Что привлекает их в город такой, Славный не столько водами, Сколько азартной игрой…
– Брат, дай мне нож, – Коннор фальшиво пародировал Блодвина Бладда, покачиваясь на мысках перед открытым окном. – Брат, дай мне банку… Так рано днём оборотни обычно спали, поэтому перед визитом к Грейбэку Скабиор решил наведаться в «Окорок штырехвоста». Образина Хэм, сам лицом напоминавший жирную свинью-вампира, закрывал глаза на азартные игры, чем многие егеря с удовольствием пользовались. А в благодарность и выпивки брали вдвое больше. Одним дождливым деньком врождённое обострённое любопытство подтолкнуло пятнадцатилетнего Коннора подсесть к бывалым и на первом же кону проиграть двадцать галлеонов, которые оборотни дали ему на припасы. Порку тогда парень получил заслуженную, но интереса к картам не утратил. Теперь со Скабиором играли только пьяницы и пришлые, потому что все остальные знали – волчий выкормыш отвлечёт их своим приятным голоском, заболтает, глазками серыми полупает, а удачливыми пальчиками заберёт шальную карту или, ухмыляясь, выложит тройку. – До чего, брат, ты пригож… – Уличный шум не мешал Коннору напевать заученные наизусть строчки. – Держи прямой оса-анку. Он застегнул нижнюю куртку и крутанулся перед зеркалом. Грязно-бурая ткань строгими линиями подчёркивала наличие талии и визуально увеличивала плечи. Скабиор не обманывался, его можно было назвать вполне складным. Он мазнул взглядом по полосатым штанам, давно потерявшим настоящий цвет. Ну, жопа. И аппетитнее бывают. – Сон пациента не тревожь… – «Грейбэк с тобой ещё не наигрался?» – противный голос белого оборотня всё чаще вспоминался егерю. – Когда. Лежит. Он. Наизнанку. Понять, отчего он не надоел Фенриру, Коннор так и не смог. Наверно, удобно. Не из стаи. Не стукач. Вечно его хочет… Были причины и поважнее. Скабиор стянул конец толстой косы замызганным лоскутом ткани, и лишь пара клоков осталась свисать с макушки. – Руками лёгкие не трожь. – Вспомнив о происхождении непослушных красных прядей, егерь скривился. – Кишки кидай в лоханку! На «кишках» его голос предательски скакнул. Тягу к прочим ярким деталям он объяснял возрастом. Рано – слишком рано – познав взрослую жизнь, Коннор потерял множество подростковых радостей. И теперь добирал упущенное. Грейбэк не одобрял это, но и не ругал. Так, журил. Только из-за рун по-настоящему разозлился. «Незачем падлам подзаборным знать, – рычал он, поваливая проштрафившегося «кутёнка» под себя, – чего ты опасаешься, какие умения усиливаешь. Одно хорошо – с тюремным клеймом спутать легко, не обратят внимания». Ничем новым для коллег Скабиор себя не украсил. Он поднял подбородок: слева, чуть выше кадыка темнело четыре символа. Что бы ему пригодилось в лесу? Скрытность, удача, выносливость, конечно. А тяжёлая Ниид для равновесия: эта руна напоминала Коннору о том, кем он стал благодаря Фенриру. Привычно повязав поверх татуировки измочаленную салфетку, егерь замолк и взялся подводить глаза. Грядущий визит к оборотням щекотал нервы, и под левым веком никак не получалось провести ровную линию. Мантикорова печень! Скабиор во второй раз небрежно стёр неудавшееся пятно и для успокоения сделал пару кругов по комнате. Его жилище вмещало крохотную кухню, широкую спальню и толчок с душем где-то между ними. В единственной жилой комнате ютилась узкая кровать, одиноко в углу громоздился стол, шептало гадости зеркало времён гоблинских восстаний да скрипело косое креслице, прикрытое оленьей шкурой. Ещё одна шкура лежала на постели, и егерь любил кутать в ней пятки, хотя она и была изрядно дырявой – всё-таки того оленя он впервые свежевал сам. Вернувшись к отражению, Скабиор хекнул. Часть кайала размазалась по переносице. Промучившись ещё несколько минут, Коннор не выдержал и достал палочку. Как бы он не презирал маглов, некоторые повседневные ритуалы егерю нравилось выполнять без колдовства. Это дарило какое-то внутреннее спокойствие и время на размышления. Убедившись, что с лицом всё в порядке и заклинанием он не подправил себе что-нибудь лишнее, парень радостно огрызнулся зеркалу, но тут же погрустнел. Фенрира мало волновала чья-либо и собственная внешность. И первые попытки краситься Скабиор предпринял в надежде вызвать у волка какие-нибудь новые эмоции. Истинная причина тяги к ярким деталям росла именно оттуда. Внизу живота требовательно потянуло, и Коннор раздосадованно потёр пах. Два месяца без случек подняли уровень его раздражительности до максимума. Вопрос старины Джонса – Сохну ли я по нему? – тоже беспокоил егеря. Он знал, что такое любовь, похоть и одержимость. Но не чувствовал границ между этими понятиями. Секс с Грейбэком ему нравился до потери сознания, а вот с женщинами в весёлых домах – совсем нет. Эти крикливые дамы мерзко пахли приторными духами, и проведённое с ними время казалось парню даже бесполезнее и скучнее, чем с любой из его рук. За мужчин требовалась доплата, и егерь пожимал плечами, не собираясь расставаться со своими кровными. За галлеоны он предпочитал жрать и одеваться, а не трахаться. Хотя против шлюх в целом Скабиор ничего не имел – он не осуждал людей, зарабатывавших телом. В худо-бедно пристойных кабаках искать кого-нибудь он зарёкся ещё до совершеннолетия. Изнеженные обыватели пугались и грубой распущенности подростка, и бледных следов от укусов. Кончились недолгие похождения юного Коннора тем, что о смазливом егере пошли слухи – все приличные люди стали шарахаться от него на улицах. Тогда оборотней боялись сильнее. Развеять, правда, наговоры оказалось несложно – всего-то выйти перед самым полнолунием в Косой. Министерские из «зверинца» отреагировали быстро, ещё в первый час пацана схватили и сунули в охраняемую комнату, подержали там до середины ночи, да и отпустили – предъявить-то нечего. Сколько же… – задумался Скабиор. – Когда я вообще в последний раз ходил к кому-то, кроме Грейбэка? Сипло рассмеявшись, он вышел из конуры, которую привык называть домом. Лютный встретил сонной пустотой. Серое небо обещало унылый день, а запах озона, витавший вокруг, напоминал о ночной грозе… На озере Морар встречать непогоду было незабываемо. Молнии били вокруг холмов, лес опасно рокотал, а на взволнованной водной поверхности плясали отражения разрядов. Детишки всегда жались к старшим, но с восхищением наблюдали за буйством стихии. Егерю же позволялось тереться о вожака. Накинув на плечи кабанью шкуру, Скабиор подсаживался к Фенриру и, если тот был в подходящем настроении, приваливался к нему боком или клал голову на колено. И тогда жилистые пальцы трепали парня по волосам, задевали когтями мочки ушей, будоражили и направляли. Во время грозы Коннор отлично сосал. Пока оборотни сидели по землянкам или кучками валялись на берегу, наблюдая за рассекающими небо рисунками, он утыкался носом в густой покров на лобке, и в его глотку толкался твердеющий член. Скабиор сглатывал скопившуюся во рту слюну и проводил языком вокруг головки, наслаждаясь терпким вкусом и запахом. Он любил, дразнясь, покусывать крайнюю плоть или вылизывать мошонку, а потом брать резко и глубоко. Повинуясь горячей ладони, держащей его под хвост, Коннор быстро набирал темп. Он не прекращал скользить вспухшими губами по стволу, даже когда начинало сводить скулы, а на щеках появлялись чёрные дорожки от слёз. Прерывался, чтобы сплюнуть попавший в рот волос, и возвращался к процессу. Парень преданно смотрел на довольную рожу Фенрира, освещаемую вспышками молний, и устраивался поудобнее. Потираясь пахом о колено оборотня, Скабиор ворчал и тяжело дышал, сходя с ума от желания. Штаны давили на стояк, а влажное пятно, расползающееся под ширинкой, отвлекало от члена за щекой. Руками себе Коннор не помогал: пока Грейбэк разрешал, он оглаживал мускулистую спину или бёдра, сминал одежду и, залезая под неё, водил по коже и жёсткой шерсти. Кончалось тем, что Фенрир, глухо рыча, взваливал «похотливого щенка» на плечо и быстрым шагом волок к себе. Или под ближайший куст. Или, если дождь достаточно их скрывал, раскладывал прямо на месте. Коннора не смущали ни улюлюканье зрелых волков, ни ветер, кусавший взмокшее тело, ни румяные мордочки ребятни, поджидающей его с утра и спрашивающей что-нибудь про вожака. Заглушающие чары старшие сами накладывали, когда хотели насладиться лишь гулом стихии или – в солнечные деньки – тишиной, но стоны Скабиора, как правило, нравились всем. Любому случайному прохожему бы показалось, что стая кого-то пытает. Только вот случайных прохожих возле Лох-Морар не бывало с тех пор, как Грейбэк выбрал это место для стоянки. – На кожаной флейте я сыграю твое-ей… – Егерь втянул в себя осеннюю прохладу и толкнул дверь «Окорока». – Десяток шёлковых испортим простыней… – Скабс! – В центре кабака сидели завсегдатаи, Трэверс и Питт, – охотники, с которыми Коннор частенько выбирался в лес. – Ты про Боунса ничего не слыхал? – А что с ним? – Скабиор в задумчивости прижал язык к нёбу и подошёл поближе к егерскому столику. Приветствия тут не жаловали – плохая примета перед походом в леса. – Пропал. Два дня уже. – Загулял, наверно, – протянул парень и, повернувшись к барной стойке, крикнул: – Хэм, давай сюда свою кислятину! – Боунс ж того, – Питт, который присоединился к компании лишь пару месяцев как, стукнул кружкой по столу, – с бабищей своей не расставался, даже сюда почти не ходил. А вот ты, наоборот… – Намекаешь на что-то, Питти? – взгляд у Коннора стал недобрым. Сукин сын, давно в канаве не валялся? Так я устрою! Он напрягся, став похожим на гиппогрифа перед клевком. – Если это твои клыкастые… – К ним подсел толстяк Скёрли, отлично знавший, что их младший коллега мучается от одиночества в постели. – Не молчи, в общем. Скабиор не стал ждать следующей порции плоских намёков и, подняв над головой оттопыренный средний палец, направился к сидевшим за картами грязнокровкам. Парень шевельнул носом – те очень уж пахли маглами и их ядовитым уличным дымом. Ставки они делали небольшие и охотно приняли нового игрока. Удача почти сразу же от них отвернулась. Коннор задумчиво крутил красную прядку волос и молчал. Белобрысый мог и завалить… Вот срань. За три с половиной года он научился использовать своё преимущество над остальными. Скабиор мило улыбался, кося под дурачка, и, потягивая кислую брагу, следил за реакцией людей. Как бы егеря не скрывали воодушевление от трефового валета или разочарование при виде дрянных карт, реакции имелись у всех, особенно когда дело касалось галлеонов. Звон монет по столу завораживал охотников, пьянил и развращал. Молодой егерь куда больше интересовался самим процессом, чем победой. В его понимании награда должна была добываться тяжёлым трудом и с малым шансом на положительный результат. Например, стащить у Пол-Уха нож с пояса и заслужить похвалу от Фенрира – награда редкая и до дрожи приятная, если, конечно, успеть спрятаться от разозлённого оборотня. А золото – всего лишь золото. На его нехватку Скабиор не жаловался с тех пор, как осиротел. С обывателями было ещё проще. Они даже не старались. Единственные, с кем Коннор принципиально не садился за стол, – маглы. Некоторые его знакомцы специально таскались за Барьер, чтобы раздеть до нитки парочку простаков, но он находил это скучным и зряшным занятием. Да и маглов Скабиор… не любил. Для него азартные игры всегда оставались честным развлечением. Он мог с улыбкой принять поражение, если противник попадался умелый, и ничуть не покривить душой. Грязнокровки, потеряв приличную сумму из-за хлыщеватого егеря скрипя зубами начали вываливать из карманов безделушки. Им хотелось вернуть свои галлеоны, а Коннору приглянулось колечко в банке – брэг продолжался. – Да быть не может! Катала драный! – вскрывшись, мужик, проигравший больше других, вскочил и потянулся за палочкой. Скабиор среагировал мгновенно. Его стул с глухим стуком упал, а кружка с остатками пива разбилась, когда егерь рывком затянул крикуна на стол. Его пальцы мёртвой хваткой сжимали воротник игрока, а серп лёг ровно под горло. Зрачки почти скрыли серую радужку, а из-за толстого слоя подводки взгляд казался ещё безумнее. Те немногие, кто почтил заведение своим присутствием в светлое время суток, притихли и уставились на разворачивающуюся сцену. Кто-то даже присвистнул. – Катала? Я? – прошептал Коннор прямо в перекошенную от испуга рожу. При желании он мог бы цапнуть идиота за нос, так близко находились их лица. – Твой друг сдавал, а не я. Ещё и семёрку пик уронил, осёл. Парень с колодой нервно сглотнул: упомянутая карта и правда лежала у него под ногами. Третий замер с палочкой в вытянутой руке и явно не понимал, что делать дальше. – Эй, Хэм! – позвал Скабиор. – У тебя не закончились свиные ушки? Одна свинка обвинила меня в нечестной игре. – Да ладно, чего ты… – промямлил парень с колодой. Тем временем серебряное лезвие вжалось в кожу его бледного как полотно товарища. – Оставь их, Скабс! – пробасил хозяин «Окорока», возвысившись рядом. – Оставь, сказал, джарви ты трёпаный! Егерь нехотя опустил серп. На шее крикуна осталась тонкая красная полоса. Коннор довольно улыбнулся, настроение немного поднялось. Но трахаться, как и утром, хотелось до ужаса сильно. – Кто ж тебя покусал в ваших лесах, бешеный! – мужик опустился на скамью и выругался, потирая царапину. Скабиор по-утиному загоготал и, спрятав заработок в розовой подкладке плаща, кинул пару монет мрачному как туча Хэму. Когда дверь за парнем закрылась, Скёрли, проходя мимо облупленной троицы, поморщился и зло бросил: – Не местные?***
Козырнув отирающимся напротив молодчикам, Коннор забежал в магазин. Иссушенная временем торговка за стойкой каркающим голосом поинтересовалась, изволит ли гулёна-травник просить то же, что и обычно, и, дождавшись кивка, выдала мешок припасов – всего того, чего недоставало оборотням в лесах. Поводив носом над продуктами, Скабиор удовлетворённо поблагодарил женщину, уменьшил покупки и удалился. Однажды ему подсунули скисшее молоко, а за такое оборотни могли и в грязи извалять. Снаружи парня ждал неприятный сюрприз. У самой нижней ступеньки покручивал уголки усов высокий худощавый мужчина и, заметив егеря, громко его поприветствовал. Коннор напрягся и заозирался. «Ты уже не сопляк, отвечать за любой плевок будешь по-взрослому, так что лучше всего что? – всплыло в голове одно из напутствий Грейбэка на семнадцатилетие. – Не попадаться». Из-за грязнокровок? Вряд ли. На улице стояло ещё несколько слишком лощёных для района воротил – попытка побега сорвалась на корню. И аппарировать с порога было невозможно. – Мистер Ли, чем обязан? – спросил Скабиор, поёжившись. Дождя не было, но промозглый октябрьский ветер так и норовил цапнуть незащищённые щеки и пальцы. – Идёмте, юноша, с нами, – вместо уже знакомого Коннору Сесила Ли, сотрудника Секции учёта оборотней, ответил какой-то здоровяк с кривым носом. Аврор? – подумал егерь, поглядев на мордоворота. – Или палач. Внешне тип больше напоминал шкаф, а в плечах был шире любого матёрого волка. А мозгам в этой горе мышц места хватило? – Зачем? Ищете гной бубонтюбера? Яйца рунеспура? Планируете хэллоуинскую вечеринку? – показушно зевнув, Скабиор поправил повязку на шее, пряча руны. Согревающие чары с плаща потихоньку спадали, но лезть за палочкой, чтобы обновить их, он не рискнул. – Вашу руку, – Ли, миролюбиво улыбнувшись, подставил локоть, – мистер Коннор. Конвой предсказуемо закинул егеря в министерство. Сразу после лифта вокруг запрыгал коротышка-колдограф, фиксирующий задержание, и парень скорчил недовольную физиономию. Избежать досмотра, естественно, не вышло. Палочку временно изъяли. Из сумки и карманов перед охраной посыпались флаконы целебных зелий, безоары, порошки и травы, змеёй легла длинная верёвка. Особый интерес вызвал узкий серебряный серп длиной в два хэнда и со старой рукоятью в мутных разводах, словно орудие неделю лежало в какой-то луже, причём не в воде. А снедь для оборотней глянули мимоходом – еда и еда. Затем со Скабиора стащили половину одежды и пихнули в узкую комнатку без окон. Ну, здесь хоть тепло, – с облегчением рассудил он, остановившись возле небольшого стола. Без куртки и плаща ему было некомфортно. – Имя, – бросил спутник Сесила Ли, достав пачку перьев и длинный пергамент с датой в правом углу. – Сначала дамы, – Коннор выставил перед собой подходящий палец для выражения того, что он думает о допросчике. – В чём меня обвиняют? – Ты!.. – вскинулся тот, но мистер Ли примирительно поднял руки, прервав коллегу. – Это лишь свидетельские показания, мистер Коннор. Вам предъявлять нечего. – Что ж. – Егерь высунул кончик языка и провёл им по обветренным губам. – Не зная причины, я ни жмыра лысого вам не скажу. – Сэр, позвольте ускорить допрос! – Здоровяк, так и не назвавший имени и должности, бухнул огромным кулаком по столу так, что пухлая металлическая чернильница подпрыгнула. – Узнать-то всего одно надо, где логово и сколько тварей… – Смит, – Ли на полтона повысил голос, и его подчинённый замолк. – Было совершено несколько атак на Хогвартс, среди нарушителей порядка замечен наш общий знакомый. Из-под стражи он, – мужчина нахмурился, будто не желая признавать произошедшее, – сбежал. Нет сомнений, что все участники нападения – оборотни. Скабиор пожал плечами, он впервые слышал об этом. Фенрир со стаей давно не совершали набегов на магов. С того самого момента, как укрылись в Шотландии. А уж выбирать целью единственную волшебную школу в стране было бы самоубийственной затеей. Коннор на пару секунд задержал дыхание, чтобы скрыть волнение. Выходит, началось то, чего боялся Грейбэк. Только вот что? – Ну, записывайте, – фыркнул он и, повернув неудобный тонконогий стул спинкой вперёд, уселся на него, даже не потрудившись поднять с задницы сдобренные клёпками ремни. – Скабиор. Девятнадцать лет… – Как пишется? – Смит опустил перо в чернила. – Что? Девятнадцать? – Егерь вытянул ноги и покрутил носами ботинок, разминая задубевшие пальцы. – А, имя. Как слышится, так и пишется. Ска-би-ор. – Настоящее имя, мистер Коннор, – попросил Ли. – Отзываюсь только на это. – Парень провёл пальцем по столу – тот оказался до скрипа чистым. – Ритуал отречения заверен двумя членами Визенгамота и гоблинами. Не нравится, просто укажите фамилию. Мужчина с усами вздохнул и прошептал что-то нетерпеливому коллеге. Коннор, причмокнув губами, выдержал короткую паузу, пока министерские переглядывались. Он собирался заболтать Ли и Смита чем-нибудь безопасным и для него, и для волков – сделал ставку на простодушие первого и запальчивость второго. Удержать козыри и не слить партию. Что эти грифы замышляют? Ради одних координат… – Хогвартс ваш я в глаза не видел. И понятия не имею, кто его навещает в канун Дня Всех Святых. Хоть Моргана, хоть цыгане – меня с ними не было, я ничего не знаю. Ли поджал губы, но высказываться не стал. Он кивнул коллеге, и допрос начался. Коннор отвечал кратко, и «не могу сказать» звучало чаще всего. Эта фраза заворачивала все вопросы о стае, которых оказалось большинство. Правда легко скрывалась заковыристой клятвой. Хотя Скабиору и не нравилось откровенно лгать, в целях защиты тайн его благодетеля он враньём не брезговал. Егерь очень гордился тем, что Грейбэк не взял с него Непреложный Обет. Но другие волки, конечно, не знали об этом – никто не знал. Скабиор приподнял ногу и почесал вспотевшее бедро. В комнате стало душно и как-то противно. Под коленом он нащупал в плотной ткани дыру. Вот же… Любимые штаны! Дурная примета. – На вас поступило семь жалоб за этот год, – сверившись с какой-то записью, лениво сообщил Смит. Всего семь? – Вы с ними знакомы? – А как это связано с атакой на Хог? По вашим словам, никто даже не ранен. Когда я могу идти? Приближался вечер, а Коннор по-прежнему торчал в Лондоне. Увидеть Фенрира надо как можно скорее. Под кожу забралось зудящее тревожное чувство. Ли вздохнул. Язвительный и несговорчивый собеседник его утомил. Покрутив в руках новенькое чистое перо, он сказал: – Я ведь помню вас мальчиком, только переехавшим в столицу. Сын приличного человека, а связались с… дикарями. Почему же? – Это прозвучало с такими покровительственными отеческими нотками, что Скабиор по-настоящему разозлился. – Спросите любого в Хайленде, Абердине или чертогах Мордреда. – Он оскалился, подражая Грейбэку. В исполнении молодого егеря такие улыбочки выходили прегадко. Даже Смит проникся. – Там вам поведают, какой из Бенни Тупика приличный человек. – Ваш отец остался другом моей семьи. Пусть и сбежал на континент в трудные для всех времена. – Замолчите. – Скабиор выпрямился, и усмешка сползла с его лица. – Вы добрый юноша, оборотни пользуются этим. Если бы ваш отец… – Поздновато вы спохватились о моём благополучии. – Парень вздёрнул подбородок, перебив мужчину. Вспышка гнева мешала трезво мыслить. Заткнитесь. – Если бы папаша мог, он бы устроился по соседству с вашей семьёй. Как истинный друг. Здоровяк не сводил с егеря злого взгляда. Он настолько не скрывал враждебности, что она почти ощущалась физически. Словно там сидел Пол-Уха или Бланш. Коннора это наблюдение встревожило, он вздохнул и нарочито спокойно продолжил: – Мистер Ли, я благодарен за заботу, но не надо её навязывать. – Вам ничего не известно о моём прошлом. Это не оборотни использовали меня, а наоборот. – Знаете, во время его побега министерство так старалось переловить всех Пожирателей и поправить свои дела, что забыло выделить мне опекуна. Нет опекуна – нет денег. Нет денег – нет еды. Чуете связь? – Отложим эту тему, – отозвался мужчина, вызвал Темпус – четыре двадцать девять – и уткнулся в пергаменты с показаниями. «Отказался говорить. Отказался говорить. Отказался…» – расплывались чернилами одинаковые фразы. – Спрошу ещё раз: где сейчас Фенрир Грейбэк? – Я уже говорил, что не знаю. Он мне не докладывается. – Зачем же вам столько еды сегодня? – Смит махнул рукой на мешок из магазина. Все вещи Скабиора сложили на скамье у входа. – Одному охотнику этого хватит на два месяца, а вот нескольким… Навещаете друзей? – Иду в поход. Искать нарлов-альбиносов. Говорят, их иголки помогают поднять то, что давно упало. – Коннор усмехнулся, заметив, как Смит пошёл багровыми пятнами. – И вам насобираю даром, если отпустите меня до сумерек. – Куда торопитесь? – Палатку ставить лучше днём. – Скабиор развёл руками, блеснув новым кольцом. Простое, дешёвое, в виде черепа антилопы, оно добавляло его образу вульгарной завершённости. В комнате стало тихо, и воцарившаяся тишина пришлась егерю не по душе. Министерские чего-то ждут. Или кого-то! Парень с опаской поднял глаза на дверь. Раздался стук, и в допросную чинно вплыл сотрудник в дорогой мантии. Возраст его оценить было сложно, Коннор дал бы не меньше шестидесяти, но иные волшебники хорошо сохранялись и в девяносто. – Мистер Ридли проведёт с вами сеанс легилименции, – объявил Сесил Ли и, привстав, поздоровался с пожилым магом. – Не имеете права, – потряс головой Скабиор. Он не сомневался, что они уже подготовили документы для процедуры. Специально, мерзавцы, время засекали. – Визенгамот одобрил десять минут. – Ридли положил перед егерем стопку пергаментов и крошечные песочные часы. На документы парень даже не взглянул. Окклюменционные щиты Коннору не давалась, поэтому он готовился к единственному, что мог противопоставить чужому вмешательству в свои мозги. Скрыть действительно важное под нагромождением других воспоминаний. Желательно, порочных и весёлых. – Легилименс! Перед лицом егеря лежала оленья шкура, на ней пестрели свежие капли крови. Плечо сводило от боли, но член отзывался на ласку. Фенрир прижимался сверху, навалившись всем весом. Одной рукой он фиксировал парня в таком положении, а другой – поглаживал его полуобмякший орган, требовательно, но аккуратно. Острые зубы впивались в руку Скабиора чуть выше локтя, и он скулил и пыхтел, вздрагивая от грубых поступательных движений. – Кутёнок, – рычание раздалось прямо у него над ухом, – ты сожалеешь? – Да… – выдохнул Коннор. – Не слышу. – Грейбэк резко перевернул щуплого на его фоне егеря и наклонился к незащищённой шее. Тёплый язык обвёл ключицы и сместился к кровоточившему плечу. Картинка расплывалась. – Я больше не буду красть у Ранта, – простонал Скабиор, он весь сгорал изнутри. – Обещаю, Фенри… р… – Не слышу, – повторил волк, а плечо Коннора уже перестало болеть. – Рант сам виноват. – Парень выгнулся дугой и активно задвигался – с его гибкостью он мог позволить себе и что похлеще, оборотню оставалось только облегчить процесс, поддерживая партнёра в таком положении. – Он дразнил меня и Ниппера! Издеваться над младшим братом нехорошо. Пусть брешет, что человечина его обижает! Я не сожалею! – Отлично. – Грейбэк откинулся назад, и егерь упал на него. – Сопляк заслужил. Но больше никакого воровства, понял? Фрикции участились и неожиданно прекратились. Всё покосилось и замерцало белыми пятнами. Что-то твёрдое и скользкое ударило Коннора по щеке. Он почувствовал собственный развратный запах и, закатив глаза, открыл рот. На язык брызнула горячая солоноватая сперма, вязкая, терпкая. Обхватив головку губами, Коннор с непристойным звуком вобрал её. Слёзы не позволяли его взгляду сфокусироваться, а перед носом маячила чёрная кучерявая шерсть, пропитанная потом и лярдом. Через несколько долгих мгновений егерь впечатался в живот оборотня. Пальцы Фенрира поймали его за волосы и дёрнули назад, а затем – на себя. Толстый смазанный жиром ствол снова твердел, проскальзывая в глотку. К горлу Скабиора подступил ком, он с силой втянул в себя воздух… Мастер легилименции разорвал зрительный контакт с Коннором и скрючился над столом, сдавленно бормоча проклятья. – Что с вами? – Смит поднял палочку, чтоб наложить диагностические чары на сослуживца, а Скабиор ответил: – Удивлён, насколько глубоки мои умения. – Он с нескрываемым удовольствием оттянул ширинку штанов вниз, чтобы молния не давила на отозвавшийся на воспоминания член. Бедный дедуля, совсем не подготовился. – Как только земля вас носит! – Ридли утёр лицо. Он был бледен. – Как и вас. – Егерь облизнулся. – Притяжением. Десять минут уже прошли? Тонкая светлая палочка снова взметнулась в его направлении. Нет. Егерь сосредоточил взгляд на узкой резьбе под морщинистыми пальцами старика. Лёгкие на долю секунды свело судорогой, плечи непроизвольно скакнули вверх. – Легилименс! Вторая попытка удалась Ридли лучше. Он залез туда, куда Коннор никого не хотел пускать. В том числе Грейбэка. – Двадцать фунтов, как договаривались. – Мужчина – состаренная копия Скабиора протянул руку высоким маглам. – Какой милый, – хихикнула первая. – Сколько ему? Сносно одетый и причёсанный, довольно вытянутый для своих лет мальчишка пытался сохранить на лице улыбку, пока вторая незнакомка держала его под локоть. От предстоявшего занятия внутренности Коннора будто перемешались. Он дрожал. Но женщины, на его счастье, оказались добры и приветливы. Когда он выполнил то, зачем прибыл, они накормили его густым бараньим бульоном и всучили пару лишних монет. – Купи себе что-нибудь, детка, – проговорила первая магла. Скабиор покачнулся. Его сердце готово было вот-вот пробить грудную клетку, но мистер Ридли продолжал. Впереди оставалось ещё четыре минуты. – Замолчи, сучоныш! – Кулак врезался в детскую скулу, и Коннор свалился с кровати на пыльный ворсистый ковёр. – Я заплатил тридцать «золотых драконов», чтобы ты делал то, что я скажу… Образы сменялись один другим, всплывали то воспоминания о страшных одиноких ночах в портах, то о любезных взрослых людях, плативших его отцу. Хотя чаще – не слишком любезных. – Знаете, что нужно, чтобы задобрить единорога? – спросил высокий охотник. – Хоровод девственниц, – рассмеялся второй, в синей шляпе. Лиц их мальчик не видел, они стояли к нему спиной. – Невинного ребёнка достаточно, идиоты. – Третий мужчина положил руку на плечо Коннору и надавил. Красной пряди в волосах ещё не было. – Смотрите, кого я привёл. Сынишка Тупика. Сговорчивый и юркий. Конь точно на него клюнет! В комнате раздался грохот. Побледневший егерь свалился на спину, а стул упал сбоку от него. Кровавые пятна расползались перед глазами, живот сводило от подступившей тошноты. – …заставил меня поступить по-людски, – проворчало красно-бурое облако голосом Фенрира Грейбэка. – А вы не человек? – осведомился мальчик. Скабиор открыл слезящиеся глаза. Лопатки саднило, лежать было холодно. По вискам стекали ледяные капли пота. Он с ужасом осознал, что увидел легилимент. Старик сидел ровно, только уткнувшись подбородком в сведённые ладони. Его рот был сжат в плотную линию. – Мистер Коннор, я обязан задокументировать всё, – медленно сказал он. Егерь вяло кивнул. Он понимал. Министерство вытащило шальную карту. – Сколько это продолжалось? – Ридли оторвал руки от челюсти и посмотрел на Коннора, который по-прежнему звездой лежал на полу. – Четыре года, – сухо ответил он. Почти пять. Ли и Смит молчали. Суть разговора ускользнула от них. – Мне жаль. Скабиор неторопливо поднял стул и снова на него сел, теперь уже нормально. Откинувшись на спинку, он уставился на Ридли, стараясь запомнить его черты, а после сказал: – Я ещё не расплатился… за последнее. Тоже можете записать, сэр. Старик понравился Скабиору. Редко среди обычных людей попадались честные. Егерь слабо, но облегчённо улыбнулся. Шальная карта была сыграна в его пользу. Повезло. – Поскольку важной информации для дела получено не было, мои воспоминания о сеансе отправятся в архив. Без особого разрешения их никому не выдадут. – Ридли собрал пергаменты и добавил, глядя на Коннора: – Даже мне. – Но как же!.. – Ли всплеснул руками. – Десять минут истекли, джентльмены. Юноша ничего не знает. Я бы советовал вам отпустить его. – Хорошо, – буркнул Сесил Ли. Итоги вмешательства специалиста легилименции его сильно разочаровали. – Смит, проводи мистера Ридли. Мистер Коннор, подпишем ваши показания, и вы свободны. Когда мрачный здоровяк вышел вслед за стариком, Ли повернулся к Скабиору, тот заинтересованно изучал перо. – Рано или поздно мы поймаем Грейбэка, – сказал мужчина угрюмо. – Сколько лет вы уже преследуете его? – Егерь увлечённо тормошил перо. – Фенрир Грейбэк идейный преступник, – проскрипел залившийся алым цветом Ли. – Деяния прошлого ему давно не припоминали. Но казнь он заслужил ещё в молодости. Запугивания, убийства, пособничество Тому-кого-нельзя-называть… – Вы бы и мужеложство приплели, а то неинтересно как-то. – Коннор ляпнул на листе жирную кляксу и расписался. Фанатиков вроде Лестрейнджей и Пиритса, значит, в клетку, а «пять икс» под нож? Уголки его губ снова подскочили вверх в желчной ухмылке. Древнее и славное искусство сарказма еле удерживало от бессмысленных поступков. – Давайте уже кончать этот разговор. В комнату вернулся разъярённый Смит. Скабиор наморщил нос, снова почуяв неприкрытую злобу с нотками металла и табака. А вот тебя я готов прирезать прямо сейчас. – Твой обожаемый Грейбэк человечиной не брезгует, а ты его покрываешь! – Когда будет его очередь меня покрывать… – Скабиор поднялся и довольно обнажил зубы, бросив на стол растрёпанное перо. – Тогда я передам ему каждое слово. На столе остались брызги чернил. – С надеждой крестьянин засеивал поле… Знаком мотив, мистер Ли? – Коннор поддался вперёд. – Взросли люпины, крестьянин тому ра-ад. – А должен?.. – устало поинтересовался Ли, но через секунду на его лице отразилось понимание, а следом – ярость. – И через неделю на род пало горе, – продолжил егерь ласковым голосом. – Его наследник отныне – волколак. – Это угроза? – Мужчина вложил все мучившие его противоречивые чувства в вопрос. – Да как ты смеешь?! – Здоровяк, до этого момента молча подпиравший дверь, бросился на несостоявшегося свидетеля, но тот с животным проворством увернулся. – Совет для друга моего отца. Сколько вашему племяннику? Десять? Одиннадцать? – Сесил за мгновение замер, и Скабиор удивлённо приподнял брови. – Вот чего это мантикорово нападение вас так возбудило! Шантажируют успехами пацана? Значит, есть о чём волноваться? – Достаточно, – рявкнул Ли и сделал знак коллеге, чтобы тот успокоился. – Коннор, незачем нас провоцировать… – Мой обожаемый Грейбэк не брезгует, – передразнил парень, вдоль стены пробираясь мимо Смита к своим вещам. В гробу волки видали вашу школу. – Разве маглы и грязнокровки ведут себя лучше? То косят друг друга, то мирятся. Ирландцев же не выгоняют в леса и не вынуждают выбирать заведомо неправильную сторону. – Маглокровки, мистер Коннор. – Ли сжал челюсти. – Кодекс оборотней всё ещё действует, и Грейбэк его нарушил. – Пятиноги с ними, с маглокровками, – усмехнулся егерь, перекидывая сумку через плечо. – Вы сами считаете оборотней монстрами. Так почему требуете от них человеческой морали? – Я ждал её от вас, – пробормотал Ли, когда дверь за Скабиором закрылась.