when your kiss was young and cruel

— С девчонками покончено, — сообщает Сириус, появляясь в гостиной, когда наступает долгожданный май и солнце полнеет. Джеймс ждёт, когда Лили вырвется из плена учебников, чтобы насладиться весной, но она вместе с Питером и Римусом обкладывается конспектами и готовится к неизбежной ЖАБА. — Серьёзно? — Джеймс недоверчиво выгибает бровь. — Я расстался с Марлин, — Сириус падает в кресло, что никак не может разделить с Перси, и закидывает ногу на ногу. — Не мог подождать ещё немного, Сириус? Она ведь ужасно расстроится, и это всё накануне выпуска, — упрекает Лили, отрываясь от исписанного пергамента. — Кстати, почему? — Питер задумчиво грызёт кончик пера. — Она мне больше не нравится, — жмёт плечами Сириус. — А кто тебе нравится? — Джеймс отрывается от окна. — Никто. Говорю же, я завязал с девчонками. И никто не сможет изменить моё мнение. Лили переглядывается с Римусом. Он вскидывает бровь и разводит руками, мол, кто знает, насколько серьёзным можно считать это заявление. — Лили! — по ступеням вслед за голосом несётся стук каблуков. Запыхавшаяся Перси почти спотыкается на последней ступеньке, но её спасает владение собственным телом. — Чтоб тебя, — цедит Сириус сквозь зубы, когда Перси откидывает отросшие волосы за спину, открывая белые ключицы. — У меня к тебе важный вопрос, оторвись от учебников, — Перси поправляет платье и ждёт глаз Лили, — как я выгляжу? — Мне кажется, тебе стоит спросить у действительно сведущих в женской красоте людях, — Джеймс сползает с подоконника с оценивающим взглядом, — Лилс, без обид. — Поттер, если я захочу знать мнение мужчины, я спрошу Римуса, — парирует Перси, кидая на спинку дивана куртку. Лили хихикает. — Оскорбительно, Перси. Неслыханно. Я думал, мы с тобой товарищи по команде, — Джеймс закидывает ей руку на плечи. — У тебя свидание, да? Сириус замечает, как щёки у Перси вспыхивают. — Лили, убери его от меня, иначе я за себя не ручаюсь, — Перси скидывает его руку. — Джеймс, прекрати. У тебя правда свидание? — Лили поворачивается, чтобы лучше видеть Перси, устраивая подбородок на плече у Питера. Перси кивает, слегка улыбнувшись. — Так как? — Отлично, Перси. — Римус? — Очень красиво, Перси. — Не длинновато для свидания? — Сириус скользит взглядом по ногам Перси. Колени остаются недоступными для его глаз. — Не припомню, чтобы спрашивала твоего мнения, Блэк. Они остаются верны своему слову — баталии днём продолжаются. Джеймс присвистывает и устраивается за Сириусом в предвкушении очередной перепалки. От его внимания не ускользает взгляд Сириуса — пылающий, медленно поднимающийся от ног до лица, оценивающий. — Тебе стоило сделать это в первую очередь. Видишь ли, Торн, если свидание первое, то ты должна произвести впечатление. — Мерлин, Блэк, я не так неопытна, как тебе кажется. У Перси бешено колотится сердце — Сириус смотрит на неё слишком долго. Слишком пристально. Слишком осязаемо. — Ну, ты хотя бы сменила парфюм. Могу поверить лишь на половину. — Духи те же, что и всегда, — хмыкает Перси. — Нюх подводит, а, Блэк? По лицу Сириуса пробегает тень. Глаза загораются ярче прежнего. Он поднимается, направляется прямо к Перси и за шаг до неё уходит ей за спину, глубоко вдыхая. Жжёный сахар по-прежнему с ней, блестит мелкими кристаллами на солнце. Перси невольно прикрывает глаза, когда Сириус снова задевает её лопатки. Питер бросает перо и с любопытством наблюдает за ними, и даже Римус отвлекается от учебника. — Он никогда меня не подводил, Торн. Я говорю тебе, что-то изменилось. Перси поднимает руку, не поворачиваясь. Она не знает, куда девать глаза, потому что всё это выглядит слишком неловко, а ощущается в два раза хуже. — Хотела попробовать что-то новое, — говорит Перси, оголяя запястье. Сириус смотрит на тонкие синие нити вен под белой кожей. Он осторожно наклоняется. Перси вздрагивает, когда кончик его носа случайно задевает ей запястье. Сириусу кажется, что от жара её тела рубашка вот-вот намертво прилипнет к коже. — Неудачный выбор, — заключает он. Перси разворачивается, и даже каблук её не спасает: Сириус всё ещё возвышается над ней идолом. — С каких пор ты стал парфюмерным экспертом? — С тех пор, как научился обращаться в пса. Запахи важны, Торн. Ты понятия не имеешь, какой силой они обладают. Иногда запах решает всё. Её жжёный сахар оседает на дне Сириуса пылью. Её жжёный сахар в нём не растворяется. — Я запомню, — Перси решает прекратить пытку близостью тел, делает шаг назад и тянется за курткой. Сириус шагает за ней. — Позволишь? — он протягивает руку. Перси смотрит на него, как тогда — чисто, невинно, в недоумении. И позволяет. Сириус забирает куртку из её рук, разворачивает, опускает ниже, так, чтобы руки Перси свободно вошли в рукава. Куртка ложится на плечи вместе с его ладонями. У Перси под кожей взрываются сверхновые. Она поднимает голову и тяжело глотает, когда замечает, как Сириус коротко облизывает губы. — Перси, эм, — Лили покашливает, — а ты не опоздаешь? Перси переводит на неё туманный взгляд. — Знаешь, если вы договорились встретиться у входа в гостиную, то Полная Дама вполне может его развлечь, пока ты собираешься, — произносит Джеймс, поигрывая бровями. — Или заговорить до смерти, — отзывается Питер. Перси выходит из гостиной, не сказав ни слова, и даже не бросив прощального взгляда. — Бродяга, — Джеймс оглядывается на проход, — а это что такое сейчас было? Все это видели, да? Лили перебирается через ойкающего Питера, преодолевает спинку дивана и целится Сириусу в спину. Он успевает поймать её под коленями. — Сириус, нельзя так смотреть на девушку, когда у неё через пять минут свидание, — заявляет она ему в ухо. — Я завязал с девчонками, Эванс, — возражает Сириус. — Надеюсь только для того, чтобы развязать с Перси, иначе Сохатым у нас будешь ты, — говорит Питер, и Римус согласно кивает. Перси могла закончить свидание, даже его не начав. Прямо на выходе из гостиной, имея Полную Даму как надёжный тыл, сказать, что ничего не выйдет и не стоит тратить время. Но Перси всё-таки решила попробовать, вдруг всё дело и правда в физическом голоде. Перси выдвинула гипотезу, и она провалилась. Когда на подходе к замку Лестер Хилл, хаффлпаффский охотник, похожий на самого настоящего принца из всех сказок сразу, наклонился к ней, чтобы поцеловать, Перси обдало холодом. Ей совершенно не хотелось, чтобы он это делал. Она абсолютно не представляла его губы на своих. Перси пришлось всё сказать ему прямо. Вернувшись в гостиную, она устало приваливается к тёплой стене, прикрывая глаза. Мысли носятся в голове как сумасшедшие. Перси не понимает ровным счётом ничего. Она решает посидеть немного у огня, чтобы не тянуть в постель неудачный вечер, но любимое кресло оказывается занятым. Сириус пренебрегает вечерней дрёмой перед полнолунием и устраивается в гостиной с книгой для прикрытия. Сначала он делает вид, а потом его и правда затягивает. Сириус забывает, зачем он вообще здесь, пока знакомый запах не начинает щекотать ему ноздри. — Я думала, ночью у нас перемирие, — Перси устраивает локти на спинке. — Это моё кресло, Торн, — тянет Сириус. Сердце медленно перебирается в горло. — А у тебя свидание. — Оно закончилось, — Перси бросает куртку на диван и собирает волосы волшебной палочкой. Её мать бы назвала это варварством. Собственно, именно из-за этой привычки она заставила Перси постричься. — Рановато, — небрежно бросает Сириус, перелистывая страницу. Перси щурится. — Что ты делаешь? — недоуменно спрашивает она. — Читаю, как видишь. Перси протягивает руку и закрывает книгу. Сириус глотает каждое её движение. — Нет, не читаешь. С каких пор тебя волнуют мои свидания? — Паранойя, Торн. У тебя паранойя, я, кажется, тебе уже говорил. Отсвет каминного пламени пылает у Перси в волосах, неизменная прядь падает ей на лицо, Перси небрежно убирает её за ухо. Сириус тяжело глотает. — Что это? — Перси снова тянется к обложке, пальцами разглаживая тиснение, решаясь оставить шпильку Сириуса без внимания. — Мифы? Перси убирает руку, а мягкие пальцы случайно задевают ладонь Сириуса. Она бросает быстрый взгляд на Сириуса, заметил ли. Сириус заметил. Сириус почувствовал, как в месте лёгкого касания набухает тёплая пульсация. — Какой тебе нравится больше всего? — продолжает Перси. Она устаёт от каблуков, разувается и сразу становится ниже, так, что из-за спинки видны только плечи и голова. Сириус разглаживает пальцами обложку, попадает в кратеры тиснения и, наконец, поднимает голову. Чёрные волосы лезут в глаза. Перси, поддавшись порыву, тянется к нему. Сириус остаётся недвижимым, задерживает дыхание, когда её пальцы пробегают по его волосам, убирая их от лица. — Я привыкла видеть глаза того, с кем говорю, — оправдывается она, неловко возвращая себе руку. — Чтобы выколоть их в случае чего? — горло Сириуса трещит от нестерпимой жажды. — Блэк, — вздыхает Перси, — ночь на дворе, могу выколоть глаза завтра утром, если тебе так… — Орфей и Эвридика, — прерывает её Сириус. — Блэк? — Орфей и Эвридика, Торн. Что не так? — Почему? — Ну, — Сириус устраивается удобнее, прижимаясь к спинке плечом, чтобы лучше видеть Перси, — вдумайся, Торн. Его не особо жалуют, ведь нет ничего проще, чем довериться богам и просто идти. Ты никогда не думала, что обернулся он не только потому, что не особо доверял Аиду? Орфей обернулся, чтобы увидеть Эвридику, даже если это будет последний раз. Перси улыбается. Сириус впервые в жизни видит улыбку, адресованную именно ему. — Ты ещё и эксперт в любовных делах, а, Блэк? — усмехается она. — Знаешь, Торн, — Сириус кладёт книгу на стол и собирается подняться, чтобы покончить с этим странным разговором. — Я шучу, Блэк, — Перси тянет его обратно прикосновением к плечу. Сегодня этого слишком много. Сириус сейчас будто совсем без кожи. — Не смешно, — бурчит он, возвращаясь в кресло. — Угадаешь мой? — примирительно предлагает она. Сириус вскидывает голову. — Похищение Аидом Персефоны, — уверенно заявляет он. — Ни за что на свете, — Перси фыркает. — Это ещё почему? Ты сама сказала, Аид её любил, так что не так? — Это греки так говорят. Но ты подумай, любил ли он её на самом деле? Он похитил бедняжку и заточил в подземном царстве. Это какая-то неправильная любовь. — Ну и кто здесь эксперт, а, Торн? — Сириус позволяет себе ухмылку. — Да ну тебя! — Тогда какой, Торн? Перси внимательно смотрит в его глаза. — Греки так старались, придумали столько мифов, а ты испортил мой. Сириус с глаз опускается на губы. Его сердце давно врастает в горло и бьётся там. Его взгляд затягивается пеленой, Сириус облизывает губы и подаётся вперёд. Перси приподнимается на цыпочках, наклоняется, ждёт, что он, как и тогда, коснётся её лица. Сириуса обдаёт жаром. Жжёный сахар вот-вот заскрипит на языке. Сириус обводит глазами её лицо, в предвкушении опуская ладонь ей на щёку. Перси закрывает глаза, тело трепещет. За спиной раздаётся сдавленное шиканье. Сириус негодующе выдыхает. Перси закусывает губу и оборачивается. Римус, Джеймс и Питер толпятся на последней ступени. — Мы сейчас сделаем вид, что ничего не видели, проскользнём мимо, а ты к нам потом присоединишься, — шёпотом предлагает Джеймс, за что получает тычок под рёбра от Римуса. Ладонь Сириуса разочарованно соскальзывает со щеки Перси. Он поднимается, поправляет волосы и стремительно исчезает из гостиной. Перси чувствует такую обиду, будто ей перед самым носом показали кукиш вместо обещанного чуда.

***

— Я считаю, так выглядит ирония, — декламирует Джеймс, поднимаясь на кровати в полный рост, — Бродяга так часто смеялся над моей слабостью к рыжей женщине, что ему решили послать в наказание свою собственную. — Ты хотел сказать «послали во имя любви»? — уточняет Питер, взбивая подушку. Небо медленно наливается чернотой, разбрызгивая звёзды вокруг. Ещё немного, и начнёт полнеть луна. — Какой любви, что ты несёшь, — Сириус мечет в Питера подушкой, а у самого от мысли, что Перси может быть его собственной, крутит желудок. — Он перенимает её привычки! — Джеймс обличительно тычет пальцем. — Ты влип, Бродяга. Влип по самые уши. Сириус с мольбой смотрит на угрюмого Римуса. Тот бы и рад улыбнуться, но волчьи зубы больно сжимают рот. Сириус и сам понимал, что влип. Сириус медленно подбирался к смирению. Проект по трансфигурации начал подавать признаки жизни, когда Сириус вспомнил, что бросил тогда в котёл. Перси тут же живо принялась вспоминать назначение корня манжетки, и они, наконец, сделали первый шаг. Сириус решил идти параллельно. Он искал предлоги, чтобы почувствовать её кожу на своей: просил передать учебник и задевал пальцы Перси, просил передать кубок — и накладывал свою ладонь поверх. Он проходил мимо совсем близко, так, чтобы почувствовать её запах, задеть плечом или грудью. Ничего не доставляло ему большего удовольствия, чем расцветающие алым щёки, которые Перси спешила прикрыть желчью слов. — Что ты собираешься с этим делать? — подаёт голос Римус. Сириус вытягивает шею, будто не расслышал вопроса. — Только не говори, что с девчонками ты завязал. Кому другому рассказывай, — предупреждает Питер. — Лилс сказала, то свидание ей не понравилось, и с тех пор она на них не бегает, — сообщает Джеймс, — так что самое время собраться, Бродяга, и прибиться к её ногам. — Никуда прибиваться я не собираюсь, отвяжись, — Сириус сбрасывает ноги с помятой постели и поднимается сам, — вы меня утомили, до Хижины дойду сам. Сириус выходит из спальни, не обращая внимания на возмущённые возгласы. В гостиной гуляет ночной майский ветер, набирая полные руки каминного тепла. Перси устало приваливается к стене, кутаясь в халат, подпирает ладонью тяжёлую голову и вынимает палочку из волос. Сириус наблюдает за ней, оставаясь незамеченным. Он часто смотрел на неё в Большом зале или через всю гостиную только чтобы поймать то движение руки, которым она заправляет постоянно выбивающуюся прядь. Сейчас она загребает передние пряди всей ладонью, прижимает их на затылке и произносит заклинание. Но ничего не происходит. Перси недовольно ворчит, трёт глаза, выпускает палочку из рук и приваливается обратно к стене. Волосы падают на лицо, халат сползает на руку, оголяя плечо, а тело само собой обмякает. Мгновение спустя Сириус догадывается, что Перси просто-напросто засыпает. Сириус выходит из теней лестницы, закрывает окно и нависает над столом. Перед Перси лежит лоскут телячьей кожи, новый, судя по всему, потому что последний они прожгли. Перси было страшно подставлять свою кожу под палочку Сириуса, пока все испытания не будут пройдены. Сириус протягивает вздрогнувшую руку, кончиками пальцев аккуратно убирая волосы с лица Перси. Перед финальным матчем Эрни гоняет всех до полусмерти, даже Джеймс порой падает на кровать без сил. Перси тихо сопит, свесив голову набок, грудь медленно вздымается вместе с животом. Сириус думает, что наблюдать за ней спящей — сущая жуть. Он прячет её палочку себе за пояс, подходит ближе, сделав глубокий вдох. Перси оказывается тяжелее, чем ему показалось в прошлый Хэллоуин. Она издаёт глухой невнятный стон, когда Сириус подхватывает её на руки. Сириусу обжигает живот, внутри и снаружи. Он медленно шагает к лестнице, ощущая горячее тело каждым своим нервом. Дыхание углубляется под угрозой в один миг разорваться и стать хрипом. — По самые уши, — шепчет Джеймс, наталкиваясь на него на лестнице. Его рот довольно расползается в улыбке при виде Сириуса с Перси на руках. Сириус поднимает на него затуманенный взгляд, и Джеймс убеждается в правоте своих слов. — Неси к нам, к девчонкам не попасть. — Это ещё почему? — Удивлён, что ты не знаешь. Встань хоть на одну ступеньку, и лестница в их спальню превратится в горку. — Ты проверял? — Дурацкий вопрос. Сириус усмехается, а Джеймс отходит в сторону. — Не хочу ничего слышать, — предупреждает Сириус, возвращаясь в спальню. Уже побледневший Римус слабо улыбается, зажимая Питеру рот. — Ждём тебя в Хижине, — говорит он, и Сириус остаётся с Перси наедине. Сириус опускает Перси на свою кровать, вытаскивает одеяло из-под ног и накрывает её. Палочку он кладёт на тумбочку рядом и честно собирается уйти, даже не взглянув на Перси, меньше всего сейчас похожую на саму себя, такую безобидную, совершенно невинную и беззащитную. Рука Перси свисает с кровати, пальцы задевают ладонь Сириуса. Он оборачивается, полагая, что разбудил её, но она по-прежнему спит. Только её пальцы на его ладони. Сириус замирает и опускает глаза. Он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравится это ощущать. Поэтому Сириус предпочитает молчать. Он аккуратно выворачивает ладонь, мягко пройдясь по влажной коже — у Перси часто потеют ладони, и прячет её руку под одеяло. Сириус задёргивает полог, чтобы лунный свет не заливал ей глаза, и выходит, по-прежнему ощущая жар в животе. Перси ненавидит утро больше всего на свете, даже больше своих веснушек, имени и Сириуса Блэка. До завтрака она ничем не отличается от Почти Безголового Ника, а после завтрака снова хочет лечь спать. Поэтому Перси накрывается одеялом с головой, когда в щель в пологе проникает вездесущее майское солнце. А когда в дверях слышится какая-то возня, она зло сдирает его и раздвигает полог, чтобы послать к драклам того, кто шумит в субботу утром. — Ну и видок у тебя, Перси, — хохочет Джеймс, когда Сириус выталкивает его за дверь. Перси думает, что ночной кошмар воплотился в жизнь, осоловело смотрит на Сириуса, морщится и падает обратно в кровать. Сонный мозг соображать отказывается. — Торн, остаток сна досмотри в своей постели, я устал, — Сириус раздвигает полог окончательно, позволяя солнцу завладеть всем помятым лицом Перси. Она снова прячется под одеялом, но Сириус лишает её и этого. — Блэк, — хрипло стонет Перси. У Сириуса сбивается дыхание. — Какого дракла ты забыл в моей спальне? Как ты вообще зашёл, там же… — Горка, поэтому ты спишь в моей постели. Двигайся, в конце концов, — Сириус отодвигает её ноги подальше и садится, откидывая голову на балку. — Горка, — повторяет Перси, прячет зевок в подушке и медленно раскрывает глаза. Она сонно моргает в окно, запоздало соображая, что в своей спальне её кровать стоит не так. Перси переворачивается на спину и приподнимается на локтях, оглядываясь. Сириус с интересом наблюдает за её вытягивающимся лицом, подавляя заразительный зевок. Перси, придя в сознание наполовину, садится на постели. Халат сползает с обоих плеч, и на руках виднеются мятые следы. Она запускает пальцы в спутанные волосы, тянет виски, чтобы сосредоточиться. Сириус больше не может сохранять вертикальное положение, бросает стянутую куртку на пол и ложится, перекидывая ноги через изножье. Его плечо упирается Перси в тугое бедро, постель горячая и приятная. Как раз то, что нужно после тяжёлой ночи в Визжащей Хижине. — Блэк, мне тяжело думать, — говорит Перси, долго зевая себе в ладони. Ноги без одеяла мёрзнут, и она подбирает их под себя. В голове бьётся мысль о проведённой ночи в постели Сириуса, но Перси никак не может её осознать. — Ты заснула в общей комнате, я решил поступить, как джентльмен, и не оставлять тебя спать на неудобном стуле, — объясняет Сириус, всё ещё чувствуя её горячее бедро плечом. — Ты мог оставить меня на диване, — Перси вытирает слезящиеся после зевания глаза. — Чтоб тебя, — чертыхается Сириус, сжимая переносицу. — Но хорошо, что ты этого не сделал, потому что диваны жутко неудобные, — Перси, наконец, сползает с кровати и блаженно потягивается в утренних лучах. Сириус поворачивает голову, скользит глазами по дуге её тела до самых кончиков пальцев. Перси оглядывается, поймав его взгляд. Сириус, засмотревшись, спрятать глаза не успевает. Перси смотрит на него в своей тени. Чёрные волосы вьются по белой простыни, уставшие глаза темнеют, длинные пальцы лежат на груди, под манжетой лениво бьётся жилка. Перси в какой-то полудрёме представляет, каково это, видеть лицо Сириуса каждое утро на соседней подушке, слышать его хриплый сонный голос и получать такой же поцелуй в отпечаток подушки на щеке. Перси закусывает губу, чтобы прийти в себя, поправляет халат и опускается всей стопой на пол. — Куда ты дел мои тапочки? И палочку? — вести себя непринуждённо не получается. Становится неловко, как тогда, перед последним свиданием, пусть в спальне, кроме неё и Сириуса никого нет. И вот от этого-то градус и повышается. От осознания того, что Сириус нёс её на руках в свою собственную постель солнце начинает печь совсем не по-майски. — Палочка на тумбочке, — Сириус вытягивает руку, — тапочки, наверное, остались в гостиной. Перси собирает палочкой волосы, растирает шею и под пристальным взглядом Сириуса огибает его кровать. — Спасибо, что был джентльменом, — говорит она, задерживаясь у дверей, — Сириус. Перси улыбается уголками губ, щёки её вспыхивают, и она спешит толкнуть дверь. — Сири… — Джеймс не успевает вскрикнуть и получает дверью по носу. Перси смотрит на уставшего Римуса, Джеймса, схватившегося за лицо, Питера и Лили, собравшихся у спальни. — Она назвала его Сириусом, — гудит Джеймс себе в ладонь. Лили смотрит на него, как на самый тяжёлый крест в своей жизни, а Питер давит смешок. — Удивительно, правда, Джеймс? Всегда гадала, зачем людям нужны имена, — Перси хлопает его по плечу, протискивается между ними к ступеням и бросает на Лили красноречивый взгляд. Сириус, довольно усмехнувшись, ползёт выше и прячет в подушке лицо. Он быстро проваливается в сон, успевая заметить только одно — его постель пахнет жжёным сахаром и имбирём. Его постель пахнет Перси.