Контракт с истёкшим сроком

Когда лужи и намытый морем мусор был убран, а толпы вновь вернулась на своё место, была назначена торжественная Церемония Вознесения самого Властелина камня. Каждый торговец шептался о скорых корректировках на курс моры, домохозяйки галдели о желании поглядеть на такое событие воочию. Дети на улицах играли с воздушными змеями, и каждый приезжий гость в Ли Юэ удивлялся, что смертные, по сути, заняли пост Архонта за своего почившего Владыку. Знакомые улицы заливало солнце. Двигаясь неспешно вслед толпе, Люмин поднимается на террасу Юйцзин. — Я искренне надеюсь, что все наши усилия будут стоить этого торжества! Летящая рядом фея то и дело отрывалась вперед, желая наконец поглядеть на украшенную площадь. — Полностью с тобой согласна, — тяжело вздохнула Путешественница, когда крутой подъем наконец закончился. Прошла неделя с момента битвы с Архонтом Вихрей. На данный момент вывод войск Фатуи шел полным ходом, но они, словно специально, делали всё слишком медленно. Постепенно в городе стали распространяться слухи о подозрительном инциденте в Золотой палате, что не зря Миллелиты недавно наложили запрет на деятельность войск Царицы. Люмин даже слышала, что в Банке северного королевства дела стали совсем плохи. Из-за смерти Моракса, который и занимался чеканкой золотой монеты, экономика находится в подвешенном положении. Цисин заявили, что найдут способ продолжить её выпуск, но они ещё не заполучили столько политического влияния, каким обладал Властелин камня. К слову, совместное участие с Адептами группировке Цисин дало не мало очков со стороны обычных граждан. Жаль, что не в глазах самих Адептов. — Кажется, у кое-кого дела совсем плохи… — внезапный шёпот Паймон вывел Люмин из размышлений. — Что, нам вновь придётся отсюда бежать? — Пх! Надеюсь, что нет, — прыснула фея, — Послушай людей, ты разве не слышишь? Из-за слухов теперь вся Гавань знает о нашем рыжем товарище. — Ох, правда? Всё верно. Чайльд с самого начала показал, что не намерен вести свои дела скрытно, по крайней мере, когда это касается драк. Людям не составила труда провести параллель с самым заметным Предвестником Фатуи в Гавани, и внезапностью всех произошедших событий. К удивлению Люмин, все эти люди были абсолютно правы. Кстати говоря, о Чайльде. Несмотря на то, что они были оба обмануты её мнение не изменилось. Не из-за того, что он Предвестник. Нет. Люмин не забудет о той страшной кровожадности, с которой Тарталья пытался убить Ю Чжань. После такого Люмин знала: каждая шутка или бахвальства Чайльда — правда. — Пойдём скорее. Ты слишком много внимания привлекаешь. — Я?! Люмин чувствовала взгляды на себе. Понимала, что её персона уже разлетелась благодаря молве, как спасительница Мондштата и Ли Юэ. Молоденькая девушка, в белоснежном платье и с золотыми волосами, сражающаяся наравне с Адептами. Кому же не захочется на придумать баек с её участием. Солнце палило страшно. В попытках спрятаться от него, Люмин с Паймон расположились у самого края толпы. Рядом с зарослями высокого бамбука, чья тень чуточку спасала от беспощадного солнца. Толпа галдела, выстроилась небольшая очередь к курильнице для благовоний, дабы выказать последние мольбы своему Богу. Гвардия Миллелитов стояла по периметру, следя за порядком на Церемонии. Небо над головой чистое, и только красные воздушные змеи, чьи хвосты тысячами цветных лент разукрашивали синеву. Пахло маслом шелковицы, которое они вместе с Ю Чжань готовили. Флаги развивались на лёгком ветру. Их узор блестел золотом, словно драконья чешуя или мора. Белый дым благовоний вился струйками. Чисто из эстетических соображений, они с Чжун Ли справились отлично. И пускай ответов нужных Люмин так и не получила, но причастность к такому красивому действию чуточку её удовлетворяли. И всё было бы прекрасно, не услышь она тихий смешок рядом: — Цисин умеют устраивать процессии с размахом. Люмин складывает руки на груди. — У тебя совсем чувства страха нет? Зачем пришёл? — тихо шепнула, даже не оборачиваясь. Краем глаза она видит знакомый красный шарф. — Ну, я в эту церемонию вложил немало сил и денег. Почему бы не полюбоваться. — Только не говори, что ты узнал цену деньгам. — Нет, мне просто нужен был повод. — Какая честность. Когда до Паймон дошло невнятное бормотание, она резко оборачивается и уже хотела закричать, но её останавливает этот рыжий поганец. Он с улыбкой прижимает палец к губам. А фея так и проглатывает язык. Выражение лица Люмин стало серым. Она не может его просто проигнорировать, Чайльд добьётся своего любыми способами. Так пусть хотя бы будет тихо стоять и не привлекать к себе внимания, раз уж пришёл сюда. Сам же Тарталья только смеется. Ему с высоты своего роста было лучше видно происходящее в центре площади.  — Послушай внимательней, принцесса. Миллелиты объявляют, что никакого убийцы нет. Так что, бояться мне нечего. Но я всё равно признателен за твою заботу. В ответ ему только нервно прыснули. Всё верно. Люмин слышит, что гвардеец, судя по форме высокопоставленный, объявляет причиной смерти — время. Люди в толпе шепчутся активней. Разумеется, им легче поверить в виновность подозрительного рыжего парнишки, чем в смерть от старости. — Сенсей не придёт? — Не знаю. Сам бы у него и спросил. Или ты на него тоже обиделся? — раздраженно бросила Люмин. Тарталья упирается руками в бока. Он опускается взгляд на Путешественницу с придиркой. — Никак понять не могу. Ты не выспалась? Тебе палец в рот не клади. — Только попробуй. Я тебе руку по локоть откушу. Чайльд только закатывает глаза. По её лицу стало ясно, что приняла это выражение всерьёз. На самом деле Люмин помнит, в каком состоянии был Чайльд, когда в тот злополучный день Синьора и Чжун Ли покинули кабинет. Помнит эту злость и досаду, но на его счёт не приняла. Ей тоже было обидно. Все усилия, которые были приложены на победу — оказались напрасными. Точнее, просто ширмой. Но вот прошла неделя. Гавань вновь стала прежней, заметно только отсутствие Нефритового дворца над головой нет. Люмин невольно поднимает взгляд. Она смотрит на голову Чайльда, на его непослушные рыжие волосы и веснушки. Маски до сих пор нет. Это немного смущало. Её не хватало привычному образу Предвестника. Сам же Тарталья глядел куда-то далеко. Он прищуривается из-за бликов солнца сквозь крону бамбука. По нему видно, как сильно ему хочется подойти, но сдерживается. — Как дорогуша? Такой простой вопрос ставит Люмин ненадолго в ступор. А затем злит. Сильно. — Ты знаешь, в каком она должна быть состоянии, — спокойно, но твердо ответила Люмин. — Это была честная дуэль. Она знала, на что шла. — Тогда перестань делать вид, что тебе не всё равно. Тарталье не нашлось, что на это ответить. На том они и умолкают. Их накрывает шум толпы, но тот, в скором времени затихает. Раздаётся вдалеке голос Воли небес. Фея оживляется, возвращается к подруге и, дергая её за руку, зашептала: — Пошли подойдем поближе! Вдруг и про нас что интересного скажут. Давай, давай. Нечего с ним болтать как старые друзья. Люмин и не сопротивляется. Протискивается сквозь толпу и выходит на первые ряды. Наконец она видит ближе всего стоящую к ней Гань Юй, взгляд у которой немного потерянный. Замечает Кэ Цин, которая с гордо поднятой головой стояла позади Воли небес. Сама же женщина говорила прощальную речь, полной веры в народ и светлое будущее, к которому продолжат стремиться несмотря на такую потерю, как Архонт. И удивительно, Люмин в это полностью верила. Воодушевлённая толпа послушалась, поверила в Цисин, хотя эта вера ни раз ещё пройдёт проверку на прочность. Но Люмин хочется верить. Она с улыбкой встречается взглядом с Гань Юй. Адепт словно просыпается, и подаёт знак. — Желает ли Нефритовое равновесие добавить что-нибудь? Кэ Цин тоже вспоминает о первоначальном плане. Заметив Путешественницу, девушка поспешила прямо к ней. — Пойдем, Люмин. Это время для тебя. Сама же Путешественница шокировано замирает. Кэ Цин берет её за руку, Паймон под вторую, и вместе они выводят девушку в самый центр, подле самой Нин Гуан. Та тоже кротко улыбнулась, только рубиновые глаза блестели. Толпа загудела. С холодным потом Люмин понимает, что её опасения в итоге подтвердились. Теперь уж точно вся Гавань будет знать в лицо. — Вклад, который ты привнесла в победу над общим врагом, сложно переоценить. Все мы в долгу перед тобой и твоим отважным сердцем. Ли Юэ Цисин не остаются в долгу. Выбирай любую награду. Она тобой полностью заслужена. — Ох… — только и удаётся выдохнуть Путешественнице. Её взгляд бегает по цветастому окружению. Стук сердца тонет в шуме радостной толпы, а пытливые взгляды так и норовят пробраться под самую кожу. — Мне бы не помешала помощь расклеить плакаты о пропавшем человеке. Внезапно Нин Гуан смеется в голос. — Давайте же все вместе поблагодарим нашу отважную героиню. Толпа взрывается овациями. Доносятся просьбы дать интервью журналисту, знакомая Ин Эр двусмысленно щурится, а там, вдалеке, в круглой арке Люмин замечает рыжую макушку. Тот только помахал на прощание. Чувствовала ли сама Люмин заслуженность таких почестей? Сложно сказать. Но, решив подыграть Цисин, она не стала сопротивляться. Вместе с ними она участвует в самой Церемонии Вознесения, как и каждый здесь присутствующий. Являясь по сути похоронами, действие это было вовсе не печальным. Играла музыка, люди общались, и, если верить слухам, скоро должны прийти петь оперу о подвигах Властелина камня. Но Люмин не участвует во всем празднестве. Только коротко переговорив с Нин Гуан о высказанной просьбе, которая успокоила Путешественницу, отправилась обратно домой. — Думаю, нам пора возвращаться. — Что? Уже? — возмутилась Паймон. — Вспомни, мы изначально сюда пришли просто проследить за Церемонией, и всё. Давай скорее, по случаю праздника я приготовлю что-нибудь вкусненькое. — Правда?! Отлично! Тогда Паймон уже уходит. Когда же Люмин удается протиснуться к выходу с террасы, она замечает знакомую фигуру краем глаза. Эта незначительная деталь заставляет остановиться. — Паймон, лети домой без меня. Фея притормозила, резко оборачиваясь.  — Это с какой стати?.. А… — она тоже заметила его, — Тогда я полечу вперед и скажу, что всё прошло хорошо. Она ведь наверняка переживает. Люмин кивает, и они с подругой расстаются. Соблюдать нейтралитет, когда два твоих друга в ссоре, крайне тяжело. Люмин приходилось буквально разрываться на куски. Ю Чжань, которая стала сама не своя после событий в Золотой палате, и бывший-архонт, действующий исключительно в своих интересах. Что касается самого Чжун Ли… Мужчина понадеялся на понимание. Да, Люмин не разрывала демонстративно связь, продолжала ему помогать с Церемонией даже когда первоначальной цели в этом уже не было. Однако, каждый раз смотря на его спокойное лицо, она видит не Консультанта похоронного бюро, а Бога, который одним взглядом может заставить пасть на колени. И пускай Люмин знала, что он никогда так не поступит… Сделав глубокий вдох, Путешественница решается подойти. Чжун Ли стоял на панорамной площадке, вид с которой открывался отличный. Он оставался всё это время в стороне от процессии. Слушал речь Воли небес, наблюдал за реакцией простых людей. И конечно, не заметить Люмин он не мог. Когда девушка к нему подходит, мужчина приветливо улыбается. — Рад встрече. С последнего раза Чжун Ли не изменился. Внешний вид был как всегда безупречный, волосы ерошил морской бриз, а глаза янтарные блестели на солнце. И улыбка у него была, удивительно, очень искренняя. — Хотела поинтересоваться. Как вам собственные похороны? — Превосходно. Я рад, что к этому делу приложили руку столько моих друзей. Люди не скорбят, в них нет страха за своё будущее. Могу ли я желать большего? У Люмин не находится, что на это ответить. В её голове слишком много мыслей и фраз, которых лучше не озвучивать. — Я заметил, ты была не очень рада выказанным почестям, — подметил тактично Чжун Ли, — Ты рассчитывала на что-то иное? — Да, — отвечает Люмин честно, — Я не думала, что моё путешествие в Гавань закончится… Вот так, — она разводит руками в воздухе. — От чего же заканчивается? Оно только начинается. Ли Юэ таит много секретов, которые могут тебе открыться. — Я не об этом, Господин Чжун Ли. Мужчина понимающе вздыхает. Люмин смотрит на панораму города, уже наизусть зная улицы и даже окна домов. Теперь этот город стал таким знакомым. — Мне жаль, что я ничем не могу помочь. Мне ничего не известно о твоём брате. Если мне удастся узнать информацию о нем, я тебе, разумеется, тут же сообщу. Но уверен, тебя в этом заверяют не первый раз. — Верно. И мне тоже жаль. Но в это нет ничьей вины. Просто немного разочарована. — Я твоих ожиданий не оправдал, да? Люмин кивает. Чжун Ли хмурится. Он задумывается глубоко, потирая подбородок пальцем. Спустя короткое молчание, бывший-архонт отважился на просьбу: — Возможно, это будет слишком личным, но позволь узнать. Каким в итоге я стал в твоих глазах? — Как Адепт? — За этот вечер мне предстоит услышать ещё много опер о подвигах Властелина камня. Так что, мне интересно услышать, каким ты видишь меня человеком. Люмин отвечает почти не задумываясь. — Ох, будь моя воля, я бы с такими точно не связывалась! — но сказано это было не в серьёзно. Смех раздаётся звонкий, чистый, даже немного нервный. — Но я буду надеяться, что у вас жизнь среди людей сложится вполне приятная. Вы заслужили отдых, даже несмотря на все поступки. В ответ ей улыбаются. Кротко, с ярко выраженным сожалением в глазах. Чжун Ли прячет руки за спиной в привычном жесте, и смотрит куда-то наверх. Там, над головой, вились разноцветные ленты. Солнце ярко светило. Оно совсем скоро коснётся плоской верхушки горы. — На самом деле… — замялась Люмин. Она пытается подобрать нужные слова представляемому образу в голове, но получается это с трудом. — Если говорить откровенно, то мне так и не получилось вас понять. Хах… Так посмотришь, и на вашем лице видна вся мудрость прожитых лет. Вы легко управляете людьми, читаете как открытую книгу, но в тоже время… Не знаю… Как бы выразиться… Чжун Ли терпеливо слушает, не подгоняет и всё продолжает сдержанно улыбаться. — Мне сложно понять, что лично вы хотите. Что движет вами. У людей вполне прозаичные желания: деньги, власть, любовь. Но вы… Мужчина хмыкнул. — Всё что желали смертные — было моими обязанностями. Ох, действительно. Люмин вновь вспоминает, что перед ней на самом деле не милый консультант, а тот самый Моракс, который наблюдал за становлением своей нации. Всё же, ей пока что тяжело слить в голове эти две личности воедино. — Да, теперь вы понимаете, как тяжело жить без моры? — решает отшутиться Люмин. — Теперь будет затруднительно без финансовой помощи Чайльда. Что желают Боги? Процветания своему народу. Но что желанно для их настоящих сердец? Люмин этого понять совсем не может. Что Венти, который изначально не следил за Мондштатом настолько пристально, как делал это Моракс за Гаванью, но в нужную минуту всегда оказывался рядом. Сложно было поверить в реальность происходящего. Ещё было сложнее понять, что испытывает Бог будучи на собственных похоронах. Чжун Ли улыбался. Всё в нем говорило о наступившем умиротворении. Но что-то Люмин подсказывает, что бывший-архонт сам не знал ответов на свои вопросы. Сложно начать желать для себя, когда всё время был верным наблюдателем. — Господин Чжун Ли, — зовёт его Путешественница в конце их непродолжительной беседы, — Вы уже знаете, что будете делать дальше? — Пускай груз ответственности с меня спал, но у меня осталось много незаконченных дел. Разберусь с ними для начала. — А потом? Чжун Ли загадочно улыбается. — Постараюсь наверстать упущенное. — А как же Ю Чжань? — в итоге не получается сдержаться у Люмин. — Я говорил именно о ней. Взгляд, которым одаривает её Чжун Ли, заставляет щёки слегка зардеться. Эта ухмылочка, прищур. Люмин мрачно хмурится. — Я не хочу лезть в ваши отношения, но убедительная просьба, Господин Чжун Ли… — Прости меня, если тебе так не удобно от нашей с Гуй Чжун паузы, — он оборачивается к ней полностью, и смотрит с полной вовлеченностью, — Если всё настолько плохо, я тут же направлюсь к ней. — Нет, — останавливает тут же Люмин, — Не стоит. Я просто хочу напомнить вам. О том, что у вас есть Ю Чжань, и вы не должны её так же бросать в открытое плаванье, как Гавань. Хорошо? Когда Чжун Ли считает, что в нём больше нет необходимости, он уходит. Вот каким Люмин видит его человеком. * Перед тем, как возвращаться, Люмин решат зайти в Хижину Бубу. — Добрый день, Господин Гуй. Мужчина, заслышав голос посетителя, выходит из подсобного помещения к стойке. — Рад видеть, Госпожа Люмин. Вы за травами, верно? Сейчас, минутку. Я быстро, — и тут же испаряется, словно и не было. Люмин озирается по сторонам в лёгком недоумении. Никого не было, и даже Цици, которая обычно была поблизости, не наблюдалось. Лечением обычных граждан в Гавани занималось именно это место. Люмин сюда приходит за лекарствами для Ю Чжань, приём которых следит сама же Люмин. Как оказалось, когда Ю Чжань погружалась в своё дело, она ничего не замечает, даже течение времени и собственные силы. Позади послышались шаги. Путешественница вздрагивает невольно, встречаясь с неживым взглядом. — Ох, Цици, это ты. Девочка проходит с улицы мимо Люмин, за прилавок, и опускает большую корзину на столик. Сама корзина стала вдвое больше неё самой. — Я не знала, что ты выходишь из Хижины. — Сегодня нет той страшной девочки. Сегодня… Сегодня… Что сегодня? — Церемония вознесения? — Наверное… Когда проводят похороны, она не докучает Цици. Цици любит похороны. Люмин только мило улыбается, сдерживая нервный смех. — Вот как… Травник Гуй наконец выходит с несколькими свертками. Он опускает их на стол, вписывает в учетную книгу и принимается связывать свертки с травяными сборами жгутом. — Сегодня меньше обычного, — подмечает Люмин. — Да, да. Господин Бай Чжу считает, что выздоровление протекает быстрыми темпами. Можно уже переходить к восстановительным нагрузкам. Рекомендуются прогулки у моря. Так же, здесь сбор успокоительных трав. Заваривайте по инструкции перед сном. Всё остальное я написал. Вот, — он протягивает связку. — Постойте. А откуда вы узнали про кошмары? Я только попросить хотела… — Лечением заведует Господин Бай Чжу. Я следую его указаниям, — немного растерянно ответил травник. — Правда? Ладно. Всё равно спасибо. Цици, до встречи! Девочка не отреагировала, только продолжила разбирать свою корзину. Господин Бай Чжун настолько гениален в лечении, что предвидел такое развитие событий? После того, как Ю Чжань несколько дней к ряду проспала, её сон стал неспокойным. Люмин думала, что это из-за ноющих по ночам ран, но как сама сказала Ю Чжань, это просто нервы. Она слишком эмоциональная. Было обидно такое слышать. Ю Чжань действительно много пережила. То, что её мучают кошмары — ненормально. Вот почему Люмин хотела попросить помощи. Как оказалось, даже просить не пришлось. Такое совпадение заставляет Путешественницу задуматься. На самом деле, жить вместе с Ю Чжань было вовсе не хлопотно. Её дом был достаточно большим, у Люмин была собственная спальня. Паймон хотела отжать третью, но, когда узнала, что она принадлежит покойной бабушке, сразу передумала. Эту идею предложила первой сама Ю Чжань. У Люмин не было где ночевать, вот и предложила она кров до момента, пока Люмин сама не захочет уйти. Наверное, им просто было обоим одиноко. — Паймон, ты двери не умеешь закрывать? — возмутилась Путешественница с порога. Входная дверь была не закрыта. — Так мы тебя ждали! Зачем сразу Паймон обижать?! — прокричала фея из зала. Люмин усмехается, но дверь за собой всё же закрывает на замок. Сейчас в доме Ю Чжань был полнейший бардак. Почувствовав прилив сил, она принялась перебирать весь дом. Люмин с ужасом наблюдала как все шкафы, ящики и антресоли опустошались, и в итоге принялась помогать. Содержимое девушка разбирала, решала, что нужно оставить, а что отдать в другие руки. — Госпожа Лан была бы в ужасе, — сказала Жоу Фень, когда увидела. — Отдадим их владельцам, которые оценят по достоинству. Лучше так, чем будут пылиться. Люмин уверена, что все эти мелочи, гравюры и чайные сервизы стоили половину состояния Госпожи Лан. Но Ю Чжань была непреклонна. Когда же Путешественница возвращается с Церемонии вознесения, квартира стала удивительно пустой. Появилось больше пространства. Перестало ощущаться, словно ты находишься в антикварной лавке. Паймон налету держала длинную гравюру, а Ю Чжань осторожно её сворачивала. — Ты вернулась! Добро пожаловать, — она улыбнулась. — Смотри, мы уже много сделали! — радостно воскликнула фея. Она показывает на пирамиду из упакованных в кофры картин. — Да, спасибо Паймон за помощь. Без неё я бы так быстро не управилась, — Ю Чжань берет последний кофр. — Вот видишь! Паймон самый полезный помощник! Ю Чжань только смеется, кладя на верхушку последнюю картину. Весь большой обеденный стол был заставлен резными ящиками. — Ты всё же решила избавится? — тихо спросила Люмин. Девушка встрепенулась. — Избавиться? Нет. Я поговорила с Жоу Фень, и мы решили всё это добро продать на аукционе. Благо, Нин Гуан согласилась помочь с этим за небольшой процент. На вырученные деньги покроем финансовую дыру, которая сейчас в бюджете Глазурного павильона. Как по мне, план не плохой на первое время. Как думаешь? Ю Чжань стала носить белую традиционную рубашку. Она окутывала её тело словно облако. Широкие рукава свободно спадали вниз. Она не подпоясывала её юбкой или поясом, потому что ещё было слишком больно нажимать на раны, но уже могла свободно перемещаться по квартире. Травы и мази Бай Чжу творили чудеса. Её лицо ещё было немного припухлым. Глаза восстановились, только синяки оставались пугающе-желтыми. Но скоро и они пропадут, и останутся только белые шрамы. — Как твоя рука? — спросила Люмин, подходя ближе. Связку трав из Хижины кладут на один из многочисленных ящиков. — Болит ещё, когда я слишком напрягаю. Но Паймон помогла. Ничего страшного, — отвечает Ю Чжань с улыбкой. Она не вырывает руку, когда Люмин задирает рукав и придирчиво её осматривает. Повязка скрывала гематому. — После обеда её ещё раз перевяжем. — Да, конечно. Спасибо тебе ещё раз. Мне не передать словами, как сильно я тебе благодарна. Люмин только хмыкнула. * У них двоих сложились довольно странные отношения. Люмин знала о необычном происхождении Ю Чжань, но сама девушка попросила звать себя именно этим именем. Сказала, что она живет именно этой жизнью. Не хочет, чтобы Люмин видела в ней кого-то другого, чужого. Путешественница была наблюдательной, и заметила некоторые странности. Ю Чжань теперь стала немного рассеянной, при этом концентрировалась на каких-то вещах слишком сильно. Вся она словно постарела на несколько лет в Золотой палате. Люмин чувствовала свою вину за это, но Ю Чжань успокаивала. — Всё это — так запутанно. Так что давай для начала займёмся делами, которые не требуют отлагательств. Управляющая Глазурного павильона, когда впервые увидела израненную Ю Чжань, едва в обморок не упала. Люмин мало того, что приходилось за одной, так и за второй ухаживать. Но женщина была не из робкого десятка, и сразу всё поняла. Пускай Ю Чжань не стала говорить ей о своём втором имени. После обеда, вкусного и сытного, Ю Чжань сообщает новость. — Моя мама приедет завтра. — Ох. — Стой, у тебя есть мама? — удивленно пискнула Паймон. — Ну конечно. И папа тоже. Но он останется с бабушкой в деревне. А мама приедет завтра, с матушкой Лань Феня. На похороны, — голос её, как бы не старалась, дрогнул. Люмин вздохнула. — Значит, нам уходить? — Нет, что ты. Есть ещё свободная спальня. Я тебя не гоню. Просто я ей не сообщала. Ну… — она развела руками и показала на себя, — Всё это. — Синяк можно скрыть косметикой. А вот рука с твоим животом… — Да нет, я не про это. Маму это не испугает, она поймет, — она кусает губы, — Я собиралась туда пойти. Этим всё и было сказано. Люмин постукивает палочками по тарелке, пока Ю Чжань левой рукой с вилкой доедала овощи. Тишину прерывает фея. — Может быть не стоит? Ты ранена, и тем более… — Цисин смогли объяснить эти жертвы несчастным случаем. Всё же, шторм был очень сильным, и ситуация была очень напряженная. И не стали сообщать причастность к Фатуи. Понимаешь, почему. Поэтому похороны будут не торжественными. Воспользуются шумом по поводу Церемонии вознесения. О них даже никто и не узнает. — С тобой сходить? Ю Чжань умолкает. Они находятся в маленькой кухне, небольшое окно которой выходит на западную сторону. Виднеется золотая крона, зеленая черепичная крыша и маленький кусочек неба. — Если тебя это не затруднит. На том они и договариваются. Люмин за эту неделю успела навести некоторые справки. Да, ей приходилось отлучаться на довольно длительный срок. Она как-то раз, по дороге в Гавань, встретилась с учёной. Она изучала долину Гуйли и саму богиню Гуй Чжун. К ней Люмин и направилась, чтобы расспросить. Как оказалось, упоминаний об Архонте Пыли почти не осталось. Но что известно было хорошо, так величественные руины, простирающиеся от моря до самого Заоблачного предела — её творение. И времена эти были такими далёкими, что Властелин камня был молод даже по людским меркам. Ассамблея Гуйли была развита куда сильнее чем любые поселения тех времен. Здесь правило два Бога, и был это самый крепкий оплот человечества. Но он не выстоял. Что-то случилось, страшная трагедия, что Богиня погибла, а выжившие люди ушли на юг. Так и была основана Гавань Ли Юэ. Люмин теперь понимает тот странный механизм, к которому привёл Чжун Ли в поисках кокосовой козы, и почему именно к нему. Но это не избавило Люмин от вопросов. У Ю Чжань были родители. У Ю Чжань большая семья, родная. Её кости ломаются, в жилах кровь. Тогда каким образом она могла быть погибшей Богиней? — Я не знаю, — честно ответила Ю Чжань, — Но сейчас я живу другой жизнью. Сейчас нужно подумать о настоящем. Люмин, сопоставив слова, понимает, что они с Чжун Ли всё же поговорили. И это кажется даже разумным. Сначала дела личные, затем уже отношения между собой. Так почему это так волнует саму Люмин? День, когда приехала Госпожа Ю, наступил очень скоро. Её дочь упрямо настаивала пойти встречать прямо у ворот в Гавань. Нужно было ей и всё. Ю Чжань не писала матери, она не знает всей ситуации. Поэтому она считала своим долгом сказать это лично. И было важно именно для неё. Ю Чжань планировала рассказать всё. Экипаж прибыл в сопровождении Миллелитов, что сразу показалось странным. — Сейчас мы не можем обеспечить полную безопасность тракта. Поэтому, на данный момент ограничен путь для торговых и пассажирских экипажей. Но это не на долго. Ю Чжань тяжело покачала головой. Похоже, последствия всей этой заварушки придется разгребать ещё очень долго. Но вот из повозки выходит Госпожа Ю, невыносимо похожая на свою покойную мать. Женщина шагает уверенно к своей дочери, и окидывая её придирчивым взглядом с головы до пят, тяжело вздыхает. — Я ведь знала… С первого взгляда могло показаться, что Госпожа Ю её осуждает. Но нет. Когда дочь подходит в плотную и просто обнимает, женщина не ругается. Она как настоящая мать обнимает осторожно, боясь потревожить раны, и целует в макушку. Ю Чжань держалась долго. В тот момент она дала воле слезам. Как бы не храбрилась, но всё это действительно сильно ударило по ней. Эту рану будет излечить не так просто. Как оказалось, департамент по делам граждан выплачивает родственникам погибших Миллелитов приличную сумму. Но на деле, престарелой матери Лань Феня они были не нужны. Ей обеспечили экипаж и проживание, как и нескольким других семей, которые жили, кто в Мондштате, а кто даже в Сумеру. Расходы на похороны так же взяло Цисин. Когда Госпожа Ю оказывается дома, первым что она говорит: — Здесь стало свободней. Разместилась женщина в пустующей спальне. Ю Чжань заранее всё оттуда убрала. Все старые фотографии, личные вещи. Собрала по коробкам, и в итоге передала матери. На её усмотрение будет решать, что с этим делать. Женщина поблагодарила за труды, похвалила дочь, и отправилась отдыхать. Дорога была изнурительной. Уже ночью, перед похоронами, Люмин сидела в комнате Ю Чжань и обрабатывала её руку. — Выглядит лучше, — тихо отметила Путешественница, — Всё ещё болит? — Думаю, палочки держать уже смогу. — Это хорошо. Паймон тоже отправилась спать. Гавань погрузилась в ночную тишину, и только легкий ветер колышет занавески в открытом окне. — Как твои сны? Травы помогают? — Не знаю, — честно ответила Ю Чжань, — Кошмары они ведь такие. Прокручиваешь в голове одно и тоже. Думаешь, как бы поступил иначе. Какие слова нужно было сказать. Но просыпаешься, а всё совсем иначе. — Что тебе снится? Ю Чжань не отвечала долго. И только когда Люмин начала собирать все принадлежности обратно в ящичек, набралась смелости. — Тарталья. Насколько сильно я злилась, и насколько сильно продолжаю. Чжун Ли. Как я не смогла вовремя до него достучаться, — она закрывает глаза, ресницы дрожат, — Это ведь далеко не первый раз, Люмин. Я помню жизнь стольких лет, и всё равно мудрости мне это не дало. Я не знаю, как мне быть. Я всегда стараюсь для общего блага, но теперь не знаю, вдруг всё же это был мой эгоизм. Может быть, я просто бегу, под видом праведного поступка? Я не знаю. Не знаю. Ю Чжань делает прерывистый вдох. — Я столько хочу сказать. Столько сделать… Но мне слишком страшно услышать ответ. Я понимаю каким он будет, и всё равно, мне страшно. Я не хочу слышать ответ. Люмин понимает, что Ю Чжань совершенно другая. И Люмин очень страшно сказать что-то не то. Потому что несмотря на все перипетии, ей удалось сохранить себя целой. Произошедшее — не слишком большая потеря, когда не привязываешься. А вот Ю Чжань… — Может быть, ты попробуешь написать письмо? Если ты так боишься услышать ответ. Ты можешь его не отправлять. Это поможет сформулировать мысли и даст понять, как тебе быть дальше. — Если бы ещё рука была цела, то обязательно. Люмин неловко смеется, но решает на этом закончить. Ю Чжань рассчитывала, что с приездом матери станет легче. Нет. Это не сработало. Стало только труднее. Спалось ей в ту ночь неспокойно. * — А моё платье подойдёт? — Да, вполне. И ты Паймон можешь не переодеваться, — ответила Госпожа Ю. — То есть, хотите сказать, что мы ходим в траурных одеждах? — К белому цвету демоны меньше пристают, — поясняет Ю Чжань. В Ли Юэ было много традиций, связанных с усопшими. К примеру, белый траурный цвет. Но так как идут они на похороны не родного человека, соблюдать их всех нужды нет. Поэтому они не пошли с основной процессией от самого похоронного бюро. На самом деле, Ю Чжань не понимает, как она смогла отважиться перед его телом под покрывалом. Потому что теперь, представляя резной гроб из темного дерева, ей становится плохо. — Так как проводит церемонию сама хозяйка, не думаю, что злые духи посмеют сунуться, — обнадёживающее подбадривает Люмин Госпожа Ю, — Главное сжечь после побольше бумажных денег. — Сжигать деньги?! — возмутилась тут же Паймон. — Они не настоящие, расслабься, — бросила Ю Чжань немного грубо. Она была сама не своя с самого утра. И понятно, никто её не осуждал. Но даже привычная забота, в духе «уверена ли ты, что пойдешь», вызывала приступы агрессии. Вот теперь Люмин узнавала Ю Чжань. Госпожа Ю умело сводила эмоции дочери в нужное русло, что позволяло Ю Чжань продержаться достаточно долго. Само сожжение было в действительно живописном месте. Мыс, с которого открывался панорамный вид на всю Гавань. Места было здесь много, и добираться было просто. Большего и не нужно. Когда отправляются в путь, процессия ушла уже далеко вперед. Не было видно гробов, только блики людей в белом на холме. Им нужно было поторопиться. — Ты не вся в белом. Специально? — тихо шепнула Госпожа Ю, — Я думала, ты больше всех будешь соблюдать традиции. — Не хочу верить, что мы действительно идем их хоронить. Не знаю, имею ли я вообще права идти провожать его в последний путь… — Ему было бы приятно знать, что есть люди, которые его будут помнить. — Не такой ценой. Когда они поднимаются на холм, Ху Тао уже провела все нужные церемонии. Очищение, освещение пути усопшим. Пахло шелковицей. Госпожа Ю передаёт стопку жертвенных денег дочери, Люмин и Паймон. Последняя с такой жалостью на них посмотрела, пускай и знала, что они не настоящие. Им нужно было пройти мимо толпы в сторону, где был специальный алтарь с горящими углями. Слышен плачь. Причитают, скорбят. Это тоже традиция. Чем громче, тем лучше. Чтобы каждый покойник услышал, что они были дороги кому-то. Только вот у Ю Чжань голова только сильней начинает болеть. — И как? Прямо так все кидать? — спрашивает фея. — По одному. Люмин понимающе кивает. Это был довольно странный ритуал. Паймон так вообще не понимает для чего. У Ю Чжань же лицо стало совсем непроницаемым. В серых глазах отражалось пламя. Один за другим. Когда руки их стали пусты, они стали отходить назад. В этот момент Ю Чжань зачем-то всё-таки посмотрела на гробы в ряд. На дрова, обложенные вокруг них. На Ху Тао. И на Чжун Ли. После этого всё стало как в тумане. Она не помнит, как вспыхнуло пламя. Только истошные крики матерей и отцов, которые потеряли своих сыновей. Ю Чжань слушает, не может перестать слышать, и понимает, что беззвучно плачет. Словно сквозь вату она чувствует прикосновение Люмин. Она видит рыдающую Паймон. Как протирает свои глаза родная мать. Костёр будет гореть долго, даже несмотря на то, что пламя сильное и волшебное. Его жар разносит ветер. Печет лицо, высыхают слёзы и вновь стекают. Ю Чжань не хочет это помнить, но старается стойко выдержать. Ей искренне хочется всё выкинуть из головы, но образы, воспоминания — всё белым шумом наваливается. И крики, крики, крики. Она тоже помнит, как горло драло от криков в Золотой палате. — Не думала, что ты отважишься прийти, — послышался рядом задорный голос, — Что у тебя лицо такое скорбное, словно на поминках. Я обещала, я выполнила. Всё будет хорошо. Нечего больше плакать. Всё сама знаешь. — Знаю, — сипло ответила Ю Чжань. — Ну так. Хах, ещё и Люмин привела с собой. Ну дела. Ты не думала, что по отношению к ней, это будет слишком жестоко? — А? — Она его никогда не знала, но ты заставила её сжигать жертвенные деньги. Она ведь делает это, чтобы твоя скорбь была не такой сильной. Так что улыбнись! Хочешь, анекдот расскажу? Хотя, что рассказывать, вы вдвоём сами как анекдот. Ты знаешь, что этот старик меня к тебе не хотел подпускать! Я планировала тебе обеспечить первоклассный сервис, а он заставил меня работать! Я ему за что деньги вообще плачу? — Что?.. Ю Чжань была явно не в том состоянии, чтобы понимать сейчас Ху Тао, но её план сработал. Она отвлеклась от своей черной дыры. Гнев и раздражение, тоже неплохая эмоция. Помогает выжечь всю гадость из своей души. Ху Тао знает. — Я говорю, что это абсолютно возмутительно! Я поговорить с тобой хотела, а ты вот как раскисла. Смотри, чтобы твоя душа совсем не ослабла, от таких терзаний всё может быть. Ладно, так и быть. Если ещё клиентов приведешь ко мне, скидку тебе сделаю. Может быть, месячный абонемент? — Ху Тао! — не выдерживает Ю Чжань и кричит. Её голос срывается на писк. Только вот сама Ху Тао не останавливается. Резко берет её за плечи и насильно разворачивает. К огню. Пылающему костру. А там, за языками пламени, сквозь воздух плывущий рябью, она видит знакомый силуэт. Казалось, он даже не сдвинулся с места. Спустя время и несколько ударов сердца Ю Чжань понимает — он смотрит на неё. А затем спешно отворачивается, продолжая говорить с родственниками усопших. Внутри неё и так бардак, а после этого всё нутро жаром обжигает. Словно углей раскалённых проглотила. От запаха шелковицы, который перебивает запах горящих трупов, голова идёт кругом. Ю Чжань спешно вырывается. Ху Тао смотрит в её глаза, неотрывно, пугающе. Словно пытается что-то увидеть, и что самое страшное, Ху Тао видела. Ей нужно было вывести Ю Чжань на настоящие эмоции, а не на пассивный плачь. — Это действительно странно. Куда делось эхо? Я только сейчас заметила. От кучи бессвязных слов она просто не выдерживает. Обходит стороной. Слышит вдогонку смех Ху Тао. Ю Чжань бежит. От матери, от Люмин с Паймон. От костров. От рыдающей толпы. Пока она бежит к обрыву, ветер резко переменился и её накрывает дымом. Это словно становится чертой.       OST Arrows to Athens — Dust and Gold Ю Чжань тут же выходит из этого облака, но уже белая, как мел. В её глазах стоял настоящий ужас. В итоге, она оказывается достаточно далеко, чтобы перестать так чётко слышать рыдания и этот проклятый запах шелковицы. Запахло морем. Ветер свежий. Она им надышаться не может. Пытается избавить лицо от волос, которые успели отрасти. Ей хочется умыться и смыть всё это с себя. Зачем она сюда пришла? Кому что пыталась доказать? Она ведь уже простилась с ним, там. Так почему она стоит здесь? Она действительно заставила Люмин и родную мать отправиться вместе с ней, но теперь вновь бежит. Снова сбегает и не может ни видеть, ни слышать. Ей хочется закрыть глаза и оказаться в месте лучшем. Почему она здесь оказалась? Потому что несмотря на сказанные слова в никуда, её это продолжает терзать. Да, она приняла его смерть, но всё ещё считает, что виновата в ней. Если бы раньше пришла… Если бы была чуть сильней… И ведь даже отомстить нормально не может, потому что Чайльд тоже прав! Потому что она не знает, где ей быть! В этот момент она вновь чувствует это ужасающее одиночество. Невыносимую боль, с которой не с кем поделиться. Этот замкнутый круг. Она не может его разорвать даже в следующей жизни! И это вызывает такой страшный гнев, что хочется рвать волосы на голове. Почему, почему, почему? Что ей сделать! Что сказать?! В итоге она просто опускается на траву. Прямо так, в белом ханьфу, с синей верхней накидкой. В нем она чувствует себя знакомо, как в былые времена, когда была Богиней. Когда ходила по пустым коридорам храма. И чувствует себя вновь крохотной песчинкой в этом мире. Возможно, ей просто одиноко. Ю Чжань помнит, что с Лань Фенем было хорошо. Помнит, что когда-то он её понимал, и было правда хорошо быть рядом с ним. Эти детские воспоминания были самыми яркими. — Как ты там оказался… — спрашивает у пустоты, — Почему именно там? Почему не охрана города, а именно это! Позади трава зашумела. — Он давно должен был пойти на повышение, но отказывался. Хотел быть на передовой, участвовать непосредственно в сражениях. Он уже был командиром своего отряда, и выслужился перед начальством до того, что ему предлагали быть в карауле Золотой палаты. Долго отказывался, но, когда Цисин стали готовиться к возможному нападению Адептов, он принял предложение. После… Он подбирает слова: — На следующий день, после нашей встречи у «Ваншен», он согласился на перевод. Земля уходит из-под ног, пускай она и так сидит на ней. Нет, нет, нет, нет… Поэтому он не стал принимать Глаз Бога. Он смог её спасти и без Глаза Бога, а значит, он ему точно уже не нужен. Потому что он получил его спасая её, и потерял, пытаясь сделать тоже самое. Не встреть её… Эта мысль накрывает её с головой. Словно большая волна. Ю Чжань поднимается на шатающихся ногах и оборачивается. Она смотрит на стоящего смирно Чжун Ли, который выглядит, как всегда. И выражение его лица было знакомо, сдержанная скорбь. Она не верит. — Ты… — хрипло выдыхает. И даже в этот момент она борется с собой. Ей не хочется делать больно. Но… — Зачем?! От её истошного крика он жмурится. На её крики никто не обращает внимания, их сегодня много. Как и слёз, которые сами собой стекают по лицу. Чжун Ли не сдвинулся с места, когда она шагнула навстречу. Один. Второй. Третий. Она переходит на бег, едва в длинной юбке не путаясь. Он знает, он готовится. Моракс словно недвижимая скала, убирает руки за спину и жмурится. Только вот он пошатнулся, когда она врезается в него. Его спина кривится, когда она начинает его колотить по груди. И всё кричит: — Зачем, зачем, зачем?! Почему?! Почему, Чжун Ли, почему, почему, почему?! Она бьёт его кулаками, а он принимает каждый удар. Она хватается за его одежды, мнет, мотает, а он как тряпичная кукла, поддаётся. А глаза всё не разжимает. Ни слова больше не говорит. — Ну же! Ответь мне! Зачем?! Ты знал, что будут жертвы. Зачем ты использовал этого психа?! Почему ты не мог продать своё сердце как-нибудь по-другому?! Зачем устраивать было… Ты! Хватаясь за ворот рубашки, заставляя наклониться к ней в плотную, она в лицо ему кричит: — Как же я тебя!.. — Что? Ненавидишь? Презираешь? Я тебе омерзителен, да?! Он впервые открывает глаза. И кричит так же громко, как она. — Ну же, скажи это! Назови меня предателем! Ударь меня ещё раз. Только вот тебе это не поможет. Потому что они уже мертвы! Вспять не повернуть. Гуй Чжун рук не разжимает. Пытается ответить, сказать это, но слова встают поперёк горло и её начинает всё сильнее трясти. Она сжимает ворот рубашки до хруста. А Чжун Ли не может её даже коснуться. Держит руки позади, пытается ухватиться за воздух, но логично не получается. Моракс дышит глубоко и часто. Его плечи ходят ходуном. А глаза удивительно живые. — Ты виноват в их смерти, — шипит Гуй Чжун. — Да. Я променял их жизни на мир для Ли Юэ! Семь жизней в обмен на тысячи. И я бы поступил так ещё раз. Потому что я знаю, что такое терять всё! — его глаза горят, и он в порыве берет её лицо в ладони. В перчатках, — Это мне нужно кричать, как сильно я тебя ненавижу. Он делает шаг, сокращая и так крохотное расстояние между ними. — Это мне нужно тебя ненавидеть, — произносит Чжун Ли тише, — Ты так желала мира своему народу, что решила умереть ради него. Что, тебя так впечатлил поступок Хеврии? Так вот, я его считаю глупым! Она сдалась! И ты сдалась! И сейчас сдаёшься… Его голос дрогнул, перешел на хриплый шепот. — Что с тобой? Почему ты стала такой? Я помню другую Гуй Чжун, помню другую Ю Чжань. Почему? Будь на месте этих костров совсем незнакомые тебе люди, ты бы так же за них переживала? А близкие?.. Будь я на этом месте… Если бы это были правда мои похороны. Моракс делает шумный вдох сквозь зубы. Зарывается ладонями в её волосы, прижимается лбом к её, и не открывая глаза, произносит: — Я хотел, чтобы ты была сильной рядом со мной. Я хотел, чтобы ты ничего не боялась. Но в итоге, ты теряешь даже желание жить. Может быть, это он просто слишком сильный? Поэтому все, кто ему был дорог, неизбежно становятся прахом. — Может быть, мне тоже давно было пора умереть? — Нет! — тут же возражает. Чжун Ли отстраняется и внезапно улыбается. Мягко, так робко и ранимо, поглаживая её виски и шею. — Ты такой альтруист, Гуй Чжун. Ты не умела идти на жертвы ради большего блага. Не видела себя чем-то важным. А я шёл. И много раз. Ради тебя и нашего контракта. Но знаешь, я не считаю это плохим. Это было чудесно. Благодаря нам появилась Ассамблея. Она ничего не отвечает. Только смотрит мокрыми глазами, большими-большими, и губы кусает. — Ты меня смягчала. Благодаря тебе из страшного дракона, которого все боялись, я стал Властелином камня. И вот, я стою перед тобой, почти как человек, но ты всё равно недовольна. Да, я совершил много ошибок, я несу за них ответственность, как и ты. Но это не повод спасаться бегством. Мне тоже очень страшно… И если тебе нужно чуточку больше смелости, я с тобой ею поделюсь. Чжун Ли обнимает её. Трепетно, зная о каждой оставшейся гематоме. Он прижимает её голову к своему плечу, гладит волосы и натыкается на знакомую синюю ленту в волосах. Он закрывает глаза и продолжая шептать: — Я сделал всё, что мог, для лучшего расклада. Миллелиты, заступая на службу, заключают контракт с Ли Юэ и его народом, что будут защищать даже ценой жизни. В обмен, о них и их родственниках позаботятся. Это честный контракт. Они сражались доблестно, чтобы защитить то, во что верят. И их жертвы не напрасны. Они умерли не зря, Гуй Чжун. Теперь, когда наступит время, Гавань не утонет в огне как Ассамблея. Теперь я уверен. Когда она обнимает Чжун Ли в ответ, слышит быстрый стук сердца в груди. Чувствует и тепло, и скрытую дрожь. — Я исполнил свою часть контракта. По твоему мнению, я так и не заслужил отдых? — Заслужил. Он улыбается. Обнимает крепко. Когда Чжун Ли утыкается ей в плечо, вновь чувствует её знакомый запах. В этот момент, даже если бы небо упало на голову, он её не отпустил бы. — Мне стало так тяжело тебя понимать. Раньше мне казалось, что ты больше во мне не нуждаешься, теперь же ты говоришь обратное. Из-за того, что не понимаю, начинаю тебя бояться. Не знаю, что ожидать в следующий момент. И это так ужасно. Между ними пропасть в три тысячи лет. Моракса, которого знала, уже нет. Она не должна цепляться за прошлое, не теперь, но и реальность принять тяжело. Только в своём решении Гуй Чжун оставалась полностью уверенной. — Я хочу попробовать ещё раз, — тихо шепчет ему плечо, — Постараться сделать так, чтобы тебе не пришлось больше действовать в одиночку. Но я не знаю как. Помоги мне ещё немножко. Я хочу узнать тебя лучше. Чжун Ли выдыхает шумно, от чего по коже бегут мурашки. — Хорошо. — Прости меня, за всё. Плечи Ю Чжань всё ещё подрагивают, а ладони трясутся, когда утирает мокрые щёки. Она вновь красная, опухшая и взъерошенная. Чжун Ли отстраняется совсем не на много, чтобы дать ей больше пространства, но рук своих не разжимает. Он убирает её волосы за спину, делает вид, что поправляет ханьфу, хотя самому бы неплохо привести себя в порядок. — Можно, я совершу небольшую шалость? — внезапно произносит Чжун Ли, не сводя своего взгляда. — Шалость? Что, как Ху Тао смеяться надо мной будешь? — не возмущается, просто устало смеется. Ответа Ю Чжань не услышала. Зажмурилась, когда он резко наклонился. Чжун Ли отстраняется почти сразу. Улыбается широко, и даже начинает смеяться, но шокированная Ю Чжань только касается уголка губ, на которых осталось его тепло. Ю Чжань обещает себе, что постарается сделать так, чтобы Чжун Ли улыбался чаще. Потому что таким он был совершенно иным. Ей хочется узнать эту часть его, и может быть, так разберется в самой себе. Ей всегда казалось, что, если пойдёт за ним, никогда не потеряется. И сейчас так хотелось вновь поверить. — Это не шалость, — заверяет его Ю Чжань. Когда они оба поддаются навстречу друг другу, возвращается знакомое ощущение невесомости. Хотя бы ради этого можно попробовать ещё раз.