when your kiss was young and cruel

Перси нависает над Сириусом, пока он прожигает взглядом лоскут телячьей кожи. Весной пахнет одуряюще, окна в гостиной теперь почти не закрываются, чтобы стены в алом напитались ночью и свежим воздухом. — В прошлый раз я наносила чернила и пыталась трансфигурировать их в кожу, но не вышло, — объясняет Перси, опираясь на спинку стула. Сириус пробегает пальцами по волосам и откидывается назад, защемляя Перси пальцы. — Блэк, — стонет она, выдёргивая руку. Сириус с напускной серьёзностью подносит её ладонь к глазам, большим пальцем поглаживая покраснение. — Ничего не поделаешь, придётся ампутировать, — говорит он, а Перси прячет улыбку в сомкнутых губах, возвращая руку себе. Щёки медленно начинают розоветь. — Подожди, — Сириус выпрямляется и жестом просит ладонь обратно, — дай-ка. — Зачем? — Дай сюда руку, Торн, — пальцы Сириуса обхватывают тонкое запястье, а глаза впиваются в бледнеющую кожу в месте защемления. Пульс Перси бьётся ему в фаланги. Перси боится, что Сириус прямо сейчас прочтёт её сердечный ритм. Сириус задумчиво трёт мягкую кожу, а потом, словно в озарении, он выпускает ладонь Перси, хватается за палочку, произносит заклинание, и лоскут телячьей кожи становится совершенно гладким. — Объяснишь? — Перси пристально рассматривает лоскут, чувствуя, что они, наконец, подобрались к разгадке. — Морщины и складки — часть кожи. На этой основе можно трансфигурировать её в саму кожу. Тоже самое можно сделать с твоими веснушками. — А мы не можем просто показать Макгонагалл этот лоскут? — Ты хотела от них избавиться. — Хотела. И сейчас хочу. Но вдруг… — Можем не начинать с лица. Ты говорила, они повсюду. Давай попробуем где-нибудь на плече? Перси нерешительно мнёт в пальцах мягкий лоскут, разглядывая Сириуса. — Я обещала тебя убить, если ничего не выйдет? — В девяти случаях из десяти. — Помни об этом. Перси отбрасывает снова ставший морщинистым лоскут, вешает халат на кресло и поворачивается к Сириусу спиной. Беспокойные руки она прячет на животе и поворачивает голову. — Только давай там, где я смогу увидеть. Сириус поднимается и подходит к Перси вплотную. На совершенно законных основаниях он теперь может рассмотреть усыпанные пыльцой плечи. Он даже может к ним прикоснуться. Сириус пальцем намечает подопытный участок. Перси вздрагивает от его прикосновения. Её дыхание учащается, когда в поле зрения попадает кончик палочки Сириуса. Перси закрывает глаза, прикусывая губу. Сириус произносит заклинание, Перси на мгновение ощущает лёгкий укол. — Получилось? — нетерпеливо спрашивает она, страшась открыть глаза. — Ты мне скажи. Сириус не отходит, продолжает стоять вплотную, напитываясь её жаром, растягивая палец по белому пятачку кожи. Перси косит глаза, тянет свои пальцы к долгожданной белизне и счастливо улыбается. — Получилось, — хрипло шепчет она, — получилось, Блэк! Она поднимает на Сириуса горящие глаза, и он с громким выдохом сдаётся. Сириус облизывает губы и придвигается ближе. Так, что между ними не остаётся почти ничего. — У нас снова этот момент, да? — Перси продолжает шептать, глядя на губы Сириуса в несчастных миллиметрах от своего лица. — Момент? — хрипит Сириус, тяжело дыша. — Когда нужно поцеловаться, иначе мир рухнет, — Перси невольно облизывает губы следом за Сириусом. Ей нравится, как садится его голос, как глаза затягивает поволокой, как губы приоткрываются, а пальцы плавят ей кожу. — Можешь ударить меня потом. Слегка, — предлагает Сириус и наклоняется к её губам. Перси закрывает глаза. Сердце вслед за желудком падает в бесконечную пропасть, когда Сириус приподнимает её за подбородок и разворачивает к себе. Он обхватывает ладонями её лицо, и Перси не сдерживается, выдыхая ему в рот. Сириус готов потерять голову. Он целует её одними губами, без языка, мнёт её колдовской рот, думая, что, возможно, однажды и правда мог бы её похитить, будь у него подземное царство. Сириус отходит, примирительно подняв руки, слизывая губы Перси со своих собственных губ. — Слегка, Торн, — говорит он, а Перси чувствует предательство ног от его севшего голоса, — слегка. — Я не этого хочу. Перси тянет его за ремень к себе. Её горячий язык проникает Сириусу в рот, и Сириус гортанно стонет ей в губы. Перси снова слабеет, прижимается к Сириусу плотнее, чтобы силу взять у него. Сириус обнимает её за талию, второй рукой обхватывая лицо. — Ненавижу тебя, — задыхается Перси, прерываясь. Она целует его в нижнюю губу и снова останавливается. — Ненавижу. Не могу представить, как меня целует другой. Сириус целует её под скулой, шумно вдыхая запах её кожи. Он тоже не хотел этого представлять. — Мне нравятся твои веснушки, — Сириус смазывает губами рыжую пыльцу с плеч, спотыкаясь о лямку майки. Перси жадно хватает ртом воздух, зарываясь пальцами в его волосы. — Скажи ещё раз, — с мольбой просит она. Сириус отнимает губы от плеча и смотрит ей в глаза. — Оставь хотя бы немного на плечах, — просит он в ответ, и она целует его в красные пульсирующие губы. Они отходят друг от друга, когда воздух в лёгких кончается, а губы начинают ныть. Перси торопится к раскрытому окну, заглотнуть ночи и перевести дух. Она всё ещё чувствует Сириуса на себе, её обволакивает сатиновым саваном и несёт по течению в неизвестные дали. — А Марлин ты так же целовал? — спрашивает Перси, растирая шею. — Торн? — Сириус загребает ладонью передние пряди и откидывает их назад, а затем пальцами проводит по вытянутым губам, собирая губы Перси на их кончики. Он со свистом стягивает с шеи галстук и расстёгивает две пуговицы от горла. — Что будем делать дальше? — Перси мотает головой и разворачивается. — Проект готов, теперь мы можем разойтись по постелям. — Или воспользоваться условиями ночного перемирия и целоваться до утра, — Сириус закусывает губу и вскидывает бровь. — До утра? Уверен, что выдержишь? — Ты снова пытаешься меня задеть? Я провожу ночи без сна в Визжащей Хи… — Сириус притягивает Перси к себе и заправляет ей непослушный локон за ухо. — Я не об этом. Дальше поцелуев точно не зайдёт, и у тебя могут возникнуть некоторые проблемы, — Перси краснеет, опуская глаза на его ремень. — Ах вот оно что, Торн, — Сириус усмехается, поднимая её лицо. — Не переживай, я знаю, как с этим справиться. Не морщись, ты не о том думаешь. Перси сводит брови к переносице и Сириус со смешком целует её в уголок губы. Он тянет её в то самое кресло раздора и сажает к себе на колени. Сириус нежно целует Перси, пальцами поглаживая границы майки со спиной, пока она массирует ему затылок. — Почему ты расстался с Марлин? — спрашивает Перси, прерываясь. — Она тебе разве не сказала? — большой палец Сириуса растирает веснушки на щеке. Его глаза то и дело перемещаются с её глаз на медовую пыльцу по всему лицу, а потом на губы. — Она сказала, вы просто проводили время вместе и всё, — Перси перебирает Сириусу волосы. — Да. И мне просто перестало это нравиться. — Теперь тебе нравлюсь я? — её глаза лукаво вспыхивают. — Нет, Торн. Мне нравятся только твои веснушки, — Сириус целует её плечо, — твой запах, — его губы остаются под скулой, — и когда ты умоляешь меня, а не кричишь. — Умоляю? Когда такое было? — Мне нравятся твои веснушки, — горячо шепчет Сириус и целует Перси за ухом. Перси непроизвольно стискивает рубашку на его груди, а по венам разливаются искры. Она завладевает его губами насколько хватает дыхания. — Что дальше, Блэк? — спрашивает Перси, прислонившись к Сириусу лбом. — Зови меня по имени, — просит он, поглаживая её пульсирующие губы большим пальцем. — Что мы будем делать, когда столкнёмся в гостиной, Сириус? У Сириуса по животу растекается тягучий жар, когда подушечкой пальца он чувствует движение её губ. — Для начала можешь перестать меня называть позором факультета. С меня хватает быть позором семьи. Перси отстраняется, сочувственно заглядывая ему в глаза. Она гладит его по острой скуле, и Сириус опускает лицо в её ладонь. Перси ловит себя на мысли, что Сириус не зря выбрал быть псом, хотя она и находила это ироничным. — Расскажешь? — Я сказал целоваться до утра, а не разговаривать. Ладонь Сириуса скользит ей по бедру, он сжимает пальцы, ощущая, какое оно упругое и тугое. Перси шумно втягивает носом воздух, Сириус исступлённо смотрит на вздымающуюся грудь и снова тянется к губам. Если бы он только знал, что всё обернётся так, то точно бы поцеловал Перси раньше. Сириус вопреки собственным ожиданиям пожалел совсем о другом.

***

— Ни одной, Римус! — Перси подставляет чистое белое лицо под послеобеденное солнце. — Ты счастлива? — улыбчиво спрашивает Римус. — Спрашиваешь! — На плечах тоже свела? — Не-а. — Почему? — Ну, на это есть свои причины, — увиливает Перси, краснея. — Я даже знаю, как эту причину зовут, — Римус ей подмигивает. — Ничего ты не знаешь, Римус, — Перси ныряет ему под руку, чтобы спрятать свою довольную улыбку. Сириуса Перси всё ещё ненавидит, но уменьшает масштабы чувства. Она всё ещё может зло на него взглянуть, потребовать перевязать галстук или освободить её любимое кресло. Сириус предпочитает, чтобы о ненависти своей она шептала ему губы, пока он пальцы свои измазывает в её веснушках. Римус обнимает её за плечи, и они неспеша бредут по полупустому коридору. Май последней каплей замирает над крынкой июня. Им остался финал по квиддичу и ЖАБА, а после — вольные пути-дороги, нужно лишь выбрать, чью руку взять, чтобы ступить на тропу. Перси прижимается к Римусу, глядя на смеющихся первогодок. Она вспоминает их знакомство: Перси тогда ревела на ступенях из-за ссоры с матерью, а Римус сунул ей за щеку шоколадную лягушку, чтобы она не осипла от воя. А день спустя Перси наткнулась на Джеймса с Сириусом и поняла, что они принесут ей целую кучу проблем. Следующей была Лили, с которой они сошлись на нелюбви к своим морковным волосам, и Марлин, втайне желавшая иметь в волосах медь вместо пшеницы. Питер был последним, он споткнулся перед Перси на лестнице, а она успела схватить его за мантию, спасая от разбитого носа. Перси медленно плывёт по волнам воспоминаний, когда они с Римусом подходят к арке, ведущей во внутренний двор. Там, как всегда, людно, шумно и одуряюще пахнет зарождающимся летом. — Идём, Лилс! — Джеймс протягивает руку в ожидании, пока Лили, наконец, оставит всякую надежду на спасение этого тощего невыносимого Нюниуса. — Сев, — вздыхает Лили, но не успевает закончить. — Хочешь уйти? Прекрасно, валяй, паршивая грязнокровка! Весь внутренний двор внезапно накрывает тишина. Лили прикрывает рот ладонью — Джеймс точно это слышал, и теперь всё точно рухнет. — Повтори, Нюниус, — Джеймс опускает сумку на изумрудную траву и неумолимо надвигается. — Джеймс, не надо, — Лили упирает ладони ему в грудь. — Питер, помоги. Джеймс мягко, но твёрдо отстраняется, передавая Лили подошедшему Питеру. Сириус у арки закатывает рукава. Северус успевает вынуть из мантии палочку, воздев её в оборонительном жесте. — Экспеллиармус! — Римус кручёным жестом выбивает палочку на траву, снимая руку с плеча Перси. Перси чувствует бурю. За Северусом собирается та шайка, о которой Лили так нелестно отзывалась. И даже Розье со значком старосты на груди мелькает в толпе. Северус получает кулаком по скуле без предупреждения. — Мы же не будем стоять и смотреть, — Перси поднимает голову на Римуса. — До тех пор, пока не понадобится помощь, — Римус становится непреклонным, когда речь заходит о друзьях. Перси вздыхает и решительно направляется к Джеймсу, но Сириус успевает её перехватить. Его рука жёстко ложится ей на живот и жмёт к себе. — Не лезь, Сеф, — велит он, а Перси в недоумении задирает голову. Это ещё с какой стати? Джеймс летит на землю после чьего-то слизеринского Ступефая. — Драка, Поттер, — Розье перекатывает палочку в пальцах, — возмутительно низко. Тебе стоит следить за своими цепными псами, Люпин. Как и тебе, Торн. Северусу помогает подняться Мальсибер. Губа его ало сочится, пока Джеймс упруго поднимается на ноги, хватаясь за палочку. — Лучше закрой рот, Розье, пока там есть язык, — грубо предупреждает Перси, мрачнея. — Забирай своих учеников и расходитесь, — Люпин входит во двор, держа палочку наготове. Если сейчас их всех застукает Филч, конец наступит раньше, чем все ожидают. Перси спиной чувствует, как глубоко дышит Сириус. По его напряжённым пальцам можно понять, как сильно он сейчас злится. — Ты обезоружил Северуса, а Поттер бросился на него с кулаками. И после этого Гриффиндор радеет за справедливость? — Пусть извинится, — произносит Сириус, и грудь его вибрирует от металла в голосе. — Перед грязнокровками и предателями рода извиняться не принято, — Розье флегматично жмёт плечами. Перси хватается за Джеймса, впиваясь ногтями в запястье, но ей не противостоять им двоим. Джеймс срывается, Сириус отодвигает Перси, Римус успевает выбить палочку у Розье прежде, чем начнётся массовая драка. Питер суёт ошарашенную Лили в руки Марлин и велит уходить в гостиную, а сам торопится помочь друзьям. Перси не знает, сколько стоит с пустым взглядом, наблюдая за побоищем, прежде чем выкрикнуть Иммобилус. Сплетенье тел замирает. Они с Римусом по очереди приводят в чувства Сириуса, Джеймса и Питера. — В больничное крыло, — рубит Перси, разглядывая ссадины на их лицах, — все трое. И не смейте раскрывать рот. Живо. Джеймс бросает последний презрительный взгляд на замерших слизеринцев, хлопает Сириуса по плечу и выходит в арку. Сириус проводит большим пальцем по нижней губе, сплёвывает вязкую слюну, и они вместе с Питером идут в коридор. — Розье, — Перси бьёт его по щекам, когда Римус снимает заклинание. Он моргает несколько раз, прежде чем разразиться гневной ядовитой тирадой. — На пару слов. В больничное крыло Перси заходит с Римусом. — Где Поттер? — спрашивает Перси у Сириуса. — Сразу пошёл к Лилс, — отвечает он, прижимая вату к брови. — Возьму у мадам Помфри всё необходимое, а ты посмотришь его, — Римус трогает Перси за бок, и она кивает. Перси двумя пальцами поднимает Питеру голову, разглядывая под скулой синяк. — И когда вы перестанете вестись на провокации, — сетует она, падая на стул. — Между провокацией и оскорблением тонкая грань, — отвечает Питер, забирая голову. — Я пошёл, со мной мадам Помфри закончила. Перси отнимает ладонь Сириуса от брови и разглядывает ссадину. — Ты не можешь чуть что бросаться в драку, — говорит она. — Нельзя кулаками решать любой конфликт. — Спасибо, что не позор факультета, Торн, — Сириус морщится, отклоняясь от её руки. Он отбрасывает вату в чашу на тумбочке. — Торн? Десять минут назад ты назвал меня «Сеф». — И что не так? Неприемлемое сокращение твоего имени? — Очень приемлемое, Блэк, — Перси мягко улыбается. — Что значит предатель рода? — Тебе повезло, раз ты не знаешь, — Сириус прикрывает глаза, жалея, что некуда прислониться. — Откуда Розье об этом знает? — Может, Белла проболталась, пока училась здесь. Может, Нарцисса поделилась с Люциусом Малфоем как с будущим мужем. Такие вещи быстро разносятся. — Понятно, семейные неурядицы, — Перси кивает. — Это больше, чем просто неурядица, Сеф. Это большая семейная проблема. — Не удивил. Найди того, у кого нет проблем в семье. — Сохатый, — Сириус жмёт плечами. — Ну, Поттер, значит, счастливчик. Можем завидовать ему вместе. — Хочешь сказать, ты — разочарование семьи? — Ну, не так громко, — Перси опускает глаза, пальцы Сириуса проскальзывают в её ладонь. — Мама не хотела детей, в отличие от папы. Но его она любит безмерно и до сих пор не хочет потерять. Поэтому появилась я. Держу пари, такое имя она мне выбрала специально, чтобы я в полной мере ощутила, как она меня не желала. Мать холодна со мной, и в детстве это ранило сильнее. Вот тогда-то я и начала горлопанить, чтобы хоть как-то привлечь её внимание. Детство прошло, а привычка осталась. — Отвратительная привычка, — Сириус сжимает её ладонь. — Зато очень действенная. Мы бы вряд ли сидели сейчас здесь, если бы я была тихой неприметной девочкой. Сириус усмехается и целует её в уголок губы. — О чём ты говорила с Розье? Я видел, как ты отводила его в сторону. — Я предложила замять этот инцидент. Я сказала ему, что знаю про заколдованный бладжер на матче в начале года, и знаю, что это было дело рук слизеринцев. Судя по тому, как блеснули его глаза, я не промахнулась. — То есть, ты его обманула? — Я блефовала. Это разные вещи. — Ты блефовала ради Поттера и Блэка, самых несносных мальчишек во всём Хогвартсе. И если Поттер ещё отмоется квиддичем, то я… — Можешь отмыться поцелуем, — предлагает Перси и тянется к нему. — Молодые люди, здесь больничное крыло, а не комната для свиданий, — сообщает всевидящая мадам Помфри, входя в палату. — Действительно, Торн. Нашла место.