепло-тепло, поддерживая волну непринуждённой беседы. Но им приходится разделиться. Капитан на службе, обязан доделать свои дела с отрядом и клянётся, что отвоюет время её угостить. Найдёт на постоялом дворе. Сам хотел о многом поговорить. Конечно, Ю Чжань согласилась. Дальше они идут в полной тишине. А небо всё такое же серое. Возможно, это именно тот эгоизм, о котором говорила ранее Ю Чжань. Потому что иначе обязательно бы заметила, каким молчаливым стал Консультант. А может просто давала время успокоиться. Чжун Ли не знал. Он ничего не понимает. Его мысли в хаотичном раздрае, не собрать. Мысли о том, что конфликт между Цисин и Адептами всё сильнее накаляется. Тревога о том, что Сяо уже не справляется с демонами, иначе бы никакого нападения не было. В порядке ли Якша? А если он здесь, на постоялом дворе, увидит его? Узнает ведь моментально! И всё сводится к прочитанному. Возможно, чуточку эгоизма Ю Чжань сейчас ему простит. — Уходишь? — удивлённо переспросит девушка, забирая свои вещи из повозки с гробом. — Я договорился с сотрудником бюро о доставке тела. Госпожа Ху Тао уже должна быть там. У нас ещё есть время, — Чжун Ли смотрит на неё и одновременно совершенно не видит, — Ты ведь… Хотела с ним встретиться. Поговорить. А сердце предательски щемит от того, что он помнит. Неуверенно потирая лямку сумки, с поджатыми губами Ю Чжань будет ещё колебаться. — Я вернусь через час, — бросает напоследок Моракс, оборачиваясь к ней спиной. Шаг за шагом становился всё трудней, — Не переживай. А она будет. Вот к ним спешит знакомый юноша. Лань Фень без шлема и копья, но даже без этого вызывал чувство безопасности. Он обязательно за ней присмотрит. Так будет лучше. И конечно, он не заметит, как Ю Чжань будет смотреть ему в спину. Захочет рассказать — расскажет. Захочет довериться — доверится. Ему в след кричат: — Не опаздывай! Чжун Ли только украдкой улыбнётся, уходя в сторону руин их общей Ассамблеи. *** Mood: DAY6 — I Need Somebody Обед был вкусным. Очень. Этот паршивец помнил, как легко её задобрить. С раннего детства ничего не изменилось — сытая Ю Чжань, добрая Ю Чжань. А от переживаний аппетит так вообще принял необъятные масштабы. Лань Фень, впрочем, не отставал. При его работе питаться нужно хорошо, и благо, защитникам Ли Юэ здесь делали скидку. — Я тебя ненавижу, — бросает девушка хмуро, посасывая ложку в сиропе от миндального тофу. — Знаю. — А ещё ты самонадеянный индюк! — М, это что-то новенькое. Так меня ещё не называли. — Агх! Непрошибаемый балбес! Ты хотя бы представляешь, как твоя мать переживала, когда ты сбежал?! Ладно меня не жалко было, но её бы пожалел. Ты же единственный у неё. Юноша нервно посмеивается, пододвигая свою порцию сладкого тофу в её сторону. — Она до сих пор не знает, что я подался на службу. Придумал легенду о матросе в Гавани. Всё лучше, чем факт того, что могу умереть в любой день. Каждый месяц я отправляю ей деньги. Мы обмениваемся письмами. — И всё равно, — произносит Ю Чжань тихо-тихо, — Все эти четыре года… Ты… Не возвращался из-за меня? Со шумным вздохом юноша отставляет палочки в сторону. Аппетит пропадает. — Ю Чжань, — имя её теперь звучит так чуждо, так неправильно, но он решил позволить себе, — Я правда ненавижу себя за то, что остаюсь таким слабым. Но пойми… Я не хочу возвращаться назад. И я знаю, не имею права этого у тебя просить, но живи дальше. Именно поэтому я ушел и сжёг все мосты. Да, ещё тогда понимал, что должен был с тобой поговорить. Объясниться, а не так просто… Бросать. Но я надеялся, что так ты найдешь быстрее других людей. Лучше меня. Губы её сжимаются в одну тонкую линию. Лань Фень с удивлением и лёгким непониманием наблюдает, как тянется к сумке, роется в ней совсем мало времени… И кладёт перед ним его потухший Глаз Бога. — Я его всё это время хранила. Как напоминание. Может… Хотя бы сейчас у тебя найдется смелости забрать его себе? Они пытаются говорить так, будто между ними не было той страшной пропасти. Словно пытаются создать иллюзию тех светлых дней, когда трава была зеленей, а солнце теплей. Пытаются ещё хотя бы миг ощутить прошлое тепло. Но всё это иллюзия. И настоящая храбрость — взглянуть в глаза правде. Она соврет, если скажет, что не хочет вернуться к прежней жизни. Первая влюблённость остаётся первой. Разбитое сердце уже не склеить. Но то, что позволил ей понять Чжун Ли, заключается в одной простой правде. — Пока прошлое тянет тебя вниз, идти дальше ты не сможешь. Да, прошлое нужно отпускать. И я хочу перестать себя винить за то, что тогда произошло. Хах… Может нам было суждено встретиться вновь? Именно сейчас. Ради этого. * А Моракс ступает по выжженной солнцем траве, среди руин — всё что осталось от их дома. Он помнит каждую улочку, каждый дом. Он помнил, как одним днём всё это кануло в бездну. Помнит и забыть не может. Закрывая глаза, он видит её. Как вместе кропотливо работали над чертежами Ассамблеи Гуйли. Этот город они строили своими руками. Вместе. Когда Гуй Чжун стала меняться? После битвы с драконом Чи. После того как взяла на себя проклятие порчи. Почему тогда Моракс не придал этому значения? Гуй Чжун просила его не беспокоиться. Он и не беспокоился. Каким же он оказался дураком. То, что осталось от недавней битвы, так это кровь и трупы. Эта ностальгия нежеланна. Тяжесть копья в руке, всепоглощающий гнев и нечто животное, что осталось от его истинной элементальной формы. Что-то остаётся всегда неизменным. Гуй Чжун всеми силами пыталась сделать из него человека, но кажется, это невозможно. Возможно, ему не стоит пытаться отвоевать себе другую роль, не дарованной небесами и самой Селестией. Его удел — помнить. Его удел — защищать. Но теперь, раз пути назад нет, Моракс хочет ещё раз попытаться. И на этот раз он не настроен повторять прежние ошибки. — Значит Орден Бездны, да? Тишина вокруг ему не ответит. * Собственный Глаз Бога в руках теперь казался таким чужеродным. Он на ощупь вспоминает каждую завитушку золота, каждую точную грань. Когда-то он излучал золото и тепло. Теперь это просто кусок стекла. — Забавно, — глухо смеется юноша, не поднимая глаз, — Знаешь, когда взрослеешь, твои детские убеждения становятся такими смешными. Раньше я думал, что без Глаза Бога не смогу стать… Ну знаешь… Героем, которым ты меня всегда считала. Этого я тогда больше всего испугался. Разочаровался в себе и понял, что таким тебе попросту не нужен. — А я винила себя за то, что сломала тебе жизнь. Боялась повторения подобного и потому отстранилась от всех. Только недавно начала пытаться начать доверять людям. И самой себе. — Да. Я заметил, — кивает Лань Фень, смотря в сторону долины, — Точно! Извини за вопрос. Но ты с тем мужчиной… — Нет. Он просто помогает мне с похоронами бабушки. Не старосты деревни, той, что по матери. Ты её не знал. — Соболезную. Но всё равно, я удивлён. Так обрадовался, когда подумал, что у тебя есть такой надёжный возлюбленный. — Ой, — отмахивается раздражённо девушка, собирая опустошённые миски в одну стопку, — Не пытайся перевести тему. — Вы смотритесь вместе отлично, — подначивает парень. — Замолчи, умоляю! — Похоже, у тебя и правда есть свой определённый типаж. — Лань Фень, ты просто отвратительный человек! В нашей ситуации и ещё смеяться надо мной. Я на тебя Чжун Ли спущу. Он и так смотрит на тебя как на врага народа. — Ревнует? — Скорее уж не выносит некомпетентность нынешней гвардии милелитов. Был бы здесь Чайльд, он бы тебе такую лекцию зачитал о дисциплине среди Фатуи, и что у себя на родине такое допускать просто непростительно, — Ю Чжань помогает официанту уложить все тарелки на один поднос, — И это я не говорю про своего отца! Он бы точно начал ворчать, в духе «вот, раньше люди были лучше». И вообще, у нас время поджимает. Чжун Ли должен скоро вернуться. Нам ещё нужно успеть забрать урну с прахом дорогой бабули и добраться домой. Юноша смотрит на неё, подперев щеку кулаком, и любуется открыто. Напоследок, ещё немного. Ворчащая Ю Чжань, повзрослевшая, такая красивая-красивая. Неповторимая. — Ну, как говорится, куй железо пока горячо, — Лань Фень всё о своём, — Всё в твоих руках. — Прекрати! Агх!.. Бесишь в точности как Чайльд. Не рыжий разве что. Его янтарные глаза видны издалека. Ю Чжань вздрагивает, скорее собирается, беря в руки сумку. Пора. Консультант уже вернулся. Табурет из бамбука скрипнет, когда Лань Фень поднимется следом. Обойдет стол, пока Ю Чжань, милашка, так трепетно и волнительно ожидает возвращения мужчины. Он не выдерживает. Да, человек он отвратительный, чуточку больше ненависти и греха на душу погоды не сыграет. И он её целует. В щёку. Она оказывается теплой-теплой. — Я буду молиться, чтобы он тебя смог защитить. От Бездны и прошлого, — шепчет бесшумно, вкладывая свой Глаз Бога обратно в её похолодевшие руки. — Ты что… Не успевает. Консультант жёстко, даже слишком, хватает за запястье, и уводит как можно дальше от этого человека. Прочь. И только жар наперевес со стальной хваткой заставляет Ю Чжань всё продолжать лепетать оправдания. Чжун Ли забирает её тяжёлую сумку, Ю Чжань врезается в него по инерции, всё продолжая сжимать Глаз Бога в дрожащих ладонях. Его Глаз Бога. И что-то иррационально буйное взрывается в нём от этого вида. — Выброси, — жёстко приказывает Моракс, буквально в лицо рыча. — Нет, — машинальный ответ. Клыки во рту скрипят от напряжения. И в янтарных глаза разливается жидкое золото. Они будто светятся в тусклом свете бесформенных туч. Шорох золотой листвы сейчас казался таким тихим в сравнении с его тяжёлым дыханием. На кисти её уже расцветают синяки. Но ему всё никак не удаётся разжать пальцы. Сотни слов застревают поперек горла, застревают в зубах и не находят выхода. И только взгляд, яркий, с внезапным страхом. Хотя бы ты не оставляй меня. — Мне больно, — лишь вкрадчиво скажет Ю Чжань. Твёрдо, но одновременно с тихой заботой. Всё хорошо. Я не уйду. Чжун Ли ослабит хватку, но не отпустит. И только тепло его рук, таких болезненно сильных, станет внезапно таким трепетным. Словно в извинение он вновь проведет большим пальцем по тонкой коже, по наливающимся синякам. — Это ничего не значит. Лань Фень балбес, которого ещё нужно поискать. Он добрый, но когда дело касается «его людей», то случаются такие курьёзы. Хотя сам он их так легко отрезает от себя, — Ю Чжань осторожно высвобождает свою руку, прячет Глаз Бога в карман, и спокойно продолжает идти по дороге, — Давайте пойдем скорее. Нам ещё до деревни добираться. И вообще, вы ведь скорее всего даже не позаботились, где там остановиться? Буду надеяться, что папа ещё не переоборудовал мою комнату под мастерскую, иначе нам обоим придётся спать на веранде. Хотя, нам ведь не привыкать спать под открытым небом, да? Оборачиваясь, Ю Чжань не видит всесильного Бога. Она не видит непобедимого воина, который собственноручно пятнадцатую минутами ранее уничтожил ещё несколько лагерей демонов и шарящих в округе Ассамблеи магов Бездны. Ю Чжань видит одинокого, напуганного человека. — Чжун Ли… — Я же могу чуть-чуть побыть эгоистом? Она улыбается ему. Так, как не улыбалась Лань Феню. — Да. Но синяки вы будете сами объяснять моим родным. И раз уж сумку взяли, вы ведь не против понести её всю дорогу, верно? — Ю Чжань театрально взмахнула больной кистью руки. Её волосы собраны синий лентой, развевающаяся на ветру. Походка уверенная, только колени чутка подрагивают. Пятна земли и крови. Слегка взъерошенные волосы и неловкое потирание действительно болевшей кисти. Он смотрит на неё, и вспоминает самую первую встречу. С каждым днём Ю Чжань становилась невыносимо похожей на Гуй Чжун, и одновременно совершенно отличной от неё. А может просто за шесть тысяч лет он научился видеть и слышать достаточно отчётливо, чтобы услышать истинные чувства. Его истинные чувства. «…Сказ этот о прекрасной богине, желавшая познать все человеческие чувства. Горе, счастье, тоску и радость. Она узнала каково это любить как человек. И вместе с этим, взяла на себя великое бремя…» Гуй Чжун умерла человеком. Слабым, но научившимся любить.