Дорогой дневник...

Толпа ярмарочных гуляк в Гайд-парке обходила странную парочку, струилась мимо. Люди вокруг спешили к увеселениям, пряной выпивке и жареным каштанам. А эти двое мужчин стояли в самом центре узкого пятака, окружённого со всех сторон рождественской кутерьмой, аки майский шест, не заденешь - не пройдёшь! Один из них вообще расхлебенил в восхищении рот и выпучил глаза, издавая горлом какой-то странный монотонный звук. Ох уж эти приезжие, ну, подумаешь, ярмарка? Ну, ёлки... Ну, гирлянды. Чего такого-то? В этом году вообще не так нарядно как обычно, всё-таки тяжёлые нынче времена для туризма. - И это у них так всегда? Зак наконец-то смог справиться с первым впечатлением, а Кроули - с волной удушающей жалости и нежности, крепко цеплявшей его за горло. - Неа, у них сейчас праздник, ну помнишь, тот парень, Иисус? У него, вроде как, сейчас день рождения. Вот, празднуют... - И это всё из-за одного парня? Зак в восхищении заозирался вокруг. - Погоди-ка, - Кроули ненавязчиво дёрнул бровью и засаленный рабочий комбинезон Зака сменился на обычную одежду праздного лондонца - брюки, идиотский свитер с оленями, шарф и пальто. - Так ты и про Иисуса не знаешь? - А должен? Он - кто? Кроули поколебался, но не стал пояснять. Он потащил Зака к самой ближайшей цветной палатке, щедро украшенной мишурой и разномастными пластиковыми Сантами. Вскоре Зак вертел в руках глиняную кружку, полную горячей ароматной жижи, не зная, что с ней делать. - Это пьют, - подсказал Кроули. - Попробуй, тебе понравится. Зак в сомнении уставился на собеседника, затем - на бочку, из которой румяная пухлая девица извлекла этот напиток. - Знаешь, адская отрыжка подземных измерений выглядит абсолютно так же. Кроули расхохотался. - Впервые слышу, чтобы так называли глинтвейн. Зак принюхался и отхлебнул из кружки. И блаженно заулыбался. - Я точно захочу ещё. - Есть ещё глёгги. И грог, - Кроули незаметно потёр глаза рукавом. Ох уж этот едкий дым от кебабов, так и щиплет глаза. - И кофе. *** Впечатления этого короткого дня слились в один яркий миг, по-праздничному подсвеченный гирляндами. - Никогда бы не подумал, что ты умеешь так прицельно кидать каштаны, - заметил Кроули, лениво перебирая ногами. Они плелись по утрамбованной дорожке в самой отдалённой от массовых гуляний части огромного парка. Оба были изрядно навеселе. - Ну а что, мне их есть что ли? Зак усмехнулся, ещё сильнее облокачиваясь на любезно подставленное ему плечо. Его штормило, человеческий алкоголь был в новинку, как и вся гамма сопутствующих опьянению ощущений. - И ещё ты очень лихо отплясывал. - Все черти любят отплясывать, будто бы ты сам не знаешь. Кроули помрачнел. Они остановились под очередным фонарём. Золотистые блики отсвечивали полукругом на белых кудрях и причудливой маской падали на щёки и лоб. Вместо глаз - глубокие тёмные провалы. - Они чудесные. - Кто? - хрипло спросил Кроули. - Люди. Кажется я начинаю понимать, почему ты тут столько торчал. Около... Шести тысяч лет! Ты наверное чувствуешь себя очень древним. - Сейчас - да... Очень древней старой развалиной. Кроули привалился спиной к дереву, устало потёр лицо, своротив очки набок. - Они - разные. Бывают и придурки, психи, маньяки и убийцы. - Этих и внизу навалом, - Зак поморщился. - Никогда кстати не задумывался, что люди такие разные по размеру. Есть совсем мелкие, таких я внизу не видел. - Это дети... Они вырастут. Кроули мотнул головой, уронив свои очки в рыхлый снег. - Тебе не надо их носить. Ты - один из нас, не один из них, Змей. Кроули дёрнулся, но его мягко заключили в кольцо рук. И смотрели прямо в глаза. - Один из лучших, среди многих. Твоя истинная суть совершенна. Глаза Зака слегка затуманились и он прижался ещё ближе. Кроули крепко зажмурился. - Тебе не приятно. Зак отстранился, отворачиваясь. - Я... Нет, я... - Я всё понял. Мог бы просто сказать. - Да нет же! Просто не могу привыкнуть к тому, что ты... - Будь так любезен, верни мне мою прежнюю одежду. Через минуту Зак, поправляя воротник своей робы, шагнул к ближайшему канализационному люку. На миг красные языки пламени охватили его фигуру, и он скрылся из виду. А Кроули сел на ближайшую скамейку и в отчаянии обхватил голову руками.