***
Люмин знает из множества историй Ли Юэ о мощи Адептов. Знает, что этим самым нефритовым копьём были повержено тысячи демонов, в их крови Якша тонул. Знает, что Сяо был верным союзником самого Моракса в его лучшие годы. Но она не видела Защитника Якса в действии. И лучше бы не видела. Ей совершенно не понятно, как с такими ранами можно оставаться в сознании. Его особые одежды изорваны, белоснежный стал мертвенно-черным. Маска рассыпается. Его лицо искажено непередаваемой болью. Он узнаёт её? Люмин не знала, лишь понимала необходимость огородить от него гражданских. Только вот позади она слышит крики Паймон. Почему этот мальчишка настолько любопытный?! Люмин оборачивается и видит позади замершего Тевкра. Его шапка забавно покосилась, а в его глазах не страх. Нет. Удивительное беспокойство. — Сяо! — кричит Люмин. Её шаг был уверенным, когда выходит из кустов. Под ногами земля рыхлая, хлюпает, жжется фантомно, — Тебе нужная помощь. Я могу тебе помочь. Ты узнаешь меня? Хриплый вдох. Его голова покачнулась. Копьё обессилено опускается. — Прочь. Сяо едва успевает опереться на древко копья. Мир перед глазами бешено завертелся, потемнел. — Тевкр! Тебе ответственное задание! Беги на постоялый двор, сообщи управляющей, что Сяо ранен. Ему нужна срочно помощь. Паймон дорогу покажет. Я могу на тебя положиться? Замерший на месте мальчишка крупно вздрогнул, поправил съехавшую шапку и крикнул: — Да, тетя Люмин! — и убежал резвее летающей Паймон. Люмин остаётся один на один с Якшей. Нужно было двигаться. Через жжение порчи, через смрад, искажённый крик обнажённых артерий земли. Расщелина в земле затянулась давно, погоня была окончена. Но Сяо всё больно-больно-больно, он продолжает свою битву беспрерывно. Ему нельзя было проиграть самому себе. Но вот Люмин подходит всё ближе, её шаги уверенные, а выражение лица спокойное. Золотые глаза. Пшеничные волосы. — Прочь, — повторяет судорожно. Древко скользит от чёрной крови, — Вы двоя… Я убью вас. Люмин не слушает. — Я убью вас! Ярость чернотой заполняет взор. Его голова кружится. Руки соскальзывают, и Якша падает. Его руки находят рану на боку, больно давит пальцами. Боль не отрезвляет уже очень давно. Золотые всполохи. Это Люмин. Когда Сяо всё же падает, ей наконец получается подойти. Копьё исчезает — он уже без сознания. Только её свет мало помогает. Тело Якши настолько сильно пропиталось порчей, что так же легко, как с раненой Ю Чжань в битве с Чайльдом, не получится. Но Люмин пытается. Нужно было хотя бы обезопасить окружающих от его кармы. Этого ведь Сяо больше всего боится. Её руки горят, пускай на коже ни единого волдыря. Люмин тащит Якшу на своих плечах. Они почти одного роста, тащить было не так трудно, как пьяного вхлам Чайльда. Якша мало помогал себя нести, внутри него не переставала идти ожесточённая борьба. В его хриплом дыхании продолжали проскальзывать угрозы. Его слова Люмин предпочла пропустить мимо ушей. — Держись. Впереди показались бегущие в их сторону стражники. Тело Якши снимают с её плеч, тащат к «Ваншу» через крики испуганных постояльцев. Люмин движется вслед за ними. Вместе поднимаются на лифте, всё не сводя своего внимания с дыхания Сяо. Он же не умрёт, верно? Такая смерть для него слишком глупая. Где он был? С кем сражался, чтобы получить такие страшные раны? Когда они поднимаются, их встречает серьезная Верр Голдет. Её действия четкие, словно подобное случалось довольно часто. Люмин оставляет на управляющей спасение жизни Якши. И только сейчас обращает внимание на себя. Белоснежное платье в кроваво-черных подтёках, а ладони горят, как и голые плечи. Люмин чувствовала себя грязной. И внезапно такой опустошённой. — Какой ужас! Он же своими криками всех постояльцев распугает. — Кто кого, Паймон. Фея вылетает из прохода, а следом за ней выбегает Тевкр. Они в порядке, с ними всё хорошо. — Тётя Люмин! Вы… А. Он… — лепечет мальчишка тихо, зажёвывая свои губы. Его дыхание дрожало. Люмин хочется обнять его, но её руки в крови, её платье испачкано. Если честно, ей совсем не хочется появляться перед ним в такой разбитом виде. — Пойдёмте найдём мужа управляющей. Мне нужно… Умыться.***
Сяо спасли. Люмин благосклонно предоставили комнату за полцены, благодаря чему у Путешественницы ещё оставались деньги заполнить бездонные животы Паймон и Тевкра. Только вот у последнего аппетита не было совсем. Люмин пыталась поговорить с мальчиком, выяснить, так ли сильно его травмировало увиденное. Ну конечно травмировало, для него это впервые! И от этого на душе становится ещё хуже. Из головы не выходит злополучное «Вы» до самой ночи. Платье сушится, отстирать, как всегда, удалось. Тушить свет в комнате не стали, на соседней кровати лежит мальчишка, с головой под одеялом. Люмин молчит. — С тем дяденькой точно всё будет хорошо? — послышалось в куче смятых простыней. — У Сяо сварливый характер, он редко позволяет кому-то себе помочь. Но мы оказались рядом, когда это было нужно. Так что, я уверена, теперь с ним всё будет хорошо. Не переживай. Глупости! Как можно было просить такого доброго мальчика не переживать? Это вырвалось само собой, на автомате. Сама себе Люмин говорила так же. Паймон затихла. Только забавно посапывала. Фея устала. Не переживать? Как не переживать, когда даже в самой Люмин ныла душа. И горько кололо в горле. Тихо, лишь бы фею не разбудить. Поднимается со своей кровати, босыми ногами шагает по холодному полу. В белой сорочке Люмин больше походила на призрака. Неприкаянного и одинокого. — Можно тебя обнять? — шепчет в бесформенную кучу одеял, простыней. Комочек сжался плотней. Люмин не ждёт разрешения. Обнимает крепко-крепко. От чего-то именно сейчас тоска накатила на неё такой пугающей волной. Люмин пугает, что справляться с тревогой становится всё сложней. Тоска, неполноценность, страх. Неосторожно брошенные слова Сяо выбили её из своей колеи. А узнать ответ страшно. До такой степени, что хотелось дать волю слезам. Мальчишка завозился под одеялом. Люмин вынуждена отстраниться, в срочном порядке стирая с лица следы слабости. Она натягивает улыбку, но та сразу распадается, стоило только Тевкру выскочить из гор одеял и повиснуть на шее. Крепко-крепко, обнимая со всей детской преданностью. — Знаешь, у меня ведь тоже есть брат, — внезапно решает сказать Люмин, — Его зовут Итэр, и он очень похож на меня. Мы близнецы. — Правда? Настоящие близнецы? Люмин подавила смешок. Как будто близнецы могут быть не настоящими. — Нас вообще не отличить друг от друга. Поэтому у меня короткие волосы, а у брата длинные. Я ему косу заплетала, чтобы не мешались. Мальчик отодвинулся, всё продолжая обнимать. — И где же он? — Не знаю, — с улыбкой, пожимая плечами, — Но я тоже очень хочу его найти. Я по нему сильно-сильно-сильно скучаю. И мне… — Люмин смотрит в блестящие глаза Тевкра, от чего-то сразу вспоминая Тарталью. У него глаза были не такими блестящими, и ресницы не пушистыми, — Мне одиноко без него. Но я надеюсь, что он сейчас в порядке, и мы скоро снова увидимся. — Обязательно! — подбадривает её мальчишка. Да так громко, что непрерываемый сон Паймон дал трещину. Люмин тихо смеется, успокаивает мальчишку, стараясь его уложить обратно под одеяло. — Когда мы найдём братика Аякса, я попрошу его помочь тебе, тетя Люмин. Мой брат самый лучший. Он может всё! Вот увидишь, он в два счёта его найдёт. Люмин улыбается. — Конечно. Я не сомневаюсь. Не скажет же она ребенку правду, верно?***
Следующее утро началось неспокойно. Проснулась Люмин от криков. Как и ожидалось, хорошей звукоизоляцией «Ваншу» не обладал, из-за чего всё что происходило этажом выше было отлично слышно. Это кричала управляющая. Ругалась. Сильно. Люмин так и сорвалась, прямо в сорочке. Побежала по лестнице, на ногах толком спросони не держась. А оказавшись перед закрытыми дверями комнату Якши, в нерешительно замерла. — Всё хорошо? — кричит девушка, стучась. — Да-да! — успокаивает её управляющая, чей тон оставался раздражённым. — Просто кто-то невыносимо упрямый! Значит, Сяо никого не убивает. Это хорошо. Напряжение спадает, оставляя после себя только усталость. Люмин кажется, будто вообще не смыкала глаз. Когда же возвращается к себе в комнату, все были на ногах. — Что случилось? Почему ругались? — Не знаю, — устало выдыхает Путешественница. Как же она устала. Ей начинает казаться, будто ноги постепенно перестают держать. Она ведь здорова, давно не было изнуряющих сражений, так что не так? Завтрак Люмин заставляет себя пропихнуть в желудок. От того, что она на нервах не будет есть, лучше не станет. И тем более, на неё уставлено пара по-детски наивных глаз. За неё есть кому переживать. Хотя бы ради них… — Так что, мы отправляемся дальше? — спросила Паймон после опустевшей тарелки нефритовых мешочков. — А как же тот дяденька? — Да, — кивнула Люмин, — Я хочу ещё немного подождать. Как только поговорю с Сяо, то тут же отправимся дальше. На том они и решили. Эти благополучно оставлены на Улыбчивого Янь Сяо. Он по старой дружбе согласился присмотреть за ребятнёй, пока Люмин направился с управляющей. Верр Голдет ожидала Путешественницу у стойки. — Он успокоился, но всё равно, лучше не провоцировать, — предупредила женщина тихо, пока поднимались по лестнице на последний этаж. К комнате Сяо. Она стучит несколько раз, и слышав неопределенный вскрик, открывает, — Удачи. Верр Голдет пока обрабатывала Якше его жуткие раны, слышала, как тот грозился её убить. Какая страшная ненависть… Боль… Люмин смело проходит в комнату, и сама закрывает за собой дверь. Как жил Якша? На чердаке, переоборудованном для более-мнее сносного жилья. Но здесь нет личных вещей. Только пыль и необжитая пустота. Сам же Якша, уже переодетый во второй комплект привычной одежды, сидел на кровати и нервно тряс коленом. — Ты выглядишь лучше, чем вчера, — спокойно подмечает Люмин. Сяо же, метнув яростный взгляд в её сторону, сквозь зубы прошипел: — Знаешь, как я получил эти раны? Хочешь узнать? Люмин продолжала неподвижно стоять посреди комнаты. Не подходит. Только уверенно отвечает: — Да. — Я спускался в Бездну. После победы над Осеалом, я заметил, что эти твари под общую суматоху со смертью Властелина Камня совсем потеряли страх. Когда же я спустился, мне повстречался один человек. И я бы хотел получить от тебя объяснений. Кто вы такие с братом? — Что? Конечно, Сяо умолчал многое. К примеру то, что спустился он в Бездну не просто ради обеспечения спокойствия в Ли Юэ. Сражения помогали ему забыться. Ему необходимо было выплеснуть весь гнев, страдания и боль. Орден Бездны просто попался под руку. Только затем, спускаясь всё ниже и ниже, Сяо начал понимать. Руин снова обрели жизнь. Он следил, он уничтожал отряд за отрядом, пытаясь выяснить, что задумали эти проклятые монстры. Погрузился так глубоко, в Бездну и в самого себя, что не заметил, насколько истощился его разум. Он устал. И решил поддастся. Пусть они сами приведут его к своему вожаку. И тогда бы он разом с ним разобрался. Как бы не так. — Там, в Бездне, я встретил человека. Орден Бездны обращается к нему на «Его Высочество» и выглядел он в точности, как ты, Путешественница. Только волосы были заплетены в тугую длинную косу. Люмин ничего не отвечает. Сяо шипит: — Что ты замолчала? Тоже не знала? Ищешь по всему Тейвату, а оказывается, твой поганый братишка был всё это время в Бездне?! — Я не знаю! Ты ошибся! Это не мог быть он. Могут быть ещё люди, похожие на нас. — Неужели. — Ты ошибся, — повторяет Люмин, — Это не мог быть он! Нет! Её руки взъерошивают короткие волосы на затылке. Её ладони вмиг стали ледяными. Она накрывает пылающее лицо, пытаясь успокоиться. Но её постепенно одолевает дрожь. — Нет, — повторяет Люмин, — Он не по своей воле там. Он не может… Есть причина. Весомая причина! Вы не знакомы, вот почему он напала на тебя. — Хах. Люмин начинает трясти. — Можно сказать, мы заочно знакомы. По крайней мере, он знал, кто я, раз с таким желанием стремился мне снести голову нефритовым коршуном. Потому что Сяо лично, подле Властелина Камня сражался в той битве. Когда они предали огню целую нацию. Нервный выдох. Люмин пытается взять себя в руки. — Что ты видел? Где мой брат? Я хочу убедиться лично. Если это действительно ниточка к нему, Люмин обязана успеть раньше, чем она оборвется вновь. — И что ты собираешься делать, Путешественница? Отправишься в одиночку на смерть? Ты, разумеется, доказала Адептам свою силу, но прости меня… Боюсь, с такой армией мог справится один покойный Властелин Камня. А теперь… — Отлично! Тогда я заставлю его туда спуститься вместе со мной, — бросает раздражённо, словно отмахнувшись, — Где именно ты видел его? Где основные силы? Сяо, прошу, скажи мне. Времени нет. Сначала адепт вскипел от злости. Как эта девчонка могла так отзываться о его Архонте?! Затем смятение. Заставить спуститься мертвого бога в Бездну? Голову заполняет шум. Тысячи голосов проклятой кармы, каждый стремящийся разрушить и так пошатнувшееся равновесие в Якше. — Что ты сейчас сказала? От угрозы в голосе Люмин приходит в себя. Мысль о брате отходит на второй план. Лицо Якши темнеет. И весь солнечный свет померк в одно мгновение. Люмин сжимает губы до бела. Ей хочется тоже ответить колкостью, но вместо этого с горечью морщится. — Твоего Властелина действительно больше нет. Он низложил с себя свои обязанности. И это был его выбор не говорить своим Адептам о себе. Он бросил тебя. Преодолевая боль свежих ран, буйство кармы, Сяо подрывается с места. Шатается, но каждый шаг сотрясает пространство. Тишину рвёт зверское рычание: — Где он? Злости не получается спрятать уязвимость. Отчаянную мольбу. Лицо Люмин оставалось непроницаемым. — Скажи, где мой брат, и тогда я скажу, где Моракс. Бах! Голова взрывается тысячью голосами. В оглушительной тишине он не слышит собственного крика, только сжимает в руках белый шарф. И смотрят на его этим отстранённым, каким-то не живым взглядом, грязное золото, Сяо вновь слышит:Пёс, брошенный своим хозяином!
***
В конце улицы стоял Дайнслейф. По его лицу можно было сказать, что тот так же не ожидал подобной встречи. Его плечи и руки напряжённо замерли, глаза метались, не зная — сбежать или остаться. Как, собственно, и Моракс. Бывший-архонт медленно втягивает воздух. Он машинально пытается закрыть собой, но его сжатой ладони касается холодная. Ю Чжань пытается взять его за руку, на что Чжун Ли поддаётся, переплетая пальцы. — Вы знакомы? — тихо спрашивает, успокаивающе поглаживая большим пальцем сжатую ладонь, — Кто это? Я… Я недавно его уже встречала. — Он что-то тебе сделал? — незамедлительно отреагировал Чжун Ли. Он сжимает её ладонь в своей ещё крепче, оборачивается почти в панике. Его голова взрывается тысячами мыслей. Дайн знает? Откуда? Он с Бездной за одно?! Внутри него вновь вспыхивает желание упрятать своё сокровище так далеко, чтобы никто и никогда не смог причинить вред. — Прошу прощения, — раздаётся с другого конца улицы, — Я не хотел принести своим появлением вам неудобства. Не стоит переживать, я уже ухожу из Мондштата. Мужчина уже повернулся прочь, желая как можно скорее скрыться от этого дьявольского взгляда бывшего-архонта, но его останавливают: — Постойте! — Тебе не стоит… — Нет. Резкость заявления ошарашивает Чжун Ли. Их руки всё ещё плотно сжаты, Ю Чжань не отпускает. Одним своим взглядом она дала понять о неоспоримости своего решения. И Моракса тянут за собой, а тот безвольно следует, подчиняется, с ужасом понимая, что его ждёт. — Простите за нашу бестактность. Если Вам удобно, не могли бы Вы уделить немного своего времени. Я хотела познакомиться. В нашу прошлую встречу… Как бы сказать… Я была в не лучшем расположении духа. Замерший Дайнслейф оборачивается к Мораксу, словно пытаясь найти в нём нужное решение. Мрачность бывшего-архонта, так сильно контрастирующее на фоне дружелюбной Ю Чжань, ставило мужчину в тупик. — Мне не нужно разжигать новый конфликт. Я пришёл с миром, и уйду с ним, — Дайн замечает их переплетённые ладони. — Ох… Так вы с Чжун Ли не в ладах. Но мы ведь этому Господину не желаем зла, верно? Только вот надежду Ю Чжань на мирный диалог Чжун Ли оправдать не мог. — Что тебя сюда привело, Дайнслейф? И что тебе от неё нужно? — пальцы сжимаются на тонкой кисти до боли. Пока что терпимо. — Ничего. Это девушка просто работница мондштатской таверны. Разве не так? — Позвольте представиться, меня зовут Ю Чжань, — она протягивает вторую руку для рукопожатия, — А Вас, Господин? Вдохнув немного нервно, Чжун Ли ответил сам: — Его зовут Дайнслейф, и он последний представитель нации, которую я уничтожил собственными руками. Поэтому… Он не примет твою доброту. В фамильярности нет необходимости. Мужчина перед ним выдохнул, наконец чуточку расслабившись. Протянутая ладонь дрогнула, и медленно опустилась. — Прости мне мою грубость, но ты можешь меня понять, — продолжил Чжун Ли. — Да. Но я правда не желаю Мондштату вреда, наоборот, пытаюсь защитить. Я бы по-другому поступать не стал. И Вам — это прекрасно известно. Так что простите мне мою вольность, но я попрошу не мешать моим планам, — Дайнслейф тяжело вздохнул и уже более дружелюбно обратился к Ю Чжань, — Простите за неудобства. Всего доброго. И он уходит, оставив Чжун Ли и Ю Чжань в повисшем между ними напряжении. Они всё ещё держались за руки, не разжимали, словно боялись. Словно если отпустят, то не получится больше снова взяться. — Я… — попытался было Чжун Ли, но его сразу прерывают. — Была ведь весома причина? Что такого… ужасного… случилось, чтобы уничтожать целую нацию? Нет. Нельзя. Ему так сильно не хочется, чтобы вновь между ними появилась непреодолимая пропасть. И Чжун Ли следует внутреннему зову. Поддаётся эмоциям, резко, словно падая с обрыва. Его объятия крепкие. Одной рукой прижимая к себе, второй продолжает сжимать холодную ладонь. На нем перчатки, теперь жалеет о них, ведь согреть в полной мере не может. Чжун Ли старается успокоить колотящееся сердце, шумно дышит ей в весок. — У меня не было выбора. Это был приказ. Контракт. Да, была весомая причина. Я сделал это, чтобы подобное не произошло с Ли Юэ. Пойми меня, я не мог поступить иначе. И рассказать тебе… я не могу. Его обнимают в ответ. Без слов. Крепко-крепко. — Я тебе верю. Если он сейчас её отпустит, сбежит ли она так же, как тогда? Правдивы ли её слова до самого конца? Правда ли она ему верить без остатка? Он не знает. Он не знает, что чувствует, но желание прижать ближе только нарастает. Спрятать, сделать только своей, чтобы всегда-всегда его Ю Чжань, его потерянная Гуй Чжун, могла быть теперь всегда с ним. — Даже если ты будешь против, я всё равно тебя не отпущу. Не теперь. — Но ведь ты всё равно понимаешь, Чжун. Я не смогу остаться в стороне. Широкие плечи закрывают её от окружающего мира. Холодным кончиком носа Ю Чжань ведет по его скуле и затем целует. Ненавязчиво, словно обозначая: «Я здесь». С тобою рядом. — Поэтому, я вновь прошу у тебя помощи. Нужно разобраться во всём этом. Вместе. Чжун Ли только глубоко вздыхает, крепче сжимая ладонь в своей. — Пойдём, — с улыбкой произносит Ю Чжань, — Поговорим, но не здесь. Так уж и быть, я лично покажу, где остановилась. Она тянет его за собой, совсем не встречая сопротивления. Совсем скоро Чжун Ли поравнялся с ней на пути, слушая внимательно и в тоже время совершенно не вслушиваясь. Ю Чжань рассказывала ему истории о жизни в городе свободы. Небо никак не хотело проясняться. Висело над головой низко-низко, влагой наполнив воздух. Хотелось вновь оказаться в теплом и сухом месте, где можно было почувствовать себя в безопасности. И всё равно, на душе у них обоих было неспокойно. Личность Дайнслейфа оставалась покрыта множеством смыслов, знамений и тайн. Отчего-то этого мужчину было особенно жаль, но Ю Чжань была рада, что конфликта удалось избежать. Некая гордость рождалась за саму себя, что удалось сдержать свои абсурдные эмоции. Стыд за своё поведение постепенно брал верх. Сделав глубокий вдох, Ю Чжань гонит этот недуг от себя, с улыбкой распахивая дверь. — Надеюсь, хозяин дома не будет против, если ты зайдёшь, — заглядывая за дверь и убедившись, что проход чистый, Ю Чжань пускает гостя вперед, — Конечно, не покои Госпожи Лан, но мне нравится. Здесь… Довольно уютно. И люди редко бывают. Дверь поскорее закрывают. Дом встречает обволакивающим теплом. Толпа мурашек заставляет вздрогнуть. Несмотря на тёплую одежду она умудрилась достаточно сильно замерзнуть. — Помимо меня здесь остановилось ещё несколько постояльцев, но я редко их встречаю. Моя комната на втором этаже, — снимая на ходу короткий плащ, — Если тебе не сложно, побудь пока на кухне. Ох, точно, я же совсем забыла убрать… Слегка растерянный Чжун Ли сначала и не понял, почему Ю Чжань внезапно остановилась. Девушка замерла посреди коридора, напротив прохода на кухню, так и не дойдя до лестницы. Пахло печкой, ещё не доготовленной едой. Вероятно, кухня была сейчас занята. — Вот это неожиданность! Почему вас так долго не было? Вы должны были уложиться максимум за час, а в итоге мне пришлось ждать целых два! И где сенсей? Он же не мог упустить свой шанс? Примерно в этот момент в дверном проёме появляется голова Чжун Ли. Тот заинтересованно смотрит через плечо. Его взору предстаёт занимательная картина. На кухне стоит Чайльд в отвратительном переднике, и всё равно умудрившимся запачкать жёлтой специей свой форменный пиджак. Предвестник стоял за плитой и с заядлым раздражением помешивал содержимое кастрюли на огне. — Хвала Царице, одна проблема решена, — выдохнул с облегчением Тарталья и оборачивается обратно к плите. Опрометчивое решение. Сжимая в руках снятый плащ Ю Чжань дёрнулась вперед. Без мыслей в голове, всё её естество наполнилось белым шумом. Остекленевшие глаза. — Постой, — успевает остановить Чжун Ли, но даже это не помогло. — Как же я ненавижу тебя. Чайльд даже перестаёт помешивать булькающий суп. Так и замирает на месте. А затем с усмешкой отвечает: — Придумай что-нибудь новое. Это я уже слышал. Взрыв успевают предотвратить в последний момент. Моракс заставляет на себя посмотреть, заставляет уйти из кухни. Нужно было срочно убрать Чайльда из её поля зрения. Но она вырывается, её дыхание сорванное, сквозь сжатые зубы. Его уговоры успокоиться не помогают. — Я ненавижу его. Ненавижу-ненавижу-ненавижу! — плюётся ядом, хватаясь за тёплые руки Чжун Ли, — Когда он оставит меня в покое? Я уже сказала, что не хочу иметь ничего общего. Я просила его убраться, почему он меня не слушает?! Её трясёт. Лихорадочная бледность возвращается и паника, словно волны, накатывает снова и снова. — Тише, милая, тише. Я рядом, видишь? Тебя никто не тронет, клянусь. В попытках спасти свою Ю Чжань от этой бездны, Чжун Ли стягивает перчатки и теплыми ладонями гладит щёки. Уши, шею, целует между сведенными бровями. Она была всё ещё холодная. — Иди к себе, отнеси свои вещи. А когда будешь готова, возвращайся. Договорились? — и вновь целует, в щёку. Ю Чжань мнется некоторое время, но затем убегает наверх, громко хлопнув за собой дверью. Чжун Ли вздыхает. Чайльд всё слышал. Каждое слово. На кухню Моракс возвращается молча. В напряженной тишине бывший-архонт садится за стол, задумчиво сжимая ладони. — Что ты ей сделал, что она так на тебя реагирует? — казалось было спокойно спрашивает Чжун Ли, но Предвестник невольно усмехается. Ох, угроза в этом голосе теперь ему кажется даже милой. — Есть за что. Однако, моей первоначальной целью было не вызвать к себе такую «ненависть». Надеялся так отпугнуть от попыток связаться с Бездной. Но видимо, что-то пошло не так. Мой просчёт, — пожимается плечами Чайльд, берясь за полотенце и снимая с плиты кастрюлю. Вновь тишина. До кухни доносятся отголоски копошения в комнате на втором этаже. С невозмутимым видом юноша ложкой подцепляет немного супа, дует на него и пробует на вкус. Судя по вздрогнувшим плечам результат ему не понравился. Но делать было нечего. Тарталья наливает себе плошку тыквенного супа, садится напротив затихшего консультанта и принимается есть. Без лишних слов, что было странно для него. — Зачем ты делаешь это, Чайльд? — Что? — недовольно отрываясь от еды. — Ты знаешь как она будет на тебя реагировать. И всё равно делаешь это. Зачем? — Лучше так, чем действовать за её спиной. Это… будет честнее по отношению к ней, — и возвращается к своему обеду. Ложка стучит, Чайльд ест совершенно не в манере Ли Юэ — громко, быстро, хлопая ртом. Так торопился, словно тарелку должны были у него отнять в любой момент. А Чжун Ли вновь затих. О чём он думал Тарталья не знал, но надеялся на понимание. Когда Чайльд пошёл за добавкой со стороны лестницы послышались шаги. Ступени скрипят. Ю Чжань проходит на кухню словно сама не своя. От истеричной эмоциональности ничего не осталось, только раскрасневшиеся глаза. Всё так же молча, смотря в пол, она подходит к стулу рядом с Чжун Ли. И он был готов к тому, что она вновь рядом будет, готов был предложить свою руку как в прошлый раз. Но она не садится. Ножки стула противно скрипят по полу. Протащив его метр, громко ставя его во главу стола, Ю Чжань опускается напряжённо. Чайльд хотел было уже бросить колкость по поводу её выражения лица, но не успевает: — Это была моя тыква. С плеч Предвестника словно гора падает. — Не собираюсь я у тебя твою тыкву отбирать. Считай плата за то, что я её приготовил. Остальное оставлю тебе, — Чайльд возвращается на своё место, — Не волнуйся, не отравил. Ну разве что пересолил. И переперчил. Ну… есть можно. Кривая ухмылка искажает лицо Ю Чжань. — Фартук сними, придурок. Противное чувство, когда, будучи злым, пытаются рассмешить. Но это помогает ей почувствовать себя не столь уязвимой перед Предвестником. Юноша смутился, срывает через голову фартук, вновь что-то бессмысленное бросая. А Чжун Ли смотрит на неё, таким встревоженным и печальным взглядом. — Что ж, — вздыхает Ю Чжань. Её руки находятся под столом. Никто не видит, что лежит в ладонях. Но это «что-то» отзывалось тяжелой пустотой внутри неё. — Раз мы все вновь собрались, мне хочется обсудить один насущный вопрос, — Ю Чжань бросает взгляд на Предвестника, который продолжал противно хлюпать ртом, — Ты ведь именно этого хотел, Чайльд? У тебя уже есть план, верно? От этого взгляда суп стал поперек горла. Его нестерпимый вкус стал невыносимым, и Предвестник опускает ложку обратно. Отодвигает тарелку в сторону, и немного нервно улыбается. — Не сказать, что план, — от тепла провалившегося в желудок обеда лицо юноши порозовело, стало достаточно живым, — Но я представляю, что может стать основной целью Ордена бездны. Сенсей, тебе известно, что находится в руинах Вольфендома? Точнее, кто. Чжун Ли задумывается, поднимая глубины памяти, а затем мрачно ответил. — Да. В том месте покоится дух Бореалиса, в последствие ставший хранителем северных ветров, более известный теперь под именем Андриус, — в нем читается страх догадки, — Но зачем он понадобился Ордену бездны? Он сейчас просто призрак. Со стороны Ю Чжань послышалась усмешка: — Ты и за Мондштатом следил? — Присматривал, — поправляет Чжун Ли, а затем тихо, надеясь на понимание, добавляет, — Барбатос засыпал на целые тысячелетия… Бывшему-архонту показалось, что это был укол в его сторону. Однако, девушка только улыбается. Уже теплее. Но всё так же не смотря в его глаза. — Значит, там действительно есть нечто столь… Мощное. Теперь ясно. — Хватит загадками говорить! — не выдерживает Ю Чжань, — Это не твой стиль, Чайльд. — Какая грозная, — огрызается в ответ, — Ты должна была давно уже заметить, что кольцо вокруг Вольфендома постепенно сжимается! — Тарталья шумно выдыхает, — Этой ночью… Я не следил… Однако такое поведение только вызывает смех. Скрестив руки под грудью, кулак так и не разжала. — Мы уже знаем. Ты оставил после себя большой беспорядок, такое сложно не заметить. — Тогда ты должна была заметить, что они делают с артериями земли, — раздражение вскипает внутри словно суп на плите, — Нет? Ах, ну конечно. Селестия, ну ты-то, сенсей, должен был понять! Такое не заметить сложно. Взаимную перебранку останавливает Чжун Ли. — Они искажают артерии. Заставляют проступить к поверхности ближе, они наполняют её порчей. И к тому же, артерии тянутся прямиком из Бездны. Вероятно, так они понимают, когда ты появляешься. Твой элементальный след довольно сильный, даже теперь, когда можешь контролироваться с помощью Глаза Бога. — Так вот как… Ю Чжань касается плеча со шрамом. Эмоции пробиваются сквозь беспросветную толщу воспоминаний. Телом Ю Чжань вновь оказывается там. Яркими вспышками и своим истошным криком. — Вот почему они напали на нас с Лань Фенем… На склоне Уван, — выдыхает сорвано, — Там же… Именно там они… Вот ведь. Зачем мы только туда пошли! — Не кори себя. Это не твоя вина. — И на руинах Ассамблеи тоже… — До кого-то наконец дошло, — беспристрастно комментирует Тарталья. — Это не отменяет того, что сейчас у Ордена другая главная цель. Пускай и нет сомнений, что Ю Чжань им нужна. — Сенсей, если ты знаком с этим призраком, то предлагаю направится к нему прямо сейчас. Возможно, ему известно больше, чем нам. — Да. Это будет разумно. Мужчины поднимаются со своих мест почти синхронно. Несмотря ни на что, их понимание ситуации и умение командой работать, остаётся неизменны. — Я с вами. Однако, Ю Чжань даже не успевает поднять со своего места. Ладонь Чжун Ли опускается мягко, но таким тяжёлым грузом. — Останься дома. Тебе нужен отдых. Ты же говорила мне, что веришь. Так доверься. Я скоро вернусь. — Но мы ведь буквально только что вернулись… На выходе заскрипела дверь. — Не волнуйся ты так, дорогуша, верну я тебе его скоро. Ещё стонать будешь, что от него не отделаться, — поддевает Чайльд. Только вот это не успокаивает. Её сжатый кулачок накрывают теплые ладони. — Не расставайся с ним больше, хорошо? Так мне будет спокойней. Потрескавшийся от холода кожи касаются горячие губы. Не позволяя себе большего. — Хорошенько отдохни, — напоследок произносит бывший-архонт, выходя на улицу вслед за Предвестником. И вновь оставшись в тишине, посреди кухни, она разжимает ладонь. Её гносис. Горит ярко, таких холодным светом. Одновременно чуждый и такой знакомый. Ю Чжань бросает взгляд на кастрюлю с супом, но, так и не притронувшись, уходит к себе в комнату. Дверь за собой закрывают бесшумно.***
В воздухе пахла жжёными дровами. Как оказалось, Тарталья продолжал играть работающего подпольно Предвестника. Он растворялся в толпе, даже с учетом его заметной внешности. Чжун Ли следил за юношей со спины, пока сам беспрепятственно проходит сквозь главные ворота Монда. Поравнялись они уже на мосту. — Ты не договорил, — всё же решается мужчина, — Ты хотел что-то ещё обговорить. Со мной. Что именно? Я слушаю. Тарталья только неловко смеется и в привычной расслабленной манере закидывает руки за голову. Он всем своим видом старался показать свою непринужденность, но на самом деле Чжун Ли чувствовал и видел. — Хотел поинтересоваться у вас, о великий бог контрактов, — острит юноша, но вскоре его лицо разглаживается, а блеск в глазах пропадает, — Ты был когда-нибудь там, — кивает Чайльд, — Внизу. На самом деле, Тарталья не мог назвать Чжун Ли ни другом, ни врагом. Сейчас их связывали лишь деловые отношения, вновь негласный контракт. Раньше они оба не требовали от друг друга честности. Однако теперь консультант не врал ему. Пускай его лицо и поза оставались непроницаемыми, слова были достаточно честными. — Я знаю, что увижу. Нет нужды даже спускаться. — Ах, вот оно как. Забавно, — ухмылка получается немного дерганной, — Мне как-то раз мой мастер говорила, что Бездна прежде, чем опустить, всегда что-то отнимает. Может быть, дело в этом? Тебе терять нечего было. — К чему ты клонишь, Чайльд? И Тарталья решает быть тоже честным. Сказать прямо. — Мы оба понимаем, что в какой-то момент её заберут обратно. Возможно, если исходить из этого принципа, она забрала из Бездны то, что не должна была. Хотят вернуть своё. И они вернут. — Откуда такая уверенность? Чайльд коротко смеется. — Сразу видно, что не был там. Хорошо, тогда по-другому спрошу. Если они вернут её себе, сенсей, ты пойдёшь за ней? Не раздумывая Чжун Ли выпаливает: — Этого не случится. — Ох, а ещё меня называют самонадеянным, — и вновь юноша надевает на себя маску непринужденного весельчака, — Ладно, так уж и быть. Поверю я в вашу нерушимую любовь. Только просьба скромная, на людях сдерживайте себя. А то неловко рядом с вами в одном помещении находится. Разумеется, ничего плохого он не имел ввиду. Просто хотел подразнить черт-знает-какого-летнего старика. Немного взбодрить. Его и самого себя. Только вот это не работает. — Чайльд, ты знаешь, зачем она им нужна? Тарталья даже на месте замирает. Черное, мрачное ощущение наполняет грудь. Он сжимает кулаки и пытается прогнать непрошенные воспоминания. Как когти рвут кожу, ломают кости, и крики заполняет голодное сознание. А ещё пульс, на сжатой пальцами шее. — Нет. Но в одном я уверен точно. И действительно надеюсь, что до этого не дойдёт, -Тарталья ускоряет шаг, — Так что держи её поближе к себе, сенсей, и не отпускай далеко. А то мало ли, что случится. Чжун Ли запомнил это.***
Тем временем, в Мондштате, Ю Чжань даже не мыслила об нормально отдыхе. Усилиями Барбары следов недавнего ранения не осталось. Нога больше не беспокоила, и даже усталость с головной болью, прошли бесследно. Так, какой мог быть отдых. Разумной своей частью она понимала правильность решения оставаться в городе. Но ведь она и не собирается его покидать. Даже в его стенах Ю Чжань могла сделать что-то для дела. Для начала нужно была разобраться со своими вещами. Во-первых, зашивают разорванную штанину. В процессе умудряясь обколоть себе все пальцы, Ю Чжань приходит к выводу, что весь костюм придётся отстирывать. Все штаны были в грязи и крови, а верхняя часть пахла потом. И вообще, было бы неплохо помыться. Теперь рана не мешала. В теплой воде Ю Чжань надеялась, что мысли поясняться. Нет. Не помогло. Эта постоянная необъяснимая тревожность. Словно сердце пыталось из груди выбраться, сломать повторно ребра и наконец добить. И ей была совершенно не ясна причина данного состояния. Это из-за возвращения Чжун Ли? Или может быть вновь виноват Чайльд? Или, к примеру то, что всё это время, пока жила с вечной опасностью встречи с монстрами бездны, оказывалась в их ловушке сама того не понимая? Что значило «тебе дали достаточно времени»? Что значит «пора возвращаться»? Смывая пену с волос, Ю Чжань вновь вспоминает картину искусственной луны над головой. Эта картина сопровождалась этой пугающей напряженностью. Тоже самое она чувствовала при виде Вестников, тоже самое при виде Дайнслейфа. Этот мужчина вообще был апогей всего неясного для Ю Чжань. Однако, как оказалось, он живой человек, со своими намерениями и вполне человечными страхами. Чжун Ли просил не связываться с ним, и всё же ей хочется с ним поговорить лично. Ей хочется больше узнать. Зачем она бездне? И вообще… Как она существует? Кто она? В её воспоминаниях тысячи лет жизни Богини Пыли. Чжун Ли порой зовёт её Гуй Чжун. Однако, у неё есть живые родители, и саму себя привыкла звать Ю Чжань. Вылезая из ванны, она смотрит на себя в запотевшем зеркале и видит шрамы. Следы бойни в Золотой палате. Когда-то на её теле не было и следа. Теперь же… Уже в комнате Ю Чжань натягивает на себя рабочую форму. Поправляет высокий ворот, расправляет рукава фонарики. Заплетает волосы в нетугую косу, и, наконец, головной убор. Видеть себя в таком виде стало уже привычно. Давно перестало вызывать стыд. Она собирается отправиться прямо сейчас в Таверну и отработать пропущенные смены. В потаённый кармашек платья, среди пышной юбки, она прячет глаз бога и гносис. У неё всё еще оставались подозрения, что Чайльд не просто так заваливался к ней домой в её отсутствие. И чтобы перестраховаться, она собирается держать его ближе к себе. Как Чжун Ли и просил. Пробежав по улице как можно скорее, надеясь больше никого не встретить по пути, Ю Чжань проходит в таверну. Через черный вход, специально для персонала. В предбаннике она поправляет форму, моет руки и выходит уже к барной стойке. — Добрый день, Чарльз. — Ох, это ты? Я не ожидал тебя увидеть сегодня. Господи Рагнвиндр предупредил, что тебя сегодня не будет, — мужчина продолжал делать заказы. — Я уже в полном порядке. Тем более, мне нужно отработать две смены. Не хорошо получилось, извини, это было без предупреждения, — Ю Чжань подходит и забирает поднос, — Какие столики? — На втором, барду в зеленом. Поднимаясь резво по лестнице наверх, она ожидала увидеть знакомого барда. И ожидания подтвердились. — Какая нежданная встреча! — обрадовался Венти, стоило только завидеть фигуру девушки. И Ю Чжань даже не знает, кому он больше рад, ей или бутылке вина, — Я ожидал, что он не отпустить тебя никуда. В таком виде так тем более. Терпения хватает пропустить очередные подколы к её внешнему виду. — Чжун ушёл по делам, — ставя поднос на столик. Венти смеется. — Звучишь как молодая жёнушка, — и только после того, как приступ смеха спал, бард продолжил, — Этот старик вновь убежал от тебя? У вас такие игры, да? Бутылку откупоривают одним движением. С опасно побелевшим лицом. — Он ушел, а мне сказал остаться и отдохнуть. Бездельничать я не хочу, так что пришла на работу. Ты доволен? Нет никаких твоих игр. — Ну я лично не любитель такого, так что не «моих», а «ваших». Не хочешь присоединиться ко мне и запить своё горе? — Откажусь, спасибо, — холодно ответила девушка и на каблуках развернулась прочь. Пока что, ситуация не настолько тяжёлая, чтобы прибегать к такому отчаянному средству. Время обеденное, посетителей пока что по пальцам возможно пересчитать. Обычно, к этому времени её смена уже заканчивалась, но сегодня будет разумнее поменяться местами с Чарльзом. Мужчина выглядел жутко уставшим. Так ещё сказывался немолодой возраст. — Вам сегодня совсем не удалось выспаться, да? — подходя к барной стоке отозвалась дружелюбно Ю Чжань, — Давайте я сегодня вечернюю и ночную смену возьму на себя. А вы как раз отдохнёте. В конце концов ей удалось уговорить мужчину уступить. Возможно, хотя бы за работой ей удастся избавиться от всех мыслей. И вот, Ю Чжань вернулась к привычной для себя работе. Попутно убираясь перед основной загруженностью, Ю Чжань прощается с Венти. Бард уходит прочь, помахав на прощание ручкой и загадочно подмигнув. — Тебе сегодня от меня не отвертеться. Будь уверенна, я заставлю тебя расслабиться! — и убегает за дверь. Честно говоря, её пугает такое поведение. Возможно, она не видит ситуацию со стороны… Но ведь даже повода не было так над ней издеваться! Все эти смешки вызывали только отчаянное желание разреветься. Посетители приходят и уходят, а время неумолимо клонится к вечеру. Единственная проблема заключалась в том, что Ю Чжань так и не пообедала, решив не притрагиваться к гастрономическому чуду Чайльда. Как итог завывающий желудок. А времени на перекусить так и не находилось. К пяти вечера уже стемнело. Таверну наполняли люди, всё больше и больше. Интересно, они уже вернулись? На как долго Чжун ушёл? Ю Чжань только затем вспоминает, что не оставила дома не записки, ни предупреждания хозяину дома, что ушла. Он же будет, наверное, искать её. А может быть сразу пойдёт искать филиал похоронного бюро! Кто же знает, что взбредет в его светлую голову. Примерно в таких думах бы провела этот вечер Ю Чжань, если бы на пороге таверны не появился знакомый гость. — Добрый вечер, Розария. — Снова ты, — немного брезгливо отозвалась служительница. Не сказать, что у них были плохие отношения. Просто постоянная улыбочка, и эта нарочитая дружелюбность, Розе перебивала желание пить. Вполне возможно, в этом и был смысл её работы здесь, — Как твоя нога? — подходя к стойке, — Я видела вас с Барбарой. — Ох. Ну конечно. У любой стены есть уши и глаза. Ю Чжань неловко потирает край платья. — Уже всё хорошо. Барбара действительно творит чудеса. Вам как обычно? — решает перевести тему. Розария ещё некоторое время недоверчиво смеряет взглядом, а затем кладёт на стойку горсть моры. — Сегодня вина покрепче, есть что сильнее «Полуденной смерти»? — но не успели ей возразить, продолжила, — Меня заставили три ночи подряд работать, так ещё со службы не удавалось сбежать. Так что, прими мою благодарность. Ты отвлекала нашу святошу. — Да что вы, какие благодарности, — лепечет Ю Чжань, с ужасом представляя, что ждёт дальше, — Но боюсь, крепче «полуденной смерти» мы не наливаем. Вы сами лучше меня знаете, такой указ начальства. — Кто-то сказал: «Полуденная смерть»? Ю Чжань даже не знает, какому богу молиться. Она уже успела позабыть, что такое вечерние попойки этих двоих. — И ты пришёл, Кэйя, — безразлично хмыкнула Розария. — Я тоже безмерно рад тебя видеть, — улыбнулся с прищуром Капитан, — И ты здесь, красавица? Хороший знак, значит, вечер пройдёт весело. — Не зовите меня «красавице», — только и шипит Ю Чжань. В итоге, так и не добившись у неё более крепкого алкоголя, два посетителя отправились на второй этаж. Относит два подноса с вином и лёгкими закусками, обслуживает другие столики. Постепенно в таверне поднимает веселый шум и гам. Искатели приключений начали заводить песни, вполне дойдя до этой стадии опьянения. Приглашённый бард в таверне подпивает и веселая трель струн его лиры не даёт заснуться Ю Чжань. Но только хотела девушка присесть чутка отдохнуть и сделать глоток воды, как дверь вновь распахивает. На пороге стоял Венти. Именно что стоял. Дверь громко хлопнула об стену, но бард продолжал стоять, уперев руки в бока, и сверлил взглядом выглядывающую из браной стойки Ю Чжань. Но той даже вставать не хотелось. — Дверь закрой! Тепло не выпускай, — получилось раздражений задуманного. Но барда это не остудило. Закрыв всё же за собой дверь, он уверенной походкой зашагал в центр зала. Ближе к ней не подошёл. Внезапно со второго этажа барда окликнул Альберих, замахав рукой и вмиг позабыв о существовании у Ю Чжань, поспешил наверх. Троица уселась за столики прямо у перил, где открывался отличный вид на первый этаж. Ю Чжань же наблюдала за ними снизу. Из-за шума не слышно, что они обсуждают, но с учетом этого хитрого взгляда Альбериха, ничего хорошего. Решив просто игнорировать всех, девушка продолжала свою работу. Нужно было покушать. Пока все были заняты разбавлением крови алкоголем, она под шумок, спрятавшись в углу, решила запихнуть в себя залежавшийся шашлычок. Мясо было решено запить стаканом яблочного сока. Кислота бодряще свела язык и скулы. Только вот не успела проглотить всё, как внезапно на голову что-то падает. — А! Это нечто смахивают на пол. Это нечто оказалась беретка знакомого барда. — Ой, мне так жаль, — протяжно завыл Венти. Ю Чжань запрокидывает голову, а там, свесившись с перил, на неё смотрел Венти. — Моя милая подруга, ты не могла бы мне её принести обратно. Она случайно вскользнула, честно-честно, — и убегает прочь. Ага, конечно. Случайно. Он отошёл от своего столика на метров шесть, чтобы берет упал точно на её голову. Собравшись с духом, ей приходится поднять берет в руки, отряхнуть его, и пойти прямиком к этой страшной компании. И даже когда подходит, продолжает с трагичным видом игнорировать всё и вся. — Вот видите, какая у меня прекрасная подружка. Я так её люблю, ещё бы не была такой вредной… — но приходится заткнуться. Ему прямо в лицо отправляют обратно бедный берет. — Пьяница, мог бы хоть в мою смену не буянить. — Ну зачем же сразу пьяница, красавица. Мы просто ценители мондштатского вина. А его, как известно, много не бывает. — Господин Альберих, ну вы-то, — хотела было уже начать корить его Ю Чжань, но вспомнила, — Ах, точно, это же вас мастер Дилюк метлой выгонял. Точно, как я могла забыть. — Эх, ничего ты не понимаешь… В этом и был весь смысл! Розария же с умирающим выражением лица сидела у перил, пытаясь надышаться воздухом. — Смысл чего? Довести мастера Дилюка до метлы? Он теперь только ею и выметает всех особенных гостей. Венти же, поправив криво беретку, наливает остатки вина в свой бокал и протягивает его подруге. — Мы тут обговорили твою ситуацию, и в итоге у нас есть, что тебе посоветовать, милая, — всё также протягивает бокал. А Ю Чжань смотрит на него с недоверием и забирает из руки. Ставит его она обратно на стол. Её не хватало ей осколки собирать. — И о какой же ситуации идёт речь? Кэйя, прочистив горло кашлем, с видом полной серьёзности и благоразумия, начинает: — С учетом рассказанного нашим дорогим лучшим бардом Мондштата, ситуация у тебя критичная. Если в ближайшее время ничего не предпринять, всё может оборваться. Это очень серьёзно. Однако, Розария словно оживает, упирается локтем в стол, и четко поясняет. — Он драматизирует. Просто наш Капитан Кавалерии очень остро реагирует, когда ему желанный объект не даёт. Вот в нем и проснулась мужска солидарность. — Ах, а где же твоя женская солидарность? Неужели не хочется помочь? Что, если он действительно от неё уйдёт? Помашет ручкой, или ещё чего хуже, скажет, что она ему как семья! — Чего?.. Ю Чжань перестаёт вообще что-либо понимать в этом пьяном бреду. — Мы к тому ведем, — вздохнул Венти, — Что тебе нужно брать дело в свои руки. — Именно! — поддерживает Альберих, — Когда любовь мужчины настолько глубокая и трепетная, он может сдерживать свои потаённые желания и даже избегать! Наверняка он так сильно любит тебя, что боится опорочить своим присутствием. Ю Чжань же, на грани истерики, сорванным голосом переспрашивает: — Опорочит?! — Так, позволь нескромный вопрос, — подавая признаки рассудительности сказала Розария, — Он будет твоим первым? И тут уже Ю Чжань не выдерживает. — Поганец! — взревела девушка в костюме горничной, — Ты что обсуждаешь со своими собутыльниками?! Тебе совсем голова не дорога? Хочешь откручу, проще жить будет! В порыве ярости она хватается за бокал вина. — Стой! Не смей! Только не вино! — одновременно подскочили бард и капитан. — Мы же помочь хотим! Всё ради твоего блага. — Значит первый, — тихо добавила Розария, допивая остатки вина у себя. Не выдержав всего этого давления, последовав примеру, Ю Чжань опрокидывает в себя вино. Оба мужчины уставились на неё с распахнутыми ртами. — И как? — неуверенно спросил Венти. Он совсем не ожидал, что такое событие произойдёт так скоро. — Гадость редкостная. Алкоголь горечью отдаёт на языке. Из-за непривычки она толком не чувствует чарующего послевкусия, о котором столько все говорили. Сделав вздох, девушка продолжила. — Я настоятельно прошу… Не обсуждать меня за моей спиной. — Ну так присоединяйся, — открыто предлагает Кэйя. — Во-вторых… Он не может сбежать! Нет… Нет-нет-нет. Венти всё переврал, он ушел специально, чтобы не подвергать меня опасности. Всё нормально, он, должно быть, уже вернулся… — Вот видишь. Могу поспорить, он уже не в первый раз тебя где-нибудь запирает, а сам идёт разбираться. — Откуда… — Присаживайся, — пододвигает к столику соседний стул, — Мы сейчас тебе всё объясним. Пока Альберих незаметно подливает в бокал ещё вина, Розария обреченно проводит по лицу ладонями. Она была ещё недостаточно пьяна, чтобы в серьёз всё это слушать. И тем более в этом участвовать.***
Первая стадия алкогольного опьянения: «ещё один бокал, ничего страшного в этом не будет». Ю Чжань себе дала честное слово не пьянеть. И вроде как первый бокал пошёл нормально, желудок не противился. С трудом понимая, что до неё пытаются донести, Ю Чжань решает всех прервать и начать рассказ с самого начала. Ей было необходимо выговориться. И она говорила, говорила, говорила. Без остановки. В таких красках, описывая все свои чувства, с такой артистичностью, что пьяная троица, и не только они, смотрели на неё с немым шоком. — Ну дела, — комментирует Венти, держа в руках уже пустую бутылку. — И всё это… Тот безобидный… А мне казалось, что он холодный, как камень, — удивился Кэйя, задумываясь о своём. — Агх! Я не знаю, что больше хочу, задушить его или задушить! Розария молча слушала, кажется, постепенно засыпая. Вторая стадия алкогольного опьянения: «одной бутылки не хватит». Венти не зря так стремился напоить Ю Чжань. Она, как единственный человек, который относительно безопасно мог рыться в винных погребах Рагнвиндра, была отправлена за следующей бутылкой. Венти ещё с беспокойством предлагал сходить вместе с ней, но Альберих остановил. Её Дилюк не убьёт, и даже пальцем не тронет. А вот их… В итоге на второй этаж Ю Чжань возвращается ещё способная ходить. Она, с непомерным воодушевлением, приносит сразу две бутылки. Одну для себя, классическое одуванчиковое вино (она пока что ещё могла оценивать свои силы), а троим товарищам, особенную. — Это самый крепкий алкоголь в таверне. Розария просила, что покрепче, может быть, можете попробовать. Служительница даже проснулась. Покрутила в руках прозрачную бутылку с прозрачной жидкостью, посмотрев на Альбериха. — О. — Отныне тебе точно нельзя отходить далеко от Чжун Ли, милая, — вздохнул Венти, откупоривая бутылку «Огненной воды» из снежной. И пьянка продолжилась. Обрадованные таким подарком, бард и капитан с энтузиазмом начали рассказывать о тяжёлых боях на поприще любви. А Ю Чжань, тем временем, начинала пить третий бокал вина. Третья стадия: неконтролируемый смех. Пока таверна постепенно пустела, дикий неконтролируемый смех разрывал живот Ю Чжань. Она едва вином не давилась, рыдала от смеха. Так её забавляли рассказы Альбериха, настолько он мог с юмором относится ко всем своим взлётам и падениям, что Ю Чжань просто не выдерживала. Оказывает, у мужчин в этом плане было не меньше проблем и сомнений, чем у девушки. Розария периодически колко комментировала Капитана, напоминая женскую точку зрения. — Теперь ты понимаешь, что мужики те ещё тугие на голову? Им всё всегда нужно говорить. Сами не поймут. А лучше всё делать самой. — Ха-ха, ты права, — уже не сопротивлялся Альберих, — Только мне кажется, твоего это только раззадорит, — обратился он Ю Чжань, — Так что по осторожней с этим. Не переборщи. — Верно-верно, этот собственник может так перестараться, страшно представить! Венти, в итоге, совсем не оценил эту «огненную воду» из снежной. Безвкусная. Отлив немного у Ю Чжань вина, он просто добавил рюмку в вино. Получился какой-то странный алкогольный компот, но на тот момент, ему уже было всё равно. — Честно говоря, я уже даже не против буду, если перестарается. — На такой случай, придумайте стоп слово. Что-нибудь звонкое, что сразу поймете, — предложила Розария. Она, как ближе всего сидящая к перилам, облокачивалась на них локтем и иногда поглядывала вниз, за барной стойкой. — Точно! Я уже знаю. Одно «Чайльд» и всё желание пропадёт. — Хей, — зовёт тихо Кэйя Венти, — Я же надеюсь, это не чьё-нибудь имя. — Не знаю. Но даже если да, то это ещё веселей, — с пугающей по своей правдивости улыбкой ответил бард. В его глазах плясали черти у костра. Он только и делал, что подливал вина девушке, что Альберих, сквозь пьяный угар, начал беспокоиться. Зазвенел колокольчик над дверью. Розария удивленно приподняла бровь, когда встретилась с убийственным взглядом. — Мне кажется, это к нам, — даже не пытаясь перекричать бешеный смех. Обычно, все новые посетители, увидев, что никого за барной стойкой нет, уходили. Но только не этот. Послышались тяжелый шаги. Лестница заскрипела под тяжестью, а Ю Чжань всё продолжала хохотать, не понимая сама, плачет или смеется. В её голове такая каша, алкоголь только спутал сознание. Однако, когда её взгляд встречается со взглядом Чжун Ли, всё становится кристально ясно. Он как бог, сошедший к смертным, медленно шаг к ней, сотрясая небо, землю, и всё её естество. — Наконец-то! — взвизгнул Венти. От резкого возгласа она подрывается на ноги, так резко, что перед глазами потемнело. Голова загудела, ю Чжань пошатнулась. Благо, её ловит Альберих. — Я в порядке. Всё хорошо, — оправдывалась девушка. Розария равнодушно смотрит на разворачивающееся действо. Мужчина медленно подходит. Останавливается на небольшом расстоянии. Его взгляд обводит внешний вид Ю Чжань, не пропуская ни одной детали. И только затем смотрит ей в глаза. Кэйе даже на мгновение показались, что они у этого человека в полумраке горят янтарным. Ему не нужно и слова произносить — у Ю Чжань уже колени подгибались. Она с опаской делает шаг назад. Альберих перестаёт её держать, садится тихонько обратно на свое место, наконец воочию убедившись, на что способен этот мужчина. Сбежать не получается. Чжун Ли жёстко хватает её за правое запястье. Дергает на себя, ловит в свои объятия, не позволяя ни шагу больше сделать. А Ю Чжань замирает, как жертва в руках хищника, чувствуя мурашки от его действий. Он закрывает её от лишних взглядом своими широкими плечами. Его рокот она чувствует всем телом, одежда не спасает. — Сколько ты выпила? И затем отстраняется. Его лицо остаётся непроницаемо-холодным. Он всё так же сжимает запястье, больно, Ю Чжань мгновенно трезвеет. — Бутылка есть, — неуверенно лепечет Венти. — Врет, меньше, — спасает ситуацию Розария. — Это было по моей воле! Меня никто не заставлял. Я сама. — Вот значит как. У неё голова начинает кружиться от волнения. Дышит часто-часто. Всё, что было услышано ранее, в один миг улетучилось. Перед ним вообще думать было тяжело. А тем более с алкоголем в крови. — Тогда благодарю, что присмотрели за моей возлюбленной. Всего доброго. Розария только глаза накрывает ладонью, стараясь не смеяться. Даже Венти, и то, ничего не сказал. Никто спасать Ю Чжань не собирался. Её жёстко потянули к лестнице, на выход, но девушка уперлась логами в пол, насколько позволяло её состояние. — Нет, нет, Чжун, куда ты меня тянешь? — Домой. — Нет, мы с начала… Мы должны поговорить. — Дома. И больше не желая слушать ничего в протест, просто подхватывает под коленями и запрокидывает себе на плечо. Раздаются душераздирающие крики. Никто не бежит спасать. Удивительно, но Чжун Ли удалось спуститься, не ударив ничем брыкающуюся Ю Чжань. Она всё кричала, ругалась страшно, только Моракс оставался глух. Он только второй рукой натянул пышную юбку ниже, чтобы не задиралась на стратегическом месте. Массивную дверь открывают одним пинком. От этого звука и мощи движения Ю Чжань вновь вскрикнула. Уже на улице, когда холодный ветер немного привёл в чувства, девушке нашлось, чем себя спасать. — Немедленно опусти меня на землю, иначе меня стошнит прямо на тебя и твой плащ! И её действительно опускают. Его руки дерзко дергают юбку ниже. А затем просто берет за край лифа и дергает уже наверх, пытаясь поправить декольте. — Да что ты творишь?! Не выдерживая этого унижения, она отбрасывает его руки от себя подальше. Между ними вновь молчание. В темноте сгустившейся ночи, где одинокие фонари тускло освещали улицу… Такой Чжун Ли ей не знаком. Такой Чжун Ли был там, в кабинете похоронного бюро. Вместо ответа бывший-архонт стягивает с себя плащ. Ю Чжань отходит дальше. Хочет сбежать. Но её просто ловят. Прямо в этот поганый плащ. Не успела она нарадоваться земле под ногами, как она вновь оказывается в руках Чжун Ли. Он прижимает её к своей груди, удобнее перехватывая под коленями. У неё слишком короткая юбка, и колготки недостаточно плотные, чтобы тепло было. Не может же он допустить, чтобы она простудилась. Ночь была облачной, темной. На улицах люди встречались уже совсем редко, поэтому, их диалог никто не слышал. — Прощения просить не буду. Ну да, заставь её ещё… — Я не считаю, что виновата перед тобой в том, что выпила. Чжун Ли молчал. Его руки сжимали бедра, прижимали ближе к груди, а взгляд устремлен далеко вперед. Весь он был хмурым, задумчивым, и, на знай его хорошо, мог показаться злым. Но нет. Это не злость. И даже не обида. Его профиль был идеален в любом освещении, в любой момент. Весь он был прекрасен до захватывающего духа. Возможно, это алкоголь стирает границы реального. Только вот это не отменяет того, насколько он сейчас казался ей красивым. — На самом деле я не планировала выпивать столько. Правда. Просто ты вновь меня оставил одну! Да, я понимаю, это было по делу… Я скучаю по тебе, понял? Я без тебя одиноко. И всё время разлуки было одиноко, хоть волком вой. И сейчас, раз теперь мы вновь вместе, я не хочу тебя отпускать ни на мгновение. — Я тоже. Плечо сжимают крепче. Ю Чжань тянется к его шее, хочет найти более удобное положение, но в итоге только проводит холодными пальцами по его волосам. Янтарные пряди поблёскивают в свете удаляющихся фонарей. Ей хочется заправить длинную прядь за ушко, но та непослушно сразу выбивается. А уши у него теплые, только красные на кончиках. Ей до жути хочется эту красную акварель слизать, почувствовать, каковая его кожа здесь на вкус. И Ю Чжань неожиданно дергается. Убирает небрежным движением волосы. Дотягивается всё же. Чжун Ли крупно вздрагивает. Его руки внезапно разжимаются, но девушка успевает спрыгнуть на землю. — Что ты?.. — он накрывает обслюнявленное ухо ладонью. Совсем не понимает. Он, наверное, и не понимает этого молящего взгляда, которым на него смотрели. Алкоголь не помогал набраться смелости. Алкоголь только бьет по нервам, обостряет до такой степени, что внутри всё сдавливает. Они оба забывают об упавшем плаще. Что он должен делать? Как ему быть? Чжун Ли так и замирает на месте. Не дрогнул даже когда её ледяные ладони накрывают шею. Её пальцы скользят по выступающему кадыку, который тут же подпрыгивает. Чжун Ли тяжело сглатывает. — Как же я порой хочу… Она обхватывает его шею и немного сдавливает. Этот необъяснимый порыв. Желание причинить насилие, до вскипающей крови. Ю Чжань не знает, куда деваться от этой бури эмоций. Поэтому просто делает шаг ближе. Прижимается к нему, тянет на себя шею и, встав на мыски, целует. Его губы теплые. Они немного шершавые. Плотные, такими её губы сминать одно удовольствие. Но он не двигается. Она оставляет влажный след, на вкус — сладкое вино. Чжун Ли рвано выдыхает, на мгновение потянувшись вслед за ней. — Ты пьяна… Нельзя. Её холодные пальцы невесомо очерчивают нижнюю губу. Чжун Ли едва сдерживается от палящего желание поймать палец зубами. Она улыбается. Чувствует. — Что, вновь оставишь меня в одиночку справляться, да? Больше он её с Венти не оставит. Никогда. Потому что от этой, казалось бы, безобидно фразы в его трезвом мозгу что-то щелкает. Его плечи крупно вздрагивают. Бывший-архонт чертыхается грязно. Бросает всё в топку. Обнимает её лицо ладонями и накрывает распахнутые губы. Влажно. Сильно, что начинает колоть. Ему хочется сцеловать все следы вина из одуванчиков, тоже опьянеть. И никогда, никогда, никогда не отпускать. Они не отстраняются друг от друга даже когда идут в сторону от улицы. Мимо двери дома, в котором жила, чуть дальше, когда тень от соседнего строения прячет от любого источника света. А всё его естество взмывает вверх. Куда, не знает, но ему внезапно стало свободно дышать. Прямо так, губы к губам, когда каждый шумный вдох сопровождается гулким биеньем. Чувствует её дрожащие ребра, как жмется к нему близко-близко, и руки холодные окончательно создают беспорядок на голове. Хотя, и в ней тоже. — Ты… ты могла просто попросить, — вдыхает жарко, стужа осенней ночи не спасала. — И ты даже не будешь ругаться? Чжун Ли смеется. Звонко, жмурясь довольно. — Нет! — целует в щеку, — Нет, конечно. Всё для тебя. Как ты можешь не понимать, что все мои действия… Я не бросаю тебя, никогда, — он выдыхает сквозь сжатые зубы, — Ты сводишь меня с ума! Его выдох тонет в её распахнутых губах. В том, насколько её язык сладкий от вина. Насколько приятно водить по нему своим, зубам, почти не закрывая рта и слышать каждый её треснувший всхлип. Чувствовать кожей, как её пальцы деревенеют, царапают кожу. От этого по всему его божественному телу бегут мурашки. Великому богу Мораксу хочется прямо в этот момент упасть на колени и молить избавить от этой сладкой пытки. Пусть она длится вечность. Он не хочет, чтобы эти губы отстранялись. Он в страхе дрожит только от мысли, что её ладони перестанут его гладить. Она щекочет уши, за ними почесывает. Опускается на шею и оттягивая ворот рубашки в сторону, щупает не сошедший синяк. Её творение. Он отодвигает голову. Разрывает поцелуй, задыхаясь. У Чжун Ли кружится голова. Он задыхается в свежем запахе её волос. Мимо его ушей проносятся бессмысленные слова, что-то о сожалении. На самом деле он готов рычать, выть и кричать, лишь бы она оставила ещё своих следов. А еще… Было бы отлично и самому заклеймить. Искусать. Показать всё своё недовольство, а затем зализывать, показывая всю свою преданность. У него кружится-кружится-кружится голова. Совсем не замечает за сжатыми веками пробивающегося сияния волос и рук. Она должна помнить об этом, не испугается. — Чжун, ты… — Видишь? Он отодвигается совсем не на много. Смотрит этими сияющими глазами, с влажными губами и растрепанной челкой. — Смотри внимательней, моя любовь. Только ты можешь меня видеть таким. У неё дрожат ноги. Чжун Ли вполне доволен собой. Его кожа даже в таком виде не отличалась на ощупь от обычной. Его ладонь скользит к вороту платья, едва-едва касаясь выступающей груди и ключиц. Он справляется с застёжкой легко, одной рукой. Её же дыхание совсем сбивается. Он закрывает глаза, запрокидывая голову назад. Первый поцелуй лёгкий. От таких кожа в который раз покрывается мурашками. Затем выбирая место, чуть-чуть подразнить. Ему нравится, как хватается за плечи. Как в её вдохах то и дело скользит одно единственное имя. Его имя. Этого ей хочется? Ю Чжань голодна по прикосновениям? Даже таким. Кто он такой, чтобы говорить ей «нет». И он целует. Чжун Ли не кусается, Чжун Ли всасывает кожу и удерживает, когда напрягается. Не слишком больно, но след останется хорошим. И ещё. Рядом. Чтобы наверняка. — Я люблю тебя. За шумом крови в ушах Чжун Ли не сразу и услышал это. Но она повторяет: — Я люблю тебя! Люблю. Больше жизни люблю, — громче. Всё счастье и жар прекращает в один момент фум распахивающихся ставней и окна. — Какая крыса додумалась под моими окнами… Они не успели дослушать. Бросились на утек. Оба мгновенно протрезвели. Схватили плащ Чжун Ли, всё это время лежащий сиротливо посреди дороги, они кинулись бежать. — Куда мы? Чжун Ли сжимает её ладонь крепко-крепко, и улыбается широко. — Покажу мондштатский филиал «Ваншен».