***
К следующему утру позывы усилились. Стали гораздо хуже. К примеру, у него стоял член. Бен смотрел в потолок, делая вид, что ничего не чувствует и не видит. Потер рукой лицо. Давненько такого не было. Это отвлекало — по-настоящему отвлекало, — но это был закономерный результат всего того, что он начал испытывать прошлой ночью. Бен выдохнул в ладонь и сел, предусмотрительно не трогая члена. Это пройдет. Главное, не поддаваться. После весьма продолжительного ледяного душа, пробравшего Бена до дрожи, это действительно прошло. Он высушился, игнорируя скручивающийся в нутре жар, и закрыл глаза. Почистив зубы, он мрачно взглянул на свое отражение в замызганном зеркале. Жалкий болван. Заработал стояк, думая о еде. Бен прополоскал рот и оделся. Голос нашептывал по-прежнему, к девушке тянуло не меньше. Нельзя искать. Нельзя рисковать быть замеченным, нельзя рисковать, что она вызовет полицию, потому что какой-то псих преследует ее. Но когда Бен вышел в холодное утро, желание отыскать ее громыхало в голове сильнее прежнего. Скрипя зубами, он запихнул руки в карманы и нащупал сигареты. Надо выбираться отсюда. Закурив, он затянулся на ходу. Просто дождаться Хана в Портленде. Это лучше, чем рисковать увидеть девушку. Захоти он, ее легко найти. Бен остановился под каким-то деревом, курил и постукивал ботинком по влажной траве. Не то чтобы он хотел. Она ему не нужна. Ему никто не нужен. Просто она, как рыболовная леска, крепко обмоталась вокруг его сердца, и он имел в виду — в теории, — что мог бы пойти по этой ниточке прямо к ней. Если бы хотел. Но он не хотел. Вопрос закрыт. Сейчас он закончит с сигаретой, уберется из мотеля и возьмет курс на Портленд. Сигарета сгорела слишком быстро, поэтому Бен достал другую. Прислонившись к дереву, он судорожно выдохнул. Следовало позвонить Хану. Лее. Анакину. Дать им знать, что случилось. Анакину понравится — он сразу предложит помощь, предложит похитить девушку. — Не надо, — пробормотал Бен. Он покачал головой и прикурил, наблюдая за людьми, разгуливающими по дороге. — Жалкий ты болван. Наверное, не стоит говорить Анакину. Определенно не стоит. Анакин вмешается. Сделает только хуже. Человек она или нет, он захочет ввести девушку в стаю, а Бен не собирался скрещиваться с каким-то человеческим отпрыском. Вообще с любым человеком. Это еда. Кроме того, он и не обдумывал похищение девушки всерьез. Просто Бен знал, каков Анакин. Сам он все-таки относился к еде с долей уважения — никогда не играл с ней. Даже не знал, с чего эта мысль пришла ему в голову. Она просто девчонка. Старшеклассница. Совсем не из того диапазона, в пределах которого он охотился. Анакин не колебался бы, но Бен был не такой, как его дедушка. Он стряхнул пепел на траву, посмотрел под ноги. У него есть принципы.***
Отказ слушать Голос отнимал у Бена всю энергию. Пришлось рано лечь спать и на утро проснуться с новым стояком, что разозлило пуще. Действительно, пора валить из этого проклятого города. Пора. Но вместо разумного поступка он принял душ, оделся и отправился хандрить под тем же деревом с новой пачкой сигарет. Обычно Бен мылся раз в неделю — лез под душ или ополаскивался в каком-нибудь озере, напоминая себе, что нельзя выделяться из толпы. Люди непременно заметят грязного бродягу, шныряющего по их городу. Не выделяться — необходимость. Бен закурил и посмотрел на часы. Из города действительно пора сматываться. Одному. А потом, может, подцепить кого-то на материке, снять напряжение. Устроить краткий перекус. Остудить кровь. Он сглотнул, бессвязно повернув мысли в направлении, куда влекло его сердце. Она, наверное, сейчас в школе, совершенно не подозревает о его существовании. Может, у нее вообще есть парень. Без разницы. У Бена дернулось веко, и он сделал долгую затяжку. В любом случае он убьет их. «их всех» Он убьет их. Импульс пробрал до мозга костей, просочился под черепную коробку, и Бен сорвался вслед за нитью, успев преодолеть полгорода, прежде чем опомнился. Волк легко поддается эмоциям. Таково свойство его вида, поэтому следует быть осторожным. Непоколебимым. Замерев на тротуаре, Бен выронил окурок и раздавил его ботинком. Выдохнув струю дыма, он уставился на старшую школу через дорогу. Дотащился прямиком сюда. Болван ты жалкий. Она была рядом, это точно. Он чувствовал ее. Это облегчало боль под ребрами, разливало тепло до самых кончиков его пальцев в карманах… Нет, не собирался он убивать кучку старшеклассников, не думал даже! Похищать кого-то — тем паче. Он, мать его чертову, Скайуокер! Вожак стаи. Одинокий волк. Ему никто не нужен, тем более — не нужен настолько, чтобы… — Прошу прощения? Бен застыл — его глаза расширились, он продолжил смотреть на школу. Не моргал, не дышал, просто медленно повернул голову назад. Свет рассеялся. Она ослепляла, подобно солнцу, пока не приобрела форму и снова не стала живой. Он не моргал. Человек, коим он притворялся, должен был, но Бен боялся моргнуть и узнать, что она исчезла. Поэтому смотрел, не отрываясь, даже когда радуга спряталась под ее загорелой кожей. Она улыбалась. У нее были веснушки и красивый рот. Бен больше ничего особо не успел заметить. Не мог. Она нужна ему. Он хотел ее. Убил бы любого другого, кого она хотела. Девушка нервно засмеялась. Она заглянула в сумку на бедре, покосилась на него из-под ресниц, продолжая там рыться. У нее были тонкие пальцы, с парой пластырей на них. От нее приятно пахло. Приятно. Сладостно. Он убьет любого другого, кого она хочет. — Мне… очень неловко, — сказала она, выдохнув смущенный смешок, и покачала головой, — но мой друг устроил это мероприятие в парке и заставил меня раздавать листовки. Я говорила ему, что для этого и существует интернет. Она протянула Бену голубой листок. Не в силах отвести от нее глаз, взял листок, и она кашлянула, убрав прядку волос за ушко. Можно схватить ее прямо сейчас. Дотащить до мотеля и… Бен сглотнул. Обычно женщин он просто ел. Но это было совсем иное желание — запутанное охренеть как. От него сердце билось быстрее, а кровь кипела. — Я Рей, — сказала девушка. Помахала ему, улыбнулась еще раз, но немного нервно. — Кажется, вы один из последних наших туристов, которых я еще не достала, так что… поэтому вот я и здесь. Голос отказывался повиноваться Бену. Он мог только смотреть на девушку, сжимая в кулаке забытую листовку. Бен проглотил очередной ком в горле и всмотрелся в ее лицо. Оно его. Она вся его. Щенки, пара и родная сторона. Все его. Вся его. Рей сложила руки на груди и подняла брови. Но потом потупилась, поглядев на свои белые туфельки, и по спине Бена прошлась волна удовольствия. Хорошая девочка. — Ну, как бы… — она отступила на шажок. — Простите, что побеспокоила вас, сэр. Вход бесплатный, если пойдете. «куда это она собралась» Снова помахав ему, она сделала еще один шажок прочь от него. Вокруг сновали люди — все происходило средь бела дня, он не мог нагнать ее и утащить за волосы в свое логово! Боже, как больно!.. Куда она?! Почему уходит?! Она не может взять и бросить его! Кровь ревела в ушах, обжигала, подталкивая его к паре — но Бен остался на тротуаре, сжав зубы, наблюдал за ее уходом. Она сгорбилась, опустив худенькие плечи. Такая маленькая. Тоненькая. Нельзя отпускать ее вот так — такую худенькую, маленькую и одну! Он должен вмешаться — если он просто вернет ее в логово, она все поймет и будет счастлива, особенно когда он покроет… Щелкнув зубами, он усиленно заморгал, встряхивая головой. Боже. Боже… Он должен выбраться отсюда. Бен потер рот, заставляя себя зашагать в противоположной направлении. Надо прочистить мозги. Срываться с места необязательно, но проветрить голову — да. Это сработает. Просто очистить мозги, стряхнуть все эти бредовые навязчивые мысли… С разбушевавшимся сердцем он засунул листовку в задний карман. У его пары есть имя. Уезжать нельзя. Он справится.