Хроники Эдмории. Дары аймасов (книга вторая)

      Уже третьи сутки длинная колонна из четырёх десятков всадников, двух крытых повозок и полудюжины тягловых лошадей двигалась на север, минуя оживлённые тракты и придорожные поселения. Эммануил вёл своих спутников по пути, который согласовывал лишь с Тальмир-Мииром. Капитан Арилорр-наара долгие годы провёл на пограничных заставах и знал эти места лучше, чем кто-либо из спутников принца Морригана. Остальные слепо следовали заданному маршруту, любуясь проплывающими мимо лесами, редкими заболоченными низинами и живописными лугами с высокой изумрудной травой, называемой калладин-ликаан — «поющими травами». Растительность лугов Найярига — местности, преданной пять веков назад огню вместе со столицей империи дроу — Гольмега была весьма скудной. Калладин-ликаан властвовал повсеместно, вытеснив всю иную растительность, и издавал под дуновением ветра нежный чистый звук, схожий с песней пастушеских свирелей. Незатейливой мелодия очаровывала, однако путники знали, какую опасность таили в себе поющие луга. Калладин-ликаан был творением древних магов, что пережило своих неизвестных создателей. Сейчас уже никто не помнил, какую цель преследовал тот, кто поднял из земли острые, как копья, полые внутри травы, что заманив жертву песней, вероломно пронзали и высушивали её плоть, но чем ближе их отряд подходил к проклятым землям Гольмега, тем гуще становились изумрудные луга. К концу третьего дня они подошли к краю первой встреченной ими проплешины. Её появление свидетельствовало о том, что вскоре смотреть им будет не на что, кроме оплавившихся в стекло скал. Некогда цветущая земля Гольмега давно превратилась в бесплодную пустыню. В небе над пустошами не было видно ни единой птицы. Даже быстрокрылые соколы и коршуны не рисковали появляться над землями, что до сих пор дышали жаром ярого магического огня, порожденного великой волшбой магов четырёх народов-освободителей. С закатом Эммануил велел разбить лагерь неподалеку от укрытых лесом останков почти разрушенного до основания древнего храма. Остались торчать только выстроенные в круг высокие стены с провалами стрельчатых окон. Пока прислуга суетилась у большого шатра, предназначенного для принца и его жениха, и занималась ещё несколькими шатрами помельче, Бонаэлле, ехавший в одной из крытых повозок, спустился из повозки с помощью Азимеля. Вальхид, путешествующий верхом, сполз из седла и повалился на землю, стеная и охая в сожалениях о своей отбитой седлом заднице. Азимель, бережно поддерживая Наэлле под руку, помог тому добраться до кустов, и деликатно отвернулся, пока хозяин справлял малую нужду. После последнего общения князя с наследником, Эммануил словно задался целью превратить жизнь Альбас-Кларэ в нескончаемую пытку. Вербены в него теперь вливали в два раза больше, добавив к его мучениям постоянную резь в желудке. Путешествовать в седле князю было запрещено и он был заперт в душной повозке, где его укачивало и тошнило всю дорогу. К концу первых суток, проведённых в обнимку с медным тазом, Альбас-Кларэ был готов наложить на себя руки. Но о предупреждении, сделанном Эммануилом, он помнил, потому терпел, сцепив зубы. Принц время от времени подъезжал к повозке, однако внутрь не заглядывал. Кальдер-Руа с раздражением реагировал на каждую отлучку жениха к повозке князя и едва не скалил зубы, замечая, с какой усмешкой смотрит на него ехавшая рядом с Камилло Элоиза. В отличие от него, принцесса пребывала в отличном расположении духа. Таинственная улыбка не сходила с губ наследницы Белириана, чем чрезвычайно нервировала брата. Манфред старался держаться поближе к жениху и его капитану, надеясь, если что, получить защиту от ярости той, кого на родине за глаза не зря звали Прекрасной демоницей. Не в худшем настроении, чем Элоиза, пребывал и Камилло. Вырвавшись из удушающей атмосферы королевского дворца, Моран-Нарэ оживился и флиртовал с Элоизой. Принцесса отвечала ему тем же, не забывая посматривать на Эммануила. Тот, к её сожалению, в общем разговоре участия не принимал и пропускал томные взгляды вампирессы. Вот и сейчас Вальдер-Руа следил за Альбас-Кларэ с Азимелем, вместо того, чтобы помочь ей покинуть седло. Зато на подхвате оказался Камилло, и Элоиза, скрывая досаду, протянула руку Моран-Нарэ. Отметив, какой необычайно тёплой была её кожа, тот вскинул брови. — Да вы горите, ваше высочество. Уж не от любви ли ко мне? Элоиза, встрепенувшись, перевела на него недоумевающий взгляд. — Горю? — она поднесла руку по лбу. Камилло был прав, её лоб был необычайно горячим. Внутри шевельнулось беспокойство, но тут же утихло. Она списала необычность своего состояния на беременность, и её ладонь легла на живот. — Разумеется, мой милый Камилло, — с улыбкой подтвердила принцесса, — моё сердце не смогло устоять перед вашими чарами. — Значит, я счастливейший из ваших кавалеров, ваше величество, — Моран-Нарэ, галантно откланявшись, отправился к Манфрэду. В пути оба нашли компанию друг друга весьма приятной, потому отправились вместе к протекавшему неподалеку ручью, чтоб умыть запыленные лица. Эммануил тем временем, скрестив руки на груди, наблюдал за тем, как устанавливается шатер для него и Манфрэда. Слева поставили шатер для Элоизы, справа для Камилло. Капитанам так же полагался достойный ночлег, но спать те собирались под открытым небом, как и остальные воины. Тальмир-Миир и Айре-Дабар у общего костра сбрасывали чопорность и подолгу беседовали друг с другом, вспоминая о славных битвах и побратимах. Вскоре на поляне уже пылал огонь. Несколько воинов отправились на поиски поживы в лесок, а прислуга расстелила ковры и набросала подушек для знати. Элоиза первой растеклась на них, и обмахиваясь веером, потянулась к блюду с фруктами. Камилло присоединился к ней, принеся с собой два кубка и кувшин тёмного гранатового вина. Манфрэд опустился рядом с ним. Устроив места для ночлега и выставив дозорных, воины принялись ставить котелки на треноги и занялись нехитрым обиходом своих нужд. Капитаны, не сговариваясь, бросили попоны с лошадей и сёдла каждый рядом с шатром своих господ. Близость пустошей Гольмега заставила обоих усилить бдительность. Сидеть с остальными у костра фаворит не хотел, но Эммануил пожелал лицезреть князя рядом с собой и приказу наследника перечить Бонаэлль не стал. Был слишком слаб, чтоб поднять новый бунт. Опустившись на подушки, укрыв лицо за маской, юный князь, отвернувшись от остальных, смотрел на пустошь. За спиной князя застыл на коленках Азимель. Вальхид, завернувшись в плащ, задремал у ног своего господина. Старый евнух уставал в походе так, что засыпал сразу, как только покидал седло. Капитан Белнарис проследил задумчивый взгляд фаворита. За спиной капитана неестественно громко рассмеялась Элоиза. Белнарис оглянулся — Моран-Нарэ, дурачась, ел виноград с пышной груди принцессы, под недовольным взглядом Манфрэда. Элоиза шлепнула нахала по затылку сложенным веером. Позади близнецов застыл Айре-Дабар. Капитаны на мгновенье встретились глазами, синхронно покачали головами и отвернули лица. Молодежь веселилась, забыв о правилах дворцового этикета и приличиях. Решив, что принц и его спутники пребывают в безопасности, Белнарис направился к самой большой из групп, что окружили казан с похлебкой, приготовленной Галласом Медвежьей лапой — воином-человеком, тридцать лет служившим под началом Тальмир-Миира. Галлас любил травить байки, отменно делал луковую похлебку и был беззаветно верен своему капитану. Улыбнувшись заметившему его приближение Галласу, Белнарис бодро поинтересовался у воинов их настроением, услышал дружное заверение, что все всем довольны, и, приняв плошку с похлебкой от Медвежьей Лапы, для вида отправил в рот пару ложек. Лук капитан терпеть не мог, но помнил о необходимости быть близким к своей дружине. Посидев некоторое время у костра с солдатами, слушая очередную брехливую историю из молодости Галласа, капитан вернулся к костру наследника. По дороге его взгляд скользнул к месту, где сидел фаворит и вампир обнаружил, что тот исчез. Ощутив беспокойство, Тальмир-Миир, отловив мальчишку-раба, спросил его, куда делся князь. Служка пролепетал, что фаворит отправился прогуляться. — Прогуляться? — Капитан вскинул брови. Ослабевшего в походе Альбаса-Кларэ разве что ветром не носило и его желание капитана удивило и обеспокоило. — В одиночестве? — спросил он. — Он взял с собой Азимеля. — То же мне охрана. Захватив нескольких воинов, Белнарис двинулся в указанную рабом сторону.