Лекции не нужно читать — они не сказки.
Лекции нужно показывать, ведь физика — экспериментальная наука. ©
Секундная стрелка на настенных часах предпринимает ещё одну отчаянную попытку сдвинуться с места, но, не имея достаточно сил, чтобы побороть невидимую преграду, возвращается в исходное положение. Прямо как я последние… сколько там прошло с начала пересдачи? Двадцать минут? Тридцать? Час? Время в этой аудитории почему-то течёт иначе, нежели за её пределами. — Мими, не стоит так волноваться, — с улыбкой подбадривает профессор Нолан. Яркие солнечные лучи бросают отблеск на рыжую шевелюру преподавателя, образуя своеобразный ореол вокруг его головы и превращая этого святого человека в настоящего ангела. Ангела, который пришёл наказать меня за наплевательское отношение к учёбе. — Вы всё это знаете, я уверен, — ага, мне б его уверенность, — сделайте глубокий вдох, медленно выдохните и просто прочтите то, что успели подготовить. Я рассеянно киваю и следую совету преподавателя — делаю медленный вдох и глубоко выдыхаю, смотрю на смятый листок в руках и не вижу в нём совершенно ничего. Ни единой строчки. Буквы пляшут перед глазами и их хоровод не хочет превращаться в стройный текст. — Она просто тратит наше время, — недовольно поджимает губы профессор му… Цепеш. — Вы же получили уже за этот экзамен незаслуженную, но вполне твёрдую четвёрку, — ага, да, о-о-о-очень твёрдую, — но вы настояли на пересдаче, чтобы что? Получить на этот раз слабенькую, еле-еле натянутую, но вполне честную троечку? Только вам, мисс Маммон, могло хватить на это ума. Вернее, его отсутствия. — Влад, полегче, — шепчет профессор Нолан, пихая коллегу локтем в бок, — девушка и так волнуется. Надо было вам, Мими, перед экзаменом успокоительного выпить, — подмигивает преподаватель и касается пальцами своей шеи, вполне однозначно давая понять, какое именно «успокоительное» он имеет в виду. Эх, профессор Нолан, где же вы раньше были со своими советами? Знала бы я, что алкогольный шлейф физикам предпочтительнее душка неуверенности с тонкими нотками жасмина, жизнь моя была бы в разы проще. — Мими, всё хорошо, мы не собираемся вас кусать. А жаль. Возможно, мне бы и понравилось. И словно прочитав мои мысли, уголок губ Владислава едва заметно дёргается, но этот жест так мимолётен, что кажется плодом воображения. Соберись, Мимс! И прекрати уже пялиться на губы Цепеша. — Мими, давайте начнём сначала, — сцепив пальцы под подбородком, предлагает профессор Нолан. — Расскажите нам, что такое МКТ? — Молекулярно-кинетическая теория, или МКТ — это теория, изучающая строение веществ, — сминая бесполезную шпаргалку, как молитву произношу я заученные слова. Профессор кивает и задаёт новый вопрос, помогая мне сформулировать связный ответ. Спасибо, Господи, что хотя бы один из моих экзаменаторов проявляет заботу и сердечность по отношению к простым и не слишком умным смертным студенткам. — Три положения МКТ гласят, что все тела состоят из частиц, которые находятся в непрерывном хаотическом движении и взаимодействуют друг с другом путём абсолютно упругих столкновений. — Абсолютно упругие столкновения меня не удовлетворяют, мисс Маммон. Объясните, что это значит, — вмешивается Владислав. Ошалев от столь неприкрытого желания меня завалить, я забываю покраснеть от комментария насчёт его неудовлетворённостью упругими столкновениями и почти нарушаю первую и главную заповедь студента — «не нагруби», но вовремя прикусываю язык. — Частицы притягиваются и отталкиваются, — закатив глаза, выдыхаю я, за что получаю в награду гордую улыбку Нолана. — Кстати, силы притяжения принято считать отрицательными, а силы отталкивания — положительными. И не зря. Вон, притянулась один раз к преподавателю, теперь от проблем никак не оттолкнусь. — Можете привести примеры процессов, которые возникают при таких взаимодействиях? — Да, — говорю я быстрее, чем успеваю осознать вопрос, поэтому мне требуется некоторое время, чтобы найти на него ответ. Время, за которое на лице Цепеша успевает расползтись снисходительная улыбочка засранца, явно не питающего на мой счёт больших надежд. — Теплопередача, например? — Вы у меня спрашиваете? — приподняв бровь, ухмыляется Владислав. Добавив голосу твёрдости, я уже более уверенно повторяю ответ, который, конечно же, никак не впечатляет мистера совершенство. Он сыпет вопросами, будто из пушки, а мне не хватает ни ловкости, ни красноречия, чтобы от них уворачиваться. Всё-таки нужно было больше времени уделить на подготовку термодинамики, а не пытаться искать бытовые аналоги физическим законам, чтобы их запомнить. При мысли о первом законе термодинамики, согласно которому при любых физических взаимодействиях энергия не возникает из ниоткуда и не исчезает в никуда, а передается от одних тел другим или превращается из одной формы в другую, губы невольно растягиваются в улыбке. И меньше всего я думаю сейчас о том, что этот закон по сути своей является законом сохранения энергии с учетом изменения внутренней энергии и теплопередачи. На самом деле я усиленно стараюсь не думать о том, какая именно механическая работа должна приводить к увеличению внутренней энергии системы и выделению теплоты. — Всё это обсуждать, конечно, здорово, но до тошноты душно. Не находите, мисс Маммон? — Тряхнув плечами, профессор Нолан сбрасывает пиджак и закатывает рукава рубашки до локтей. О божечки-кошечки. Точно превосходно. — Ну-у-у-у, — сглотнув ком в горле, неловко пожимаю плечами, — есть немного. — Нет, Лео, только не говори, что это то, о чём я подумал, — стонет Владислав, и из груди его вырывается хриплый смешок. — Давай хотя бы в этот раз обойдёмся без… наглядных пособий, — мрачнеет преподаватель. В университете легенды ходят о любви профессора Нолана к наглядным пособиям. То у него парни-электроны по «орбиталям» бегают, то ещё что повеселее исполняют. — Побойся Бога, Влад! Только ты можешь удовлетворяться сухой теорией, а живые студенческие умы необходимо смазывать практикой, чтобы они не ржавели в процессе обучения. Не совсем уверена, что правильно понимаю суть слов Нолана, но то, как они звучат… либо один из нас извращенка, слышащая то, что хочет услышать, либо… Хотя, пожалуй, тут нет второго варианта. — Мисс Маммон явно не понимает, чего от неё хотят, и наша первостепенная задача как преподавателей вытянуть бедную девушку из бездны незнания к свету знаний. Поднимайся, дружище. Без тебя я не справлюсь. — Да чтоб тебя, — едва слышно ругается Владислав, но просьбу друга исполняет, причём весьма энергично, хотя всем своим видом пытается показать, что он здесь главный мученик. Преподаватель встаёт напротив меня, и я замираю, вытянувшись как струна. Пронзительный взгляд голубых глаз заставляет сердце покрыться тонким слоем инея и замедлить свой ритм до значения, несовместимого с жизнью. Будто сам дьявол в душу смотрит. Очень-очень привлекательный облизывающийся дьявол. И что самое неприятное — я понятия не имею, что конкретно вызывает во мне такую реакцию: страх перед неизвестным будущим или возбуждение перед волнующим прошлым. Слишком много вопросов, ответы на которые я, наверное, никогда не получу. — Представьте, что профессор Цепеш — это холодное тело, — опустив руки мне на плечи, вкрадчиво произносит Нолан. Ох, представить такое труда не составит. Профессор Цепеш так холоден, что от пяти секунд нахождения рядом с ним можно цистит подхватить. — Вы же, напротив, тело… горячее. Представили? Что произойдёт, если вы начнёте взаимодействовать? Произойдёт отчисление и увольнение за нарушение устава образовательного учреждения. Хочется сказать мне, но я молчу, пытаясь придумать более цензурную версию этой мысли. Только вот каждая новая хуже предыдущей, ибо больше напоминает диалог из старого доброго порно, чем что-то из учебника по физике. Нет, такое точно вслух нельзя произносить при посторонних. — Тепло от меня будет передаваться Вла… профессору Цепешу, — сглотнув, наконец выдаю более-менее научный ответ. — Начнётся процесс теплопередачи. Я буду его… греть… в смысле отдавать своё тепло ему, пока мы… эмм… не достигнем равновесия… термодинамического равновесия, разумеется. Боже, что я несу? Довольно кивнув, Цепеш делает шаг ко мне, и я нервно дёргаюсь, впечатываясь в грудь позади стоящего профессора. Угораздило же застрять тут с ними. — Верно, но за счёт какого явления будет осуществляться теплообмен? — наклонив голову вбок, встревает со своим вопросом Цепеш, видимо, желая вернуть себе внимание. — За счёт явления контактной теплопроводности, — я намеренно опускаю ту часть, где говорится о том, что контактная теплопроводность — это теплопроводность между соприкасающимися твёрдыми телами, потому что… это звучит слишком эротично, а в контексте сложившейся ситуации может быть даже фатальным. Фух, теперь важно, чтобы им не пришло в голову инсценировать тепловой контакт. — Давайте задержимся на контактной теплопроводности, Мими, — кожей чувствую широкую улыбку Нолана и перестаю дышать. Он мысли что ли читать научился? — Не надо на ней задерживаться. Она слишком сложна и практически не используется в практике. — А вы подключите фантазию, — обжигает своим дыханием моё ухо профессор Нолан. Они попеременно задают мне какие-то вопросы, суть которых лишь отдалённо доходит до меня, но каким-то чудом мне удаётся давать удовлетворительные ответы. Тяжело сказать, кто из преподавателей мучает меня сильнее, потому что я теряю нить разговора по мере того, как приближается Цепеш с каждым моим верным ответом, а веки невольно тяжелеют, когда усиливается давление пальцев профессора Нолана на моих плечах. Неудивительно, что он ведёт курс электричества и магнетизма, ибо его прикосновения, подобно ударам тока, вызывают короткое замыкание как в теле, так и в мыслях. — Мисс Маммон, напомните-ка нам принцип Карно, — просит профессор Нолан, задевая губами мочку моего уха. Лучше бы мне кто напомнил, как мы от теплопередачи перешли к принципу Карно. — Не волнуйтесь, я помогу. Цикл Карно — это процесс, в котором термодинамическая система выполняет механическую работу за счёт обмена теплотой между двумя физическими объектами, имеющими постоянную, но различную температуру. Понимаете, к чему я веду? — Если честно, то не очень, — хмурюсь я, поглядывая на профессора через плечо. Его лицо слишком близко. Настолько близко, что я вижу тонкие золотистые нити в ярко-зелёных радужках его глаз. — Ничего страшного, сейчас поймёте. Согласно принципу Карно, механическая работа будет выполняться, если в системе будет иметься нагреватель и холодильник. Процесс этот будет наиболее успешен, если разница температур между объектами будет как можно больше. Разумеется, поддерживать постоянную температуру у источника и приёмника тепла нереально, но мы и не станем заниматься мысленными экспериментами, мы поставим эксперимент настоящий. Так, стоя между холодным Владиславом Цепешем и весьма разгорячённым подстрекательствами Лео Ноланом, я поймала себя на крайне неожиданной мысли — я искренне жалею, что из-за маленькой слабости профессора Фенцио к различного рода террористическим организациям, заведующий кафедрой не может своим присутствием снизить концентрацию привлекательных мужчин на один квадратный метр аудитории и спасти меня от перспективы пасть жертвой этих двоих во имя термодинамического равновесия. Вторая моя мысль была о том, что я, кажется, начала понимать, при чём тут цикл Карно. Есть у меня и «холодильник», и «нагреватель». И даже могу представить, какую именно механическую работу они будут совершать надо мной. — Но, прежде чем переходить к экспериментальной части, думаю, следует обсудить технику безопасности, — мурлычит Цепеш, останавливаясь настолько близко, что собственным телом ощущаю, насколько профессор-ледышка горяч. Буквально. Я беспомощно хватаю ртом воздух и пытаюсь спастись из опасного океана глаз преподавателя, яркие брызги которого так и норовят меня утащить на самое дно. — Что вы имеете в виду? Не совать пальцы в розетку? Не входить в лабораторию без защитного костюма? — нервно сглотнув, хихикаю я. — Я всё это знаю. Каждый год одно и то же. Повернув голову чуть в сторону, ищу поддержки в добром и сияющем лице Лео Нолана, но всё тщетно. Мой ангел-хранитель уже переметнулся на сторону дьявола — С правилом насчёт костюмов полностью согласен, безопасность превыше всего. А насчёт розеток… зачем вообще совать пальцы в розетку, если им можно найти более интересное применение? Вопрос профессора Нолана застаёт меня врасплох. И я нисколько не сомневаюсь в том, что преподаватель знает, о чём говорит, ведь он достаточно опытный в вопросах, касающихся электричества и всего, что с ним связано, однако… «Что вы имеете в виду?» — Хочется мне спросить, но маленькая и любопытная частичка меня хочет молча наблюдать за тем, что будет дальше, даже если большая и всё понимающая часть меня в курсе, чем закончится этот экзамен. — Поверьте, Мими, нам есть чему вас ещё научить, — прикусив кожу на моей шее хрипло шепчет Лео. О, в этом я нисколько не сомневаюсь. Тому, что делают со мной руки профессора Нолана, на лекциях определённо не научат. Тёплые подушечки пальцев скользят по обнажённым ногам вверх, рисуя замысловатые петли на внутренней стороне бёдер. Каждое прикосновение отдаётся точечным разрядом где-то внизу живота, и всё внутри то сжимается от предвкушения, то расслабляется от удовольствия. Не в силах сопротивляться желанию, я развожу бёдра и шумно вздыхаю, когда чувствую давление пальцев через бельё. Другая пара рук сдавливает грудь до сладкой боли. Цепеш скользит губами вдоль линии ключиц и ниже, царапая щетиной чувствительную кожу. Я задаюсь вопросом, куда, а главное — когда исчезла моя блузка, но не успеваю задержаться на этой мысли, потому что уже в следующую секунду Владислав обхватывает губами напряжённый сосок, и в моём мозгу случается короткое замыкание. Идеальное сочетание ласкающих движений языка и лёгких покусываний сводят с ума и делают что-то невообразимое с моим телом. Я буквально таю под натиском двух пар рук и губ. Едва ли я хоть когда-нибудь была настолько податлива и отзывчива. Слишком. Чёрт возьми. Хорошо. Сама не замечаю, когда уже мои губы касаются твёрдой мужской груди, а язык скользит по рельефному прессу, пока пальцы расстёгивают ремень на брюках Влада. Руки дрожат и не слушаются, потому что очень тяжело контролировать собственные движения, в то время как Лео с силой сжимает мои бёдра и быстрыми короткими толчками проникает внутрь. Стянув волосы на затылке в кулак, Влад управляет движениями моей головы, пока я обхватываю его губами и стараюсь взять как можно глубже. Мужчина шипит, когда я задеваю нежную кожу зубами, но, подняв глаза вверх, не замечаю признаков недовольства на его лице, напротив, прикрытые веки и закушенная нижняя губа свидетельствуют об удовольствии. Значит, с Цепешем можно не нежничать. Я наращиваю темп по мере того, как толчки позади меня становятся глубже, жёстче и всё более и более несдержанными. Подаюсь навстречу Нолану, пытаясь подстроиться под его темп и ритм, одновременно с тем энергично двигая головой вверх-вниз. Тело пробивает мелкая дрожь. Я близка к разрядке и чувствую, как сокращаются мои мышцы по мере того, как растёт напряжение внизу живота. Я почти теряю связь с реальностью, но пронзительный и резкий звук ударяет по барабанным перепонкам, мгновенно вызывая панику, и… … и я подскакиваю на месте, не сразу понимая, где нахожусь. От громкого смеха однокурсников звенит в ушах. Неприветливо яркие лампы на потолке слепят и раздражают неясное ото сна зрение. Зевая, потираю глаза и не сразу мне удаётся сфокусироваться на окружающем мире, а когда всё же удаётся, то оказываюсь нос к носу с профессором Ноланом, который в этом семестре ведёт у меня физику вместо профессора Цепеша, внезапно решившего взять небольшой отпуск за свой счёт. — Поздно легли, мисс Маммон? — добродушно и даже слегка сочувствующе улыбается профессор. — Угу. Около двух, — непонятно зачем уточняю я, будто это является достойным оправданием сна на лекции. — И чем же занимались? — уперев подбородок в кулак, любопытствует Нолан, тут же шикая на перешёптывающихся и хихикающих за моей спиной студентов. — Эм… физикой. Чувствую, как щёки загораются от смеси стыда и смущения. Технически, это даже не ложь. Но лучше не уточнять, что мои занятия физикой ограничились неудачными попытками починить один маленький вибрирующий прибор, никак не желающий заряжаться. — Да уж, физика она такая, выматывает даже святых, — понимающе кивает профессор. — Но в следующий раз ложитесь около одного, тогда будет больше шансов выспаться. Подмигнув, Нолан возвращается к месту за кафедрой и продолжает говорить о проводимости, но мне уже, разумеется, не до электронов с дырками. После увиденного во сне я не могу спокойно смотреть на профессора Нолана. Что, блин, не так со мной? Почему мне не могут сниться нормальные сны? Чёрт бы побрал эту дурацкую физику! До самого конца лекции чувствую на себе насмешливые взгляды преподавателя и задаюсь вопросом, а не мог ли Влад рассказать лучшему другу о том, как он совершил преподавательскую революцию и применил новый для своей практики метод приёма экзаменов. А вдруг я пробормотала во сне что-то компрометирующее? Неужели профессор Нолан знает? Мало мне было проблем с одним преподавателем, теперь их двое. Кажется, пора хватать документы и сваливать отсюда, пока ещё не поздно.