Когда, поправляясь после болезни, я жила в замке Великанов, граф Альберт часто читал мне вслух, чтобы усыпить меня, но я не спала и слушала затаив дыхание. Читал он греческие трагедии Софокла, Эсхила и Эврипида, читал их по-испански, медленно, но ясно, без запинки, несмотря на то, что тут же переводил их с греческого текста. Он так хорошо знает древние и новые языки, что казалось, будто он читает чудесно сделанный перевод. Жорж Санд, «Консуэло»
— Плохо спите. Эту фразу Вальдес даже не потрудился замаскировать под вопрос, поэтому Кальдмеер решил ничего на нее не отвечать. — Вам нужен список кораблей, — продолжал Вальдес все с той же утвердительной интонацией. Кальдмеер от неожиданности вздрогнул: об этих злополучных списках он сам размышлял уже не раз, и — тут Вальдес, конечно, угадал — выяснить, какие из их кораблей погибли, а какие спаслись, было бы очень кстати. Выждав положенную на раздумья паузу, он медленно кивнул и произнес: — Да, если вас не затруднит. Буду вам очень благодарен. — Отлично! — сказал Вальдес. — Сейчас принесу! Он вышел за дверь и через несколько минут — Кальдмеер уже успел в красках вообразить, как вопреки всем стараниям, получив наконец долгожданные, но печальные новости, этой ночью будет до самого утра лежать без сна и мрачно глядеть в потолок, — вернулся, неся под мышкой увесистый том в темном кожаном переплете. — Стащил, гм, то есть позаимствовал в библиотеке у одного приятеля, — пояснил Вальдес, усаживаясь, заложив ногу на ногу, на стул возле кровати и раскрывая книгу. — Малоизвестная древнегальтарская поэма, так-то ничего особенного: герои, море, война, приключения… Но там в середине есть один совершенно уникальный фрагмент, невероятно действенное средство: никогда не могу продвинуться дальше первых двадцати строчек — засыпаю моментально. Уверен, что и вам поможет. Попробуем? Глядя, как он любовно оглаживает потрепанную страницу (заметно было, где именно книгу чаще всего открывали), Кальдмеер с трудом подавил вздох разочарование: очередное изобретение его радушного хозяина и снова ничего конкретного. Вальдес тем временем не останавливался: — Знаете, это книга на двух языках — слева древнегальтарский оригинал, справа перевод на талиг. Думаю, вам по-гальтарски будет привычнее, вы же эсператист, правильно? Итак… Он откашлялся, вдохнул воздуха и вдохновенно начал:Архус ав нэ-он… эрэо нэас тэ… пропасас Бойо-тон мэн пенэле…-ос кай лэитос эрхон…
Читал он ужасно. Слушать, как он то и дело сбивается с ритма, запинается, возвращается к началу фразы, делает длинные паузы, повторяет одно и тоже в попытках поймать нужное ударение, было невыносимо; представить, будто эти рваные, неровные строки могут кого-то убаюкать, — невозможно. Кальдмеер постарался вычленить из мешанины распевных «о» и коротких полупроглоченных «э» знакомые по богослужениям слова, но и здесь не достиг успеха. Споткнувшись в который раз на особо длинном пассаже, Вальдес прервал чтение и признался: — Гм, извините, давно не было практики. Вы не против, если я все-таки перейду на талиг? — Я не получил классического образования, — напомнил Кальдмеер. — Я из мещан. — Действительно, — с облегчением сказал Вальдес. — Тем удобнее! Слушайте с начала. Теперь речь его сделалась мерной, строки полились полноводной спокойной рекой, и каждая, словно ласковая волна, как будто ударялась о берег и откатывалась назад. Кальдмеер действительно начал успокаиваться и даже как будто задремывать.…некогда терем ее возвышенный…
Вальдес зевнул.…Мощный Астрап посетил…
Еще один зевок. — Прошу прощения.…посетил… и таинственно с нею… таинственно… с нею… сопрягся.
Его голос затих; прошелестели страницы, и книга с глухим стуком упала на пол. Кальдмеер поднял взгляд и обнаружил, что Вальдес откинулся на спинку стула, а голова его свесилась на грудь: волшебная поэма усыпила самого чтеца раньше, чем его слушателя. «Ну надо же — сопрягся», — еще успел подумать Кальдмеер, прежде чем его тоже затянуло в сон.