Танцуя в сумраке

Ладонь скользнула по шершавой обивке матраса. Я приоткрыла глаза, осеннее солнце светило в окно, но уже не грело. Эрик одевался в униформу бесстрашия. На его спине пылали отметины от моих ногтей. Картина прошлой ночи предстала перед глазами во всех красках. Меня бросило в жар, ужас от осознания случившегося накрыл с головой. Что же я наделала? Хотелось спрятаться, чтобы никто не видел следов моего вчерашнего падения. Я натянула тонкий плед до подбородка, но это, конечно, не помогло. — Свари кофе, — ровный голос, прозвучавший в тишине, заставил вздрогнуть. Я нехотя села на кровати, подобрала футболку и натянула резким движением. Босые пятки мерзли на бетонном полу. На цыпочках прошла к небольшому столу в углу комнаты. Кухни не было. Отсыпала растворимый в треснутую чашку и залила кипятком из термоса. Ни сахара, ни сливок. Помедлив, вскрыла упаковку крекеров. Эрик подошел тихо, повертел чашку в руках, отхлебнул пару глотков. Я переминалась с ноги на ногу и кусала себе губы, пока он, морщась, пил кофе. Ни разу не взглянув на меня. — Не стой на холодном, — бросил он, мельком мазнув взглядом по моим босым ногам. Я пыталась уловить хоть капельку его эмоций. Конечно, я не думала, что Эрик изменит ко мне своего отношения после случившегося. Это слишком наивно и глупо. Но о чем он сейчас думает? Что скрывает за свинцом серых глаз? Передо мной стояла глухая непробиваемая скала. Его взгляд не выражал ничего. Эрик со стуком поставил чашку на стол и пошел к выходу. Я растерянно проводила его глазами. Тяжелая горечь сожаления осела в горле, я накрыла щеки руками и поняла, что по ним текут слезы. Как я могла себя так предать? Доковыляв до ванной, я поймала свое отражение в треснувшем зеркале и разрыдалась навзрыд. Спутанные волосы, россыпь синяков на бледной коже, следы его поцелуев на шее… Так выглядели девушки-изгойки, которых Эрик таскал к себе раньше на ночь. Я обещала, что никогда такой не стану и не убереглась. Быстро умыв лицо холодной водой, я вернулась в комнату. Созерцание себя в зеркале навевало мрачные мысли. Из еды был только черствый хлеб, крекеры и рис на воде. Я заставила себя поесть, хотя аппетита совсем не было. Остаток дня я провела в постели. Меня мутило, голова кружилась, но самое ужасное: жуткий холод пробирал до костей. Я куталась в старый плед словно в кокон, безуспешно пытаясь согреться. Промучавшись пару часов, мне удалось ненадолго заснуть. Очнулась я от резкого шума воды в ванной. Солнце уже садилось, окрасив небо багровым заревом. На столе одиноко горела свеча, колыхая беспокойными тенями на стенах. Я села на кровати и заметила в ногах стопку одежды: толстовку, штаны и пара носков. На полу валялись ботинки. Видно, что ношенные, скорее всего, сняты с кого-то. Вода в ванной перестала шуметь, и я быстрее легла обратно, отвернувшись к стене. Мне не хотелось встречаться с Эриком, лучше притвориться спящей. Послышались его неспешные тяжелые шаги, биение моего сердца в висках. Матрас скрипнул и прогнулся. Эрик юркнул под плед и тут же прижался к моей спине влажной грудью, рукой обвил талию, уткнувшись носом в шею. Я старалась дышать ровно и не показывать виду. Надеялась, поверит, что сплю, и не полезет. Его ладонь скользнула на внутреннюю часть бедра. Я мысленно заскулила. Рефлекторно сжалась, не выдержала и отстранилась вплотную к стене. — Что? — недовольно спросил он, притягивая меня обратно к себе. — Плохо? Я развернулась, чтобы рассмотреть его лицо. Серые глаза смотрели прямо и негодующе. — Не хочу, — шепнула я, и сердце ухнуло в пятки. Уголок рта Эрика дернулся, пальцы сжались на моем затылке, стягивая волосы. Я вцепилась в его руку, и не заметила, как он накрыл мои губы своими. Горячие и влажные, со вкусом крепкого табака, они настойчиво требовали свое. — Что ты там пищишь? — выдохнул он мне в рот и снова припал к губам. Терзал их и покусывал, словно наказывал за неподчинение, пока я пыталась царапаться. Не отрываясь от поцелуя, он перехватил мои запястья, перевернул на спину и вжал мое брыкающееся тело в матрас. На секунду прервавшись, всмотрелся в мое страдальческое лицо. — Не куксись, — шепнул он, опалив мои губы своим дыханием, — скоро выберемся. Жар от его тела чувствовался даже через ткань моей футболки. Во внутреннюю часть бедра упиралось что-то твердое и горячее. Эрик часто дышал, и я чувствовала, ему уже невмоготу. Я перестала сопротивляться, все равно бесполезно. Теперь от него уже не отбиться. В его затуманенных глазах я видела свое отражение: уставшая и сломленная. «Скоро выберемся». Что это означало? Он правда хочет меня вытащить отсюда? Или врет, чтобы не сопротивлялась? Эрик снова накрыл мои губы настойчивым поцелуем. Он хотел, чтобы я отвечала ему. Требовал этого своими ласками. И мне приходилось подчиняться. Снова он взял меня напористо и властно, не давая и шанса выпутаться из его объятий. Я жалела, что вновь сгораю в пылу его похоти. Кусала губы, чтобы не издать ни звука. Но с каждым его глубоким толчком мое самообладание рассыпалось в прах. И ему это нравилось. Что не могу сдержаться, что стону прямо ему в рот, когда он жадно меня целует, и с губ срывается предательское «Эрик». Он играл со мной, мучал. Останавливался, когда я почти доходила до пика, и шептал, чтобы я просила его. Доведенная до исступления его ласками, я умоляла брать меня снова и снова. А он все не успокаивался, терзал меня и удерживал в этом сладком плену, не давая вынырнуть ни на секунду. И когда, наконец, все закончилось, я так и осталась лежать под ним, утратив связь с реальностью и измотанная его напором.

***

Я очнулась от дремы, когда матрас качнулся, и Эрик встал с кровати. На улице светало, но все еще было достаточно темно. Я не сразу заметила, что в дверях кто-то переминается с ноги на ногу, не решаясь войти. Эрик абсолютно голый подошел к пришедшему. Мельком я разглядела незнакомого лихача. Он что-то шепнул Эрику, растерянно бегая глазами по комнате, на секунду остановился взглядом на мне и тут же отвернулся. Эрик кивнул, и лихач поспешил скорее скрыться. Я потянулась и села на кровати. Эрик уже торопливо одевался в свою потрепанную форму, как обычно не сказав мне ни слова. Он продел ремень со второго раза, еле слышно чертыхнувшись, и я напряглась. Лидер нервничал? — Что-то случилось? — осмелилась спросить я. Воцарилась тягостная тишина. Эрик не торопился отвечать, словно меня здесь не было. Застегнулся на все пуговицы, пригладил непослушные волосы, вложил пистолет в кобуру. Я отвернулась и уставилась на стену, чувствуя, как к глазам подкатывают слезы. Своими действиями Эрик явно указывал мне на мое место. Наложница, участь которой, согревать постель лидера по ночам. В остальное время ее можно игнорировать. — Сиди тихо и не высовывайся, — вдруг донеслось совсем рядом. Эрик взял меня за подбородок и заставил посмотреть на него. — Ты поняла? Я кивнула, понимая, что сейчас Эрик видит мои раскрасневшиеся от невыплаканных слез глаза. Чуть помедлив, он скользнул шершавым пальцем по моей щеке, мимолетный жест, от которого сердце болезненно всколыхнулось. Он хотел что-то сказать, но на пороге снова появился лихач. Эрик резко убрал от меня руку и поспешно вышел из квартиры. Оставшись одна, я завернулась в плед и снова уткнулась в подушку. Было тревожно и гадко на душе. В коридоре постоянно кто-то ходил, заставляя нервничать. Я старалась не спать, чувство незащищенности от отсутствия дверей не давало покоя. Но сон все равно незаметно сморил через пару часов. Проснулась я ближе к обеду, солнце уже было высоко. Оделась в одежду, которую вчера принес Эрик. Черные штаны бесстрашия и темная толстовка с капюшоном. Ботинки были великоваты на размер, но лучше так, чем босиком по ледяному бетону. Волосы как обычно заплела в косу и спрятала под толстовку. Эрика вызвали ночью не просто так. Я боялась, что со мной могут сделать другие бесстрашные, если Эрик не вернется. Он не зря сказал не выходить, обозленные войной лихачи могли вытворить что угодно с девушкой-изгойкой. Поэтому весь день я сидела тихо, как мышка, каждый раз замирая, когда за завешенной тряпьем дыры в стене кто-то шумел. Когда солнце село, а Эрик не пришел, моя тревога дошла до предела. Ужасное предчувствие сидело в груди словно заноза и не давало свободно дышать. Я осторожно выглянула из квартиры, несмотря на запрет не высовываться. В подъезде было темно и пахло сыростью. В квартире в конце коридора шумели. Трясясь от каждого шороха, я прокралась к порогу и замерла, вслушиваясь в голоса. Один из них был знакомым. Та заносчивая брюнетка с красным платьем. — Уверена, что он заговорит? — спросил мужской голос. Брюнетка усмехнулась: — Под сывороткой правды и не заговорить? Быстро расколется. — Эрик сейчас там? Мое сердце зашлось. Они что, пытают Эрика? Я еле устояла на ногах. — Да. Он захотел лично допросить эту крысу. Бедному Эрику грозит потеря должности из-за этой падлы, слыхал? Я облегченно выдохнула. Не лидера пытали, он пытал кого-то. Кажется, я уже докатилась до той стадии отчаяния, что искала защиты в лице самого Эрика. — И что ему не жилось спокойно? Мы сейчас в такой жопе из-за какого-то идиота, — возмутился мужской голос. — А ты не знал? Эрик вышвырнул брата Дерила к изгоям, тот и решил подложить всем свинью… Земля ушла из-под ног, остаток диалога я уже не слышала из-за звона в ушах. Боже! Под сывороткой правды допрашивали Дерила! А значит, Эрик уже мог знать, кто взял флешку. Он меня убьет. Вне себя от ужаса я кинулась в конец коридора и выскочила в затемненный холл. Нужно было убраться отсюда до того, как вернется Эрик. Потом мне уже не сбежать. Дверь подъезда была закрыта. Я всмотрелась в окно, на улице царила тишина. Несколько раз резко выдохнув, потянула дверь на себя, прохладный ветер пахнул в лицо. Я ступила на крыльцо и замерла, дверь за спиной тихо закрылась. Было подозрительно безлюдно. Весь день тут сновали лихачи, а теперь будто испарились. Я напряженно вслушивалась в окружающие звуки, вглядывалась в темный двор и лихорадочно прикидывала, куда бежать. — Уже уходишь? — хриплый голос за спиной пробрал до костей. Я резко обернулась. Эрик стоял, расслабленно прислонившись к стене, светлые волосы растрепались. Я не сразу поняла, что с ним не так. Он протянул ко мне руку и заправил выбившуюся из косы прядь за ухо. Резкий металлический запах ударил в нос. Кровь. Эрик весь пропах чужой кровью. Его глаза странно блестели в полутьме. Он был взбудоражен допросом и пытками. Я непроизвольно отступила назад под его неотрывным взглядом, который уже видела однажды… когда он меня укусил. Раньше меня никогда всерьез не заботило, почему Эрика называют самым жестоким лидером фракции. Наивно полагая, что это из-за неофитов, над которыми он любил издеваться во время учебы. Но сейчас глядя в его глаза, нечеловеческие, полные дикого безумия, я поняла, как же ошибалась. — Даже не попрощаешься? — он цокнул языком и покачал головой, — какая неблагодарная. Его губы исказила жуткая звероподобная ухмылка, а ко мне пришло страшное осознание: Дерил раскололся, Эрик все знает. Я кожей ощутила, как подо мной распахиваются врата в ад.