Это война

Тепло. Такое мягкое и родное, столь нежно окутывало мальчишку и не отпускало. Спокойствие и умиротворение были нечастыми гостями в душе русского, но именно сейчас они главенствовали в нем. Ребенку было так хорошо, что просто не хотелось открывать глаза и как можно дольше растянуть эти минуты. Славянин боялся, что это все лишь прекрасный сон, посланный самим ангелом, и что скоро эти мгновения, полные мира и спокойствия растают, оставив от себя лишь воспоминания. И пусть в этом мире ничего не вечно, но отпускать, столь редкое счастье не хочется, особенно зная, что за ним прибудет боль и страдание. - И долго ты будешь валяться? Еда сама себя не съест. Такой родной, полный нежности и величественности голос, в котором столько заботы, любви и тепла, но временами строг и холоден. Казалось, что никто не мог так показывать свою привязанность, как это делал он. А вся эта напускная серьезность и равнодушие, временами забавляли юное сердце мальчишки. - Иду! Еще пару секунд назад на душе был страх открыть глаза. Из-за неизвестности неопределенности перед будущим, но страх очень быстро сменился решительностью. Распахнув очи, все пространство озарилось ярким, но довольно мягким светом, наполнявшим просторное помещение. Слегка прищурившись с непривычки, так как РСФСР привыкший к темноте комнат, было необычно находиться в другом, как ему уже казалось, мире. Полностью открыв глаза, перед мальчиком предстал родной интерьер отцовской спальни. Просторное помещение, но без излишеств и ненужной роскоши, только необходимое и нужное. Но больше всего Россу нравились мятного цвета стены, видев их, душу наполняло спокойствие и умиротворение. Мальчик, глядя на них всегда представлял море и манящую, бесконечную зеркальную гладь соленой воды. РСФСР никогда не бывал на берегах лазурно чистого океана, но именно в спальне отца, переносился туда. Для мальчика огромной мечтой было съездить всей семьей на море, но, к сожалению, этого не случилось, и случится далеко не в скором времени. - До сих пор не стер! Весело подметил РСФСР, увидев свой «маленький подарок», который он оставил на стене. Криво-косо нарисованная яхта, а вокруг нее вся семья славян. Росс сделал его незадолго до своего похищения. Помнил, как отец ругал и давал подзатыльников за испорченную стенку, а младшие братья смотрели на них и еле сдерживались, чтобы не залить весь дом своим колокольным смехом, над разборками старших. Резко нахлынувшие воспоминания разлились нежным теплом по юному телу, вызвав приятные мурашки. - Ты там скоро? Еда стынет! - Иду! - Иду-иду. Беги на кухню! И снова эта строгость и саркастичность в твердом и властно-приказном голосе, но за этой холодностью были любовь и забота, которые отчетливо слышал русский. Издав мелкий смешок от папиного замечания, РСФСР все же встал и пошел к двери, ведущей на лестницу. Первые шаги мальчик делал медленно и аккуратно, чтобы не повредить, еще незатянувшиеся раны, но на удивление Росса, никакой боли или каких-нибудь неприятных ощущений не было, что он посчитал слегка странным, но решил, что уточнит у отца, ведь неизвестно, сколько вообще проспал русский. Перед выходом РСФСР решил взглянуть на свое отражение, пусть он и не особо хотел, боясь, что перед собой увидит несмелого и улыбающегося мальчишку, а сломленного и напуганного труса, кем себя славянин и считал. Помявшись немного и взвесив все «за» и «против», набрав побольше в легких воздуха и зажмурив глаза, Росс повернулся к зеркалу и… Ничего…перед ним был обычный мальчик, с белокурыми потрепанными волосами, в мятой зеленоватой футболке и летними шортиками. На русского смотрели такие же выразительно-вопросительные зеленовато-голубые глаза. Ничего необычного или ужасного в его внешности не было, разве что… - Сейчас все съем сам, если кое-кто живо не поспешит за стол! Из мыслей вывел голос отца, который уже начинает выходить из себя. Союз был вспыльчивым, эмоциональным и не самым терпеливой личностью, поэтому все дети в доме знали, что лишний раз злить или заставлять отца не надо, если ты конечно не самоубийца. Быстро переключив свое внимание на звук с кухни, Росс решил все-таки уже спуститься вниз и не испытывать удачу еще раз, так как в последний раз, это закончилось не очень хорошо для русского. Слегка поёжившись от неприятных воспоминаний, РСФСР решил прогнать их куда подальше и наконец вздохнуть полной грудью. Спускаясь по лестнице, Росс слышал тихое бормотание и ворчание отца. Наконец дойдя до кухни, славянин увидел седевшего отца, попивающего кофе и читающего газету «Правда», пожалую одну из популярных в народе. - Чего стоишь? Садись. Или тебе приглашение нужно? Все еще не отрываясь от новостей и бодрящего напитка, съязвил глава семейства, краем глаза заметив неуверенное поведение сына. - С-спасибо. Слегка засмущавшись от такой неожиданности и отцовского замечания, ответил старшая республика. - Ну что ты? Уже оторвавшись от газеты, более нежно начал Союз. - Я же не кусаюсь. - Я понимаю…просто…просто - Я понял. На суровом лице появилась мягкая лучезарная улыбка. РСФСР понимал, что она была натянутой, так как в глазах отчетливо было видно сожаление и сострадание. Тоже натянув липовую улыбку, Росс сел за стол. На самом деле ему было противно от самого себя, за свою слабость, за то, что кому-то жалко его, несмотря, что этот кто-то его родной отец, который любит и переживает за свое чадо. Республике казалось, что любая жалость и сожаление в чью-то сторону удар по гордости последнего. Вот и гордость мальчишки ненамеренно, но задели. - Ешь, пока не остыло. На столе стояла тарелка свежесваренного борща, а также второе, состоящее из жаренной картошки и какой-то рыбы, судя по размерам это был пескарь. - Если нужен хлеб, могу дать. - Н-нет…спасибо. Я и так съем. Взяв ложку, славянин начал черпать ложкой за ложкой бульон. Русских не мало так проголодался, поэтому где-то про себя подметил, что у него прямо пир на весь мир. А Союз наблюдал за действиями сына и не мог не подметить, как тот уплетал немаленькую порцию супа, что он просто не успевал заглатывать содержимое, как сразу же съедал еще ложку бульона, из-за чего содержимое скатывалось по подбородку обратно в тарелку. - Ну-ну куда ты торопишься? Никто не съест и не заберет твою еду! Чего ты так торопишься, хрюшка? Дай вытру, хоть! Только успел поднять голову русский на источник звука, как ему уже заботливо, сильные руки вытирали личико и уголок рта от остатков пищи, что вызвало приятную щекотку. - Ладно, только прекрати меня щекотать, пожалуйста. - Как хочешь. Еще раз улыбнувшись, младший русский продолжил свою трапезу, а старший наблюдать за действиями сына. Так они молча сидели, каждый думал о чем-то своем, но оба не решались начать разговор. Да и зачем? Они понимали друг друга без слов, просто потому что, речь была здесь лишней, ненужной. Доев последние остатки бывшей рыбки, славянин хотел было поблагодарить отца за обед и пойти умыться, как его поток действий прерывает Союз, неожиданно решивший начать беседу: - Что-нибудь вкусненькое еще хочешь? Коммунист подает младшему полотенце, чтобы тот вытер руки и рот. - Ты имеешь в виду десерт? - Да. - Не знаю. Был бы не против. Как-то победно улыбнувшись от ответа республики, Союз встал и подошел к верхним полкам, с разными крупами и начал что-то там искать. Спустя пару секунд коммунист достал слегка растаявший леденец на палочке. - Держи! БССР с ЗСФСР сделали. Откуда только узнали, как их готовить? Не сдержав сарказма в риторическом вопросе, сказал коммунист и протянул сладость сыну, который был очень рад от заманчивой сладости, которые в их доме было редкостью, а если раздавались младшим, то исключительно по большим праздникам. - Спасибо. Взяв домашнюю вкусняшку в рот, сразу же почувствовалось, столь желаемый сахар, во вперемешку с легкой горечью. «Пригорело» - мысленно, про себя с усмешкой подметил русский. Пусть горечь и была ощутима, она нисколько не мешала, а даже наоборот, придавала этой сладости свой неповторимый и уникальный вкус. - Пап… - Да? - Слушай, я хотел спросить. Просто этот вопрос никак не давал мне покоя. Как ты меня… Не успел закончить свою фразу РСФСР, как на лестнице раздались громкие детские голоса. - КССР, верни мою палку! Я первый ее нашел! - А ты догони! - Верни ее, пока я не оторвал твои крылья и не сделал из них себе самолет! - Ага, так я тебе их дам! - Ах ты! - УССР, КССР, оба успокоились и спустились вниз, сейчас же! Где-то на лестнице послышался детский шепот, но было понятно, что это была очередная перепалка, по типу: «Вот видишь! Опять ты виноват!», или что-то под этот мотив, но это не столь важно. - Мальчики, спуститесь. Тут очень важный гость, встретьте хоть его. Улыбнувшись и подмигнув, ничего не понимающему русскому, который смотрел, на такую обычную в их доме ссору между братьями, что не осознавал сказанных слов отцом. Еще пару минут что-то пробормотав между собой, республики решили не тянуть кота за хвост и начали спускаться по лестнице. Как только взгляды трех братьев пересеклись между собой, все встали и начали пялиться друг на друга, как вкопанные, но это продолжалось недолго. И неловкое молчание, и минута осознавания происходящего сменилось криками радости со стороны младших. - РСФСР! РСФСР! Ты вернулся! Откуда-то сверху раздался девичий голос: - РСФСР? Где? Кто кричит? Остановившийся крылатый крикнул куда-то вверх, полный не описываемого счастья: - Белка, зови всех, кроме самых младших! Братик вернулся! РСФСР дома! - Неужели! КССР, ты бредишь! - Спускайся и сама увидишь! Весь дом наполнился криками, топотом маленьких ножек и именем старшего брата. В эти же минуты гостиная и кухня были переполнены детьми. Почти никто не мог поверить в реальность происходящего. Старший брат вернулся домой, целым и здоровым. Разве может быть что-то лучше, чем воссоединение семьи? Все дружно пошли обнимать Росса, даже самые маленьких принесли в общий холл, чтобы дружно посидеть. Все болтали, расспрашивали русского, где он был, он не особо хотел вспоминать, то, что с ним произошло, да и не пришлось, потому что братья и сестры не давали даже слово славянину вставить, перебивая его, задавая новые вопросы, или рассказывая, что за эти пару дней случилось с ними. Союз же просто наблюдал за детьми и не мог не нарадоваться, какие все счастливые и радостные. Так они просидели и общались до самого вечера, либо дружно играя в какие-то игры. К отбою все были вымотаны и уставшими, но спать ложиться категорически отказывались. Но все же с горем пополам, но усыпить этих сорванцов Союз смог, хоть, он потратил на это свои последние силы, из-за чего коммунист был готов лечь спать даже на полу. Уже собравшись уходить к себе на боковую, он заметил Росса, который все еще не смыкал очей и глядел куда-то в бесконечную пустоту. - РСФСР, тебя что-то беспокоит? - - Пап, а дедушка знает, что я вернулся? - Еще нет. Я сообщу ему завтра, а что? - Я очень скучаю по нему. Я его так давно не видел и не слышал. Союз слегка призадумался над словами сына, и все же решая переступить через себя, свою гордость принимает важное решение. - Если хочешь, я могу его пригласить к нам в гости. - Правда? Ты же никогда… - Знаю, но ради тебя, так и быть, смогу потерпеть. - Спасибо, папочка! Ты лучший! Прыгнув на отца и заключив его в крепких объятиях, русский нарадоваться не мог такому счастью и благосклонностью отца. Союз же начал поглаживать своего сынишку по голове и тихо напевать старую любимую колыбельную славянину. Так что очень скоро Россия примкнул в объятия к царству Морфея. Перед тем как провалиться в неизвестность, которая уже не пугало, у русского крутилось только: «Это был самый лучший день в моей жизни! Вот бы он длился еще дольше». Раннее утро. 4 утра. Уже все встали, только один РСФСР все еще нежился в мягкой кроватке и ловил на себе летние лучики восходящего солнца. Будить этого соню, попросил Беллу Союз, так как он собирал чемоданы и рюкзаки. - РСФСР, вставай! Все ждут только тебя! - БССР, будь другом, дай поспать еще пять минут! - Никаких пять минут, Росс! Если ты не встанешь сейчас, то ты уже не проснешься, так как ты та еще соня! - Бела! - Росс, вставай. Мы тебя ждать не будем, поэтому догоняй! - Да-да. Я вас догоню, так и передай папе. А теперь, будь сестрой, дай еще полежать! - Как хочешь. Закрыв глаза, Росс снова стал засыпать, но на этот раз, в нем появилось необъяснимая тревога, а внутренней голос кричал: «Просыпайся!», но зевота и теплая кроватка отбивали любое желание вставать и РСФСР вновь заснул.