·•════·⋆≼♚≽⋆·════•·
Сиэль спокойно сидел на краю кровати, пока дворецкий не завязал ему повязку на глазу, не взял поднос с недоеденным завтраком и не оставил в полной тишине утренней спальни. Плотно скрестив руки на трясущейся груди, он резко встал и спустился в кабинет. Почти оконченное стихотворение лежало в ящике для писем. Достав полностью исписанный лист, граф с минуту смотрел на зачеркнутые строки, а потом судорожно скомкал бумагу. Опаловые глаза. Боже правый! Ликующая радость. Сиэль невидящим взглядом уставился на стол, теребя в бледных пальцах заостренный грифель карандаша. До чего же абсолютный абсурд — этот летний мир умиротворённого спокойствия. Бумажные кружева, купидоны и синие птицы проклятого счастья. Как будто он когда-нибудь просил об этом. Подобный мир был не для него. Граф жил в зазеркалье инверсии, изменения и противоречия. Невиновные будут наказаны. Цветы зла. Исключительно прекрасные вещи мертвы. Белоснежные пустые страницы блокнота, казалось, слепо насмехались над ним, а открытая чернильница переливалась в жемчужном свете, напоминая мерцающее око. И прежде чем он успел сесть за стол, карандаш внезапно заскользил по бумаге, выводя букву за буквой, слово за словом.·•════·⋆≼♞≽⋆·════•·
Себастьян сосредоточенно работал. Две пинты сливок. Четыре яичных белка отделены от желтков. Три рюмки хереса. Цедра двух лимонов среднего размера. Спокойное внимание графа к его рассказу выглядело вполне убедительным. Полтора фунта сахара. Демон и не заметил, как позволил себе шагнуть слишком далеко в своеобразную ловушку. Лимонный сок нельзя добавлять в сливки, пока они теплые, а после массу следует хорошенько взбить. Вспоминая сейчас было трудно определить, в какой же именно момент мальчишка смягчился. И остудить в течение некоторого времени. Как и тот момент, когда его настороженный разум вновь закрылся. — Эй, Себастьян, — белый китель Бардроя мелькнул в поле его зрения. — Печь готова для бисквитов. — Они стоят на столешнице, — дворецкий не поднял головы. — Поставь таймер, ладно? День обещает быть приятным. Однако не для всех. И Себастьян быстро обтер руки в перчатках о фартук.⊰·════·⋆⊱♚⊰⋆·════·⊱
Граф и слуга вновь встретились, когда часы пробили половину одиннадцатого, и Сиэль спустился в холл. Дворецкий уже ждал, стоя у входных дверей. Неужели он услышал отдаленный скрип колес кареты? Мальчишка даже не удосужился поднять взгляд, проходя мимо него в гостиную. — Надеюсь, вам удалось закончить свое стихотворение, господин? Сиэль остановился. Должно быть, на его пальцах виднелось чернильное пятнышко. Аккуратно написанный сонет лежал в нагрудном кармане, ожидая своего часа, когда его можно было бы незаметно сунуть в букет Лиззи перед ее отъездом. — Все окончено настолько хорошо, насколько это в моих силах, — ответил граф более честно, чем намеревался, и слегка нахмурился. Он не собирался заключать с ним перемирие. — Могу ли я узнать, когда вы позволите мне оценить ваше домашнее задание, милорд? — дворецкий ожидал ответа с нечитаемым терпением. — Когда я не буду настолько занят. Возможно, завтра, — Сиэль пожал плечами. Пришло время решить, хочет ли он, чтобы демон вообще увидел нечто подобное. Граф в любой момент может оставить блокнот на столе, но тогда ему не посчастливится понаблюдать за выражением лица зверя. Если, конечно, он все таки покажет свою работу. — Господин... — Говори, — мальчик устало вздохнул. — Я уверен, что маркиза одобрит то, как вы уложили свои волосы, милорд. — М-м-м, — Сиэль причесался перед тем, как спуститься вниз, неловко стоя на цыпочках перед зеркалом в ванной и стараясь убрать темные пряди с глаз. — У меня нет настроения выслушивать очередные замечания от тети по поводу приличия моего внешнего вида, — черная шелковая повязка на его глазу теперь была ничем не прикрыта. — Вижу, со своими волосами ты ничего делать не собираешься. — Нет, юный господин, — улыбка Себастьяна была мягкой, неторопливо расцветающей на его устах. — Я всегда считал, что непристойность — одна из моих самых полезных черт. Уж точно не сейчас. Он проигнорировал дворецкого, расправив плечи под тесным бархатным пиджаком. У него не было времени на насмешки этой твари. А также на гнетущее беспокойство и на визит тети. Элизабет. Вести светские беседы. Непонятные игры зверя. В особенности последнюю... — Проследи, чтобы чай подали вовремя. Мне понадобится по меньшей мере три чашки, если я хочу хоть как-то пережить сегодняшний полдень, — однако это было не совсем так: его пульс подскочил, будто он уже выпил половину чайничка этой цветочной дряни. — Да, господин, — темноволосая голова Себастьяна склонилась набок, и даже Сиэль услышал, как карета остановилась на последнем повороте подъездной дорожки. — Если это хоть немного вас утешит, мой лорд, ваш внешний вид доставляет крайнее эстетическое наслаждение, — дворецкий облизнул уголки губ кончиком бледного тонкого языка, и по ногам графа пробежала невольная дрожь. — Я едва могу нормально сидеть в этих шортах, — коротко бросил он и замер: было неразумно с его стороны доставлять демону подобное удовольствие... — Тогда я бы посоветовал вам избегать возбуждения, господин. Мальчишка бросил на Себастьяна презрительный взгляд, однако дворецкий уже подошел, чтобы открыть дверь, и спустился по ступенькам поместья, а Сиэль, сунув руки в карманы, постарался выкинуть скверные мысли из головы. По мнению графа, это было настолько неправильно — принимать гостей. Неминуемое вторжение в его дом, разум, в звенящую тишину пустых комнат. Лучше уж остаться одному в эту унылую дождливую погоду, лишь только он и его слуга. Слуги. Во множественном числе. Сиэль прикусил губу. Когда карета подъехала, ему показалось, что он услышал голос Лиззи. По всей вероятности, она как раз высунула свою золотокудрую голову в открытое окошко.·•════·⋆≼♚≽⋆·════•·
Потребовалось полчаса, чтобы собрать всех в гостиной, снять тяжелые дорожные накидки и блаженно помолчать с чашкой чая в озябших пальцах. Тетя Фрэнсис, как всегда, зоркая и бодрая. Ее резкий поцелуй, оставленный на щеке Сиэля, и мальчишка даже смог выдержать этот привычный жест. Высокий приветственный визг Лиззи и нетерпеливые руки обвились вокруг его шеи прежде, чем мать успела вмешаться. Тц. Здравствуй, Элизабет. Девушка Паула, вечно жизнерадостная и как обычно, безвкусно одетая. Он избегал смотреть ей прямо в лицо. — Ты хорошо выглядишь, мой мальчик, — рука дяди широкая, теплая и крепкая. И тот странный скользящий взгляд, который люди все еще частенько бросали на графа Фантомхайва: глаза с заметным беспокойством отводились в сторону, пытаясь найти кого-то другого, кого там не было. Эдвард, казалось, стал выше с их последней встречи. Высокий. Зеленоглазый, как Лиззи, и его хватка была даже крепче, чем у отца. Без всякого сомнения, он уже полагал, что выглядит как взрослый и должен вести себя соответствующим образом. Чай был хорош, пока они ждали, когда им подадут ланч внизу, в оранжерее. В гостиной было тепло. Перчатки дворецкого выглядели безупречно. Маленький чайный столик был красиво накрыт. Сиэль заметил, что в хрустальной вазе не было дафны, лишь крапчатый морозник с широкими лепестками, редкие веточки боярышника, поблескивающие своими острыми колючками, и другие растения, названия которых он не знал: бледные листовые почки, темно-красные ягодки, блестящие черные. Белладонна. Танака однажды велел ему не трогать ее в саду. И был ли это вообще кизил? Живая изгородь. Душистые травы и ядовитые растения. — Ох, это так мило, Сиэль, — Элизабет усадила его на диван под окном, подальше от своей компаньонки, матери и остальных гостей за чайным столом, и тетя Фрэнсис, похоже, сегодня была совершенно не против подобному поведению дочери. День святого Валентина, как-никак. — А цветы, которые ты прислал мне сегодня утром, были просто прекрасны. — Даже лучше, чем те, что я подарил твоей тетушке, — крикнул лорд Мидфорд и рассмеялся грубоватым лающим смехом. — Мой юный господин выбирал их с величайшей тщательностью... — Себастьян все еще кружил рядом. Мальчишка проигнорировал его. — Это для тебя, Элизабет, — она открыла маленькую шкатулку для драгоценностей с тихим визгом, синяя эмалированная брошь переливалась в свете рассеянных лучей февральского солнца. Если кузина и была разочарована отсутствием драгоценных камней, то виду не подала. — Сиэль, Сиэль, какая прелесть, — синяя птичка уютно устроилась у нее на ладони. — Она настолько красива и так... — Лиззи посмотрела на него, и глаза ее потемнели от непривычной серьезности. Пальчики в кружевных перчатках сжали брошку. — Я буду любить ее всегда, — решительно сказала она. И на мгновение граф задумался, могла ли кузина понять хоть какую-то крупицу из того, что он действительно хотел выразить этим подарком. — Надеюсь, вы не забыли о самом важном подарке, мой лорд? — и когда Лиззи повернула голову, Себастьян улыбнулся своей опасной застывшей улыбкой. — Мой молодой господин написал для вас по этому случаю стихотворение. — Нет, — сказал Сиэль, приподнимаясь с дивана. «Даже не вздумай, черт тебя дери!» Однако его дворецкий не был обычным дворецким. И ему ни в коем случае нельзя было доверять. Он был лишь лукавой улыбкой, белоснежными перчатками и глазами с ехидным прищуром, вежливо отведенными в сторону. — Ох, Сиэль, ты ничего такого не говорил! Ты действительно написал для меня нечто подобное? И когда я могу его прочесть? — глаза Элизабет широко раскрылись в предвкушении. — Милорд Фантомхайв собирался прочесть стихотворение вам вслух, миледи. Он положил его в карман пиджака, прижав как можно ближе к сердцу, — слуга поклонился Лиззи, и мальчишка мог только молча наблюдать, внутренне пульсируя от ярости, когда Себастьян бросил на него колючий взгляд, полный неприкрытой злобы. Сегодня перемирию точно не быть. Граф откашлялся, и его глаза метнулись к тетушке. Возможно, это была смутная надежда на то, что кто-нибудь все таки вытащит его из этой передряги и придет на помощь. — Что ж, я уверена, мы все с удовольствием хотели бы послушать тебя, — сказала тетя Фрэнсис, аккуратно сложив руки на коленях. — Твой отец все время что-нибудь да строчил, когда был еще совсем молод. — Конечно, — сказал дядя Алексис. — Безусловно. Помощи не от кого было ждать. Единственное спасение, на которое он мог хоть как-то рассчитывать, — сейчас молча стояло позади кресла Элизабет, как призрак в черной ливрее. Руки сжаты в перчатках, злобные рубиновые глаза терпеливо выжидают. — Ну хорошо, — Сиэль постарался придать своему голосу твердость, но слова прозвучали неожиданно высоко и слегка по-детски. Порывшись в кармане пиджака, он прочистил горло и встал с дивана, ощущая себя будто перед сдачей какого-нибудь глупого экзамена. И между семью холмами Рима не было ни малейшего шанса, что Себастьян будет прощен за столь подлый поступок. — Это сонет, — сказал он, даже не посмотрев в сторону дворецкого. Ни на кого из присутствующих. Для Элизабет. Как Апрельский свет, как позолоченное солнце ее волосы, А я беспомощный цветок, что обернул свое лицо, Отныне следую за ним, не признавая скрытой ловушки, Что медленно затягивает в жесточайшие объятия. И терпкая сладость. Свободна, как ветер, движется она; Но я, глубоко укоренившись в жаждущей земле, Скован тенью – она упрекает В кротости, и я разлагаюсь в достоинстве. Ибо что останется, кроме страха и гниения, Когда угасающая душа поддастся безжалостной судьбе? Однажды оставшись лишенным ее поддерживающего Дня, Я продолжаю двигаться в темноте до последнего поражения. Так заслони же мои наполненные болью очи, и обрати мой взор, Возврати к нетварной тьме. Однако всё вышло совсем иначе. Он вообще не должен был оказаться в подобной непредвиденной ситуации, и теперь Лиззи смотрела на него своими влажно мерцающими изумрудными глазами. — Ох, Сиэль, — сказала Элизабет. Она встала и обвила руками его шею, прядь душистых волос попала ему в рот и нос. Однако ее грудь дрожала, когда кузина прижалась к нему сильнее. — Спасибо, он просто прекрасен. Мне так жаль. — О чем ты говоришь? — граф осторожно похлопал ее по спине, не отрывая взгляд от ковра. Он не осмелился поднять глаза, но, похоже, тетя Фрэнсис тоже привстала из-за стола, судя по шуршанию юбок из тафты. — Мне жаль, что тебе было грустно, — прошептала Лиззи ему в плечо. — Ты испытал сильную боль. Мне действительно очень жаль. — Впрочем, ничего нового, — ответил Сиэль довольно сухо, но она уже заливалась слезами, и плечо его пиджака начинало довольно быстро промокать. Элизабет явно не желала слышать ни единого слова, и тогда он попытался мягко отстранить ее руки, однако девчонка даже не шелохнулась с места, лишь тёте Фрэнсис с трудом удалось оттащить свою дочь, и вот, в конце концов, у него появился спаситель. — Чудесно, мой мальчик, — кивнула тетушка, и легкая улыбка на ее строгом лице была полна молчаливого одобрения. — Может быть, немного отягощён болезненным чрезмерным воображением, но твой отец всегда отличался определенной чувственностью. Граф ощутил легкое похлопывание по плечу, когда тетя Фрэнсис проводила Лиззи обратно к столу. — Полагаю, это и правда звучит неплохо, — сказал Эдвард, задумчиво прищурив зеленые глаза. — Недурно, как для ребенка. Ты ведь читал Овидия? — Немного. — Может быть, тебе захочется прочесть какие-нибудь еще его поэмы? — кузен обладал высокомерной снисходительностью Большого Мальчика, посещающего приличную школу, и в какой-то мере это выглядело даже забавно. — Но должен тебя предупредить, некоторые из них и вовсе не предназначены для детей. — Спасибо за предупреждение, Эдвард, — холодно ответил Сиэль. — Я прикажу своему дворецкому очистить библиотеку Фантомхайвов от самых развратных эротических томов, — и стоило тете Фрэнсис лишь краем уха услышать нечто подобное, как кузен на миг заметно растерялся, а где-то внизу прозвенел колокольчик, оповещающий о скорой подаче ланча. Из угла, возле позолоченных зеркал, по стройной фигурке с тревожной задумчивостью скользнули потемневшие глаза дворецкого.·•════·⋆≼♞≽⋆·════•·
— Шампанского, Себастьян, — послышался шепот, и демон послушно двинулся вперед, когда гости принялись за десерт. Под тенью бледного бамбука он всего лишь еще одна тень, шагающая между подвешенных горшочков с орхидеями и рассеянным зимним светом, пробивающимся сквозь толстые прозрачные стекла оранжереи. Теперь смертные практически сыты. Дворецкий двигался бесшумно, полностью игнорируемый гостями. — Как ты думаешь, Сиэль, на этой неделе может стукнуть еще один мороз? — лорд Мидфорд ковырялся в лимонном муссе. Очевидно, ему не пришлась по вкусу засахаренная лимонная цедра. Истинный варвар. Разговоры о непогоде, ох, нечестивый Астарот, у молодого господина нет времени на светские беседы: любой мог бы давно уже заметить, как большой синий глаз остекленел от скуки. Его взгляд лениво блуждал по изысканным блюдам прямо перед ним, розовые губы были плотно сжаты, десертная ложка застыла над пустой тарелочкой. Он лишь кивал. Он не слушал. — Нет, впрочем, новые произведения довольно хороши. Шотландцы — энергичные писатели. Смелые, — Эдвард краем глаза заметил бутылку шампанского, и рассеянно наклонил голову в сторону дворецкого. Себастьян покорно наполнил бокал. «Энергичные. На кого сей мелкий выскочка пытается произвести впечатление? Он уж точно не похож на своего отца. Безусловно, этот человек не совсем интеллектуал. Неужто все это представление было только ради его милой маленькой кузины?» Однако взгляд юного господина был прикован к тарелке. — Ты читал «Владетель Баллантрэ», Сиэль? — Лиззи оперлась локтями о стол. — Мы с Паулой просто влюблены в эту историю. Роман настолько увлекательный, я уверена, тебе понравится. Себастьян не задержался у бокала служанки. Ради всего святого, сухое шампанское Imperial 1869 года. — Это весьма нашумевшая сказка, — молвил лорд Мидфорд над своим переполненным до краев бокалом. Английским черри бренди. Он не любитель французских вин. — Нет, я еще не читал, — ответил мальчишка. Сейчас его взгляд был устремлен на дядю, он слушал. — Недавно я прочел неплохой детектив — «Этюд в багровых тонах». Если не ошибаюсь, написанный шотландским писателем, — граф кивнул через стол Эдварду. Бесспорно, юный господин любит книги. Он тонкий ценитель слова. Ему всегда нравится глубоко погружаться в свои размышления, где каждая мысль ясна, спокойна и столь далека, и можно хотя бы на мгновение позабыть этот презренный прогнивший мир человеческих слабостей. Мальчику ведь понравился рассказ дворецкого сегодня утром? Слушающий. Открытый. Податливый. Себастьян остановился возле леди Фрэнсис, чтобы наполнить опустевший бокал, но она, постучав кончиками пальцев по ободку, отрицательно качнула головой. Демон хотел бы еще плеснуть шампанского Лиззи, однако ее мать наблюдала за ним слишком пристально. Дворецкий вновь плавно двинулся дальше. Послышался тихий всплеск игристого в бокале господина, граф даже не повернул головы. Сейчас он ест лимонный мусс, слишком долго задерживая холодную ложечку, прижатую к его мягкому язычку. Нежнейший слой сливок. Ох, господин может сколько угодно притворяться, как сильно он презирает свое смертное тело, но мальчишка всегда будет жаждать прочувствовать в полной мере весь сладостный вкус. И губы Себастьяна расплываются в сахарной улыбке.·•════·⋆≼♚≽⋆·════•·
— И тогда я сказал, что ты можешь дождаться своих проклятых денег, — кончик тонкого носа дяди Алексиса слегка порозовел. Это невозможно было скрыть, особенно на румяной мидфордской коже. Сиэль задумчиво посасывал серебряную ложечку. Десерт представлял собой ароматный слой цедры и сливок, дополненный шипящим шампанским, и как бы ему ни хотелось отодвинуть тарелку подальше на зло этим настороженным глазам позади него, он этого не сделал. Не мог. Совершенно нет никакого смысла наказывать себя. Еще хотя бы кусочек. Обитая сукном дверь в холл для слуг с грохотом распахнулась, и Бардрой высунул свой нос, скользнув тревожным взглядом мимо графа. — Ох, э-э, я подумал, что должен прийти и... — Что? — из-за кресла Сиэля послышался вздох. — Возникла проблема. — Faex, — прошептал Себастьян с поразительной резкостью и исчез. Теперь Лиззи говорила о Пасхе и прелестных крохотных цыплятах, которые вылупляются каждый год у нее дома в саду. Граф медленно потягивал шампанское, глядя прямо перед собой, однако он совершенно не вникал в суть разговора. Что-то определенно беспокоило его дворецкого. На кухне творилось неладное. По правде говоря, между склонностью слуг к пиромании и глупой неуклюжестью в доме всегда происходили инциденты, но сейчас желудок Сиэля начал сжиматься в тугой противный комок и по спине пробежала волна холодных мурашек. Если над поместьем нависла угроза, он узнает об этом последним. Себастьян будет молчать до самого конца. И если ему все же повезет, то позже граф найдет винтовочную гильзу в глубоком ворсе ковра своей библиотеки. Мальчишка лишь надеялся, что ситуация не была столь значительной, безнадежной и неподвластной демону, чтобы можно было тонко отвлечь внимание гостей и моментально исправить непредвиденные последствия, например, как это произошло с обгоревшими руинами кухни в начале этой недели. Дворецкому потребовался практически целый день, чтобы вернуть все на свои места. Даже если это было крайне важно, что-то такое, о чем Сиэль непременно должен был знать, тогда граф тем более не мог доверять ни единому слову этого существа. — Сиэль, ты мне так ничего и не рассказал! На днях мы приехали с визитом, но тебя не оказалось дома, поэтому нам с Паулой пришлось остаться здесь на ночь. Горничная говорила, что ты поехал в небольшое путешествие. И куда же ты отправился на сей раз? Тебе там понравилось? Звонкий, струящийся золотистыми переливами голос Элизабет был переполнен абсолютной невинностью. Мальчик почувствовал, как в животе постепенно начинают лопаться пузырьки от выпитого алкоголя, и лицо его кузена внезапно стало расплывчатым. Я был в поместье Кельвинов со своим дворецким, и мы сожгли его дотла со всеми невинными душами внутри. Пока вы мирно спали в моем доме, на него напали, и служанка, стелившая сегодня утром белоснежную скатерть, хладнокровно отстреливала моих врагов прямиком с высоких крыш. Взрыв, который разбудил тебя ночью и разрушил мою кухню, не был случайностью. Я выстрелил человеку в сердце. И когда мой демон крепко прижимал меня к себе, от него исходил запах крови, желчи и голода, и мне это понравилось. Там была девушка с громким безудержным смехом, и она назвала меня чужим именем. Она увидела мое истинное лицо и поплатилась своей жизнью. Я отдал приказ. Сложив руки в замок перед собой, Элизабет терпеливо ждала ответа. — Я поехал на север по делам, — сказал он наконец, — а сейчас февраль. В это время года не происходит ничего интересного. Его затошнило. — Сегодня вечером опять пойдет дождь, — молвил дядя Алексис. — Оттепель. — Ох, и первые нарциссы уже на подходе. Однако Сиэль осушил свой бокал, отодвинул стул и встал. Скрип ножек по плиткам оранжереи показался неестественно громким. Он нырнул под колышущийся бледный бамбук в сторону коридора. Лиззи этого даже не заметила, а леди Фрэнсис предпочла промолчать. Тетушка могла думать все, что ей только заблагорассудится на этот счет, поэтому она просто решила, что ему необходимо справить нужду. Он бы так и поступил. Однако сейчас граф направлялся совершенно в противоположную сторону. В коридоре было значительно прохладнее, чем во влажной оранжерее, наполненной различимыми запахами пирожных, цветов и надушенной кожей его кузины. Некоторая расфокусированность во взгляде, казалось, разрешилась сама собой. Сиэль не стал медлить на перекрестке под золотыми зеркалами и свернул в пустой служебный коридор, ведущий на кухню. Незнакомое гулкое место. Никаких обоев, лишь штукатурка, побелка и потертые половицы. Мальчишка приходил сюда крайне редко, только чтобы поговорить с Танакой или проверить качество ремонта накануне вечером. Себастьян с грохотом несся обратно по коридору, все еще натягивая фрак поверх белой рубашки и накрахмаленного жилета. Сиэль остановился посреди коридора. Дворецкий тоже. — Вас ожидают гости, мой лорд. Вам незачем здесь находиться, — слуга поправлял воротник. — Мне показалось, что возникла какая-то проблема. — Ничего особенного, юный господин, — Себастьян быстро протиснулся мимо него к служебной лестнице, и граф обнаружил, что бежит рысью, дабы не отставать от длинноногого дворецкого. — Полагаю, это мне судить. Демон остановился на верхней ступеньке узкой деревянной лестницы, ведущей в главное крыло. Холодный дневной свет сквозь незашторенное окно освещал его бледное точеное лицо. — Милорд, — сказал он, и это больше походило на вспышку напряженного нетерпения вокруг его ноздрей. — Все дело в сгоревшем бисквите. Думаю, сейчас ситуация полностью под моим контролем. — М-м-м, — бросил Сиэль, — ясно. — Вы хотели знать, где я, не так ли, господин? — Мне нужен был какой-нибудь предлог выйти из-за стола, — и это тоже было правдой. — Ты довольно неприятно улыбаешься. — Мое привычное выражение лица, милорд. — Именно об этом и идет сейчас речь, — мальчик отвернулся и начал спускаться по лестнице. — Я хочу, чтобы ты немедленно прекратил весь этот цирк. — Прошу прощения, если мое легкомыслие неуместно, мой лорд, — раздалось глухое эхо шагов за его плечом. — Безусловно, оно чертовски неуместно. Сегодня у меня нет никаких причин быть особенно довольным тобой. — Ах, — сказал слуга, — Возможно, вы были не до конца удовлетворены качеством вашего утреннего чая, милорд? — Ты все еще думаешь, что остался безнаказанным, не так ли? — граф остановился и вновь кинул взгляд на демона. На лице дворецкого опять появилось нечитаемое выражение. — Что ж, я готов принять любое наказание, которое мой господин сочтет нужным... — Был задан другой вопрос. — Я знаю, молодой господин, — Себастьян посмотрел на него сверху вниз, и между его тонких бровей пролегла складка. — Тогда ответь мне, — Сиэль почувствовал, как в собственном голосе послышались резкие нотки. — Никакой лжи, только правда. — Ну что ж, я не могу сказать точно, планируете ли вы меня наказывать, милорд. Однако этот вопрос не имеет столь большого личного значения, потому что я крайне сомневаюсь, что вы способны применить какое-либо телесное наказание, которое и впрямь может причинить мне настоящий дискомфорт, — худощавое лицо демона оставалось бесстрастным. — Я вижу, ты меня не боишься, — руки графа были ледяными. — Даже отдаленно, господин, — зверь неторопливо поклонился. — Ах ты, поганая шавка, — выдохнул он. — Высокомерный мерзавец, — голова Сиэля гудела от горькой ярости. — Тц, что за слова, юный господин? — Ты действительно считаешь себя настолько могущественным? — Не понимаю, как вы можете до сих пор сомневаться в этом, милорд? Вы же прекрасно осознаете, на что я способен. — Я могу разрубить тебя на мелкие кусочки, — мальчик сложил руки на груди и вцепился в края пиджака, комкая их влажными пальцами. Он старался придать своему голосу ровное звучание, однако это мало что изменило. — И вы поступаете так довольно часто, мой лорд. Сиэль замер, затаив дыхание, глядя в немигающие потемневшие глаза напротив. Этот ублюдок был прав. Граф не мог сделать ничего хуже из того, что демону уже пришлось пережить. Себастьяна столько раз серьезно ранили, сжигали и забивали до смерти за все время его службы. Он столкнулся с бесконечной болью и опасностью, с долгими голодными годами, переполненными ненасытным ожиданием. Патрулировал дом бессонными ночами. Вырвал своего господина из лап багрового пламени и крови, с легкостью держа на руках. Он был телохранителем и верным псом, дворецким и кучером, поваром и попечителем. Демон делал для него все. Он стал для него всем. — Полагаю, это очень глупо с твоей стороны, — Сиэль услышал свой собственный голос, тихий и холодный. — Мне казалось, ты должен знать меня намного лучше. — Тогда кто же вы, господин? — в пристальном взгляде дворецкого не было вежливости. — Я хозяин этого дома, — граф высоко поднял подбородок. Зверь не должен смотреть на него свысока. — Я твой господин. — Вам еще никогда не приходилось меня наказывать, мой лорд, — Себастьян вновь поклонился, ровно, как выглаженное полотно. — И у меня есть все основания гордиться своей службой. — На сей раз все по-другому. — Как именно, юный господин, — и это был не вопрос. — Ты предал мое доверие. — Леди Элизабет в конце концов прочла бы ваш сонет, милорд. — Я говорю вовсе не о стихотворении. — Знаю, мой лорд, — губы Себастьяна были плотно сжаты в попытке подавить грубое веселье. — Не уверен, что вы когда-нибудь доверяли мне, господин. — Ты даже не пытаешься сдерживать себя, — Сиэль почувствовал лихорадочный озноб. Сильное головокружение. — Как и вы, насколько я помню, милорд. — Ты... — граф замолчал. Глаза Себастьяна пылали дьявольским пламенем, практически сгорая от ядовитого восторга. — Вы, должно быть, слишком слепы или действительно глупы, молодой господин, если полагаете, что вправе так бесстыдно выставлять напоказ свой маленький член без какого-либо жгучего интереса с моей стороны. — Ты... — Сиэль открыл рот и снова закрыл. Дышать стало трудно. Бешеный пульс отдавался гулким эхом в висках. — Я поставил вас в неловкое положение, милорд, — сказал дворецкий, и его ровный голос был ненавистно тихим. — Возможно, именно это вы и пытаетесь сказать. Мальчишка молча смотрел на него. Затем он разжал руки и двинулся вверх по лестнице. Один шаг, и его взгляд оказался на уровне тугого узелка черного галстука Себастьяна. Демон повернул свое спокойное лицо, дабы последовать за ним. Еще один шаг, и Сиэль встретился взглядом с угольными ресницами. Его ребра, казалось, сотрясались от усиленного сердцебиения. — Может быть, — ответил он. — И это было твоим намерением? — Среди всех прочих, — тварь и глазом не моргнула. — Ты доволен собой? — Все произошло именно так, как я и предполагал. — Правда, что ли? — граф глубоко вздохнул. Это были всего лишь слова, брошенные проклятым демоном, и он просто постарается не зацикливать свое внимание на них. Слова ведь не могут ранить. И не было никаких оснований, чтобы в груди отдавало глухой болью. — Ты находишь меня столь предсказуемым? — Я нахожу вас человеком, милорд, — в голосе Себастьяна прозвучала легкая насмешка, похожая на оскорбление. — Я — человек, — бросил Сиэль. Быстрые короткие слова, как удары острой сабли. — И если ты презираешь меня за то, что я не в силах изменить, тогда это делает тебя таким же мерзким, каким ты меня считаешь. — Вы прекрасно знаете, насколько я могу быть подлым, мой лорд, — это прозвучало так, будто Себастьяну наскучил весь этот бессмысленный разговор, однако яркий перелив его глаз потемнел еще сильнее, делая кошачьи зрачки более расширенными. — Здесь нет ничего удивительного. Мальчик протянул руку и схватил дворецкого за пояс брюк. — Нет, — сказал граф. — Я думаю, мы слишком хорошо знаем друг друга, — он провел кончиками пальцев по теплой плоти, и губы Себастьяна резко приоткрылись. — Господин... — едва слышно. — Разве я не прав, Себастьян? — Господин, — глаза демона были жгучими, черными, и хотя дыхание его было ровным, оно было слишком медленным. — Ты не согласен со мной? — Сиэль скользнул рукой чуть ниже между ног слуги, и сам же задохнулся от переизбытка чувств. Грудь содрогалась, как будто что-то маленькое и отчаянное трепыхалось внутри. И вот оно! В неплотно облегающих брюках все естество дворецкого свободно покачивалось в ладони графа. — Возможно, я кое в чем просчитался, милорд. Выпуклость под нежным прикосновением была горячей и мягкой, значительно превосходящая в размере, чем вся его горсточка. Она пошевелилась, напоминая спящего затаившегося зверя. Граф положил другую руку на грудь Себастьяна, в попытке хоть чуточку скрыть постыдную дрожь, и легко провел кончиками пальцев по бедру дворецкого. Дьявол, с по-прежнему бесстрастным выражением лица, наблюдал за каждым неторопливым движением мальчишки, однако линия его челюсти была напряжена. — Тебе нравится это чувство, Себастьян? — скрытая мягкость демона вызвала сладостный трепет в животе графа. Вся его длина столь опьяняющего тепла. Восхитительная лихорадка распространилась по юному телу. — Да, мой лорд, — дворецкий ответил довольно холодно. Он неплохо скрыл свои эмоции. Но разве взрослые краснеют вот так? А демоны тем более? — Ты обязан говорить правду. — Несомненно. — Ты обязан беспрекословно повиноваться. — Бесспорно. — Тогда я не понимаю, как ты можешь быть настолько всевластным? — Сиэль прижал руку к разгоряченной плоти. — Должно быть, ты чертовски устал от бесконечных приказов? — он почувствовал трепетную ответную реакцию, напряжение сквозь тонкую шерстяную ткань, и вновь провел по ней пальцами. Стараясь двигаться как можно плавнее, и не показывать дрожи в острых коленках. — Вы и представить себе не можете, — глаза напротив слегка сузились, и граф не упустил из виду сей момент. — Вполне возможно, — сказал он. — Думаю, ты будешь удивлен, насколько велико мое воображение. По-видимому, чрезмерно буйное. На этот раз дворецкий промолчал, лишь прислонил руку в перчатке к побеленной стене. Его дыхание опять стало легким и спокойным. Но Сиэль не отвел пристальный взгляд от непроницаемого лица Себастьяна и медленного моргания глаз. Длительные ровные удары кончиками пальцев продолжились, когда граф наклонился к дьяволу, стоя на ступеньку выше. Невозможно было даже представить, что он будет заниматься подобными вещами, однако сейчас его рука была столь близко прижата к разгоряченному телу его слуги, и на сей раз мальчишка не был высоко поднят над двубортным жилетом и не скован прикосновениями белоснежных перчаток. Или мучительно свернувшись в клубок рядом со своим демоном в переполненном одеждой тесном сундуке той циркачки. Головокружительный гул в груди заглушал сильнее выпитого шампанского. Ствол, прижатый к бедру Себастьяна, приподнялся под черной шерстью, он был длинным и волнующе теплым. Сиэль почувствовал, как в горле пересохло, и предательский румянец начинает покрывать щеки и шею. Его хватка на жилете дворецкого усилилась, поэтому граф легким, словно пёрышко, движением скользнул вниз по напряженной груди и убрал руку. Огонёк должен сиять лучше, если ты не хочешь, чтобы все казалось слишком уж простым. — Все еще считаешь себя всемогущим? — прошептал он. — А разве это не так, господин? — рука, прижатая к стене, слегка сжалась. — Ты власти надо мной не возымеешь, демон. — Мне известно, милорд, — выдохнул Себастьян, наслаждаясь сладкой дрожью, и звук от его удовольствия отозвался в теле Сиэля тупой болью. Мысль о том, что ему удалось пробудить зверя в подобной вспышке желания, взволновала его. Запульсировала в крови. — Все еще уверен, что можешь заставить людей делать все, что тебе только заблагорассудится? — Нет, юный господин, — рот демона скривился. Столь чудесно, отвратительно. — Я не могу заставить никого делать то, чего он сам не пожелает, — и он легонько толкнулся в ладонь. Граф вцепился в тонкую шерсть и надавил ногтем большого пальца. — Мой лорд, — тонкие ноздри Себастьяна раздулись, как у хищного животного перед прыжком. — Ответьте мне, чего вы желаете? — в его глазах горел безумный голод. Сиэль сжал его так сильно, как только мог, и они оба, казалось, вдохнули вместе. — Я желаю испробовать бисквит, — сказал он и отстранился. Звук его каблуков гулким эхом отталкивался от голых стен, пока мальчик спускался по лестнице и шел через холл в сторону оранжереи. Он засунул трясущиеся руки глубоко в карманы, ни разу не оглянувшись назад.