Без сожалений

В грезах второй молодой госпожи Мо признание Сюаньюя отцом всегда фигурировало как событие исключительно счастливое. Однако стоя перед толпой именитых заклинателей и ощущая на себе их любопытные, ехидные, раздраженные и равнодушные взгляды теперь уже Цзинь Сюаньюй никакого счастья по поводу сбывшихся надежд матери не испытывал. Большинству собравшихся было все равно, перипетии в семье Цзинь были для них всего лишь занятным поводом для сплетен. Глава Лань ободряюще улыбнулся ему, и тут же отвел взгляд, с легким беспокойством пытаясь высмотреть кого-то в окружении главы Цзинь. Цзян Ваньинь явно злился, еще немного — и будет скандал. Почувствовав назревающий взрыв со стороны молодого родича, Цзинь Гуаньшань тут же заговорил о каких-то насущных проблемах, вызвавших живое обсуждение мелких кланов. Сюаньюй счел это молчаливым позволением исчезнуть и поспешил убраться из зала. В первый раз в жизни юноше хотелось стать невидимкой. Пара последующих дней показала, что при всем просторе Башни Золотого Карпа затеряться здесь не так просто. Появляясь в компании других учеников, он неизменно привлекал к себе нездоровое внимание. Кто-то спешил поздравить его с неожиданным возвышением, кто-то пытался поддеть, кто-то желал подлизаться, кто-то сторонился… Прежнего непринужденного общения не получалось. У новоявленного молодого господина Цзинь появились свои покои, жить с другими учениками ему больше не подобало. Не то, чтобы он проводил в этих покоях много времени. Там его было слишком легко найти, а ввиду того, что желанием пообщаться с ним внезапно воспылали глава Цзян и Лань Ванцзи, юноша скорее согласился бы ночевать на крыше, чем позволил себя обнаружить. Ему приходилось применять всю свою изворотливость, чтобы избегать столкновения с ними обоими, белая и пурпурная тени все время маячили где-то поблизости, сужая круги, как подбирающиеся к упавшей в пруд мошке карпы. Совет кланов тем временем шел полным ходом, принятые решения горячо обсуждались всеми, вплоть до слуг и самых юных адептов. Цзинь Гуаньшань добился одобрения другими главами строительства наблюдательных башен, а глава Не в свою очередь настоял на казни преступника, укрываемого главой Цзинь, и шастал по садам Башни Золотого Карпа с чрезвычайно довольным видом. Мо Сюаньюй слышал истории о страшных преступлениях этого самого Сюэ Яна из-за которого Чифэн-цзунь готов был прикончить названного брата, слышал о казни, проведенной где-то в подвалах резиденции без излишней огласки. И все же откровенная радость главы Не по поводу смерти пятнадцатилетнего мальчишки казалась ему отвратительной. В конце концов, уж он-то мог кое-что сказать об умении Великих орденов создавать пугала из подручных средств и избавляться от них по случаю. Рядом с подобными проблемами собственные сложности уже не казались столь удручающими, однако завидев впереди высокого заклинателя в белом, юноша привычно юркнул в первую подвернувшуюся щель. Узкая лестница, которая судя по виду, должна была вести в маленький погребок, пахнущий землей и прелой морковью, все не кончалась. Сюаньюй поразмыслил над тем, не стоит ли вернуться, но наличие столь странного места в казалось бы сверху до низу изученной резиденции интриговало и он зажег светящийся талисман, продолжая путь. Тесный погреб внизу имелся, засыпанные песком полки для хранения овощей тоже были на месте, вот только характерного земляного запаха здесь не ощущалось. Не пахло ничем вообще, словно кто-то озаботился разместить здесь поглощающие талисманы. В овощехранилище? Зачем? Да и кто полез бы так глубоко за редисом и бататом, а потом обратно с полными ведрами? Нет, здесь никогда не хранили овощи. Заставив светящийся талисман зависнуть над правым плечом, юноша принялся тщательно осматривать невеликое пространство, ощупывая полки, даже закопался в устилающий их песок. И чуть не пропахал носом пол, когда доска под рукой сухо щелкнула и целая секция стеллажа провернулась, давая доступ к скрытой за ней дверце. Небольшая, из старых на вид досок, она поблескивала новехонькими запорами и петлями, хорошо смазанными к тому же. Юноша коснулся петли, растер скользкую субстанцию между пальцев — дверь смазывали совсем недавно. По всему выходило, что совать туда нос не следовало. Неприметный вход, скрытая дверь, которой часто пользовались, то, что за два года в ордене он это место ни разу не заметил… Словно глаза кто отводил, а сегодня вдруг забыл обновить морок. Да что ж такое там прячут? Новехонький засов отодвинулся легко и бесшумно. С замком пришлось повозиться подольше, но и он в конце концов сдался, примерно на третьем талисмане щелкнув скрытой пружиной. Естественно, дверь не пожелала открываться. Это был чистый вызов его упрямству! Сюаньюй активировал один талисман за другим, перепробовав все известные ему отпирающие чары, и даже добавил кое-что от себя. Дверь не открывалась! Юноша попытался даже просунуть в щель между дверью и стеной лезвие ножа, но добился только того, того, что острие, соскользнуло по его собственному пальцу, оставив красный след. Досадливо зашипев, он сунул пострадавшую конечность в рот — и с изумлением обнаружил, что дверь беззвучно приоткрылась. Его терпения хватило на то, чтобы заклинить створку так, чтобы она не захлопнулась, отрезая ему путь к отступлению, а затем он с энтузиазмом, достойным лучшего применения, шагнул в темный проем. Помещение было большим, сияние осветительного талисмана не достигало стен. И здесь было порядком прохладнее, чем в погребе. Чуткий слух заклинателя различал едва уловимое потрескивание защитных чар, густо оплетающих подземелье. Они осторожно тянули к чужаку чуткие щупальца и отступали, признав его своим. «Порез! — сообразил юноша. — Охранные чары отреагировали на кровь!» Использование заклинаний на крови Великими орденами не поощрялось. Но, видимо, применять их тайком не брезговали. Он вломился в личный тайник главы ордена или Цзинь Гуанъяо? Лабиринт хозяйственных дворов для личной сокровищницы странноватое место! Да и на сокровищницу это место походило не слишком. Скорее на архив или склад — свет талисмана выхватывал из темноты ряды узких полок, заставленных книгами и коробками. Сунув нос в пару ящичков, юноша обнаружил бумагу для талисманов, да тщательно упакованные химикаты. Ничего, что стоило так уж скрывать. Он продолжал медленно двигаться вперед, стараясь на всякий случай не задевать содержимое полок. И чем дальше вглубь помещения он продвигался, тем явственней становилось смутно-знакомое ощущение ласковой, вкрадчивой угрозы. Так ощущалась тьма в его снах. В какой-то момент ряды стеллажей расступились, посреди открытого пространства размещалось что-то вроде каменного алтаря, густо увешанного талисманами. Юноша шагнул ближе и едва не отпрянул от неожиданности — под многочисленными бумажными прямоугольниками, испещренными выведенными киноварью символами, угадывалось человеческое тело. Ситуация из разряда странных стремительно переходила в страшные. Дураком он не был и прекрасно понимал, что сунув нос в чужие секреты, существенно сократил свои шансы на «долго и счастливо». Убивали порой и за меньшее. Ни в одном из орденов не учили темному заклинательству, но присутствие тьмы ощущалось здесь так явственно, что придумать какое-нибудь другое объяснение просто не получалось. К тому же символы на талисманах вдруг показались смутно знакомыми. Знакомыми — и неправильными. Мо Сюаньюй осторожно раздвинул шуршащую массу талисманов. Открывшееся лицо, не тронутое тленом, было бледным и тонким, принадлежало оно человеку совсем молодому, слишком худому для своего роста, но, пожалуй, довольно красивому. При жизни, разумеется. Юноша продолжил осмотр в надежде узнать что-то о мертвеце и, возможно, причинах его здесь нахождения. Но линялые тряпки неопределенно-темного цвета ничего не могли сказать о своем хозяине. Помимо лохмотьев на загадочном покойнике обнаружились кандалы и цепи, крепко-накрепко примотавшие его к каменному монолиту, на котором лежало тело. Звенья цепей также были испещрены защитными знаками. Непонятно было, чего добивался неведомый заклинатель — то ли не дать мертвому юноше подняться живым мертвецом, то ли, напротив, вынудить его к этому. Сюаньюй задумчиво подергал один из талисманов, всматриваясь в выцветшие линии знаков. Капля крови из порезанного пальца дополнила черные линии киноварной меткой. Повинуясь наитию, юноша размазал эту спонтанную кляксу, дополнив неправильный талисман до целого. Тьма тихо плеснула рядом, пугающе привычно, почти уютно. Талисман выскользнул из пальцев, глухо лязгнул металл, и Мо Сюаньюй едва удержался от крика — покойник на алтаре открыл глаза, беспросветно-черные, словно два провала во Тьму. Снова звякнуло — мертвец пытался пошевелиться, и звенья цепи задели какой-то металлический предмет, лежащий на его груди, практически скрытый витками цепи. Молодой заклинатель с удивлением рассмотрел потускневшую рукоять и край потертых ножен. На мгновение показалось, что узор рукояти знаком — и больше ладоням, чем глазам, но покойник задергался активней, и эту мысль пришлось отпустить. «Небеса, что я творю!» — дав себе мысленную затрещину, юноша сорвал испачканный кровью талисман. Их тут целый ворох, кто заметит! Обитатель таинственного подземелья послушно затих, черные омуты ничего не выражающих глаз скрылись под бледными веками. Потыкав его пальцем и не дождавшись никакой реакции, Сюаньюй припустил из проклятого тайника максимально быстро и по возможности аккуратно. Думать о том, чем может аукнуться ему этот визит категорически не хотелось. Замок потайной двери тихо щелкнул, стеллаж встал на место и вовсе бесшумно. Он преодолел лестницу на едином дыхании, и только наверху, убедившись, что ни заклинателя в белом, ни кого-либо еще поблизости не наблюдается, позволил себе перевести дыхание. «Не было ничего, — убеждал он себя, помешивая в жаровне пепел сожженного талисмана. — Это Ланьлин, тут не практикуют темное заклинательство. Нет никакого погреба, я ничего не видел». К вечеру ему почти удалось себя в этом убедить. *** Мо Сюаньюй мог успешно избегать встреч с гостями Башни Золотого Карпа, но не с тем, кто знал Благоуханный дворец получше, чем его хозяин. Цзинь Гуанъяо явился накануне охоты, подгадав время так, чтобы избежать визита было попросту невозможно. На губах старшего братца играла привычная улыбка, толковать которую можно было как угодно. — Приветствую господина старшего брата! — было не очень понятно, как теперь с ним держаться, и Сюаньюй пытался быть максимально вежливым. — Чем этот ученик может быть полезен? — Ну что ты, братец, зачем так официально, — возможно, виною были волнения последних дней, но в привычном доброжелательном тоне юноше померещилось некоторое напряжение. Кажется, потребуется время, чтобы говорить друг с другом без неловкости. — Большая ночная охота уже завтра, а у тебя все еще нет собственного меча, подобающего сыну Великого ордена, — Цзинь Гуанъяо выглядел немного смущенным. — Мне следовало озаботиться этим раньше, но прием гостей и организация охоты совсем меня отвлекли. Вот, этот должен подойти тебе. Двумя руками он протянул юноше принесенный с собой сверток. Тот принял, осторожно развернул золотистый шелк и в недоумении уставился на богато украшенную рукоять и золоченые ножны. Повинуясь движению ци, клинок слегка выдвинулся из ножен, открывая вырезанные на нем иероглифы. Что-то там про сияние и неувядающую славу. Это был чужой меч. Дорогой и, наверное, очень хороший — но совершенно чужой. — Благодарю старшего брата, — видимо, скрыть эмоции ему не удалось, улыбка с лица Гуанъяо сползла, сменившись озабоченным выражением. — Все это произошло так внезапно. Сразу после охоты мы закажем новый меч, только твой, какой захочешь. Сейчас его просто не успеют выковать, а твой нынешний клинок слишком прост для того, чтобы предстать перед высочайшим собранием. Твое возвышение все еще свежая сплетня, тебя будут рассматривать и измерять, глава ордена не потерпит, чтобы что-то нарушало образ юного Цзиня. — С незнакомым клинком я не смогу толком охотиться. — Не охоться. Я понимаю, — сочувственно улыбнулся мужчина, — каждый юный адепт стремится проявить себя, тем более перед столькими зрителями, но мы оба знаем, что тебе не надо никому ничего доказывать, а показать себя ты еще успеешь. Знаю, это странный совет, но на этой охоте тебе не стоит слишком усердствовать. Покажись гостям, затеряйся где-нибудь и просто пережди этот день. Всерьез охотиться с незнакомым мечом все равно не получится. — Господин старший брат прав, это странный совет. — Просто подумай об этом. Что ж, тебе надо набраться сил перед завтрашним днем. Я пойду. Доброй ночи и удачи на охоте. «Похоже, она мне понадобится, — отдавая прощальный поклон, подумал юноша. — На первой большой охоте с незнакомым мечом и набором лезущих в голову чужих воспоминаний удача — это все, на что остается рассчитывать». *** Пышность официальных церемоний, проводимых кланом Цзинь, была уже привычна, ну настолько, насколько к этому вообще можно привыкнуть, однако раньше Мо Сюаньюй созерцал всю эту торжественность с некоторого расстояния. Сейчас он стоял рядом с новообретенным отцом среди его раззолоченной свиты, на лбу зудящим ожогом ощущалась киноварная метка, пояс оттягивала раздражающая тяжесть чужого меча, и шепотки досужих сплетников не до конца заглушали даже обязательные приветственные речи. Главы кланов говорили и говорили, обмениваясь любезностями и наперебой желая друг другу удачи (а мысленно, Сюаньюй готов был об заклад побиться — провалиться в Диюй). Поболтать было нельзя и не с кем, и ждать, когда уже начнется собственно охота, становилось невыносимо. Юноша в очередной раз посочувствовал старшему брату — он не только участвовал в этом занудстве, он еще и организовывал все это — и саму охоту, и прием гостей. Когда, наконец, официальная часть завершилась, и охотники постепенно потянулись в сторону выделенной для сегодняшней охоты горы, юный заклинатель был так счастлив, что рванул к лесу, напрочь забыв о всякой осторожности. — Мо Сюаньюй! — стоило только утратить бдительность, и возмездие не заставило себя ждать. Глава Цзян возник рядом, словно из-под земли, как никогда похожий на надвигающуюся грозу — аж уши закладывало и зарницы сверкали. Рядом с ними моментально возник довольно широкий круг пустого пространства, но можно было быть совершенно уверенным в том, что ушей и глаз вокруг предостаточно. — Ты! Должно быть ужасно собой доволен! — глаза Цзян Ваньиня метали молнии, по его знаменитому кольцу то и дело проскальзывали колючие искры. — Даже не думай, что, пробравшись в клан Цзинь, когда-нибудь сможешь его возглавить! Наследником является Цзинь Лин, и я уж позабочусь о том, чтобы он им остался! А ты — держись от него подальше! И не смей лезть к нему со сказочками о верной дружбе! Вы соперники, и если в тебе есть хоть капля порядочности, ты не позволишь Цзинь Лину заблуждаться на этот счет! — В чем конкретно глава Цзян пытается обвинить этого ученика? — собственный голос прозвучал на удивлении ровно, Сюаньюй даже не ожидал от себя такой выдержки. — Я прибыл в орден по приглашению его главы, чтобы стать заклинателем. Никаких иных целей я не преследовал. Я общаюсь с Цзинь Лином потому что нам обоим это нравится. — Ты смеешь со мной пререкаться?! — не каждый смог бы воспроизвести рев Не Миндзюэ, но Саньду-шэншоу справился. — Да я тебе! — Да-да, ноги переломаете, я в курсе. — Дядя! — маленький золотой вихрь стремительно ввинтился между ними, заставив разошедшегося главу Цзян отпрянуть. Продолжать скандал при племяннике он готов не был. — Он мой друг! — решительно заявила шелковая куколка, смешно насупив тонкие бровки. — Какое бы имя он не носил, он все равно тот, кто играл со мной и учил лазать по деревьям, и ставить силки на кроликов. Мой друг! И я буду его защищать, даже от тебя, потому что ты не прав! Он ничего плохого не сделал! Ты просто злишься, ведь с тобой никто не дружит! Лицо у Цзян Ваньиня стало такое, что Цзинь Лин моментально заткнулся, сообразив, что давно вышел за рамки дозволенного. Мир затаил дыхание на мгновенье — что-то сейчас будет! А затем глава Цзян порывисто развернулся и направился прочь, так быстро, что это можно было бы посчитать бегством, если бы речь шла о ком-то другом, не о грозном владыке Цзыдяня. При его приближении греющие уши зрители резко вспомнили о том, что вообще-то собрались на охоту и потянулись кто куда. — Ты мой герой! — промурлыкал юноша, приобняв все еще ошеломленного своей вспышкой малыша. — Кто, кроме тебя осмелился бы ему перечить! Спасибо, что защитил меня. — Угу, — кажется, маленький герой, с готовностью вцепившийся в приятеля, с трудом сдерживал слезы. — Он не должен был на тебя кричать. — Цзинь Лин, — улыбка на лице Сюаньюя растаяла. — Он просто переживает за тебя. — Знаю. А-Юй, ты знал, что дедушка — твой отец? — Я слышал об этом от моей матери, но никогда от него. Не то, чтобы я сомневался в ее словах, но… — Я понимаю, — серьезно кивнул Цзинь Лин. — Я знаю, какие слухи ходят о дедушке. Но, — хорошенькое личико просветлело, — Теперь ты тоже мой дядя! Правда, здорово? Мо Сюаньюй не думал, что это так уж здорово, поскольку в комплекте с шелковой куколкой поставлялся остальной клан Цзинь, которому переварить и выплюнуть деревенского мальчишку, возжелавшего стать заклинателем — раз плюнуть. Клан Цзинь, настоявший на смерти Старейшины Илина — и укрывавший темного заклинателя, требовавший себе Тигриную печать — и держащий лютого мертвеца в подполе. Но о таком не поговоришь с Цзинь Лином. Даже наедине с собой об этом лучше не думать. — Конечно, здорово. Всегда мечтал быть чьим-то дядей, прям с детства! — Эй, ты меня дразнишь! — Ты слишком забавно злишься, чтобы я мог удержаться! — Иди уже охоться! И непременно убей какое-нибудь чудище! Покажи им всем! — Слушаюсь и повинуюсь, юная госпожа! Непременно убью в вашу честь полчища лютых мертвецов! — Иди уже! Эй… Мы же друзья? — Конечно, Цзинь Лин. Что бы ни случилось! *** После столкновения с главой Цзян идея Цзинь Гуанъяо о том, чтобы переждать эту охоту где-нибудь подальше от толпы уже не казалась такой уж абсурдной. Ноги несли Мо Сюаньюя все дальше и дальше от нахоженных троп, в глубь леса, туда, где уже не слышны были голоса охотников, и вероятность столкнуться с кем-то стремилась к нулю. Он сам не заметил, как оказался за пределами охотничьих угодий, так и не встретив ни одного монстра. Меч его в дело совершенно не годился, но у него был лук и талисманы — вполне достаточно, чтобы справиться с какой-нибудь некрупной тварью. Вот только вряд ли удастся встретить тут даже самого захудалого духа — не сейчас, когда все мало-мальски похожая на добычу нечисть согнана для охоты. Тем неожиданней в звенящее птичье многоголосье влился полный ужаса вопль. Неужели кому-то из собранных для охоты монстров удалось ускользнуть от кишащих на горе заклинателей и прорваться через защитные барьеры? Но откуда здесь взяться простым людям? В той стороне, откуда донесся крик, не должно было быть никакого человеческого жилья! Все эти мысли пронеслись в голове юного заклинателя, пока он мчался на зов, на ходу натягивая тетиву. Он выстрелил едва ли не раньше, чем разглядел цель. Подкрепленная талисманом стрела ударила лютого мертвеца в лоб, отбросив на десяток шагов от скорчившейся на земле человеческой фигуры, и практически испепелив его голову. Юноша склонился над пострадавшим, пытаясь понять, насколько все плохо. Это был молодой мужчина, на бледном лице застыло выражение безграничного ужаса, одежда висела на теле окровавленными лохмотьями, несчастный дрожал то ли от пережитого потрясения, то ли от холода. Но он был жив, и, кажется, даже не особенно серьезно ранен! Проверяя его пульс, юноша почувствовал едва уловимое движение ци. Видимо, именно способность к заклинательству, хоть и совсем не развитая, позволила этому человеку пережить нападение лютого мертвеца. — Вот, держи, приятель, — Сюаньюй приподнял спасенного незнакомца и набросил на него собственное верхнее одеяние. Направленный поток ци остановил кровотечение. Позже раны нужно будет зашить и обеззаразить, но этим смогут заняться лекари, надо только доставить этого человека к ним поскорее! Как некстати, что под рукой нет собственного меча! Лететь на этом, да еще с раненым на руках задачка не из легких, хотя… — Беги… — едва слышный хрип сорвался с губ спасенного незнакомца, его пальцы дрогнули, рефлекторно сжимая рукав нижнего одеяния Сюаньюя. — Они все мертвы… Все! Спасайся… — Все в порядке, я убил мертвеца. Или он был не один? — забеспокоился юноша. — Их было двое? Раненый с заметным усилием покачал головой. — Не двое… Десятки! Беги… Он бредит? Возможно, это действие трупного яда? Откуда так близко от охотничьих угодий Великого ордена взяться десяткам лютых мертвецов? Это же попросту невозможно! Однако раздавшийся совсем близко рев чудища, которому неоткуда было здесь взяться, прозвучал очень убедительно. Сюаньюй рванул из ножен меч, бросая его на воздух, бесполезная железка вильнула, не позволяя на него встать, и рыбкой нырнула в траву, не желая подчиняться. Рев повторился и на этот раз ему ответили — монстров было несколько, и они шли цепью, как заправские загонщики. Так не бывает, эти твари недостаточно сообразительны для того, чтобы координировать свои действия! Если только их не ведет чужая воля. От этой мысли юношу продрало ознобом. Старейшина Илина поднимал в бой целые армии мертвецов, и они сражались как настоящие солдаты. Он, конечно, мертв, но его способности вызывали не только ужас, но и зависть. А в подвале Башни Золотого Карпа трепетно хранился живой мертвец. «Проклятье! Неужели это из-за моей находки? Чей же тайник я разворошил? — юноша осторожно опустил раненого в траву и бросил на тетиву новую стрелу, напряженно вглядываясь в подлесок. — Цзинь Гуанъяо принес бесполезный меч и просил не выпендриваться на охоте, но он не мог знать, куда меня понесет. По его словам меч приказал передать глава клана. Господин старший брат пытался меня предупредить или подставить?» Вопрос о причастности старших Цзиней оставался открытым, но он мог подождать, а стремительно приближающиеся монстры ждать не желали. На мгновение выпустив лук, юноша запустил в небо сигнальный огонь и тут же выстрелил в первую выметнувшуюся из-за деревьев тварь. Если нашествие мертвецов дело рук его родственничков, особенно рассчитывать на помощь не стоит, но не использовать даже небольшой шанс нельзя. В конце концов, неподалеку ошивается целое полчище заклинателей, мечтающих себя проявить, уж кто-нибудь да заметит сигнал! А затем размышлять стало некогда. Никакой ошибки не было — мертвецов было много, никак не меньше трех десятков. Какое-то время юноше удавалось держать их на расстоянии, но стрелы быстро закончились, и стало совсем плохо. Талисманы могли останавливать тварей, иногда — причинить некоторый ущерб, но не уничтожить. Сюаньюю пришлось подхватить меч, который против боя с порождениями темной энергии в отличие от полетов вроде бы не возражал. Но противников было слишком много! Как же Вэй Ин контролировал свою мертвую армию? Ах да, флейта… Флейте взяться было неоткуда, но ведомый внезапным наитием заклинатель засвистел, выводя незатейливую мелодию, и к своему изумлению обнаружил, что твари потеряли изрядную долю своего энтузиазма, словно замешкавшись в растерянности. Он снес голову ближайшему чудищу и отступил, прикидывая, есть ли шанс притормозить их достаточно надолго, чтобы попытаться увести отсюда раненого. Но шанса проверить это ему не представилось. Словно получив вдохновляющего пинка, лютые мертвецы рванулись вперед с новой силой. Он крутился, как мог, но этого было мало, мало, мало! Отчаянный вопль заставил его обернуться, чтобы увидеть, как злой рок настиг мужчину, чьего имени он так и не узнал — сразу несколько мертвецов вцепились в конвульсивно дергающееся тело, буквально разрывая его на части! Он словно наяву погрузился в мир своих кошмаров. Двигаясь на пределе возможностей, он все же непоправимо опаздывал и никого не мог защитить. Повсюду была кровь, на траве, на оскаленных мордах гулей, на листьях и на золотом шелке. Он ведь уже видел кровь на золотых одеждах раньше? Уже слышал крики умирающих и треск разрываемой плоти? Это была его плоть? Или он был убийцей? — Нет, пожалуйста! — едва ли он понимал, что кричит вслух. — Только не снова! Пожалуйста, нет! Помоги мне! Спроси кто, Сюаньюй не смог бы ответить, к кому именно взывает о помощи. В эту безадресную мольбу вылилось отчаяние безнадежного боя, предчувствие скорой гибели, страх давних ночных кошмаров. Вся боль, весь ужас и горе стали единым зовом, направленным к тому, кто сумеет и пожелает услышать — помоги мне! И помощь пришла! Черная тень, от которой темной энергией веяло даже сильнее, чем от нападавших, врезалась в толпу тварей, расшвыряв их, как соломенных кукол. Со свистом разрезали воздух стальные цепи, сшибая головы и отрывая конечности. Каким-то чудом этот вихрь из едва слышно позвякивающего металла и темной энергии не задел юношу, легко расправляясь с его противниками. В считанные минуты все было кончено. На изгвазданной и залитой кровью траве вперемежку остались истерзанные останки живых мертвецов и несчастного, которому было не суждено избежать смерти. Отличить их можно было разве что по свежей крови да обрывкам золотистого одеяния. На мгновенье представив, что это его так размазало, Мо Сюаньюй содрогнулся и, преисполненный благодарности, взглянул наконец на своего спасителя. Перед ним стоял труп из подвала. Тот самый юноша с приятным располагающим лицом, на месте были даже цепи, тянущиеся от кандалов на запястьях и теряющиеся в траве, и меч в потертых ножнах, заткнутый за пояс. Только теперь глаза его были открыты. И смотрели вполне осмысленно. — Молодой господин Вэй… — прошелестел спаситель хриплым, словно после долгого молчания, голосом. И Сюаньюй с ужасом осознал, что с готовностью шагает навстречу, заключая вне всяких сомнений лютого мертвеца в объятия. Он знал его, знал живым, и мертвым тоже. И был рад ему — любому. Не только сейчас, когда этот человек спас его — не в первый раз уже, но и раньше, намного раньше, всегда. — Вэнь Нин! — имя само прыгнуло на язык, голова привычно уже закружилась, как при встрече с главой Цзян, как на стене гостевых покоев. Для того чтобы выпрямиться и отступить немного пришлось приложить усилие — ноги отказывались держать. Юноша не взялся бы сказать была виной тому отступающая горячка боя или темные воды памяти, бурлящие совсем рядом, как никогда готовые прорвать невидимую грань и затопить уютно обжитое пространство привычной жизни, сметая все на своем пути. — Что с вами? — лицо живого мертвеца, не приспособленное для выражения эмоций, удивительным образом отразило отчетливое беспокойство. Он потянулся поддержать юношу, зацепился рукавом за рукоять меча, едва не споткнулся о волочащиеся по земле цепи… Куда только девалась смертоносная грация, продемонстрированная им вот только что? — Ох, это же ваше! — Сюаньюй — мог ли он все еще так называться? — аккуратно принял почтительно протянутый ему меч. На старых ножнах прибавилось потертостей, но руки узнавали привычный вес и форму рукояти. Духовное оружие трепетало, предчувствуя воссоединение с хозяином. Лезвие, покинув ножны, ослепительно сверкнуло на солнце, словно радуясь свободе и свету. Клинок с готовностью отозвалось на привычную силу — и истончившийся до предела барьер, отделявший Вэй Ина от Мо Сюаньюя, рухнул. Таившиеся в глубинах сознания воспоминания хлынули волной, чередой ярких вспышек проносились события, лица, голоса. Смутные образы родителей и чета Цзян, приветливая улыбка шицзе и неласковая забота Вэнь Цин, злые собаки и ребенок, цеплявшийся за его ногу, друзья и враги, победы и поражения, воспоминания целой жизни обрушились на него в одночасье, затмевая сознание ослепительной вспышкой. Он еще успел услышать тревожный вскрик Вэнь Нина, прежде чем потерять сознание. Удара о землю он уже не почувствовал.