Лишённые магии

Когда прозвенел будильник, я едва подавила желание швырнуть его в стену. Интересно, если я скажу родителям, что не хочу ходить в школу, как они отреагируют? Впрочем, любой бы удивился, ведь прежде за мной такого не наблюдалось. Зевая и чертыхаясь, я почистила зубы, переоделась и, повесив сумку на плечо, спустилась вниз, где мать пила кофе, а отец читал утреннюю газету. Поздоровавшись, я залила хлопья молоком и стала медленно жевать их, совершенно не чувствуя вкуса. — Гермиона, — привлекла к себе внимание мама, — мы сегодня, скорее всего, задержимся. Приготовишь что-нибудь, если проголодаешься? — Ага, — ответила я, отодвинув тарелку от себя. — Мы надеемся на тебя, — продолжила мама, накрыв мою руку своей. — Как дела в школе? — Нормально, — отозвалась я, не вдаваясь в подробности. Они и так скоро узнают о моей успеваемости, когда им позвонит секретарь и поведает о моих неудах. Из отличницы в худшие ученики, да, Гермиона, ты сильно изменилась за лето. — Ладно, я пойду. У меня ещё репетиция назначена… — Я так рада, что ты стала посещать театральный кружок, — с теплотой улыбнулась мама, и я не решилась сказать ей, что это не по доброй воле, меня просто заставили. — Наша малышка — актриса, что может быть прекраснее? — Да что угодно, — отозвался отец, не отрываясь от чтения. — Надеюсь, Гермиона никогда не свяжет свою жизнь с актёрской деятельностью. У неё совершенно иной склад ума, чтобы скакать по сцене или светить лицом на телевидении. — Ну, спасибо, папа, — хмыкнула я, поморщившись, и решительно встала. — Всё, пока. — Хорошего дня, милая, — крикнула мне мать, когда я уже покинула кухню и направилась к выходу. До занятий оставалось чуть больше получаса, поэтому я не спешила. Дорога до школы занимала немного времени, и я оттягивала этот момент, как могла. Но сколь бы мне ни хотелось продлить миг прогулки, уже через несколько минут показались главные ворота, и я направилась к ним. — Гермиона, привет, — у ворот меня встречал Генри с сияющей улыбкой. — Я ждал тебя, надеюсь, ты не против. — Доброе утро, — поприветствовала парня я. — Да нет, не против. — Ты опять на репетицию? — Ага, верно. — Вижу, ты не в восторге от всего этого, — взглянул на меня Генри. — Но почему? Обычно девчонки рады попасть в постановку Николсон, она мастер своего дела. — Не сомневаюсь, — отозвалась я, не глядя на парня. — Просто это не моё, я не актриса и не хочу ей быть. — Ой, да ладно тебе. Николсон не ошибается, значит, ты великолепна в роли Джульетты. Так что дело в другом, я прав? — Я так понимаю, когда будут ставить спектакль про Шерлока Холмса, тебя возьмут на главную роль. Молись, чтобы Малфой не оказался миссис Хадсон, и вам не прописали любовную линию. Тогда ты меня поймёшь. Парень посмотрел на меня, а потом рассмеялся. — Зря смеёшься, этот змей везде пролезет. Потом не говори, что я тебя не предупреждала. — Умеешь ты повеселить, — наконец, произнес парень. — Хотел бы я увидеть Малфоя в роли миссис Хадсон. — Кто-то назвал меня по имени? — я внутренне содрогнулась. Неужели ни одно утро не может начаться без слизеринца? — Грейнджер, ты не можешь прожить без меня и минуты? Я польщён. — Я настолько не могу без тебя прожить, что оказалась с тобой в одном классе, — расплылась в улыбке я. — Но и ты, видимо, не можешь без меня, раз встречаешь каждое утро. — Очень смешно, Грейнджер, — засмеялся слизеринец и сделал шаг ко мне. — Твоё чувство юмора, как всегда, выше всяких похвал. У дружков своих переняла? — Нет, это я им шутки с утра писала, — отозвалась я, склонив голову набок. — Иди своей дорогой, не то придется тебе обратиться к стоматологу, чтобы поправить прикус. — Заодно поближе познакомлюсь с твоими родителями, — сузил глаза он. — Они вроде показались мне адекватными людьми. Интересно, как они отреагируют на рукоприкладство своей дочери? — Вставят тебе зубы бесплатно. — На меньшее я не согласен, — резко ухватив моё запястье, Малфой потащил меня к школе, но потом резко остановился и повернулся к ошеломленному Генри: — Извини, друг, но мы не можем опаздывать. Еще увидимся. — Ну, ладно, пока, — ответил парень, — до встречи, Гермиона. Гарри или Рон так просто не отреагировали бы. Они бы сцепились с Малфоем, что непременно привело бы к потери баллов и наказанию. Генри молча смотрел нам вслед, будто всё это его совершенно не касалось. — Малфой, — прошипела я, — мне больно. Отпусти, я и сама могу идти. — Твой новый дружок явно не из храбрецов, — будто прочитал мои мысли парень, выпустив меня из своей хватки. — Думаю, ты и сама рада избавиться от его компании. Поблагодарить не хочешь? — Хочу! — ответила я. — Только тебе не понравится. — Так ты попробуй, и мы проверим, — отмахнулся Малфой, едва мы приблизились к кабинету Мэлбрук. Я сделала шаг к нему и замахнулась для удара, но он перехватил мою руку и, резко развернувшись, чуть ли не впечатал меня в стену. Больно ударившись лопатками, я поморщилась. — Вот скажи мне, Грейнджер, — крепко держа меня, поинтересовался Малфой, — какого это остаться одной, без своих поганых гриффиндорских дружков? Здесь ты никому не нужна, никто не хочет общаться с такой всезнайкой, как ты. Тебе это нравится? — А как тебе живётся без верных прихлебателей? — в тон ему спросила я. — Чистокровный маг Драко Малфой вынужден выживать среди маглов, потому что в мире магии он не нужен никому. Мои друзья, по крайней мере, не бросили меня, а твои? Ты должен нам ноги целовать, что находишься на свободе, а не в Азкабане. — А больше тебе ничего не поцеловать, грязнокровка? — я поняла, что мои слова задели парня за живое, поэтому решила не только наступить на его больную мозоль, но и как следует надавить, не всегда же ему цепляться ко мне, пора взять это дело в свои руки. — Начни с ног, дальше посмотрим, — ехидно отозвалась я, уставившись в потемневшие от ярости глаза. — Ты не бойся, твои дружки тебя не засмеют, ведь они сейчас находятся в таких же условиях. А мои продолжают обучение в Хогвартсе и радуются жизни. Наверное, вы сейчас жалеете, что выбрали не ту сторону, да? Лицо Малфоя пошло пятнами, и я уже приготовилась к тому, что он меня ударит, когда дверь резко распахнулась, и на пороге появилась сияющая Мелбрук. — Вы уже здесь? — словно не замечая того, что Малфой продолжает прижимать меня к стене, сказала она. — Что репетируете? Малфой отпустил меня и отвернулся к окну. — Сцену на балу, — ответила я, уставившись на напряжённую спину парня. — Правда, я хотела сцену в склепе, но Малфой не собирается умирать раньше времени… а жаль. — Отлично, — хлопнула в ладоши Мелбрук. — Вы молодцы. Тогда переходим к третьему акту. Сцена пятая. — Это же не то, что я думаю? — пробормотала я, поднимая взгляд на Мелбрук. — В комнате Джульетты, — усмехнулся Малфой, не поворачиваясь ко мне. — Готова к постельной сцене, Грейнджер? — Всегда мечтала, — процедила я, сложив руки на груди. — Даже не сомневался в этом, — хмыкнул парень, продолжая рассматривать что-то за окном. — Оказаться со мной в постели мечтали многие. — Малфой, ну кого ты пытаешься обмануть? — не сдержала я смешка. — Герой-любовник, блин. Насколько я помню, весь шестой курс ты провёл наедине с Исчезательным шкафом, а единственной женской компанией были Крэбб и Гойл под оборотным. А седьмой курс прошёл в твоём поместье. Так что если ты не поклонник инцеста и не сторонник однополых отношений, то не набивай себе цену. — Гре-е-енджер! — он ринулся ко мне быстрее, чем я рассчитывала. Поэтому, когда его пальцы сомкнулись на моей шее, а мы оба повалились на пол, я даже не успела испугаться. — Я тебя придушу, и мне ничего за это не будет. Я промолчала, поняв, что сказала лишнее. Если я планирую остаться живой, то следует хотя бы сейчас придержать язык за зубами. Скосив глаза на отвернувшуюся от нас Мелбрук, я мысленно воззвала к ней, потому что если она сейчас же не обернётся, то ей придётся искать новую Джульетту. — А что происходит? — ответила на мои мольбы Сара. — С каких пор мы сменили репертуар на Гамлета? Драко, отпусти бедную девочку, Нехотя парень разжал руки и отпустил меня. Закашлявшись, я села и потёрла шею, предчувствуя появление на ней синяков. Хотя в его планы и не входило причинить мне серьёзный вред, а пальцы сжимали шею не так уж сильно, удушение выглядело вполне правдоподобно. — Гермиона, ты как? Можешь продолжать или пойдёшь в медпункт? — спросила Мелбрук, поцокав языком. У меня была прекрасная возможность покинуть класс, а возможно и школу, если школьная медсестра выпишет мне больничный, но, видимо, я оказалась мазохисткой, раз не стала ей пользоваться. — Всё в порядке, — пробормотала я, поднявшись. — Давайте уже начнём. — Твоё рвение похвально, — улыбнулась Саманта, раздав нам листы с текстом, — сразу бы так. — Ага! — ответила я, сев на диван. — Просто Грейнджер из тех, кто долго ломается и строит из себя недотрогу, — прошипел Драко с тем расчётом, чтобы слышала только я. — Но потом в раж войдёт, не остановишь. — А ты свечку держал что ли? — елейным голоском отозвалась я. — Мне этого не нужно… — Поговорите после, — хлопнула в ладоши Мелбрук. — Продолжаем. Я опустила взгляд на выделенный красным маркером текст и прочитала: — Уходишь ты? Еще не рассвело. Нас оглушил не жаворонка голос, а пенье соловья. Он по ночам поет вон там, на дереве граната. Поверь, мой милый, это соловей. — Хорошо, но больше страсти, — сказала Мелбрук, — добавь огня. — Уходишь ты? Еще не рассвело, — повторила я, хотя прекрасно понимала, что страстью там даже не пахнет. — Нас оглушил не жаворонка голос, а пенье соловья. Он по ночам поет вон там, на дереве граната. Поверь, мой милый, это соловей. — Уже лучше, но страсти как-то маловато, — подтвердила мои опасения Сэм. Малфой хмыкнул, глядя на меня с усмешкой. — Я так и знал, что на большее ты не способна, Грейнджер, — сказал он, взяв меня за руку, — недаром Уизли тебя бросил. Как там сказала Трелони на третьем курсе? Дай-ка вспомнить, — он сделал вид, что задумался: — Ах, да! Душа сухая, как страницы учебников, к которым ты привязана навсегда. И еще что-то про сердце, неспособное любить. — Чье сердце неспособно любить, так это твое, Малфой, — вырвала руку я. — Или скажешь, что я не права? — Надеюсь, вы наговорились? — подала голос Мелбрук, махнув рукой. — Тогда, может, продолжим? — Уходишь ты? Еще не рассвело. — с придыханием сказала я, вложив в голос столько страсти, что должно было хватить всем. — Нас оглушил не жаворонка голос, а пенье соловья. Он по ночам поет вон там, на дереве граната. Поверь, мой милый, это соловей. — Нет, это были жаворонка клики, — снова взял меня за руку слизеринец, притягивая к себе поближе. — Глашатая зари. Ее лучи румянят облака. Светильник ночи сгорел дотла. В горах родился день и тянется на цыпочках к вершинам. Мне надо удаляться, чтобы жить, или остаться и проститься с жизнью. — Останься лучше, пусть тебя убьют, — ответила я и зажала рот рукой. Я не хотела говорить этого вслух. Что сейчас будет?! — Простите, вырвалось. — Ты неисправима, — взмахнула руками Мелбрук, вперив в меня хмурый взгляд. — Что-нибудь да выкинешь. Ладно, дальше. — Я правда не хотела, само собой вышло. — Надеюсь на это. Сначала. — Уходишь ты? Еще не рассвело. Нас оглушил не жаворонка голос, а пенье соловья. Он по ночам поет вон там, на дереве граната. Поверь, мой милый, это соловей. — Нет, это были жаворонка клики, — притянул меня к себе Малфой. Словно я его собственность. Ромео чертов. И ведь не скажешь по его виду, что ему так же противно ко мне прикасаться. — Глашатая зари. Ее лучи румянят облака. Светильник ночи сгорел дотла. В горах родился день и тянется на цыпочках к вершинам. Мне надо удаляться, чтобы жить, или остаться и проститься с жизнью. — Та полоса совсем не свет зари, — я заглянула в глаза слизеринца и положила ладони ему на грудь, — а зарево какого-то светила, взошедшего, чтоб осветить твой путь до Мантуи огнем факелоносца. Побудь еще. Куда тебе спешить? — Пусть схватят и казнят. Раз ты согласна, — ну, я-то согласна, кто спорит? Жаль, что мое мнение здесь никому не важно. — Я и подавно остаюсь с тобой. Пусть будет так. Та мгла — не мгла рассвета, а блеск луны. Не жаворонка песнь над нами оглашает своды неба. Мне легче оставаться, чем уйти. Что ж, смерть так смерть! Так хочется Джульетте. Поговорим. Еще не рассвело. — Нельзя, нельзя! — воскликнула я, пытаясь оттолкнуть от себя Малфоя. Хотя с таким же успехом можно было пойти и сдвинуть айсберг. — Скорей беги: светает, светает! Жаворонок-горлодер своей нескладицей нам режет уши, а мастер трели будто разводить! Не трели он, а любящих разводит, и жабьи будто у него глаза. Нет, против жаворонков жабы — прелесть! Он пеньем нам напомнил, что светло и  что расстаться время нам пришло. Теперь беги: блеск утра все румяней. — Румяней день и все черней прощанье. «Только не вздумай лезть целоваться, — взмолилась я про себя. — Я же не позволю, и Мелбрук меня растерзает. И нам придется репетировать вечно». — Джульетта! — Мелбрук изображала Кормилицу. — Няня? — испуганно спросила я, пытаясь вырваться из объятий слизеринца. — Матушка идет. Светает. Осторожнее немножко. — В окошко — день, а радость — из окошка! — мне удалось сказать это с такой печалью в голосе, что самой себе захотелось зааплодировать. — Обнимемся, — и он еще сильнее прижал меня к себе, может, хотел убить таким способом, раз придушить не получилось? — Прощай! Я спрыгну в сад. — Ты так уйдешь, мой друг, мой муж, мой клад? — Вот уж точно клад, закопать бы его метра на два в землю. Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. — Давай мне всякий раз все это время знать о себе. В минуте столько дней, что, верно, я на сотню лет состарюсь, пока с моим Ромео свижусь вновь. — Я буду посылать с чужбины весть со всяким, кто ее возьмется свезть, — и он наклонился, чтобы поцеловать меня. Что уже расстаться без поцелуя нельзя? Помахал ручкой и свалился с балкона. «Думай об Англии, Гермиона, — повторяла я про себя, чувствуя, как губы Малфоя дотрагиваются до моих. — Думай об Англии». Но и это прикосновение было мимолетным, что я сразу воспряла духом и открыла глаза. И на том спасибо. — Увидимся ль когда-нибудь мы снова? — прошептала я, подняв глаза на парня. — Наверное. А муки эти все послужат нам потом воспоминаньем, — и, отпустив меня, он отошел к окну. Как все-таки точно подмечено — муки. Скорей бы этот спектакль закончился, чтобы о нем можно было забыть. — О боже, у меня недобрый глаз! Ты показался мне отсюда, сверху, опущенным на гробовое дно и, если верить глазу, страшно бледным, — да, Малфой всегда бледный. Аристократ же. — Печаль нас пожирает, и она пьет нашу кровь. Ты тоже ведь бледна. Прощай, прощай! — Судьба, тебя считают изменчивою. Если так, судьба, то, в самом деле, будь непостоянной и вдалеке не век его держи, — трагично закончила я и даже пустила слезу. — Наконец-то, я увидела то, что хотела, — воскликнула Мелбрук, похлопав нам. — Любовь, страсть, страдание. Бесподобно. — Мы закончили? — поинтересовалась я, вернув ей текст. — Можно идти? — После уроков жду на репетиции, — ответила она. — Хорошо, — кивнула я и направилась к двери. На лестнице я столкнулась с Генри. — Всё в порядке? — поинтересовался парень с улыбкой. — Малфой так быстро тебя утром утащил, что я не успел с тобой поговорить. — Оу… — только и смогла сказать я, предчувствуя неприятный разговор, от которого меня неожиданно спас подошедший Малфой. — О, Генри, мы можем поговорить? — Сейчас? — Да, сейчас, — с нажимом произнес слизеринец, с ухмылкой глядя на меня. — Что ты задумал, Малфой? — спросила я скорее для проформы, нежели из любопытства. Признаться, мне было плевать. — Тебе понравится, не сомневайся, — подмигнул мне блондин. — Сомневаться в том, что ты готовишь мне очередную гадость? За кого ты меня принимаешь? — фыркнула я и сбежала по ступенькам, выбросив эту ситуацию из головы. — Увидимся позже, — крикнул мне вслед Генри, но я лишь тряхнула головой, что можно было рассудить и как согласие, и как отрицание. Уроки пролетели незаметно, поэтому, когда прозвенел звонок, я запихнула учебник в сумку и бегом направилась к выходу. Осталось пережить репетицию, и я свободна. Ну, не счастье ли? На лестнице меня вновь перехватил Генри, и я выдавила из себя улыбку, хотя назойливость Брикмана начала раздражать. — Гермиона, постой. Всё никак не можем с тобой поговорить. — Ага, — только и смогла ответить я. Видимо, односложные ответы прочно укоренились в моём лексиконе. — Я всё спросить хотел… Может, сходим куда-нибудь вечером? Чёрт! Надеюсь, это его не Малфой надоумил пригласить меня, иначе убью гада, чтоб не лез не в своё дело. — Э-э, — протянула я, вовремя сорвав с языка своё любимое «ага», — я не могу. Куча уроков, домашние дела и вообще я наказана за плохие оценки. Прости. — Тогда в субботу? В субботу сможешь? — Иду с родителями в театр, — ответила я, сделав вид, что ищу что-то в сумке. — Давай через неделю? Или в следующем месяце? — Что ж, ладно, — он резко выпрямился, а в его глазах вспыхнуло раздражение: — Драко был прав, ты играешь людьми. Вот уж не ожидал от тебя, Грейнджер. И он ушел, оставив меня совсем одну. «Ну да, Малфой расскажет, — подумала я, уставившись ему в спину. — Нашёл советчика, блин».