Кэртианский балаган

Фанфик-на-фанфик по произведению: ficbook.net/readfic/10434808. Нужно знать, что в оригинальном фанфике Ричард отравился насмерть, однако там завуалирован момент, когда он принимает яд, и для читателя ситуация выглядит так: Ричард попил воды из фонтана и умер. Здесь альтернативная сюжетная отвилка с хорошим концом. Первые полтора абзаца представляют собой вольный пересказ оригинального фанфика; сюжетные элементы из него использованы также в самом конце. _________________________________________________________________

Денег нет, в стране — бардак, в воде — холера, На душе — ненужные сомненья. Т. Шаов.

      После встречи с эром Августом Ричард был настолько погружен в свои мысли, что к моменту, когда добрался до фонтана, он почти ничего не замечал вокруг: внешняя жизнь проходила мимо расплывчатыми, смазанными штрихами. На ограде фонтана белел листок бумаги — должно быть, кто-то из поэтов опять решил познакомить публику со своими стихами. Проигнорировав творение очередного писаки, Ричард подставил ладони под струю воды, напился, умыл лицо, устроился на бортике и вернулся к мучительным размышлениям. Через какое-то время — он не мог сказать точно, прошло несколько минут или несколько часов — он поднялся и готов был двинуться дальше, как вдруг в глазах у него потемнело.       Он еще успел завернуть в узкий, безлюдный переулок, когда стены домов внезапно заколыхались, растворяясь, и из тумана навстречу ему выступил почему-то не кто иной, как покойный Колиньяр. Дальше Ричард больше слушал, чем отвечал сам, позволял другим вести его за руку туда, куда они считали нужным, и ничему не удивлялся. Мертвецы умело поддерживали светскую беседу. Эстебан говорил, что не планировал покушения и что они просто развлекались. Оскар уверял, что не держит зла на Алву и что как командир тот был в своем праве. Кто-то в черном спросил: «Это последний?» — и тени в глубине переулка согласно зашевелились. Дядя Морис сказал, что Ричард очень возмужал и что чужие дети быстро растут. Отец взял его за подбородок и пообещал, что Ричард всегда будет в его сердце. Кто-то в черном велел: «Еще жидкости», и руку неприятно кольнуло. Подошел и представился сам Леворукий, похвалил Ричарда за то, что тот так основательно отравился, и, хотя Ричард совсем не помнил этого, он немедленно поверил и, стянув с пальца кольцо, убедил Леворукого принять его. Кто-то в черном сообщил: «Готово» — и вспыхнул свет. Тени обрели форму, и узкий переулок преобразился в выбеленные деревянные стены маленькой кельи.              Над ним склонился монах в олларианской рясе. Не дав Ричарду опомниться, монах ухватил его за затылок, приподнял ему голову и влил в него, по ощущениям, целый кувшин отвратительной на вкус сладко-соленой воды. Когда Ричард попытался отвернуться, монах придавил его к кровати и только тогда, поймав наконец осмысленный взгляд своего пленника, снизошел до объяснений.       Ричард пятый день лежал в чумном бараке при монастыре Сен-Серж. Здешние монахи уже с полвека занимались заразными болезнями и достигли в этом деле таких практических успехов, что за последние несколько десятилетий сумели предотвратить в столице не одну эпидемию. Ричард был болен холерой, которую подцепил, когда глотнул испорченной воды из фонтана, и без помощи монахов неминуемо погиб бы еще в первые сутки. Пластичное воображение Ричарда, заняв его увлекательными разговорами с давно умершими знакомыми, помогло ему пропустить все, что происходило с ним в это время в реальности. Сейчас он как никогда был благодарен этой особенности своего разума за то, что она избавила его от позорных ужасов тяжелой болезни.       Обнаружив очаг заражения, монахи сразу принимали меры: в этот раз они перво-наперво повесили на фонтане объявление, запрещавшее брать оттуда воду. Для неграмотных («таких неграмотных идиотов, как вы», — прочитал Ричард во взгляде своего спасителя) надпись дублировалась рисунками: струю воды крест-накрест перечеркивали две жирные красные полосы, рядом был изображен череп, а под ним скелет, сверкающий синими искрами в глазницах, который тянул костлявые руки к изможденному человеку в лохмотьях. Ричард смутился, отвел глаза и пробормотал, что не заметил объявления по врожденной рассеянности. Монах посоветовал ему сказать спасибо, что его нашли так быстро: вечером того же дня окрестные кварталы объехали санитарные монастырские дроги и собрали в домах и на улицах печальный урожай — около десятка тех, кто, как и Ричард, пал жертвой коварного фонтана. Затем монахи сумели договориться с главой местной общины, перекрыли воду, огородили фонтан дощатым забором и залили в чашу особые морисские очищающие средства. Эпидемия была подавлена, не успев развиться. Все это звучало как сказка, волшебный фокус или чудо, но оснований не верить не было.              Через два дня монахи сочли Ричарда достаточно здоровым, чтобы отправить его домой. Оценив уровень его достатка (кольцо, которое Ричард якобы пожертвовал на нужды обители, произвело на настоятеля определенное впечатление) и, вероятно, душевное состояние, настоятель выдал ему три справки: одну, которая описывала ход болезни и методы лечения, надлежало передать личному врачу; другая, в которой содержались рекомендации по диете, предназначалась для кухарки; третья свидетельствовала, что Ричард не несет опасности для окружающих, и ее можно было демонстрировать всем желающим, если люди будут от него шарахаться. Собственная одежда Ричарда была безнадежно испорчена, и монахи сожгли ее в первый же день, поэтому ему достался наряд, в каком здесь ходили послушники: холщовая рубаха, такие же штаны и безразмерные сапоги, норовившие сползти при каждом шаге.       Никто не предложил его подвезти; нанять экипаж в долг Ричард не сообразил — поэтому сил его хватило только на то, чтобы пешком добраться до особняка Алвы и в изнеможении упасть без чувств на руки привратника. Очнувшись в своей постели, он ощутил себя персонажем знаменитой эсператистской причти. Его искали — спохватились, когда он не вернулся к ночи. О нем беспокоились: след был потерян на перегороженной заборами площади. Его считали погибшим: окажись это похищением, злодеи бы потребовали выкупа; вздумай он сбежать из города, за неделю так или иначе проявились бы улики. По нему… горевали?       Был мертв и ожил, пропадал и нашелся... Ричард подумал, что теперь понимает ту притчу гораздо, гораздо лучше.