Пауза.

Огонь. Он видел огонь во снах. Огонь, уничтожавший его маленький мир, обращал в прах всё, всё, что он любил, всё, ради чего жил, всё погибло в огне в тот самый день. — Мамочка!.. — Папочка!.. Он кричит, но будто через вату. Ничего не слышно. Только огонь. Они где-то там, в нём. Горят. Они должны спастись — это же мама и папа! Они никогда не сдадутся! Но кроме треска дерева не остаётся ничего. Шагов больше не слышно. Ты можешь только кричать, звать, но… они уже не услышат. Киба просыпается в холодном поту и резко садится. Кошмары той ночи преследуют его много лет. Это был пожар, что унёс за собой не только его дом, но и семью. Они просто… остановились. Замерли посреди огня. Никто не знает, что произошло. Была это неправильная защита или они сами так решили. Но они сгорели заживо. Так он остался один. Так, эта невероятная возможность, что дарила другим счастье, стала его кошмаром. Нет, он не ненавидел паузу. Он её боялся. Ты не узнаешь, что происходит снаружи, пока в своём сознании. Ты не почувствуешь боли, ты ничего не услышишь. Ты можешь умереть и не заметить… Вы до сих пор хотите? После потери семьи… Нет. После потери всего Киба так и не смог оправиться. До сих пор он перебивался разными подработками, нигде особо не задерживаясь, жил где попало, а иногда и на улице. Ел, на что хватало денег. Странно, что он вообще пытался жить. А зачем? Просто, чтобы быть? Киба не мог ответить на этот вопрос. Будто его что-то держало, что-то ждало тут. Он не знал, что, но продолжал. Не жить. Существовать. Новый день: снова поход на работу, которую бросит через два месяца, снова драить полы в офисе, снова обед за копейки, что застрянет в горле до ночи, снова насмешки, снова ждать вечера, снова отсчитывать деньги на оплату койки, снова неудобная кровать, снова кошмары. Снова-снова-снова. Он знал наизусть, что будет дальше и в какой последовательности. Знал. И ему до ужаса это надоело. Тошнило от самого себя. Однако он продолжал идти, брать смену, брать метлу и ведро. Снова. Ничто не меняется. Медленные, повторяющиеся движения. Туда-сюда. Подметать и мыть пол очень расслабляет. Движение, звуки, все одинаковое. Туда-сюда. Впадаешь в транс. Это помогает отвлечься от мыслей о бренности своего существования. Но Киба постоянно встряхивал головой и не позволял себе окончательно впасть в уныние, закрыться в себе. Нет, всё в реальности, всё в этой дерьмовой, но реальности. Любая реальность лучше лживой сказки. Рядом работал офисный планктон… Наверняка некоторые из него в общей паузе. Так бывает, если вас объединяет общий эмоциональный фон или одно желание. Вы попадаете в общую иллюзию, можете общаться и устраивать мозговой штурм. А потом вместе выходить из паузы и работать дальше. Нет, не засматриваться, не думать, не представлять. Это ложь, здесь нет ничего хорошего. Отвернуться, вновь тряхнуть головой и за работу. А потом обед. А потом домой. А потом сон, кошмары и снова утро. Но в этот раз что-то было по-другому. Мысли. Киба впервые задумался «а для чего?». Зачем ему такая жизнь? Нет, не в плохом смысле. В смысле: почему он ничего не меняет? Да, он всё потерял, но также что-то обрести вновь и вовсе не пытался. Он встал, собрался на работу. В этот раз всё будет по-другому. Он накопит на обучение, найдет профессию, то, что полюбит. Но начнёт копить потом, сейчас надо спустить всё на вкусную еду и хорошенько прочувствовать вкус жизни, увидеть её цвета. Пора пробежаться, задрать голову к небу, а не смотреть под ноги. Будто мир перевернулся. Будто в человека вдохнули жизнь. Он чувствовал. Чувствовал. Он хотел жить. Впервые за много лет. Киба вышел из дома, пошёл на работу другой дорогой — через парк, — чтобы вдохнуть свежего воздуха полной грудью. А потом побежал. Пора размять старые кости. Ощутить настоящую усталость, нытье в мышцах, нехватку кислорода и колкость в лёгких. Всё это значит, что ты жив. Ты чувствуешь, что жив. Эйфория била ключом, будто он напился. Адреналин ударил в кровь, замылил взгляд. На него оглядывались, как на сумасшедшего. Но он этого не видел, он бежал, хрипло и часто дышал, он ощущал. В нос ударил волшебный цветочный запах. Так пах его дом, пока его родители были живы. Голова загудела и Киба замедлился. Нахлынули воспоминания. Всё бы хорошо, но остановился он на дороге. Пойти другой дорогой было плохой идеей. Изменить жизнь было плохой идеей. Жить было плохой идеей. Он осознал это, смотря на машину, ехавшую прямо на него. Затормозить не успеет. Как смешно. Он только захотел жить, а уже теряет эту жизнь… в горле появился ком, предвещающий слёзы. Вдруг всё замерло. Нет. Только не пауза. Нет. Он не хочет кончить, как родители. Не хочет. Осознание этого добило и Киба негромко засмеялся, позволяя слезам капать на асфальт. Как иронично. Яблочко от яблоньки, так говорится, верно? Его конец наступит под машиной в паузе, без возможности спастись. Он даже не обратил внимание на ангельский голосок девушки, вышедшей из машины. — Вы… в порядке? — прошептала она. Его смерть.