Без сожалений

Нечистая Юдоль выглядела – да и была, по сути своей, настоящей крепостью. Тем удивительнее было обнаружить среди серого камня, холодной стали, бесконечных тренировочных площадок и оружейных уютный дворик с садиком, щебечущими птичками в клетках, изящными курильницами и шелковыми занавесами – словно внутри расписной шкатулки вдруг оказался. - Ах, Цзян-сюн, то есть, глава Цзян, конечно, ты не представляешь, как плохо приживаются пионы в нашей каменистой почве! Что я только ни делал, чтобы они хоть как-то цвели! – щебетал Не Хуайсан не хуже своих канареек, но Цзян Чэн знал его слишком давно, чтобы вестись на легкомысленный вид. Да и пионы он те видел – цвели, как миленькие, не взирая на каменистую почву и неподходящее время года. За все время, что они общались, глава Цзян не мог припомнить случая, чтобы ветреный любитель вееров и канареек не получил желаемое, а уж слухов и сплетен мог пересказать столько, словно только тем и занимался, что собирал их повсюду, без перерывов на сон и еду. Под несерьезную болтовню принесли чай и вино. Хозяин захлопотал над чашками, позволив наконец гостю поведать, что за печаль привела его в этакую даль. То, что глава Цзян к праздным визитам не склонен, ни для кого секретом не было. - Мне сказали, глава Не на ночной охоте? – Цзян Чэн рассеяно покрутил в ладонях тонкий фарфор, чувствуя себя до странного неуютно под взглядом черных птичьих глаз приятеля. – Нечисть пошаливает? Появился кто-то необычный? - Вовсе нет, брат просто учеников гоняет, чтоб не расслаблялись. Хорошо если призрака какого завалящего встретят. А почему ты спрашиваешь? Неужели в Юньмэне завелось что-то … необычное? В прозвучавшем вопросе вполне можно было уловить намек на то, что клан Цзян без посторонней помощи не может разобраться со своими проблемами, и Цзян Ваньинь хотел было уже привычно возмутиться, но вовремя прикусил язык. Во-первых, он не был уверен, что завуалированное оскорбление ему не почудилось, а во-вторых, по большому счету дела примерно так на самом деле и обстояли. - На землях ордена Юньмэн Цзян все спокойно, – смотреть в чашку было проще, чем на приятеля. Настой был приятного янтарного цвета и наверняка обладал какими-нибудь изысканными оттенками вкуса, которые Цзян Чэн был неспособен уловить. – Но пару раз до меня доходили некоторые слухи о необычной нежити. - Кто сказал «необычная нежить»? – дверь распахнулась без стука, гость и хозяин поднялись, приветствуя вошедшего Не Миндзюэ. Изысканная и уютная комната сразу показалась слишком маленькой, а ее убранство – излишне хрупким. - Мне сообщили, что у нас гость, - кажется, глава Не был в хорошем настроении. Видимо, охота прошла успешно, и адептам удалось настичь что-то поинтереснее призрака. - С территорий, лежащих за владениями кланов, приходят вести о лютых мертвецах, - рискнул Цзян Чэн. – Говорят, они научились сбиваться в группы и в их перемещениях можно усмотреть следы… организации. - У страха глаза велики, - снисходительно ухмыльнулся Чифэн-цзунь, устраиваясь поудобней среди шелковых подушек. – Каждый крестьянин, добравшийся до великого ордена, непременно поведает о неслыханных бедствиях, которых прежде свет не видывал, даже если там всех дел – ученику на половину палочки благовоний. Бьюсь об заклад, эти «организованные группы мертвецов» - всего лишь парочка забулдыг, явившихся по старой памяти за выпивкой. - Ах, как это неприятно, - округлил глаза Не Хуайсан, ловко подсовывая брату наполненную чашку. – Но раз уж ты готов к пари, если Цзян-сюн прав, позволишь забрать восточный павильон под новый птичник? - Куда тебе еще один? И так из каждого угла кто-нибудь щебечет! - Разве господин старший брат не был уверен, что дошедшие до Цзян-сюна слухи не подтвердятся? Цзян Чэн поспешно отхлебнул чая, пряча улыбку. Официально считалось, что глава Не держит младшего брата в ежовых рукавицах. На практике, как водится, дела обстояли несколько иначе. - Гуй с вами, давайте проверим! Откуда, говоришь, поступили жалобы на этих твоих чудищ? Область, достаточно близкая к обнаруженной Вэй Усянем деревне, чтобы взять след, и достаточно далекая, чтобы не получить обвинений в нападках на дружественный клан, была присмотрена заранее, но ответить хозяину дома глава Цзян не успел – дверь в очередной раз грохнула в стену, явив на пороге запыхавшегося адепта. - Глава, беда! Лютые мертвецы напали на монастырь на севере! Вскоре оба главы ордена устремились в указанном направлении, чтобы осмотреть место бедствия, резиденция вскипела бурной деятельностью. Хуайсан мысленно пожелал им удачи и принялся составлять план реконструкции будущего птичника. *** Монастырь, примостившийся на живописном горном склоне, выстроенный с любовью и вниманием к деталям, ныне являл собой удручающее зрелище. Ворота были разбиты, одна створка криво висела на сломанной петле, издавая душераздирающий скрип при каждом порыве ветра, вторая валялась на земле, покрытая многочисленными следами ног. Небольшой двор был полон народа – адепты орденов Не и Цзян помогали уцелевшим насельникам оказывать помощь раненым и позаботиться о мертвых. Минувшей ночью монастырь лишился почти половины своих обитателей. - Незадолго до утренней службы, когда почти все еще спали, - голос пожилого монаха, исполнявшего сейчас обязанности старшего вместо погибшего настоятеля, звучал очень спокойно, хотя и несколько безжизненно. – В ворота постучали. У нас закрытый монастырь, для посещения его паломникам нужно благословение настоятеля, но ночью подморозило, на траве лежал иней, а путник выглядел совсем замерзшим, даже двигался будто скованно. И служка, дежуривший у ворот, впустил гостя в привратницкую, чтоб не держать на ветру, а сам пошел к отцу-настоятелю, он обычно встает раньше всех и вполне мог уже бодрствовать. Настоятель и правда уже поднялся и пошел к воротам вместе со служкой, чтобы поприветствовать гостя и узнать, что за нужда привела его в нашу глушь, да только подойдя к воротам, они увидели, что двери привратницкой распахнуты, второго сторожа нигде не видно, а гость почти уже вытащил засов из петель. Настоятель сперва подумал, что на монастырь напали разбойники. Велел служке бежать и прятаться, а сам ударил в колокол, созывая братьев, чтобы дать отпор нападавшим. Потом уж только сообразил, что засов этот братья вдвоем задвигают, в одиночку его поднять человеку не по силам. По словам монаха выходило, что братия, сбежавшаяся на зов настоятеля, не чужда была боевых искусств, так что злых людей скромные монахи могли вразумить не только добрым словом, но и увесистым посохом. Вот только в эту злосчастную ночь им противостояли не люди. Прежде, чем коварно проникшего в монастырь злодея успели оттащить от ворот, засов грянул оземь, а створки подались под напором лезущих снаружи тварей. Их уже нельзя было спутать с человеком даже в темноте – исковерканная, нелюдская пластика движений, да и некоторые тела были сильно повреждены. Этим гостям удар боевым посохом не очень-то вредил, отсутствие руки или ноги для них было досадной неприятностью, не более. Их не интересовали ни храм с дорогой утварью, ни библиотека с редкими свитками, ни монастырские амбары. Они шли сюда убивать – и они убивали. Здешние монахи были не робкого десятка, и были готовы отстаивать свою обитель до последнего, но пришлось им очень не сладко. Особенно когда погибшие под натиском нечисти братья начали подниматься – уже в немертвом виде, и нападать на недавних товарищей. И, пожалуй, кончилось бы все совсем плохо, да кто-то сообразил использовать факелы и масло для лампад – огонь оказался куда действеннее дубинок. Мертвецы сдали назад, словно испугавшись, а затем и вовсе ушли. - К нашему стыду, - закончил монах, - мы даже не смогли вернуть тела всех наших погибших братьев. Ужасного посмертия избежали только те, кто в достаточной мере укрепили свой дух медитациями. Тела тех, кто не успел достичь должного смирения духа, оказались во власти тварей, да будут милостивы к нам небеса! Не Миндзюэ и Цзян Чэн переглянулись. Картина вырисовывалась не просто неприятная – чудовищная. Ходячие мертвецы не только сбивались в отряды – они эти отряды увеличивали, охотясь на живых, и всей этой недоброй силой кто-то руководил. - Если б не участвовал лично в осаде Луаньцзан, заподозрил бы, что Старейшина Илина вернулся, - нахмурился Не Миндзюэ. - Не знаю, куда бы он пошел, если б вернулся, но уж точно не в монастырь, - Цзян Чэн понадеялся, что улыбка вышла не слишком принужденной. – А у кого сейчас вся та кипа бумажек, которую вынесли тогда из его клятой норы? Лицо Не Миндзюэ помрачнело еще больше. Похоже, Вэй Усянь не ошибся – любой намек что на Старейшину Илина, что на причастность к темным делам клана Цзинь заставлял главу ордена Не выполнять команду «кусь» не вникая в детали. Это было… не очень хорошо. Цзян Чэн даже почувствовал желание вручить своего мутного родственника Лань Ванцзи на сохранение. С другой стороны, учитывая, в каком положении он их застал в последнюю встречу, рассчитывать, что бывший шисюн будет с этой ледышкой в безопасности, не приходилось. Ну хоть башку ему сходу отрывать не станут. - Давай-ка навестим моего скользкого братца, - решил глава Не. – Посмотрим, чем занята эта лисица и много ли пыли скопилось на наследстве Старейшины. Лететь на мечах до самого Ланьлина не понадобилось – «скользкая лисица» отыскалась гораздо ближе. Цзинь Гуанъяо в окружении многочисленных адептов в золотистых шелках осматривал руины подвергшейся нападению дозорной башни, и даже отправил нарочных к названным братьям, уведомляя их о случившейся неприятности. - Восставшие покойники? – Не Миндзюэ соскочил с сабли слишком близко к названному брату, заставив его отшатнуться. - Дагэ как всегда проницателен, – неизменная улыбка Цзинь Гуанъяо даже не дрогнула, видимо, к подобным выходкам ему было не привыкать. – Здесь действительно побывали лютые мертвецы. Дежурные заклинатели клянутся, что успели их упокоить, вот только в процессе вспыхнул пожар, и часть стены обвалилась. Под завалом могут быть выжившие, мы пытаемся разобрать его. Зачарованное дерево плохо горит и быстро гаснет, так что если попавших под обломки стены не придавило сразу, задохнуться они бы не успели. Но разбирать пожарище – дело не быстрое. Они провозились до темноты, а там, передав изрядно потрепанных, но живых стражников целителям, и заночевали в разбитом возле разрушенной башни лагере. Ночью Цзян Чэн едва ли сомкнул глаза – витавшее в воздухе напряжение гнало сон не хуже бодрящего травяного отвара. Утро в компании Ляньфан-цзуня и Чифэн-цзуня добрым даже не притворялось, потому явлению взмыленного посланца, почти рухнувшего с меча к их ногам, глава Цзян даже обрадовался. Так чувствуешь облегчение когда после давящей предгрозовой тишины слышишь наконец первый раскат грома. И весть, пришедшая из Башни Золотого Карпа, действительно прозвучала громом среди ясного неба – этой ночью скончался Цзинь Гуаньшань! Расследование происшествия с башней пришлось оставить на адептов – Цзинь Гуанъяо незамедлительно отбыл в Ланьлин, а сам Цзян Чэн в Пристань Лотоса к Цзинь Лину. Пускать племянника в дом его отца в свете происходящего не хотелось совершенно, но на похоронах деда он обязан будет появиться, да и мадам Цзинь может потребовать вернуть ребенка в Башню Золотого Карпа. Цзян Чэн решил для себя, что ни за что не позволит племяннику задержаться в этом гадючьем гнезде дольше необходимого, и если мадам Цзинь придет в голову предложить внука на пост главы ордена, приложит все силы, чтобы этому помешать. То есть у Цзинь Лина, разумеется, есть полное право унаследовать орден, что должен был отойти его отцу, но живой племянник его устраивал больше, чем амбициозный. Известие о смерти деда мальчик воспринял достаточно спокойно. А вот похороны, на взгляд Цзян Чэна, проходили странновато. То есть все было роскошно, в стиле Цзиней – позолоты, цветов, шелковых стягов и хвалебных речей хватало. Правда, отчего-то называть причину безвременной кончины новопреставленного старательно избегали, что наводило на нехорошие подозрения. Покойный лежал в гробу красивей, чем при жизни, все главы орденов исправно явились отдать ему последний долг – и посплетничать. Шепотки звучали тут и там, перемежаясь смешками и презрительным фырканьем, затихая при приближении главы Цзян. К его огромному удивлению мадам Цзинь даже не попыталась возразить, когда новым главой ордена провозгласили Цзинь Гуанъяо, еще раз подтвердив подозрения Цзян Ваньиня в том, что дело нечисто. Ситуация немного прояснилась после того, как он посетил подругу матери, чтобы выразить ей соболезнования наедине. Женщина, исправно просидевшая всю церемонию, опустив глаза долу, наконец избавилась от траурного покрывала и стало видно, что отнюдь не скорбь сводит судорогой красивые губы. Мадам Цзинь просто трясло от ненависти! - Мало того, что жил как скотина, ни одной юбки не пропускал, и скрывать свою испорченность даже не думал, так и сдох так, чтобы на всю Поднебесную опозориться! Что ему мешало погибнуть где-нибудь на ночной охоте? Так нет же, на охоты мы не ходим, не ровен час ноготочки поломаются или тряпки помнутся! – бушевала женщина перед замершим в растерянности Цзян Чэном. Он был не очень-то ловок в общении с женщинами, и если о том, как выразить соболезнования безутешной вдове некоторое представление имел, то что сказать вдове отнюдь не скорбящей, не представлял совершенно. Из гневной речи мадам Цзинь следовало, что свалив на «это отродье» обязанности главы, Гуаньшань отбыл по срочному делу, которое отчего-то привело в лучший ивовый дом Ланьлина. Откуда его и доставила уже в неживом виде не знающая, куда глаза девать от стыда, свита. - Показал свою удаль, нечего сказать! – Цзыдяня у мадам Цзинь не было, но воздух вокруг женщины искрил, в воздухе пахло озоном. – Весь этот им же прикормленный курятник слетелся только для того, чтобы обсудить, как провел свои последние часы этот развратник, да на какой по счету девице его удача закончилась! Спорить готова, нынче же ночью поплетутся в тот же бордель за подробностями, чтоб их там же и накрыло! Видит небо, как я мечтала, что А-Лин когда-нибудь возглавит орден, но он слишком молод, чтобы барахтаться в этой грязи. Ну ничего, наш нынешний «глава» в ивовом доме вырос, наш орден сейчас один в один, как раз по нему! А там, дай время, и разгонит всю эту кодлу, талантов у мелкой гадины для этого хватит. Мой внук должен получить достойное наследство, а не вот это вот все! - Цзинь Гуаньяо согласился признать Цзинь Лина наследником? – на взгляд Цзян Чэна, Ляньфан-цзунь неплохо относился к мальчику, но все же любой предпочел бы передать с трудом полученную власть сыну, а не племяннику. - Согласился, куда ему было деваться. Цзини плодовиты, как крысы, не признай я гаденыша наследником, знаешь, сколько дядюшек, племянников и свояков слетелось бы на дележку? И то, что после нашествия этой саранчи осталось бы, великим орденом уже и осел бы не назвал. В обмен на мое признание он поклялся, что объявит наследником Цзинь Лина, когда тот немного подрастет и этот безобразный скандал подзабудется. Не то чтобы Цзян Чэн верил в то, что Цзинь Гуанъяо будет свято соблюдать эту самую клятву, но переживать об этом прямо сейчас смысла не имело – своих детей у нового главы не имелось, а там видно будет. Сейчас с племянником он был очень мил и даже подарил щенка – будущая собака-оборотень была похожа на клубок шерсти и лезла облизывать всех подряд. Цзинь Лин уже предвкушал, как познакомит свою Феечку с подрастающим в Пристани Лотоса Призраком. Ничто не длится вечно, закончились и ритуальные хороводы у могилы, причем досрочно и в общем духе всего мероприятия – ожившие покойники напали на целый город. Располагался этот самый город И в дикой глуши, фен-шуй там был отвратительный, да и народа проживало не так уж много, но очередное почти демонстративное нападение нежити слетевшиеся на похороны заклинатели проигнорировать не могли. -Ох, господа бессмертные, горе-то какое! – причитал староста. На взгляд Цзян Чэна таким уж убитым горем он не выглядел. Ему было с чем сравнивать, воспоминания о разоренном монастыре были еще свежи. – Где ж это видано, чтоб средь бела дня эдакое злодейство творилось! Несметные полчища ведь! Весь город-то заполонили! Как жить-то теперь, такого страху натерпевшись! - Так нападение случилось днем? – уточнил новоиспеченный глава Цзинь. – В полученном нами сообщении упоминалось, что твари пришли в город ночью. - Точно так, ночью! – с готовностью закивал седобородый, но вполне крепкий мужичок. – Беда-то какая, господа бессмертные! Цзян Чэн понял, что так они тут до зимы просидят, так ничего и не выяснив. - Сколько народу погибло во время нападения? – Цзыдянь сверкнул на пальце коротким разрядом. Глава Цзян по опыту знал, что это очень освежает память и стимулирует связность речи собеседника. При нападении на башню никто не погиб, в монастыре потеряли несколько десятков погибшими, и столько же получило ранения. Чего ждать от нападения на город? Тысяч жертв, как в Безночном городе? И кого, кого объявит крайним молва? - А никто не погиб, - огорошил собравшихся староста. – У вдовы Ли козу задавили, бодливая тварь была, смертью храбрых пала. Мастеру Юй спину располосовали, старому Бао руку едва не отгрызи, еще кое-кого помяли, да и все, Небеса милостивы! - То есть, - прервал потрясенное молчание Не Миндзюэ, - «Несметные полчища» нечисти пришли ночью в город, задавили эту вашу героическую козу – и просто ушли? - Как просто-то? Кому просто? – всплеснул руками староста. – Страх-то какой! Старик Бао и вовсе бы душу богам отдал, кабы не даочжан! Он и тварей шуганул, и раненых потом досмотрел! - И где этот даочжан? – ласково поинтересовался Цзинь Гуанъяо, подбираясь поближе к бестолковому деду. Цзян Чэн с силой сжал кулаки, борясь с искушением приподнять этого мямлю над землей и тряхнуть легонько, для просветления мыслей. - Так ушел! – пожаловался староста, не представляя, как сейчас рискует. – Со всем семейством снялся да и был таков. Допекли видать его наши места. У нас никогда-то долго заклинатели не держались, а этот вроде прижился совсем, да только и его прижало. Как жить-то теперь, господа бессмертные, страх-то какой! Цзинь Гуанъяо улыбнулся еще обаятельней и, каким-то чудом не опускаясь до рукоприкладства, всего за пару палочек благовоний выяснил, что же случилось в городе И. Выходило, что посреди ночи горожан разбудил подозрительный шум. Те, кто успел высунуться на улицу, столкнулись с восставшими мертвецами в непонятном количестве. И тут бы им конец и пришел, если бы не застрявший в этом захолустье слепой даос, умудрившийся напасть от города отвести. Вот только затем неведомый герой со странным семейством, включающим в себя «белоглазую девчонку» и «форменного висельника, не к ночи будь помянут» снялся с места и отбыл в неизвестном направлении. Увидев халупу, которую отжалел заклинателю город, Цзян Чэн вполне его понял. Лично он бы в таком сарае жить не остался, плати ему хоть золотом, «даочжану» же похоже от местных перепадало немногое. Отыскалось в окрестностях и место, разящее темной энергией. - Вероятно, здесь их и подняли, - предположил адепт, обнаруживший опаленные руины какого-то стоящего на отшибе строения. - Нет, - когда в толпу заклинателей затесался Лань Ванцзи, Цзян Чэн не заметил, но он успел влезть на пожарище первым и уверенно копался в золе, ни мало не переживая о чистоте клановых одежд. – Кости. - Что кости? – пискнул кто-то, не знакомый с манерой Ханьгуан-цзюня изъясняться. - Поблизости нет ни кладбища, ни могильника, - с готовностью перевел Лань Сичэнь. – А под пеплом скрыты многочисленные останки. Мертвецов не подняли здесь, их здесь упокоили. - Стоп, что за ерунда? – вскинулся Не Миндзюэ. – Какой-то темный заклинатель поднял толпу покойников, науськал ее на смотровую башню, монастырь и город, а потом просто уничтожил? Это не имеет смысла! Цзян Чэн почувствовал, что его начинает тошнить. Цзинь Гуанъяо выглядел так, словно сейчас упадет в обморок, глава Лань косился на него с опаской. - Их должно быть двое, - озвучил витающую в воздухе мысль Лань Ванцзи. – Один создал лютых мертвецов, другой их уничтожил. - Слепой монах? – хмыкнул глава Не. - Мы это выясним.